У каждого из нас случаются тяжкие часы. Бывают дни, когда в душу закрадывается ощущение бессмысленности существования и мы впадаем в цинизм или иронию. Дни, когда мы перестаем верить в любовь и в то, что все в конце концов будет хорошо.
Утро четвертого дня не могло принести ничего, кроме боли и разочарования в жизни. Дурацкий сон тоже не добавлял настроения. Она вновь очутилась в магазине на набережной, только во сне туда пришел не Нираги, а Чишия, с таинственной улыбкой предложивший вместе найти этого отморозка, чтобы закончить начатое. Ни на йоту не доверяя этому типу, она в страхе убежала от него. Официально, вчерашний день стал для Макото самым худшим днем в Пограничье, переплюнув вечер 10-ки червей. И один из виновников сего до сих пор находился в ее квартире. Она застала его на том же месте, он как будто и не менял своей позы с ночи. Ее передернуло от мысли, что перед ней уже холодный труп. Макото напряженно вглядывалась, сидя на корточках, пока не разобрала глубокое дыхание. Утомленный болью и действием наркотика, Нираги крепко спал. Девушка брезгливо рассматривала его. Он напоминал побитую, потрепанную жизнью бродячую собаку. И своими руками она позволила ему жить. Человеку, который почти убил Арису. Человеку, который чуть не изнасиловал Усаги. Человеку, который столько раз помогал ей, когда об этом не просили. Ну что за чертовщина… — Падаль, — тихо бросила Макото и прошла на кухню, притворив за собой дверь. Дождь прошел, на улице было пасмурно. За окном виднелся клочок родной земли, но она больше не узнавала его. Не узнавала город. Не узнавала саму себя. Где-то там, возможно, еще есть брат. И хорошо бы, если с ним все в порядке. Или не очень хорошо? Может, самый лучший вариант как раз таки сгинуть им всем? То, что их окружает, — это реальность. Так сказал Валет. Предыдущего мира больше не существует, а возможно, никогда и не было. Это все сон. Но даже если и не так, то она не представляла, как туда возвращаться и жить. Спокойно вставать по утрам? Пить кофе? Идти на работу? Как ни в чем не бывало проводить досуг? Веселиться? Строить планы? Теперь Пограничье и правда кажется более реальным, чем все это… Из коридора послышались шаркающие шаги. Она напряглась и схватила со стола кухонный нож. Дверь медленно открылась, на пороге стоял заспанный Нираги. Его немного качало. Увидев направленный в свою сторону прибор, он без комментариев фыркнул и опустился на стул. Расслабленно откинулся к стене, снова прикрыл веки. — Убирайся из моего дома! Он тяжело вздохнул: — Дай мне пару минут. — Нет! Нет у тебя никаких минут! — воскликнула она, но Нираги проигнорировал возмущение. Он шумно дышал, словно прошёл не пару метров, а вернулся после усиленной пробежки. Цвет лица более-менее нормализовался, бледность на время покинула сморщенные кожные покровы. Макото пораженно смотрела на него. Видеть его тут, в своей маленькой кухоньке, было невозможно. Это неправильно. Чем она вообще думала, когда привела его сюда? Надо было сразу бежать, как только встретила. В самом деле кретинка. Покидая сутки назад дом, она намеревалась вернуться не одна. Но никак не с ним. Это должен был быть Арису. Усаги. И… Мысль о друге пронзила сердце. Его будто проткнули и несколько раз прокрутили. Не этот подонок должен находиться здесь, а… другой подонок? Она опустила нож и села под окном, прижавшись к тумбе. Глупо полагать, что вчера все было выплакано. Это только начало. Какие-то внутренние шлюзы души оказались сорваны, и их уже было не остановить. И если вчера она плакала в большей степени за себя, то теперь за все вместе. В ней страдало само Пограничье и его несчастные жители. Не особо располагает заниматься подобным при свидетеле, но она ничего не могла с собой поделать, только спрятать лицо в ладонях. — Ты слишком много плачешь, — отметил Нираги, так и не раскрывая глаз. — Заткнись!! — вспылила Макото, ударив кулаком по линолеуму. Слезы все застилали, голова опять начала трещать. — Тебя это не касается! Я могу плакать, сколько угодно! И имею на это право у себя дома! — Я ничего и не говорю, — спокойно возразил он. — Вот и не говори! Ты давно должен быть в могиле, мертвым положено молчать! Бывший боевик слегка улыбнулся и не стал больше встревать. После ненормальной отрешенности он наконец начал узнавать ее. Плакала она и правда часто, но в данный момент это самое нужное. Пусть выплачется. Это же Маки, она никогда не смогла бы спокойно отпустить убийство, тем более если речь о так называемом друге. Заливаясь слезами, Макото перебирала странички воспоминаний и путешествовала от событий минувшего дня к давно прошедшим. Вспомнилась Азуми и показалось, что тогда смирение с ее гибелью состоялось непростительно быстро. Она даже не оплакала ее, как подобает. Мысли наслаивались одна на другую, и вот уже в памяти всплыли первые дни пребывания в этом аду. — Вчера ты сказал, что жизнь ко мне несправедлива, — вдруг произнесла она. Нираги, последние несколько минут размышлявший, оставить ее прямо сейчас или чуть подождать, посмотрел на девушку. Обняв ноги, внешне она как будто успокоилась, но внутри милой головки бушевал ураган чувств и стремительно выстраивались умозаключения о собственном положении. Макото уставилась на металлическую ножку кухонного стола и заговорила, периодически икая от плача: — Не согласна, — шмыгнув носом, она покачала головой. — Когда все это началось, я была совсем одна и понятия не имела, что брат тоже где-то здесь. Мне случайно рассказала подруга перед… смертью, — Макото скорбно помолчала. Затем продолжила: — Прийти на ту игру — моя первая и самая большая ошибка. У меня была виза, но я сглупила, так хотела найти его. Арису это не понравилось, он потом немного ругался. [— Да нет никакой причины. Просто захотелось. Ради острых ощущений, если тебе угодно.] «Ну конечно…». Не очень хотелось признавать, но в этом случае Нираги был вполне солидарен с дворняжкой: ей не стоило туда приходить. Помимо возможной смерти на игре, она бы избежала встречи с ними двумя, и вся история пошла бы по-другому. «С лучшим для тебя сценарием». — Он узнал о Пляже от погибшего друга, — продолжала Макото. — Мы начали искать