Я благодарю океаны за то, что дали мне тебя… Ты спасла меня однажды, я тоже спасу тебя.
— Ты террорист!! — пронзительно закричала Макото. Дымок от револьвера колечками вился к потолку. Само спокойствие, Нираги убрал оружие обратно за пояс. — Ты так считаешь? — он схватился за все еще открытую входную дверь и тяжело помахал ею. — Насколько мне известно, террористы удерживают своих жертв взаперти. Я ничего такого не делаю, наоборот… Ты вольна пойти куда угодно, — он коварно оскалился, давая понять, что если куда и идти, то только в его компании. — Ты просто вредитель и бандит!! Ненавижу! — Да. Все верно, — Нираги подошел, возвышаясь неприступной горой над все ещё лежащей на полу девушкой, и протянул руку. Макото сверлила злым взглядом сначала ее, а потом переключилась на лицо. Очень медленно, глаза в глаза, она вдруг вся подобралась и, не поднимаясь, скользнула к протянутой в приглашающем жесте руке. Веки его дрогнули, раскрываясь чуть шире. То, что она проделала, выглядело странным для нее, а главное, осознанно или нет, вышло необычайно… чувственно. Она была прямо у его ног, снизу вверх прожигая то ли огнем, то ли холодом своих глаз. Сердце Нираги неровно ударилось. «Что это было?..». Была ли эта чувственность на самом деле или его сознанию, самостоятельно дорисовавшему распутную картину, показалось, доподлинно неизвестно. Во всяком случае, в следующую секунду от нее не осталось ни следа. Подползшая ближе Макото склонила голову и смачно плюнула прямо в раскрытую ладонь. Скорчив гримасу, Нираги закатил глаза. — Я понял. Это единственное, что ты можешь мне противопоставить. Верблюдица, — он вытер руку о штаны и прошел в гостиную. Макото вскочила ноги и в один прыжок оказалась у двери. Простреленный замок был безнадежно испорчен. Теперь от мерзавца даже не запереться. — Ты заплатишь, Нираги, — брызжа ядом, пробормотала она. — Заплатишь за все, не только за это. — Всенепременно! — беззаботно донеслось из комнаты. И как только расслышал?.. Она гневно протопала на его голос и опешила от развернувшейся картины. Вытянувшись во весь рост, Нираги уже успел лениво развалиться на диване. На их милом диванчике, где когда-то сидели родителями… Рука подложена под голову, он чему-то довольно улыбался с закрытыми глазами. Слишком большой. Слишком неправильный. Совершенно не вписывающийся в атмосферу их жилья. Оскверняющий. Ее так и подмывало ударить по длинным ногам и скинуть его на пол. Однако, не без усилий проглотив свое возмущение, Макото решила подойти к главному с другой стороны. — Слушай… — М? — То, что у тебя напрочь отсутствует совесть, — это было ясно еще с первой встречи, — сказала она, видя, как его губы растягивает ухмылка. — Но что насчет достоинства? Неужели так хочется пребывать там, где ты нежеланный гость? Откуда буквально выгоняют. У тебя совсем нет гордости? Нравится испытывать унижение или что? — Достоинство? — Нираги приоткрыл один глаз. — У такого, как я? Ну это просто смешно, Маки. Но если тебе важно, то да. Считай, что ничего из этого у меня нет. — И ничего мне это не важно! — вспыхнула девушка. — Мне плевать на тебя! Важно только, чтобы ты свалил отсюда как можно скорее! Немедленно! Мне не нужен преступник в доме! — Хм… я преступник? — Самый что ни на есть! — Тогда чего ты ждешь, дорогая? Вызывай полицию. Макото беспомощно раскрыла рот, пока боевик гаденько хихикал. Она чувствовала себя такой мелкой и незначительной в собственном доме. Ей не вышвырнуть его своими силами, он просто не дастся. Любые попытки уговора отбивались, словно теннисный мячик ракеткой. Может, стоит попробовать на коленях? А что, в прошлый раз сработало… И он не любит, когда она плачет, сам сказал. «Нет… — подумала с содроганием. — Никогда больше». Она вздохнула слишком громко и театрально, удерживая себя в руках. — К слову, о полиции… Если мы каким-то чудом сможем вернуться в нормальный мир, то все узнают о твоих преступлениях. Непременно. Я лично, — девушка угрожающе выставила палец вперед, — выступлю свидетелем по этому