Твои глаза рождают свет, мои – хранят твое тепло

      Подобное произошло впервые.       Конечно, их отношения далеко не всегда были милыми и безоблачными. Как и у всех, случались мелкие склоки, недопонимания и обиды. Но конфликт с братом такого масштаба стал для нее настоящим ударом, до сих пор отдающим в сердце.       И сейчас, сидя на краю крыши, Макото никак не могла успокоиться. Слезы текли безостановочно. Она думала, что успела выплакать уже все за сегодняшний день, но нет.       Наступил вечер, солнце почти скрылось за горизонтом. А она заново прокручивала сказанные им и свои собственные слова. Снова проживала те моменты на Пляже, которые с самого начала казались подозрительными. И почему она раньше не озаботилась этим?       «Не могу поверить… Мы всегда друг другу доверяли. Он продумывал такие вещи, и ничего мне не говорил. Постоянно отнекивался какими-то делами: все в порядке, ничего не происходит, давайте будем осторожными… И до каких пор он планировал молчать?».       Макото почувствовала, что ее выставили маленьким ребенком, который ничего не понимает и которому лучше не влезать в дела взрослых. Ее душили слезы обиды и злости. Сейчас она и вправду ощущала себя таким ребенком. «Какой-то остракизм… Может, они решили, что я вообще ни на что не гожусь? Что я буду только мешать? Мог ли внести свою лепту Чишия? Мог, конечно, мог! Какой план он предложил? Что ему нужно? А если это что-то опасное? Понятия не имею. Со мной… со мной даже не посоветовались». Она всхлипнула.       Железная дверь позади скрипнула, и послышался шорох. «Акайо… Мы договорились вместе прийти сюда. Надо сказать, что я пока не настроена говорить обо всем этом».       Но, обернувшись, Макото обнаружила, что на крышу ступил Нираги, который сразу же заметил ее. Она быстро отвернулась и посмотрела вниз. Вечеринка была в самом разгаре, у бассейна веселились игроки.       — Хэй, какие люди, — сказал парень, подходя к ней.       Он сел рядом и свесил ноги с крыши. Краем глаза Макото заметила автомат, который он положил рядом, а другая рука сжимала полную бутылку. Виски?..       Нираги повернулся к ней и его брови нахмурились.       — Что с тобой? Ты плачешь?       — А… нет, — она вытерла мокрые дорожки на щеках.       — Я что, по-твоему, слепой? Тебя кто-то обидел?       — Нет.       — Тогда что?       — Ничего, — резко ответила девушка. — Я не плачу. Это… дождь.       Нираги перевел глаза на небо, обратно на нее и прищурился.       — Ты издеваешься?       Она запахнула толстовку и сложила на груди руки, быстро подыскивая тему, на которую можно перейти. Взгляд снова упал на бутылку, она кивнула на нее.       — Есть что праздновать?       Парень отвинтил крышку, замахнулся и закинул ее куда-то далеко.       — Ага. Будущие победы. Будешь?       — Нет, спасибо. Я не пью.       Он хохотнул.       — Ну конечно, кто бы сомневался.       «Вообще-то не помешало бы, я так устала. Но не хватало еще напиваться с ним… И о каких победах речь? В играх?».       — Как вчерашняя игра? — спросила Макото.       — 2-ка бубен, — ответил Нираги, сделав глоток прямо из горлышка. — Проще простого.       «2-ка? Арису упоминал, что для колоды остались в основном мелкие карты». Мысленно вернувшись к брату, она снова ощутила горечь. Как же это место все испортило…       Поднялся ветер. Девушка глубоко вдохнула и почувствовала уже знакомый приятный аромат. Она скосила глаза на Нираги. Тот уставился вдаль и покачивал ногой, удерживая на коленке бутылку.       — Ты что, любишь дыни? — выпалила она.       Он повернулся и удивленно посмотрел на нее. В свете закатного солнца блеснула проколотая бровь.       — Ну, типа того. А что?       — Нет, ничего, — она покачала головой и отвернулась. «Он только ими питается?».       — Слушай… что все-таки случилось?       Макото устало прикрыла глаза.       — Пограничье. Вот что случилось, — сказала она, дублируя свой же ответ на вопрос Усаги.       — А, ты об этом, — беспечно проговорил он как об обычном пустяке и снова отпил из бутылки.       