его, думая, что это особое, может, безопасное место. Надеясь получить хоть какие-то объяснения. Но это оказалось сборище таких же игроков. И там… там продолжилась череда моей бесконечной глупости. Арису появился раньше и сразу понял, что Пляж ничего хорошего не несет. Мы специально не распространялись, что мы брат и сестра. Из-за вас. Она глянула на Нираги и так же быстро отвела взгляд. Тот опять закрыл глаза, скрестив руки. Можно было подумать, что он заснул под размеренный монолог, но парень внимательно слушал каждое слово. — Я начала чувствовать, что что-то происходит, но… Просто предпочла плыть по течению. Арису тоже ничего не рассказывал, только объявил, что мы сбежим. И эти бесполезные карты… Карты — это же так очевидно, понимаешь?! О них я узнала вообще от левых людей! Когда уже было поздно… Он не хотел, чтобы я пострадала. И здесь Нираги мысленно согласился, разделяя его мотивацию. — Ну а потом… — Макото мягко рассмеялась, по щекам вновь заструились слезы. — Господи… Я водила дружбу с Валетом! Разве можно такое вообразить в здравом уме?! Он вытащил меня из огня. Заботился, когда я заболела. Был таким добрым и всегда поддерживал. Мы говорили обо всем, кроме Пограничья. И вообще… да ты сидишь там, где сидел вчера он!! В груди вскипело что-то, что требовало выхода, но Нираги только крепко стиснул кулак. — Я его ненавижу, — еле слышно прошептала девушка. — Это было последнее, что я сказала ему. Прямо в лицо. Прямо перед тем, как… — по-детски захныкав, она обхватила себя руками. Эти слова остудили его пыл. «Кусок дерьма получил то, что заслужил», подумал он, но, сдержавшись, не стал озвучивать вслух. Спустя время Макото вернулась к рассказу: — Мы ничего от него не добились. Только то, что Пограничье — наша реальность, где мы выживаем. И хотя он это не подтвердил, мне все-таки кажется, что они… граждане… тоже раньше играли. Как мы. Нираги вскинул брови: такая вероятность не приходила ему в голову. Вообще-то он и не задумывался, кем на самом деле могут быть эти психи. Его это не интересовало, ведь важны только игры. Он вспомнил, что ответа от Короля пытался добиться и Арису. Ну она точно сестра своего брата… Макото неожиданно сменила тему: — Однажды я разговаривала на Пляже с Мирой. Ты в курсе, что она Червовая Королева?.. Ещё тогда она показалась странной, но я не придала значения. Здесь же все ненормальные, правильно? — она качнула головой, подтверждая свои же слова. — Мира сказала, что у меня… мм… есть потенциал? На какое-то будущее. Тогда я ничего не поняла, но сейчас что-то проясняется. Может быть, после всех игр выжившие займут место граждан? Тут она уселась на колени. Устремив прямой взгляд на Нираги, улыбнулась, будто на секунду забыв, кто перед ней. Однако в глазах не было ни на намека на улыбку. Появилось что-то новое, слегка одержимое. — Как ты думаешь, — заговорщически поинтересовалась она, — из меня получится Трефовый Валет? Я могла бы им стать, раз уж нынешнего больше нет. Ну, или Королевой… Он нахмурился, и Макото нервно рассмеялась: — Нет, правда! На Пляже я понятия не имела, какая у меня специализация. Но теперь все ясно — это трефы! — ликующе провозгласила девушка. — Командная игра — замечательная штука! Посуди сам: на трефах я потеряла и подругу, и друга. Но сама же выжила! Чем не профессионал? Я победила Валета! Про этот потенциал говорила Мира? Или… — Прекращай!! Он чуял, что она уже заговаривается и у нее постепенно начало сносить башню. Хотелось привести ее в чувство, но он не осмелился дотронуться, вместо этого решив воззвать к остаткам здравого смысла. Наклонившись, заглянул ей в глаза: — Ты хотя бы слышишь себя? Не ты ли так хотела обратно домой? Она моргнула и с грустной улыбкой посмотрела на давно не работающий пустой холодильник. — Ну да… Но технически я уже дома, верно? Железная логика. Нираги, конечно, имел в виду не это. Жила ли она тут одна или с кем-то? С братом? У нее есть родители? Он ничего о ней не знал… Но в тот вечер, на крыше отеля, к чему-то она точно хотела вернуться! Должна! — И потом, если Мира отвечает за червы, то определенно разбирается в людях, — рассудила Макото. — Не зря же она мне все это сказала. — Мира отвечает за червы, потому что любит промывать мозги. Недоделанная лицемерка всех обдурила. Забудь все, что она говорила. И забудь своего Валета, лучше думай о себе. Тяжелый вздох разнесся по кухне. Как будто это раз плюнуть… До мозга костей аморальный человек раздает ей советы, при этом сам ничего не понимает. Для него другие люди — ничто, расходный материал. У него и друзей-то наверняка никогда не было, максимум — такие же приятели-отморозки с Пляжа. И то, вспомнить хотя бы Джун и что с ней сталось. — Я… наверное, я больше никогда не заведу друзей, — задумчиво проговорила она. — Не хочу и не смогу. С людьми лучше не связываться, на них нельзя положиться. Рано или поздно кто-то обязательно нанесет удар. — Можно прекрасно прожить и без них, в этом ничего сверхъестественного нет. Утирая слезы, Макото пропустила его слова. Пальцы коснулись мокрых дорожек и замерли. Она с удивлением уставилась на раскрытую ладонь. Кожа после игры была покрыта мелкими царапинами, а в ранках от разбитого в прихожей стекла засохли капельки крови. Ничего серьезного, рука как рука… — Дарума, — прошептала она. — В детстве меня так бесила эта игра, потому что я постоянно роняла его. Не получалось ни разу. А тут… — она повертела туда-сюда подрагивающую ладонь, с интересом рассматривая. — Первый раз в жизни получилось. Представляешь… Можно легким движением руки оборвать целую жизнь. Вот так — раз! — и… Что-то поднялось изнутри. Все потемнело, в ушах стоял гул. Судорожно вздохнув, Макото вскочила и согнулась над кухонной раковиной. Ничего не выходило, только противный сок из желудка, который успел позабыть вкус пищи. Кашляя, тело прошиб холодный пот, и не сразу удалось почувствовать, как чужие руки осторожно собрали в хвост растрепанные волосы. Когда она очнулась, то с вскриком оттолкнула его. Юркнув в угол, глаза заметали молнии. Он оказался слишком близко. Непозволительно близко. — Даже не подходи ко мне! Нираги вскинул руки и спиной вперед вернулся на место. Почему