делу. Можешь не сомневаться. — О, — Нираги с интересом взглянул на нее, — так ты все-таки собираешься возвращаться? — Ради такого я просто обязана. Услышав это, парень удовлетворённо улыбнулся и кивнул. Она нахмурилась: да чему он радуется?! — На твоем месте я бы так не веселилась. Это не шутки. Тебя накажут по всей строгости. — Неужели? — хохотнул он. — Может быть что-то более страшное чем то, где мы сейчас находимся? Или что-то более болезненное, чем я уже пережил? — Нираги вскинул руку вверх, демонстрируя бинты. Он шевельнул пальцами и шикнул от боли: — Ауч! Ну ты… с дверью знатно постаралась, конечно… — Смертная казнь, — с благоговейным трепетом торжественно объявила Макото. В глазах ее зажегся бесноватый огонёк. — Как прекрасно, что в нашей стране она не запрещена. Тюремное заключение — слишком гуманная участь для такого, как ты. За все проступки, за всю пролитую кровь тебе так легко не отделаться. — Ну и? — насмешливо уточнил Нираги, не отводя от нее взор. — Мои вопросы все еще в силе. Это чем-то хуже Пограничья? Она растерянно моргнула. Все они столько раз подвергали и продолжают подвергать свои жизни опасности. Да и могла ли простая казнь напугать такого, как он? Наверное, смерть — не так уж плохо для него. Избавление. Даже в этом случае демон получит свою выгоду… — Мне тут подумалось, — начал Нираги, принимая сидячее положение, — что, возможно, святая Маки не такая уж святая. Даже в тебе нет-нет, да и покажется что-то темное. Или… не то чтобы темное, скорее фанатичное. Может быть, в прошлой жизни ты была инквизитором? — он подмигнул ей. — Я не фанатичка, — обиделась она. — И вообще, инквизиторы преследовали зачастую невиновных. А может, среди них и не было никаких ведьм. Но ты… Уж ты-то совсем другое дело! — Ладно, ладно, — он примирительно поднял руки. — Получается, все-таки я злая ведьма. Как скажешь, дорогая Маки. — Я тебе не дорогая! И никаких Маки, хватит!! Меня зовут Макото. Ма-ко-то. — Хорошо, луноглазка. — Макото! — Да я понял, Мунайзу. Она вся кипела от злобы, но смогла только бессильно топнуть ногой. «Он дождётся, и когда-нибудь я точно убью его. Какой же… трикстер! Да, именно! Черт из табакерки!». — Не нервничай так, принцесса, — обыденным тоном посоветовал боевик. — Говорят, нервные клетки не восстанавливаются. Опять хочешь упасть в обморок, м? Хотелось только стошнить, но, переступив через себя, она заискивающе сложила руки перед грудью и шагнула к дивану. — Нираги, ну ты же не собираешься торчать тут, да? Я очень тебя прошу… — Но зачем мне уходить? — простодушно поинтересовался он. — Посмотри, разве мы уже не весело проводим время? Тебе здесь будет совсем скучно одной. Ну и ты же помнишь… Я умираю. — Да не умираешь ты! — гаркнула она, сбрасывая столь непрочную маску овечки. — Хватит симулировать! Забирай свои наркотики и уходи! Нираги молча улыбнулся и откинулся на спинку дивана. Издав отчаянный рык, Макото заметалась из угла в угол комнаты. Нужно что-то придумать. Срочно. Взгляд упал на стеллаж: с полки ей улыбались родители, стоящие на фоне американских горок в парке развлечений. Фотография была довольно старая, сделанная еще до ее рождения. На ней мама и папа такие счастливые и совсем юные… Нет, они и сейчас очень даже неплохо выглядят, но именно это фото всегда нравилось ей особенно сильно. «Что же делать?..». Уйти самой? Пожалуй, самый разумный вариант. Нужно было не возвращаться сюда, а бежать много дальше и прятаться. Но идея снова оставить родной дом до боли отвращала. Потому что это дом! Только здесь ощущается хоть какое-то утешение. Ее нисколько не привлекали чужие холодные места этого города, какими бы шикарными те ни были. Дело ведь совсем не в этом. «И потом, даже если я сейчас сбегу, он же не остановится». Скрипнув зубами, Макото посмотрела на омерзительно счастливого боевика. Она ощущала всеми фибрами души, что этот доходяга будет без устали преследовать и искать ее, не зная покоя сам и не давая его ей. Так мало того, что есть Нираги, все еще остается и Пиковый