Девушка посмотрела вниз, где отрывались игроки, и в голову ей пришла неожиданная мысль. На самом деле она знала здесь не так много людей, но все же некоторые истории или их часть стали известны. У Арису трудности в семье. Азуми потеряла родителей. Акайо боролся со своими. Усаги упоминала о смерти отца. «Кто еще? — размышляла она. — Пожалуй, Куина. Она рассказывала, что у нее больна мама. Я не могу говорить за всех, но… пока получается, что у многих были какие-то проблемы ДО этого места. Или это просто совпадение? Проблемы ведь есть всегда и у всех».       Макото подняла глаза на Нираги. А что за история у него? Говорят, каждый человек ведет борьбу, о которой ничего не знают другие.       — Чем ты занимался до Пограничья? — спросила она.       — Работал гейм-инженером.       — Правда? И тебе нравилось этим заниматься?       Он задумчиво покивал.       — Ну да, пожалуй.       «И почему мужчинам в моем окружении так по душе игры?».       — Понятно.       Она снова обратила взгляд на бассейн. Какие-то парни сталкивали в воду девушек, все громко смеялись. «Почему мы оказались здесь? Дикая случайность или все же на это есть какая-то причина? А если… Если мы все совершили что-то страшное? Просто забыли об этом. И в наказание нас поместили сюда. Может ли это быть что-то типа ада или чистилища?».       Макото внутренне содрогнулась и обняла саму себя. Она вспомнила, как вчера сидела на этом же самом месте и как прочитанные строчки навеяли мысли о прежней жизни. А если они никогда не вернутся? И все так и будет продолжаться? Грудь пронзила тоска.       — Я… скучаю по дому, — тихо сказала она.       Нираги замер, не успев донести бутылку до рта, и посмотрел на девушку.       — Ты так хочешь вернуться? Есть ради чего?       Макото грустно кивнула, и они замолчали. Солнце окончательно село, и отель осветился сотнями огней. Нираги сделал еще глоток и поставил бутылку между ними.       — А ты? — прервала молчание она. — Разве ты не хочешь вернуться?       На его лице ничего не отразилось.       — Не знаю… — задумчиво протянул парень. — Может, здесь я обрел настоящего себя.       Последнее предложение он произнес со странной интонацией. То ли утверждая, то ли вопрошая самого себя. «Настоящего… Что это значит?». Но тут в голове прозвучал голос брата.       [— Я же знаю, что это сейчас говоришь не ты. Вернее, не настоящая ты.]       Она почувствовала, как в горле образуется комок.       — А мне вот кажется, что я как раз потеряла саму себя, — голос задрожал.       Нираги пристально вгляделся в ее лицо.       — Ты о чем?       Макото поджала губы и смотрела на горизонт, туда, куда ушло солнце. Она чувствовала, что на нее вот-вот нахлынет, и старалась дышать глубже, но это не помогало. Перед глазами опять возникла та же картина, которая не дает покоя все эти дни. И если раньше каким-то образом удавалось ее отбрасывать и даже игнорировать, то сейчас она врывалась в сознание с новой силой.       Вдруг девушка резко оперлась локтями на колени и зажала голову между ладонями.       — Я не могу! — из груди вырвались рыдания. — Я так больше могу!       Горячие слезы уже который раз за день заструились по щекам. Нираги уставился на нее, не зная, что сказать или сделать. Пару дней назад она тоже плакала перед ним, но тогда ситуация хотя бы была ясна.       Через какое-то время она подняла голову, зажимая рот тыльной стороной ладони. Ее все еще трясло.       — Выпить хочешь? — парень поднял бутылку.       Она отрицательно помотала головой.       — Давай. Легче станет.       Та же реакция. Она отняла руку.       — Как… как после всего может быть легче?! — голос срывался.       Он закинул одну ногу, поджал под себя и развернулся к ней.       — Тогда рассказывай, в чем дело. После всего — это после чего? И с чем ты не можешь справиться?       Она немного успокоилась и посмотрела на него. Нираги выглядел заинтересованным и будто… взволнованным?       — Я не могу, это постоянно преследует меня, — девушка судорожно вдохнула. — Тот мужчина. Я убила его.       Он сузил глаза.       — Какой мужчина?       Она молчала, уставившись в одну точку. Нираги присмотрелся и в следующее мгновение догадался.       — Охотник? С той игры?       Она кивнула, и очередная слеза скатилась вниз.       — Ты тогда убила впервые, я прав?       Снова кивок. Он сжал челюсти и вздохнул.       — Я не думаю, что тебе стоит переживать об этом.       Макото непонимающе посмотрела на него.       — Ты же сделала это случайно, — пояснил парень. — Так вышло. И ты спасла меня.       — Я знаю! — воскликнула девушка. — Я помню и постоянно напоминаю себе об этом. Но… — она беспомощно развела руками. — Как ты говорил? Факт остается фактом. Я… убийца, — она всхлипнула. Как же невыносимо думать о себе в таком ключе.       — Ты должна понимать, что это игры, — Нираги нахмурился. — По большому счету, здесь все и каждый убийца. Если не ты, то тебя.       — Я не хотела, чтобы так вышло, — прошептала она, опустив глаза.       Парень застыл. Что-то на мгновение промелькнуло на его лице.       — Но это случилось. И ты прекрасно понимаешь, что ничего не изменить. Нужно просто жить дальше.       — Как? — жалобно спросила девушка.       — Как ты делала это до данного момента. Все эти дни.       «Ну… конечно, он прав. Все это время я правда старалась жить как обычно. Но невозможно же постоянно притворяться. Надо… просто как-то смириться».       — Я не могу ни с кем поговорить об этом, — сказала Макото. — Это трудно и сводит с ума. И эта ноша…       — Ты только что поговорила, — перебил ее Нираги и выгнул бровь. — Со мной.       — Да… Да, конечно.       — А что касается ноши… — продолжил он и помедлил. — Раз уж ты все рассказала, то теперь она делится на двоих.       Глаза Макото изумленно расширились.       — Делится на двоих? Так… просто?       — Ну а что? — Нираги пожал плечами. — Могу даже взять на себя больше половины. В конце концов, я тоже там присутствовал. И стал причиной произошедшего.       Уголки его губ приподнялись, но лицо было серьезным. Кажется, он говорил вполне искренне. Макото неуверенно улыбнулась в ответ, впервые с тех пор, как забралась на крышу.       Иронично, но именно Нираги стал тем единственным человеком, с которым она смогла вот так свободно поговорить о том, что ее мучило довольно долгое время. Просто потому, что он был свидетелем? Или на то есть другая причина? Она не стала размышлять на эту тему.       Боль и вина никуда не денутся. Но все же, вопреки всем представлениям, этот разговор принес некоторое облегчение. Как будто она действительно носила в себе нечто неподъемное и смогла переложить часть своей ноши. А другой человек внезапно пошел ей навстречу и согласился разделить ее.       — Спасибо… Спасибо тебе, — сказала она и вздохнула полной грудью. — Думаю, мне и правда стало немного легче.       Нираги ничего не ответил. Он смотрел вдаль и в очередной раз приложился к бутылке. Некоторое время они помолчали, каждый думая о своем.       — Можешь ответить на один вопрос? — тихо спросил парень.       Девушка оглянулась. Его лицо выглядело озабоченным и неуверенным, как если бы он решал какую-то непосильную задачу. Между бровей пролегла морщинка.       — Ну, давай, попробую.       Он поставил бутылку.       — Я понимаю, что ты не хотела, чтобы это произошло. Но если бы была возможность вернуться… или все переиграть… — он сделал паузу, словно это не совсем та формулировка.       Нираги повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза, надеясь отыскать там ответ на еще не заданный вопрос. Девушка ощутила, как к лицу постепенно приливает кровь, и понадеялась, что это будет не так заметно в полумраке крыши.       — Скажи… ты жалеешь, что спасла меня?       Она моргнула. Нираги наблюдал в напряженном ожидании, и тут ее удивила одна вещь. Если раньше его глаза были полны равнодушия, то в данный момент в них было что-то еще. Это чем-то напоминало стекло. Когда-то оно было цельным, но сейчас на нем появились трещинки, за которыми пряталось нечто большее. Что именно — она не могла разобрать. Но Макото показалось, что равнодушие не является единственной составляющей его сущности.       — Нет. Я не жалею, что спасла тебя.       Она слабо улыбнулась ему. Плечи парня заметно расслабились, а лицо разгладилось.       Макото хотела добавить что-то еще, но не успела. Она едва раскрыла рот, когда Нираги внезапно подался вперед и прижался своими губами к ее. Она замерла, в шоке распахнула глаза, и в следующее мгновение медленно прикрыла их. Губы были теплыми и мягкими, с привкусом виски.       Это совершенно не соответствовало его образу, но поцелуй Нираги оказался максимально невинным. Он целовал аккуратно, словно девушка перед ним была чем-то хрупким и требовала бережного обращения. Он нежно и плавно переходил с верхней губы на нижнюю и обратно, растягивая свое и ее удовольствие. На какую-то долю секунды Макото устыдилась собственной неопытности, однако ощущение быстро прошло, и она постаралась ответить ему тем же.       Нираги поднял руку и дотронулся до шеи девушки, большим пальцем поглаживая по щеке. По спине побежали приятные мурашки. Сердце бешено стучало, но, на удивление, постепенно успокаивалось.       Все ужасы и кошмары, вся жестокость и кровь остались где-то там. Они казались каким-то сном. Что было реальным, так это сидящие на крыше два человека, через поцелуй ищущих и дарящих друг другу утешение.       Когда-то Макото прочитала в одной книге: «Счастье — оно не бурлит и не переливается через край, как наслаждение или радость. Оно молчаливое, спокойное, мягкое — вечное состояние удовлетворенности». И сейчас, когда ее окутали ароматы дыни и виски, чувствуя губы Нираги на своих, она ощущала покой. Покой в душе, который, наверное, ищет каждый из нас.       Девушка поймала себя на еще одном необычном чувстве. Как будто то, что сейчас происходило, должно было случиться. Словно оно было правильным. И оттого ей еще сильнее захотелось, чтобы этот момент не заканчивался.       Однако счастье — все-таки вещь эфемерная.       Нираги осторожно придвинулся ближе, желая, очевидно, углубить поцелуй. Макото сдвинула руку, и ее кожи коснулся холод стеклянной бутылки, стоявшей тут же рядом.       И подобно вспышке молнии в мозг врезались воспоминания, которые порушили за собой все.       [— Поэтому с ними лучше лишний раз не пересекаться. Они не самые приятные люди.]       [— Это были боевики. Мне пришлось заступиться за нее.]       [— Если этой дуре так хочется, убьем обоих.]       [— В конце концов, каждому отпущено время жить и умирать.]       [— Очень наглядная иллюстрация, не находите?]       И трупы. Целая гора человеческих тел в контейнере, скрюченных и посиневших. «Он боевик! И имеет самое прямое к ним отношение! А если он собственноручно расстрелял их всех?! И Акайо… чуть не умер из-за него!».       Макото уперлась рукой в грудь Нираги и резко отодвинулась, ошеломленно уставившись на него. Парень смотрел на нее каким-то затуманенным взором.       — Что-то не так?       Девушка открыла рот и тут же захлопнула. Она глянула вниз, где все это время по-прежнему гремела вечеринка.       — Я… У меня… — пролепетала она и отползла от края крыши. — У меня закружилась голова. Из-за высоты.       Макото неуклюже поднялась и отошла.       — Извини… Я пойду.       — Давай я хотя бы провожу, — сказал Нираги и собрался было встать.       — Нет! — она отскочила, выставив руку вперед, и тут же осеклась. — В смысле… Не нужно. Я в порядке.       Он внимательно посмотрел на нее.       — Ты уверена?       — Да, конечно, — Макото попыталась выдавить улыбку. — Просто нужно отдохнуть. Спасибо… за разговор, — она быстро поклонилась. — Извини…       Девушка развернулась и поспешно покинула крышу; он провожал ее взглядом, пока железная дверь не захлопнулась. Нираги отвернулся, глотнул виски и растянулся на холодном бетоне.       — М-да, — проговорил он. — Как быстро мы перешли от дружеских посиделок к любви и расставанию.