он ещё здесь?.. Вытирая остатки слюны, Макото сползла на пол. — Ненавижу… — подбородок задрожал. — Ненавижу тебя. И его я тоже ненавижу. Проклятые игры и те, кто их создал! И это место, и всех в этом месте… я не выношу! Пропади оно все!! — усиленно массируя виски, она желала проткнуть собственный череп. — Но больше всего я ненавижу только одного человека. Себя… — Водоворот слов и эмоций почти душил. Глаза исследовали пространство вокруг, очень хотелось что-нибудь швырнуть или разбить. — Они все решили за меня, эти люди и… Валет. У них не было такого права! Почему они не дали мне остаться?! Я не должна была покидать самолет. Я же… я не хотела… Нираги поднял на нее потемневший взгляд и увидел уже давно потухшие серые глаза, в которых в эту минуту не было ничего. Совсем ничего. Даже ярость и злость на время отступили. Нашлось место лишь пустоте: странной, затягивающей, безжизненной. — Так вот к вопросу о несправедливости, — всхлипнула Макото. — Все, абсолютно все случилось из-за моих идиотских действий. Ну, или бездействия… И что в итоге? Я вернулась сюда же. Туда, откуда начала, в исходную точку. Полный оборот. Растеряв все и вся, ничего не поняв, ничему не научившись. Может быть… даже деградировав, — она содрогнулась, вспомнив свое крайне реалистичное видение на улице, и прошептала: — Так и должно быть. Все справедливо. Нираги молча наблюдал за ее слезами. Девушка перед ним столкнулась с собственной бездной внутри себя и погружалась в пучину ненависти и отчаяния, ощущая бессмысленность всего, теряя чувство реальности… По крайней мере, так показалось ему. Шли минуты. Затихнув, Макото шумно вдохнула и выдохнула. Желудок крутило от долгого голода, а в доме ни крошки. — Думаю, нужно заканчивать, — многозначительно произнесла она. — Меня больше не будет на играх. Я не пойду. — Какое совпадение… — тихо отозвался Нираги. — Я тоже больше не планировал участвовать. — Твои планы мне ни капли не интересны, — в голос вернулась прежняя строгость. Она поднялась с пола, осушая щеки от слез. И нужно было так расклеиваться перед ним?.. — Пара минут давно прошла. Тебе пора, — сложив на груди руки, Макото выжидающе уставилась на него. Однако вместо того, чтобы встать, Нираги поудобнее устроился на стуле и вытянул ноги. Оценивающе оглядел кухню. — Ну, тесновато, конечно… Но сойдет, — он видел, как на ее лице замешательство сменилось шокированным пониманием, и весело улыбнулся: — Я остаюсь. — Ч… что?! Ты здесь не останешься! Проваливай из моего дома!! — Мм… нет, — прикрыв глаза, он довольно покачал головой. — Что значит «нет»?! Прекрати свои игры! Ты обещал, что уйдешь и оставишь меня в покое! Нираги хохотнул. Руки до зуда хотели стереть эту обнаглевшую ухмылку, желательно чем-нибудь тяжелым. — Я тебе ничего не обещал. И да, никаких игр. Мы же только что отказались от них, разве нет? — Ты теперь здоров, тебе ничто не мешает! — кровь прилила к ее щекам от гнева. — И ты мне здесь не нужен, я по-прежнему не хочу тебя видеть! Ты со вчерашнего дня твердишь об уходе, так воплоти это в жизнь! Оставь меня!! — Ну да, говорил, — просто согласился Нираги, пожав плечами. — Но я передумал. Имею право. — Нет, не имеешь. Не в моем доме! — прошипела она и ударила по столу в качестве предупреждения. Парень даже не вздрогнул, невозмутимо рассматривая стену напротив. Макото сжала кулаки. Ногти с силой впились в кожу, оставляя новые ранки. Что делать с этим психом?.. Она задышала глубже. Нужно успокоиться. Он же еще и вампир, только и добивается, чтобы вывести ее из равновесия. — Послушай, — голос едва удавалось сдерживать от срыва, — ты можешь забрать все, что я вчера принесла из больницы. Это твое. Или… если тебе нужно что-то другое — уноси. Правда, тут и так пусто… Но мне ничего не жалко. Нираги оторвался от созерцания стены и посмотрел на нее, как на идиотку. Серьезно, что за чушь?.. — Думаешь, мне интересен мелкий хлам этой норки? Здесь? В Пограничье? — Я не знаю… — обреченно прошептала Макото, склонив голову. — Просто оставь меня наконец, я устала от тебя. И хочу побыть одна. Он перегнулся через стол и заглянул снизу вверх в ее лицо. Прищурившись, внимательно изучал, пытался что-то в нем прочитать. Бегающий взгляд старался не пересекаться с его. — Знаешь… я не думаю, что сейчас это то, чего ты реально хочешь.***
«Да что он творит?!». Стиснув в руках корзинку, Макото лавировала между магазинных полок. Есть хотелось до ужаса, но тащившийся в нескольких шагах позади Нираги нервировал еще сильнее. Держась на расстоянии, он шел за ней от самого дома. Молча, ничего не предпринимая. И правда походил на прибившегося бродячего пса. [— Некоторые считают, что человек, спасая кого-либо, остается навечно связанным со спасенным. Это привязанность. Зависимость, если хочешь.] Она бросила подозрительный взгляд через плечо. Что ему, в конце концов, нужно? Он же сам собирался уйти! Неужели все из-за рассказа? И почему так не вовремя прорвало… Стоило держать язык за зубами. Прочистив горло, Макото заговорила спокойно, но все выдавали руки, яростно сбрасывавшие в корзину баночки, лапшу и прочие снеки. — Понятия не имею, что ты там себе надумал. И уже жалею, что все рассказала, я не должна была этого делать. Но мне не стыдно. Нираги недоуменно склонил голову: — Что ты пытаешься сказать? — Я пытаюсь… «А действительно — что?». Она закусила губу, рассеянно рассматривая пачки рамена. — Я использовала тебя, как лишние уши. Очевидно, мне надо было выговориться. Это мог быть кто угодно, а ты просто оказался под рукой. — Ну, я не против побыть твоими лишними ушами, — усмехнулся боевик и кивнул на полку: — Возьми с говядиной, я не очень люблю курицу. Макото развернулась на пятках. — Ты что, совсем?.. Ты оказался под рукой в моем доме. В моем доме против моей воли!! — Я только принес тебя обратно после обморока. — Вот именно! То есть… Я не собираюсь тебя благодарить. Но я принесла чертовы лекарства, так что мы все равно квиты! И можем закончить это недоразумение! — Не о чем волноваться, Маки, — устало вздохнул он. — Я же говорил, что не причиню тебе вреда и не трону. Она округлила глаза. — А еще ты говорил, что уйдешь! И что же?! — Это