Король. Это что же, скрываться по всему Токио сразу от двух психов?.. Один из которых точно не станет колебаться и прикончит. — Правила, — процедила она голосом, который и сама не узнала. — Что-что? Макото развернулась к нему. — Нам… то есть тебе!!.. нужны правила. Как было на Пляже. Ты не можешь просто ошиваться здесь и творить все, что тебе вздумается! — Справедливо, — хмыкнул Нираги и махнул рукой. — Валяй. Начало положено. Сглотнув, она постаралась придать себе начальнический вид. — Первое и самое главное: ты не трогаешь меня. — Само собой, можно было не уточнять, — проворчал он. — Разве не об этом я талдычу тебе второй день подряд? — И тем не менее. Боевик на какое-то время задумался и покачал головой. — Хорошо… Но позволь определить точнее: не трогать тебя — это в каком смысле? — Во всех! — взорвалась девушка. — Ты не имеешь права ко мне прикасаться! — Окей, но если ты… ну, не знаю… выпадешь из окна? Макото скосила подозрительный взгляд. — А с чего это мне вдруг выпадать из окна? Он промолчал, без намека на улыбку пожав плечом. — Что ж… Далее. Ты должен сдать мне все свое оружие. — Нет, — последовал моментальный ответ. — Это еще почему?! Я не могу позволить тебе разгуливать по моей квартире с пистолетами! Ты вооружен, уже испортил мне дверь, что следующее? Моя жизнь?! Нираги цокнул: как с ребенком, ей-богу… Но, с другой стороны, она не так плоха. Бдительная и не дает спуску. — Мы ходим по кругу, Маки. Если я заберу твою жизнь, разве это не будет автоматическим нарушением первого правила? А я уже дал слово, причем давно, — он выразительно посмотрел на сердитую девушку. — Тебе не нужно оружие. Да и сомневаюсь, что ты умеешь с ним управляться. — Н-нет… — Ну вот на этом и закончим. — Просто признай, что сам боишься! — воскликнула она. — Конечно, кто будет отдавать пистолет в руки своему врагу! — Ты мне не враг, — не согласился Нираги и снисходительно улыбнулся: — Но если так хочется, то ты меня раскусила: иногда ты действительно внушаешь страх. «Да он же издевается…». — Что дальше по списку, Маки? — Макото! — развернувшись, она указала на дверь. — Моя комната. Куда категорически нельзя заходить без приглашения. А я не приглашу!! Это мое личное пространство. От тебя. Прищурившись, Нираги внимательно осматривал дверь. Запиралась на замок. Нехорошо… — Даже не думай, — обзор перекрыла черная водолазка. — Кстати, это же правило касается и соседней комнаты. Вход туда закрыт. — А что там? — А это уже не твое дело, — приторный голосок сопроводила яркая улыбка, похожая больше на оскал. — Ладно. Где тогда буду спать я? Дыхание перехватило от осознания. Он. Убийца. Будет спать. И жить. Здесь. Ничего не подозревающие родители поглядывали на нее сквозь слой пыли на стеклянной рамке. «Простите меня… Я такая дура». — Ты… ээ… — она оглядела гостиную и диван, на котором он восседал, но тут ее осенило: — О! Я знаю хорошее место. Ты можешь спать там, где мы никак не помешаем друг другу… На улице! Нираги только фыркнул: — Отличная попытка, принцесса. Но нет. Ну, попытаться и правда стоило… — Ты мне не нравишься, — она озабоченно потерла лоб и вздохнула: — Ты мне больше, чем не нравишься. Нам не ужиться вместе. Это ли не проблема? Нираги облокотился на колени и как-то загадочно, нечитаемо посмотрел на нее . Ну вот опять! Она не выносит этот его взгляд. Да что ему нужно?.. Он тихо заговорил: — Это могло бы быть проблемой, если бы я отвечал на твои чувства взаимностью. А так… Смотри же, все идет как по маслу, — он легко улыбнулся. — Мы умеем договариваться. С проживанием тоже будет несложно, ведь мы уже жили под одной крышей. Ну, и ты начала употреблять слова «нам», «вместе»... Это не проблема, а шаг вперед. Последний укол в свою сторону она пропустила. «Взаимность? Какая еще взаимность?! К чему вообще говорить об этом?!». — Значит, решено. Я сплю здесь, — Нираги хлопнул по диванным подушкам. — Итого у нас выходит: не трогать тебя, не лезть в твою комнату. Что еще? — Эм… Вообще-то... — Макото закусила губу. — Мне надо подумать. — На Пляже было три правила. — И что с того? — огрызнулась она. — Это мой дом, и количество правил зависит только от меня. Я смогу придумать по ходу. И необязательно три! Их будет десять! Двадцать! И вообще здесь тебе не Пляж! — Да уж вижу, — усмехнулся он и внезапно поднялся. Девушка испуганно попятилась. Скользко улыбнувшись, боевик протянул руку. — Итак… уговор? Макото посмотрела на его ладонь. В висках стучало, а желудок голодно урчал. «И во что я только ввязалась?..». — Обойдемся без этого, — она отвела руки за спину. — Что ж… — Нираги медленно опустил свою. — Тогда мне, как твоему квартиросъемщику, стоит подождать договор аренды? Где будут прописаны все правила. — Не паясничай, — буркнула она. — Но ты действительно должен помнить, что хозяйка здесь только я. Ты обязан следовать правилам и делать все, чего бы я ни потребовала. То есть… Конечно, я не собираюсь контактировать с тобой!! Но при необходимости… — она набрала воздуха. Этот парень не достоин, чтобы с ним так много говорили. — В общем, мое слово — это закон. — Как скажешь, хозяйка-сама. Он развернулся и плюхнулся обратно на диван. Бросив осуждающий взгляд, она помедлила по пути на кухню. — Нираги, и еще… — Да? — Я тебя ненавижу. — Уже проходили, — он раздраженно взбил подушку. — За последние часы я слышал это уже раз десять. Собираешься напоминать мне об этом ежедневно? — Да! — крикнула она. — Ты заслуживаешь слышать это каждый день! По нескольку раз!***
Все складывалось как нельзя замечательно. По мнению Нираги, конечно. На кухне чересчур эмоционально гремела посуда, изредка доносились обрывки приглушенных проклятий. Лежа на диване, он смотрел в потолок и довольно улыбался. Невероятно, но факт: у них обнаружилось кое-что общее. Ненависть. Сидя этим утром на полу кухни, преданная и одинокая, она постепенно наливалась этим чувством ко всем вокруг и себе в частности. [— Ненавижу… Ненавижу тебя. И его я тоже ненавижу. Проклятые игры и те, кто их создал! И это место, и всех в этом месте… я не выношу! Пропади оно все!! Но больше всего я ненавижу только одного человека. Себя…] Что-то до боли знакомое… Однако если форма чувства у них была одна, то его направленность отличалась кардинально. Ясно как дважды два, что Маки никогда не сможет кинуться в омут с головой и выплеснуть все это на других. И он не очень-то верил, что вчера вечером она реально была готова его убить. Но если и правда, кишка по-прежнему тонка. Лить чужую кровь — абсолютно противная ей стезя. В отличие от него, она это сделает скорее в свою сторону. Здесь-то и крылась, как он полагал, главная опасность. Но Нираги радовался не из-за этого. Слушая грохот посуды в кухне, в голове было только одно слово: пусть. Пусть выпускает пар. Пусть обзывается. Спорит, не лезет за словом в карман. Тихо или громко ненавидит его. Может даже плеваться сколько угодно, он не против. Пусть плачет… хотя нет, вот этого как раз лучше поменьше. Пусть срывается на нем и делает все. Но живая. Были подозрения, что иначе девчонка просто замкнется и погрязнет в своих унылых мыслях. Она вспомнила ту ночь после игры, и он тоже, но совершенно в другом контексте: бледность и взгляд, устремленный в никуда. Ничего особенного, если бы не ее слова тогда. И сегодня. [— Лучше бы мне правда было не приходить в себя. Или… или вообще оказаться шпионом в игре. И дело с концом.] [— Почему они не дали мне остаться?! Я не должна была покидать самолет. Я же… я не хотела…] Предпосылки неутешительные. Маки внушает страх. Когда он это сказал, то была лишь наполовину шутка. Нираги ни за что не мог допустить, чтобы от дурных намерений она скатилась к действиям. Боевик принял ее правила, но в каком-то смысле лишь номинально: если с ней что-то случится, он не останется в стороне. Однако это «личное пространство» с запирающимся изнутри замком нервировало. Он посмотрел на дверь: да, точно не Пляж, где можно беспрепятственно входить, куда пожелаешь. Что она там себе надумает? Прострелить и эту преграду тоже? Нет… пока он согласился с