другое. — Ах вот как! — вскипела девушка. — Где гарантии, что это твое «другое» не превратится в то же самое и ты не передумаешь?! — не дожидаясь ответа, она прижала набитую корзинку к груди. — Тебе нельзя доверять, ты маньяк. Я ухожу. И на этом все, нам давно пора расстаться. Она двинулась по проходу, но Нираги сделал шаг навстречу, преграждая дорогу. Макото остановилась. Он снова шагнул, и она отступила. Рот изогнула таинственная улыбка, в темных глазах загорелось что-то первобытное. — Ч-что ты… Еще несколько шагов, пока ее спина не врезалась в стеллаж с леденцами. Он подошел ближе, упираясь руками в полку. Их разделяла только горка продуктов в ее руках. Светлые глаза настороженно впились в нависшее изуродованное лицо. Нираги спокойно улыбался, с интересом разглядывая ее, как диковинную штучку. «Что и требовалось доказать… Не прошло и минуты». — Ты… — она сглотнула, в горле пересохло. — Ты только что сказал, что не тронешь меня. — Разве я трогаю тебя сейчас? Она покосилась на забинтованные руки по бокам. Зажатая между ними, Макото задрала корзину повыше. В черной радужке его глаз светились странные огоньки. Она отвернулась. Нираги наклонил голову и тихо уточнил: — Что, теперь я противен тебе? — Ты всегда мне был противен, — шепотом отозвалась девушка. Он усмехнулся: — Так уж всегда?.. Вопрос остался без ответа. Наконец она осмелилась поднять глаза, в них опять блеснули слезы. Нираги внутренне напрягся, ухмылка моментально стерлась. Ее взгляд был отчаянно-просящим. — Я убила своего друга, — Макото набрала воздуха. Руки задрожали то ли от страшного факта, то ли от тяжелой корзины. — Знаю, для тебя это ничто. Он тебе никогда не нравился. Но я… Мне нужно остаться одной. Я очень устала. И надо как-то… обдумать все. Ты понимаешь? Он понимал… почти. Еще на кухне возникли подозрения, как именно она это может «обдумать». И кровь постепенно замедляла свое движение в венах, когда всплывали возможные варианты событий. Девочка с лунными глазами ошибалась, для него это не ничто. Валет — конечно. Но не она. Она — это все. Все и даже больше. Первый и последний человек в этом аду, чья судьба ему не безразлична. Макото потерлась щекой о свое плечо, вытирая скатившуюся слезу, и почему-то этот жест показался таким беззащитным. Пальцы хотели помочь стереть непрошенную влагу, но только со скрипом стиснули холодный металл полки с конфетами. — П-пропусти меня… Пожалуйста… Больше всего на свете хотелось вот так стоять и смотреть на нее. Оградить от всего мира, защитить от всяких Валетов и прочих придурков. От слез и дурных мыслей. Оставить только для себя. Нехотя Нираги убрал руки и отступил. В обнимку со своей ношей Макото побрела на выход. Естественно, через секунды следом раздались шаги, и она скрипнула зубами. Оказавшись на улице, глаза обратились к пасмурному небу. «Так нельзя. Нужно что-то делать. Бежать?..». Словно прочитав мысли, Нираги неожиданно выхватил продукты из ее рук. Она ахнула. — Эй! Отдай! Увернувшись, он перехватил корзину и пошел вперёд. Тяжеловато для его искалеченных рук, конечно, но всяко легче, чем девушка без сознания. Которая мельтешила вокруг, пытаясь вернуть переноску. — Да отдай же! Куда ты вообще идёшь? — Как куда? Мы идем домой. Тебе же больше ничего не нужно? Макото затормозила на тротуаре. — Домой?! — возмутилась она. — Почему ты говоришь так, будто это твой дом тоже? Это не так!! — Хорошо-хорошо, — Нираги закатил глаза. — Мы идем к тебе домой. — Я никого не приглашаю! Какого черта?! Мне надо побыть одной! Что из моих слов было не ясно? Почему ты ведешь себя, как хозяин?! Я не желаю иметь с тобой дел и видеть в своем доме! Вздохнув, Нираги переложил из рук в руки тянущую корзину. Сил у него уже было не так много, и с каждым днем, а то и часом, их количество не прибавлялось. Не хотелось тратить их на бессмысленные ссоры. Но для нее это не просто ругань, он прекрасно понимал такую реакцию, сам став её катализатором. Однако и для себя бывший боевик тоже все решил. — Послушай, Маки… Тебе никто не запрещает горевать и обдумывать все, что угодно. Можешь заниматься этим, сколько влезет. Я не стану мешать. — Ну уж нет! Я не допущу, чтобы… Эй! Эй!! Не дослушав, Нираги отвернулся и продолжил путь. В спину ему сыпались бесконечные обзывательства с проклятиями. Он только тихо посмеивался. «Непрошибаемый болван… И этого проходимца я впустила к себе! Идиотка». Исчерпав свой лимит, Макото умолкла. Она шла за ним нарочито медленно, оттягивая момент. Вскоре звук ее шагов тоже прервался. Она остановилась напротив витрины и с любопытством заглядывала внутрь помещения: обычный паб, в котором в былые времена можно было пропустить после работы кружку пива или чего-нибудь покрепче. — Что ты делаешь? Идем. — Кажется, там еще сохранилось несколько бутылок… — пробормотала Макото, вглядываясь в полутемный бар. Она перевела взгляд на Нираги, снова внезапно стеклянный и опустошенный. — Что можешь посоветовать из этого? Я не разбираюсь. Нужно что-то сильное… — Ты же не пьешь, — нахмурился он, подходя ближе. — Ну и что? — плечо легкомысленно приподнялось. — Никогда не поздно начать. — Пошли домой. — Я хочу зайти. Ты же сам предлагал выпить тогда, на крыше. Нужно забыться. Хотя бы попробовать… Он изучающее посмотрел на нее, челюсти его сжались. — Нет. Тебе это не нужно. — Голос Нираги был бескомпромиссным. Он шагнул к ней. — Почему ты опять командуешь?! — воскликнула девушка, отскакивая. — И я тебя не об этом спрашивала! В тот раз ты сказал, что мне станет легче. Так вот… — А ты возразила, — перебил он, — что после всего это не принесет облегчения. Забыла? Выпивка не решит на самом деле твою проблему. — Так значит, ты врал, — горько сказала она. — Ты врешь даже по такой мелочи. И еще хочешь, чтобы я чему-то там верила? Измученный стон сорвался с его губ: — Я не вру. Напиваться круто, конечно, но это самообман. Понимаешь? Ты сбежишь только на время, это тебе никак не поможет. — Тогда, может, мне просто не нужно просыхать? — Макото направилась ко входу, готовая войти в заведение, как Нираги поймал ее за плечо. — Не неси ерунду. Уходим отсюда. Прикосновение сработало как крапива, и она вырвала руку, потирая место, куда он дотронулся. На нее словно налепили грязь. — Не лапай меня, придурок! — она в последний раз оглядела бар за стеклом и ядовито проговорила: — Да уж, пожалуй, не стоит. Кто знает, как ты воспользуешься мной в таком состоянии. Проколотая бровь дернулась вверх, пока девушка проплывала мимо него. — Ты дура. — А ты насильник, — выпалила она на ходу. — Я ее не… — обратившись к небу, Нираги глубоко вздохнул. — Ладно. Неважно. — Нет, важно! Не смей так говорить!! Я сказала Валету, что он самый страшный человек… Но ведь есть еще ты! — сокрушалась Макото, пока он плелся за ней по пятам. — Как ты мог так поступить?! Тебе просто наплевать! Тебя не волнует чужая боль! Конечно, тут нет ничего, что могло бы остановить твои скотские действия. И тебе никогда не понять, какая эта травма! Какой парализующий страх и ужас! Ты животное… Нет, много хуже!! Она прикрыла рот рукой, чтобы не зарыдать в голос, продолжая сдавленно извергать свое отвращение и предавая его анафеме. Нираги шел, понурив голову и желая, чтобы она замолчала. Выслушивать упреки по этому поводу именно от нее было невыносимо. С любым другим человеком он просто прошел бы мимо, не удостоив того даже вниманием. Ну, или пристрелил по пути. А в эту секунду хотелось бросить корзину и скрыться подальше от осуждающих, горящих праведным огнем лунных глаз. Но великий грешник, как привязанный, следовал за своим палачом, единственным оружием которого было Слово. Слово простое, незамысловатое, но от этого не менее жалящее. Как же тяжело с этой девчонкой, переворачивающей его мироощущение с ног на голову… Эмоциональное чтение нотаций прервалось, когда она споткнулась о камень. Нираги поравнялся с ней и остановился. — Закончила? — в вопросе сквозило раздражение. — Можем больше не зацикливаться на этом? Вскинув голову, волосы её гневно взметнулись: — Закончить?! Да я ещё даже не начинала! Ты… — Какой смысл теперь об этом говорить? Уже ничего не исправить. Да и не было ничего, успокойся. Все с твоей мышью будет нормально. Уверен, твой брат о ней позаботится. — Она не мышь, ее зовут Усаги!! — взвизгнула Макото. — Ты всех называешь крысами, но ведь самая большая — это ты сам! Суть не в том, случилось или нет, а в самом факте! И мой брат… — она взглядом прошлась по темным пятнам на его лице. — О да, Арису позаботится о ней, не сомневаюсь. Понятия не имела, что он умеет драться, но он поступил более, чем правильно! Я бы добавила!! — Ну так… За чем дело стало? — взгляд Нираги выражал одновременно издевку и полную серьезность. — Бьешь ты неплохо, я уже знаю… Они стояли прямо на проезжей части, где машин давно не было и в помине, обдуваемые не по-летнему прохладным ветром. Погода в последние дни капризничала. Что-то витало в воздухе Пограничья, город как будто готовился принять на себя удар. Удар стихии, с которым не мог бы совладать никто из ныне живущих. Ни всезнающий Чишия. Ни отважные Арису и Усаги. Ни дерзкие Куина и Ан. Ни могучий Агуни. Ни безумный Нираги, самопровозглашенный принц, почти король порочного Пляжа. Ни девочка Маки, с самыми необычными, не по-японски светлыми глазами, потерявшая саму себя, погрязшая в чувствах вины и ненависти… Что-то менялось в воздухе Пограничья, и вместе с ним в отношениях между последними двумя. В упор глядя друг на друга, эти противоположности старались понять, что на уме у каждого. Макото решала, отводить ли душу путем еще одной или парой пощечин. Очевидная провокация. Но он сказал, что уже все равно ничего не исправить… И это была горькая правда. Нираги же, берущий ее на слабо, посылал невербальные сигналы с высоты своего роста. Давай же, бей. Нет, не ударит... Но левую щеку все равно закололо в ожидании, а больное тело держалось как натянутая струна. Игра в гляделки двух молодых людей не могла длиться долго. Первой не выдержала Макото, вместо физического оружия вновь выбрав словесное: — Какой же ты мудак. Одарив его уничижительным взглядом, девушка направилась дальше. В уголках рта дрогнула улыбка. — Не думал, что ты знаешь такие слова. — О, я еще и не такое знаю… — Теперь нисколько не сомневаюсь! — весело отозвался Нираги. — Между прочим, своими выходками ты иногда напоминаешь ребенка. А кстати… Давно хотел узнать, сколько тебе лет? Ответом стал выглянувший из-за плеча средний палец, что вызвал взрыв смеха, раскатившийся по пустынной улице. «Больной». Через несколько минут впереди замаячил жилой комплекс. Шестеренки в голове Макото усиленно работали. Она остановилась посреди дороги и развернулась. Руки сцеплены, стараясь подавить дрожь. Ничего не получится… Но попробовать стоит. Нираги тоже остановился в паре метров в настороженном ожидании. Сейчас будет либо очередной фокус, либо словесные излияния. — В чем дело? Случился фокус, но совсем не такой, какой он мог бы предположить. Насупившись сильнее обычного, Макото сама быстро пошла ему навстречу. И теперь уже она оказалось очень близко. Слишком близко. Как в магазине ранее, только теперь их не разделяла дурацкая корзина, болтавшаяся в его руке. Возможно, он и не понял, как неосознанно сделал полшага назад, зато заметила она. «Неужели… Боится? Это он-то?». «Все-таки передумала и врежет». Свирепые лунные глаза снизу вверх пронзили тёмные, как ночь. Как сама душа владельца. — Так больше продолжаться не может, — начала она тихо, со сталью в голосе. Плечи его постепенно опустились, пока она продолжала бесполезно упражняться в красноречии: — Ничем хорошим это все равно не закончится. И пока не поздно, нам нужно разойтись мирно и спокойно. Поэтому я должна заявить, что… Взгляд девушки выловил что-то за его спиной, вынудив оборвать саму себя. Глаза расширились в каком-то неверии и пробирающем страхе. Губы еле шевелились, когда она залепетала тише прежнего: — Откуда он… Ди… дирижабль… «Боги, помогите». Нираги резко обернулся. Пустые улицы и небо. Недоумение и… боль. Испытав сразу за ней облегчение, рука дернулась, как у тряпичной куклы. Не теряя ни секунды, Макото вырвала корзину и пустилась прочь. Вперёд, вперёд, вперёд… Не останавливаться. Не оборачиваться. Несколько пачек продуктов посыпались от сильной тряски. Да и черт с ними! Он уже преследует? Не слышно… Но застигнутый врасплох Нираги так и остался стоять, провожая взглядом ее развевающиеся на бегу волосы. Да, реакция уже совсем не та.***