правилом. Не стоит торопиться. К тому же надо надеяться и на ее благоразумие тоже. Была ли вообще здравой мысль снова возвращаться туда, где тебя с легкостью найдет психопат, которого ты ненавидишь? Конечно, нет. Но Нираги чувствовал, что в этом была своя мотивация. Она рьяно хочет вытурить его отсюда, но при этом сама уходить не спешит. Возможно, вчерашняя аналогия с кошкой не была случайной: она, как домашний хищник, привязывается в первую очередь к месту. А здесь ее пусть и жалкий, но дом. Нираги поднялся с дивана и подошел к полкам с фотографиями. Их было немного, на всех изображены либо маленькая луноглазка, либо мужчина и женщина, либо все вместе. Родители?.. Арису на карточках нигде не появлялся. Прекрасно. Он пристальнее всмотрелся в лица пары: ни у одного из них не было таких же серых глаз. «Странно… Приемная, что ли?». Пока он устраивал сам себе экскурсию, за стенкой все стихло. Из кухни потянулся приятный аромат, и Нираги улыбнулся. Не только девушка в этом доме была голодна как волк.***
«Ужасно, что мы живем не на первом этаже!». Кусая почти до крови губу, Макото прикидывала, насколько удачно получится приземлиться. Так вот к чему было про окно? Он все знал? Придурок. Ну уж нет, не хватало еще ломать из-за него ноги. С протяжным вздохом она отвернулась от окна и села прямо на пол, где в кастрюльке на походной плите варился рамен. Приправляя, она задумчиво помешивала незатейливую пищу, когда дверь в кухню со скрипом открылась. Сердце подпрыгнуло, и рука немедленно схватила с ближайшей тумбы нож. — Боже, серьезно?.. — закатывая глаза, Нираги опустился на уже знакомый стул. — Мы же только что договорились. К чему это? Убери, ты когда-нибудь поранишься. «Стоит ли отобрать все колюще-режущие? Черт… Не будь совсем параноиком». Поколебавшись, она все же положила лезвие рядом с собой и отвернулась. Гипнотизируя свое варево, Макото молчала. Даже не смотрела в его сторону. — Хочу есть, — объявил он и раскрыл одну из пачек чипсов, лежащих рядом. Силы терпеть эту бесцеремонность не нашлись. — Нет!! — она грубо вырвала упаковку из его рук. Секунду подумав, заграбастала все принесенные продукты со стола и скинула кучу на пол, усевшись спереди. — Я не разрешала! Ты ничего не получишь! — А чем я, по-твоему, должен питаться? — Третье правило! — выпалила девушка. — Я ввожу третье правило! Ты не будешь здесь есть! Крыша над головой — это уже непростительно много, а пищу добывай где хочешь, мне все равно! — она оперлась на руки, пряча за спиной пачки с едой и защищая их, как кошка котят. Нираги скривил губы: — Ну ты и е… — Что?! — Енот. Я хотел сказать енот!! Ты — жадный енот! Посмотри на себя, уже круги под глазами имеются. — Уходи! Ищи себе еду сам! — Чтобы ты тут выстроила баррикады в мое отсутствие? — Здесь тебе все равно ничего не перепадет! Можешь сдохнуть от голода, если так хочется! — глаза ее гневно сверкнули. Вытянув ногу, она с силой пнула его по кроссовке и прошипела сквозь зубы: — Проваливай. Из моей. Кухни. Не успела она моргнуть, как расстояние между ними молниеносно сократилось. Без шанса уклониться Макото упала спиной вперед прямо на пакеты и банки. Нависнув над ней, Нираги с издевкой смотрел в испуганно-злые глаза; ему явно была по нраву такая позиция. — Временами твой язычок может быть очень жесток, принцесса, — ехидно проговорил он. — Даже не знаю, нравится мне это или нет. Тяжело дыша, она шевельнулась под ним. Обертка неприятно кололась через одежду. — П-первое правило… — Я помню, — улыбнулся Нираги. Ладони его покоились по бокам от тела, не давая ни намека на касание. — Но это ты меня трогаешь. Только тут она обнаружила собственное предплечье, упершееся ему в грудь, и дернулась как от огня. Но боевик не спешил отстраняться. — Ах, как бы не оно… — мечтательно произнес он. — Кто знает, возможно, мне пришлось бы поучить тебя правилам хорошей речи, — язык медленно скользнул по нижней губе и скрылся в сальной ухмылке. «Вырвать бы его». Ее собственные губы побледнели, сжавшись в тонкую линию. — Если