Наверное, у нее открылось второе дыхание. Или выросли крылья. Сбросив свой груз, Макото захлопнула дверь и повернула все замки. Как же повезло, что их дом старый и никаких тебе электронных систем, бесполезных в нынешних условиях! На кухне она выглянула в окно: Нираги нигде не было видно. Просто замечательно. Вряд ли в своем состоянии он осмелится выламывать дверь. «И какое счастье, что мы живем не на первом этаже!». Она прождала еще несколько минут, но на горизонте так никто и не появился. Он должен был в конце концов понять, что его присутствие здесь крайне нежелательно и вызывает лишь омерзение. Кстати о мерзостях… Вооружившись тряпкой и щеткой, Макото прибрала бардак, устроенный им в прихожей. Во всем доме по-прежнему стояла тишина. В удивительно приподнятом настроении она принялась разбирать продукты и решать вопрос с обедом. Наконец-то можно спокойно утолить голод, побыть наедине с собой. «В ближайшие дни нужно будет повременить с выходом…». И стоило об этом подумать, как раздался стук. Негромкий, но уверенный. Сердце ее ушло в пятки. «Господи… Только не это…». Но стучать сюда мог только один человек. Прокравшись к двери, Макото напряженно вслушивалась. Ни звука. Стук повторился у самого уха, более настойчивый, и она чуть не подпрыгнула. — Маки. «О черт! Дьявол!!». Да, именно он и стоял сейчас по другую сторону. «Может, он решит, что меня нет и я сбежала в другое место? Нет, глупость… Я же заперта изнутри, — соображала она в лихорадке, ладони ее вспотели. — Молчи и не высовывайся. Он устанет и уйдет, не будет же торчать тут вечно? В отличие от меня! Еды навалом, все есть». — Маки, открой. «Разбежался». — Я знаю, что ты прямо за дверью. «Как же…». — Я тебя чувствую, — послышался необычно низкий голос. Табун мурашек прошелся по коже, она поежилась. — Нам нужно поговорить. «Наговорилась уже». — Это касается твоего брата. «Арису? — она сглотнула комок предчувствий. — Все-таки соврал? Не было никакой игры? Не может быть, не похоже. Или он… неужели он их… Нет!! Он просто шантажирует, чтобы я впустила его. Не глупи! Что бы он там ни сказал, я не смогу это проверить». Так они и сидели друг против друга, разделенные преградой. Макото была тише воды, слушая его хриплое дыхание. Время от времени раздавался кашель, и он робко постукивал по двери, словно передавая известные лишь ему зашифрованные послания. Вскоре удалось разобрать усталый вздох. — Ладно… Мне это уже надоело, — послышалось кряхтение и звук подъема тяжелого тела. Она была готова возликовать, но ее сразу же спустили с небес на землю. — Если ты там слишком близко, рекомендую отойти. Не хочу ненароком прибить. Макото вскочила на ноги и в панике посмотрела на дверь. Черт его дери, что он задумал?! Неужели попробует выбить? Слишком крепкая, пусть не надеется. — У тебя есть три секунды, чтобы скрыться подальше, — щелчок возвестил, что курок пистолета привели в готовность. Пустой желудок совершил кульбит. — Раз… Она уставилась на дверь, совсем не уверенная, что та выдержит выстрелы. — Два… Словно зверь в клетке, Макото заметалась впотьмах тесного коридора. — Три. — Стой, не надо!! Подожди! — непослушные пальцы проворачивали замки. Лоб покрылся испариной. — Не стреляй… Макото отворила дверь, пропуская полоску света и предусмотрительно не снимая цепочку. Глаза нашли провокатора, расслабленно стоявшего у лестницы и скрестившего руки. Оба пистолета покоились за поясом. Она облегченно выдохнула: по крайней мере, ее не встретило дуло в лицо. — Ну, блефовать ты не умеешь. — Уверена? Сработало же, — он высокомерно улыбнулся. — Но ничего, у нас с тобой равный счет. Оказывается, ты та еще актриса. Неплохо сыграно, Маки, — громкие хлопки эхом отразились от стен подъезда. Она сузила глаза. — Что ты хотел мне сказать? Побыстрее, пожалуйста, у меня нет времени. — Времени нет? — насмешливо переспросил Нираги. — По-моему, ты ошибаешься. Этого-то здесь у всех навалом, мы никуда не спешим. Или… ты что-то задумала? — он внимательно присматривался к тускло светящимся в темноте глазам, желая выяснить их планы. — Не твое дело, — отрезала девушка. — Говори, что знаешь о моем брате. Или проваливай. Нираги лениво нагнулся, поднимая что-то со ступенек. Предмет подбросили в руке и развернули к ней: одна из баночек с тушенкой, что выпала из корзины. — Косплеишь Гензеля? — А ты злую ведьму? — с сарказмом поинтересовалась она. Боевик подошел к самой двери и прислонился к косяку. Макото моментально скрылась, оставив только узкую щель. — Нет, я не ведьма, — сказал Нираги. — Я не ем детей, так что тебе нечего бояться. — Я не ребенок. — Тогда тем более, — улыбка стала шире, и он протянул банку: — Возьми. — Нет, спасибо, оставь себе. Невелика потеря. Что тебе нужно? Я готова выслушать… пока. — Впусти меня, и мы спокойно поговорим. Через порог неудобно, да и в ногах правды нет, знаешь ли. — Еще чего! — возмутилась Макото. — Я не шутил ранее, — произнес он, осторожно налегая на дверь, стараясь увидеть ее лицо. — Тебе не надо меня бояться. — Либо ты говоришь так, либо уходишь, — потребовала она и спохватилась: — Хотя нет. Ты в любом случае уходишь! И вообще… Раз времени у каждого из нас много, почему бы тебе не потратить его с пользой? Ты можешь, — она взмахнула рукой, — ну я не знаю… Найти Чишию, например. Отомстить, поджечь в ответ. Или что-то в таком духе. Нираги сильно удивился. — А что, это отличная идея… — задумчиво протянул он. — Вот! — встрепенулась Макото, обрадованная удачной мыслью. — И вы наконец сможете выяснить свои отношения! Так что желаю… эм… удачи. Парень удержал готовую было закрыться дверь. — Предложение более чем заманчивое. Он не уйдет живым, это правда. И я обязательно так и поступлю, если мы с ним встретимся… Но в следующий раз. — Что?! Почему бы не прямо сей… — Со мной-то все понятно, — прервал Нираги, глаза его загорелись интересом, — но очень неожиданно услышать подобное от святой Маки. Ты настолько кровожадная? Или… разве что он успел насолить и тебе? — Ну… — она растерянно моргнула. — Его я тоже ненавижу. Это