бы ты позволил себе подобную мерзость, — неожиданно уверенно начала она и приподняла ногу, — боюсь, тогда хорошим манерам учить пришлось бы тебя. И это было бы ох как неприятно, — колено оказалось на уровне его паха и надавило одним резким движением. Изувеченные черты лица над ней исказились. — Говорят, это очень больно?.. Ну, учеба и познание нового всегда причиняют боль. Это труд, понимаешь ли. «Нет, ну она точно была инквизитором…». Эта неожиданная сегодня страстность пополам с враждебностью заставляла пребывать в некоторой растерянности даже его, прожженного жизнью боевика. Она почти не боится. Невероятно будоражит, но так непривычно… Перед ним, а точнее, сейчас под ним, будто другой человек. «Хотя чему я удивляюсь?.. Она с самого начала была такой. Достаточно вспомнить первую встречу». Колено все еще держалось в опасной близости от чувствительного места. Преодолевая дискомфорт, он слабо улыбнулся ей: — Ты безумно храбрая, малышка Маки. Шея затекала, и она откинула голову на пачку с хлопьями, уставившись в потолок. — Вот именно, что безумно. Как и все вы. С кем поведешься… — Действительно, — он тихо рассмеялся. Рука ее покоилась прямо над сердцем, и он заметил, как пальцы сомкнулись в кулак, сминая ткань водолазки, словно хотели вырвать беспокойный орган из груди. — Эй… ты в порядке? «Сколько можно… Какой идиотский в своей бессмысленности вопрос!». — Мои друзья погибли. Один из них оказался Валетом. Брат неизвестно где и что. А в моем доме находится убийца, с которым я ничего не могу сделать, — размеренно проговорила она, изучая давно не работающие светильники наверху. — Что из этого, по-твоему, в порядке вещей? Прядка волос щекотала лицо девушки, и кончики его пальцев покалывало от желания заправить ее. Но он не мог себе этого позволить. — Ну, раз уж я здесь, то необязательно все держать в себе. Ты все еще можешь поговорить со мной. Я же твои запасные уши, забыла? Не оценив этот игриво-серьезный тон, Макото прикрыла глаза и резко выдохнула. Прядь плавно соскользнула вниз. — Ты не мои уши. Ты мне вообще никто. И я не собираюсь с тобой ни о чем разговаривать. Так же, как не собираюсь тебя кормить. Просто… уходи. На мгновение засомневавшись, Нираги все же поднялся на ноги. Она села и сразу подвинулась к котелку, где давно что-то закипало. Желудок ее, подобно киту, громко заурчал, но он уже этого не услышал. Дверь за ним тихо закрылась.***
Минут через двадцать Макото сидела во дворе позади дома, где компанию ей составляли два пустых ведра. После обеда она решительно покинула кухню с целью набрать из колодца воды. Дорогу ей, ожидаемо, тут же преградил Нираги, вызвавшийся помочь и не желающий отпускать одну. Похоже, этому стервятнику нравится выводить ее из себя и устраивать скандал за скандалом. Хотя кричать всегда начинала именно она. — Четвертое правило, — ощетинилась девушка, желая пресечь любые попытки преследования. — Ты не контролируешь меня. Вообще! Куда я иду, что делаю — это тебя не касается! Она видела, как боевик изменился в лице, готовясь категорически отказать ей, но и сама сдаваться не собиралась. — Не будь таким кретином, ты согласился на четко обозначенные условия. Новое правило — новый закон, — весомо напомнила она. И добавила: — Ты спрашивал, в порядке ли я. Так вот постоянно выносить твое общество просто невозможно!! — Макото качнула ведром в его сторону, угрожая замахнуться. — Если я не получу передышку минимум в полчаса, то могу гарантировать… случится что-то плохое. Она не знала, что сработало: её решимость, взгляд, расплывчатая угроза или все вместе. Но, недовольно нахмурившись, Нираги медленно отступил, пропуская её. — И не смей трогать мою еду!! — послышалось напоследок из коридора. Вздохнув, Макото подошла к колодцу. На свежем воздухе и правда удалось успокоиться. Но лишь немного. Она огляделась вокруг: Нираги поблизости не было видно. Вот же, просто идеальная возможность! Можно укрыться в любом ближайшем доме. Он поймёт, что она сбежала, и пойдёт искать далеко, даже не