же все случилось из-за него. Боевик хмыкнул. — Обидно такое слышать, когда раньше во всем был виноват только я. Белый лис отнимает мое звание главного злодея. Но если серьезно: что он натворил? Макото поджала губы и опустила глаза. — Это был его план — похитить карты. И это он подставил Арису, сообщив вам о взломе в номере Шляпника. — О… В глазах Нираги разлилось понимание. Когда на крыше вдруг взметнулись карты, он сразу решил, что Чишия просто воспользовался ситуацией и стянул их под шумок. Оказывается, лапы лисицы простирались гораздо дальше. Использовать дурачка-добрячка для своих целей. Умно, умно… Улыбка Нираги выглядела пустой и пугающей, а в сочетании с испорченным лицом казалась еще безумнее. Появился лишний повод отправиться на поиски. Нет, уж конечно, никак не за Арису и Усаги, на них ему было до лампочки. Но так уж вышло, что пока страдали они, страдает и девчонка. Предложение заполучить блондинистую голову становилось все более привлекательным… И он бы непременно так и поступил, не встреться они снова. Поэтому перспектива траты своих последних часов на розыск ублюдка-близнеца автоматически отпадала. Все как во времена Пляжа: общество луноглазки импонировало ему больше всего. Из щелочки послышался тихий голос: — Если тебе что-то известно о моем брате, скажи мне. Пожалуйста… Ну вот как у нее это выходит? Разгон от беснующейся фурии до кроткого ребенка — одна десятая секунды. — Его тут нет, — уверенно сказал Нираги. — Что?.. — Твоего брата нет, и вряд ли он находится где-то поблизости. Она моргнула. Вслед за ней и он. — И это все, что ты хотел мне сказать, капитан очевидность?! — взорвалась Макото, стискивая дверную ручку. — Ты смеешься надо мной? — Нет, не смеюсь, — без тени улыбки возразил он. — И нет, это не все. Я сказал, что информация касается твоего брата. Но его правда тут нет, иначе бы он давно пришел, верно? По Токио курсирует живая машина для убийств. Ты сейчас здесь одна. И мне не очень нравится твое жилье, но раз таков выбор, то все равно. — Можно короче? К чему ты клонишь? Пауза. — Давай жить вместе. Она раскрыла рот и тут же его захлопнула. И так пару раз. — Да как… у тебя ещё поворачивается язык на такое? Ты в своем уме?! — Нет, — без колебаний заявил Нираги. — Это был риторический вопрос! — в отчаянии крикнула Макото. — Конечно, ты сумасшедший! Но я не думала, что ты такой глупый! Сколько мне нужно повторять о своей ненависти, чтобы ты сгинул с моих глаз?! — Я умираю. Звук его голоса скатился вниз по лестничной клетке. Умираю… мираю… раю… аю… Это было сказано просто, но твердо. Со всей уверенностью и знанием дела. Подъезд накрыла гробовая тишина. Так спокойно, с таким смирение был произнесен собственный приговор. Ей кажется, или он снова побледнел?.. — Что за глупости, — пробубнила она, — как ты можешь умирать, ведь ты же… стоишь передо мной. Тебе стало лучше. — Ну это пока. Скажем так, я в процессе, — Нираги вымученно улыбнулся, но она не оценила шутку. — Ты же не думала, что после вчерашнего, — он стукнул по двери и кивнул в прихожую, — люди протягивают еще долго и счастливо? Не думала. Ему осталось немного, чуть-чуть… Как он и говорил, и как поняла она сама в больнице, когда на мгновение приняла решение не возвращаться. Макото хмуро посмотрела в угол, который недавно вымыла от крови. — Ты пока одна в своей квартире. Я тоже вроде как без компании. Давай держаться вместе. Где-то тут летает пиковый гад, и я защищу нас… тебя. — Мне не нужна твоя защита, — она покачала головой. — Да и как это возможно? Словно назло из груди вырвался кашель, и он отвернулся. — Ну да, понимаю… Странно слышать это от живого трупа. — Я не о том. Я видела этого мужчину вблизи. Он… — Макото закусила губу, припоминая. — Кажется, у него бронежилет. И он буквально выбрался из огня. Столько оружия, гранаты… Пара пистолетов тут вообще не поможет, это все равно что идти с игрушкой. Его не победить. — Может, мы что-нибудь придумаем. Или нам правда повезет, и он не явится сюда. Как ты и предчувствуешь. — Устало прислонив голову к двери, следующие слова Нираги едва слышно прошептал, и это было то признание, которое далось ему гораздо труднее, чем все остальные: — Честно говоря… Я больше не хочу быть один. Слова обескуражили своей искренностью. Руки против воли приоткрыли дверь чушь шире, обеспечивая лучший обзор на столь ненавистное лицо. Нираги смирно смотрел, и это что-то напомнило ей. Она будто вмиг перенеслась на крышу отеля, где он ожидал от нее ответа с такими же странными глазами. Стекло, покрытое трещинками. Сейчас через них проглядывала тоска. Удивительно, но разве может этот парень тосковать по чему-либо? Страдать от одиночества? Но вот они здесь. — Я тебя не понимаю, — так же тихо отозвалась Макото. — Сначала ты наговариваешь в лицо ужасные вещи, признаешься в… На что ты рассчитываешь после всего этого? Что я забуду? Приму и пожалею тебя, умирающего? Да что тебе нужно, в конце концов?! — Вчера ты сказала, что спасла меня из собственного эгоизма. Ну, считай, со мной то же самое. Думаю, мне осталось не больше недели… Я бы хотел провести это время с тобой. Просто… рядом. Больше ничего. Лицо ее приняло страдальческое выражение. — Ты сам все понял о моих проблемах с доверием. Я хочу решить их и больше не допускать такого! Сказал, впитывать как губка? Так вот я стараюсь!! — Вижу. Ты умница… — он грустно улыбнулся. — Но все будет нормально, поверь. Макото замотала головой. — Нираги, ты убийца. У тебя руки по локоть в крови. Чему я должна поверить? Ты утверждаешь, что мне ничего не угрожает, но это вранье, — она перевела дыхание и задумалась. — Хотя бы той ночью. Ты же явно хотел сделать что-то… плохое. — Какой еще ночью? — он свел брови. — Когда ты пришел ко мне в комнату. Ты напал на меня… — А… Та ночь, когда ты разбила мое черное сердечко, — Нираги нелепо усмехнулся и добавил уже серьезно: — Но я ничего не собирался с тобой делать, даже в мыслях не было. Ты же была не в себе после игры. Я только хотел, чтобы ты успокоилась. — Успокоилась? — изумилась девушка. — Ты набросился на меня! Пригрозил, что никто не придет на помощь! Это вот так ты успокаиваешь?! — Ты швырнула в меня