догадываясь, что беглянка спряталась под носом! Но, набрав воды, Макото вытерла со лба пот и по какой-то причине уселась обратно на траву. Ну что в этом такого, в самом деле?.. Неодушевленная жилплощадь, каких тысячи! Ведь жила же она на Пляже. «Да… Только там был Арису, а сейчас его нет. Сейчас вообще никого нет. Глупая, глупая, глупая… На что я вообще подписалась? Зачем?! Нутром чую, что это не кончится хорошо, рано или поздно что-то произойдет. И здесь будет один или сразу два трупа». Посидев еще какое-то время, Макото подняла тяжелые ведра и крайне неохотно поплелась к дому, по дороге мысленно настраиваясь на очередную стычку, не важно из-за чего. И, кажется, повод не заставил себя ждать. Стоило открыть дверь, как уже с порога послышалось подозрительное шуршание. Нервы пришли в боевую готовность, и, сходу повысив голос, она ворвалась в гостиную: — Моя речь какая-то невнятная?! Я предупредила, чтобы ты не тро… Два полных ведра выскользнули из рук, чудом не перевернувшись, но все равно пролив добрую часть воды на татами. Нираги обернулся и посмотрел на нее через плечо. — Я же дал тебе полчаса. Как ты и просила. Это было сказано таким жестким, покровительственным тоном, словно она вымаливала у него разрешение на прогулку во дворе собственного дома. Он ей дал! Подумать только! Макото бы обязательно взъелась на него за такие слова и поставила на место, но все возмущения застряли где-то в горле. Потому что совсем не такую картину она была готова застать в своей гостиной. Нираги сидел посреди комнаты, спиной к девушке. И все ничего, если бы не отсутствие одежды. Вернее, верхней ее части. А вместе с ней и бинтов. В тот нелепый раз Макото уже приходилось лицезреть боевика без рубашки. И, как она смутно догадывалась с их новой встречи, теперь от его обычного и где-то даже привлекательного тела не осталось и следа. Появилась возможность при свете дня убедиться воочию… В общих чертах спина и руки напоминали сморщенный сушеный фрукт, разве что смотреть на это нельзя было спокойно и далеко не так приятно. Местами, помимо синяков и ушибов, виднелись прозрачные пузыри, но их было не так много. Кожа плеч, предплечий и там, куда он мог дотянуться, блестела от попыток не допустить инфекции и облегчить боль с помощью антисептика и мази. Вокруг валялись грязные и заготовленные чистые бинты, окровавленные марли, лекарства и тот пакет, который Макото лично принесла накануне и шорох которого по ошибке приняла за сворованные упаковки продуктов. Она не знала, сколько так простояла, безотрывно следуя взглядом за каждым рубцом, каждой ссадиной, каждой впадиной его искалеченной спины. Нираги же своими воспаленными глазами молча наблюдал, как наблюдает она. — Что скажешь, луноглазка? — прохрипел он. Та вздрогнула, возвращаясь в реальность. — Теперь моя наружная оболочка вполне соответствует тому, что внутри… Ты так не думаешь? Ответа он не дождался. Вздернув подбородок, Макото осторожно отступила и прошла на кухню, закрыв за собой дверь. Там ее напускная бравада мигом сошла на нет, она опустилась под окно и невидящим взором уставилась на холодильник. В соседней комнате поначалу все было тихо, пока не послышалось шипение и глухие стоны, как будто старательно сдерживаемые. Стоит ли ему… помочь? Но она поспешно заткнула уши. «Ни за что, даже не буду до него дотрагиваться. Он переживает последствия своих действий. Так ему и надо». [— А вот у меня все наоборот! Ко мне жизнь чертовски справедлива, не находишь? Посмотри, что со мной сталось. Закономерный итог, м?] Она согласно покачала головой. Звуки за стеной вскоре прекратились, и через несколько мгновений дверь отворилась. Уже традиционно Нираги застал девушку на полу, разглядывающей его с настороженным любопытством: выглядел он не намного лучше, но хотя бы чуточку чище с белыми свежими бинтами под все той же рубашкой. Интересно… он хотя бы знает, как правильно обращаться с такими ранами? «Сомневаюсь». Они смотрели друг на друга, и никто не произносил ни слова. Первым оборвать молчанку