книгой. — … — Окей… Хреновый аргумент, — согласился он. — Но я уже говорил, по-другому у меня никак. — А вчера?! — Ну, чистосердечное признание. Ты испугалась… Но это было ради тебя. Ты не должна обманываться на мой счет. — Ради меня? Да ты слышишь себя?! — Макото истерично рассмеялась. — Господи… в какое Зазеркалье я попала? Почему ты не можешь просто уйти ради меня? Прикрыв глаза, Нираги тяжело вздохнул. — Потому что нам обоим это не нужно. — Я уже устала повторять, как попугай, что мне нужен покой! От тебя! И… — она запнулась, осененная. — Пляж. Ты все это устроил! Я очнулась каким-то чудом. Мы… почти застряли там. Я задыхалась. Нираги открыл было рот, чтобы возразить и тут, но понял, что на этот факт сказать ему абсолютно нечего. Он горел. Он летел с крыши вниз. Его разрывало от адской, никогда не испытанной боли. Крысы, одна из которых все еще могла быть ведьмой, повсюду мельтешили и кричали. Босс в лице Агуни оказался той еще тряпкой. Голова плыла. Все застлала смертоносная разрушительная ненависть, требующая выхода. Ну как ей объяснить, что у него в прямом смысле слова сорвало крышу?.. — Я не хотел, чтобы ты умерла, — выдавил он спустя минуту молчания. — У меня нет и никогда не было такой цели. И я рад, что сейчас ты здесь. Правда. Макото гневно вытирала слезы, желая загнать их обратно. Как же надоело плакать… Особенно перед ним. — Ты теперь все знаешь, поэтому давай по-честному, — предложил Нираги. — Согласись, мы столько раз оставались наедине, у меня было столько возможностей, что если бы я реально хотел убить тебя или… «сделать что-то плохое», как ты выразилась, то, ну… это бы уже давно случилось. С покрасневшим носом и припухшими глазами она посмотрела на него насколько смогла сурово. — Ты говоришь омерзительные вещи. Он слабо улыбнулся. — Хм… да, пожалуй. Но это все тоже правда, — Нираги взялся за ручку и шагнул ближе к ней. — И есть еще одна. Маки, я… — Может, хватит на сегодня правды? — перебила она, крепче удерживая дверь. Он покачал головой и, не моргая, вглядывался в светлые глаза. — Пляж и ты — это два таких противоположных явления. Прямо как мы с тобой. Но все равно я был очень рад, когда ты появилась там. Полагаю, тогда это и началось, — боевик нахмурился, словно сидел над непосильной задачей. — Меня что-то… тянет к тебе. Не уверен до конца: дело в том, что случилось тогда в парке? Может быть. Но я хотел бы остаться с тобой, на сколько мне еще отпущено. Макото была готова отдать все, только бы он смотрел куда угодно, но не на нее. Не таким тяжелым, многозначительным взглядом. Хотелось уйти под землю. Она тряхнула головой, избавляясь от наваждения. — Ты заговариваешься. И пытаешься заговорить меня тоже. Ты же ненавидишь меня. — Что?.. Я никогда такого не говорил. Она возмущенно запыхтела, как разъяренный бык. Ну и наглость! — Ты… Ты говорил!! Вчера! Здесь же, на этом самом месте! — взгляд снова метнулся в угол. — Сказал, что ненавидишь таких, как я! Его лицо просветлело, и он пожал плечами. — И? Не вижу проблемы. — В дурака играешь?! — Нет, — Нираги позволил себе легкую улыбку. — Но ругаться тут совершенно незачем. Да, это так. Я не перевариваю добреньких и всех из себя хорошеньких. Ты из этой же категории. И я ненавижу тебе подобных, но… не тебя. Чувствуешь разницу? — А она есть?! — Конечно. Макото утомленно потерла глаза. Тело болело и требовало отдыха. Под ложечкой сосало, все еще ужасно хотелось есть. Она не могла поверить, что позволила ему все это наговорить и позволила себе все это выслушать. Зачем? Разве в этом был смысл? Нираги видел ее состояние. И как же ему хотелось без слов притянуть девушку к себе, прижаться губами к ее лбу, в котором было слишком много страхов, сомнений и колебаний. Это же будет лучше, чем постоянно на нее набрасываться?.. Жизнь — крайне забавная штука. Он — источник всех проблем — желает принести хоть какое-то утешение. В ней правда что-то есть, он это чувствовал. Нираги постоянно утверждал, что они находятся на параллельных прямых. Так оно было, но ведь еще говорят, что противоположности притягиваются. Может, луноглазка — это северный полюс, а он — южный? Или как в батарейке: плюс и минус. — Послушай… — она глубоко вздохнула, собираясь с последними силами. — Возможно, ты не врешь. И все сказанное тобой — это правда. Не знаю… я не могу быть сейчас в чем-либо уверенной. И мне, если честно, все равно. Не хочу в этом во всем разбираться. Так что… тебе лучше уйти. — Маки… я не причиню тебе боль. Она долго и испытующе посмотрела на него. — Может быть. Но ты причинил боль моим родным. И этого уже достаточно. Дверь перед его носом начала медленно закрываться. «Нет, нет… Только не это. Не уходи!!». Нираги отдал бы все ради возможности узнать ее мысли. Хотя бы на секунду. И, удостоверившись, что с ней все нормально, мог бы и отступить. Однако пустой взгляд, который временами застилал серые глаза, все еще леденил кровь. И именно это заставило его действовать. Рука в бинтах успела скользнуть в дверную щель и удержать ее. Макото ожидаемо заверещала. — Отцепись! Да что ты делаешь!! Пошел вон! — она била его прямо по обожженной кисти, но хватка была слишком крепкой. Недолго думая, девушка навалилась всем телом на дверь и защемила ему пальцы. Прижала раз, два… На следующий он не выдержал. Нираги заорал так дико и так громко, что, наверное, мог бы слышать не только весь дом, но и вся улица, будь они жилыми. Примерно так кричат медведи в лесах. Сердце ее подскочило куда-то к горлу, в ушах зазвенело. Желая это прекратить, Макото рефлекторно замерла. Дверь с той стороны с силой толкнулась, и она отлетела на пол. Отползая все дальше, испуганно смотрела, как пальцы нащупывают цепочку и с легкостью сбрасывают с крючка. Дверь с грохотом распахнулась внутрь так, что задрожало зеркало. Нираги с шипением сжимал и разжимал пальцы левой руки. Чуть не раздавила… Грязно выругавшись, он переступил через порог. — Видит Бог или дьявол, но я правда хотел с тобой по-хорошему, луноглазка. Похоже, ты не оставляешь мне выбора… С ужасом она наблюдала, как он уверенно достает из-за пояса револьвер. Заслонившись рукой, Макото отвернулась и закричала. Прогремели два выстрела.