вновь решил боевик. — Спички есть? Удивленно заморгав, Макото кивнула на ящик. Он нашел нужное и быстро покинул кухню. Хлопнула входная дверь. Все еще недоумевая, она подтянулась на руках и выглянула в окно: внизу Нираги принялся разводить костер в каком-то жестяном корытце, куда сбросил использованные повязки, шприцы и прочий мусор. И долго сидел, наблюдая за игрой пламени. «Ну и зачем? Мог бы просто выбросить. Дурак… Разве он не должен бояться огня? После всего». — М-да. Она опустилась обратно и, что-то внезапно вспомнив, закатала правую штанину джинсов. Рассеянно провела пальцем по голени. Там, на бледной коже, проходила едва заметная красноватая полоска, уже почти исчезнувшая. Другой человек ни за что бы не увидел, но она-то знала, что там было. Меньше года назад нога случайно коснулась остывающего на полу утюга. Секунды хватило. Первые пару дней все было в порядке, но почему-то на третий ожог забеспокоил сильнее, так, что было больно наступать. Конечно, глупо даже сопоставлять их ситуации. Но если уж она с такой смешной раной вынуждена была прихрамывать, то Нираги… «Должно быть, это чертовски больно. Его туловище… Как он вообще еще держится? И почему… Стоп. Нет, нет, нет!! Ты не можешь его жалеть. Все, что с ним случилось, он абсолютно заслужил. Целиком и полностью. Никакой жалости. Ты не должна…». Не должна.***
Тарелка со звоном приземлилась, расплескав капельки жидкости на столешницу. За ней последовала вторая. — Это что? — спросил Нираги. Разделенные журнальным столиком, молодые люди сидели на полу гостиной. Боевик переводил взгляд со столовых приборов на нее и обратно, в то время как сама Макото надуто скрестила руки. — Не поверишь — еда. — Не может быть, — глаза лукаво прищурились. — Это для меня? Ладони против воли сжались в кулаки. — А ты видишь здесь кого-то еще?! — Но разве это не является нарушением твоего правила? Лицо ее раскраснелось от возмущения и стыда одновременно. — Нет. Правила может нарушить только тот, для кого они созданы. Для меня же правил нет! Это я их тут устанавливаю! Нираги бросил скептический взгляд: весьма неубедительная аргументация. Весь ее нервный вид говорил, что она и сама это понимает. Ну да ладно… Куда интереснее повод. — Ты отравила это? Она отвела глаза и недовольно заметила: — Странно слышать. Не ты ли утверждал, что я вроде как не способна навредить? — Вот именно, что «вроде как». Но говорят, яд — это чисто женское оружие, — пробормотал Нираги, нюхая содержимое тарелок. Перед ним стояли рамен и каша. «Может, она туда плюнула?». «Яд? — загорелась девушка. — Интересно, есть ли у нас…». — Хм. Я не буду это есть. Макото поджала губы, сдерживая весь поток нецензурной лексики, вертевшийся на кончике языка. — Да ради Бога. Как угодно. — Она взялась за тарелки, готовая их унести. — Ладно, я пошутил, — Нираги перехватил тонкое запястье и удержал на месте. Тело ее вмиг оцепенело, глаза полезли на лоб. — Руки! Руки! Первое правило! — закричала она. — Хорошо-хорошо! Спокойно… — он поднял ладони. — Видишь? Не нужно так верещать. Выдохнув, Макото с грохотом вернула посуду и отсела подальше к окну. Нираги взял палочки. — Не густо, конечно… — О, искренне прошу прощения, что не могу предложить чего-то более достойного самому «номеру четыре» Пляжа! — глумливо провозгласила она. — Поставок дынь в ближайшее время не ожидается. — Вообще-то уже «номер два» — с улыбкой поправил Нираги. — Но дыни? Ты запомнила? Прикусив язык, она обреченно вздохнула. Боевик подвинул к себе рамен и попробовал. Лицо исказилось неудовольствием. — Просто лапша? Ты ее даже ничем не приправила. — Да что ты, — фыркнула Макото. — Сейчас бы будучи с ожогами и харкая кровью есть острое. — О… — голова удивленно приподнялась. — Сначала проклинаешь, теперь заботишься. Я за тобой не успеваю, Маки-Маки. Но не могу сказать, что мне это не нравится… А ты переживала, что мы не уживемся. — Черта с два, никакая это не забота. Просто не хочу, чтобы ты раньше времени окочурился здесь. Иначе мне придется возиться с твоим трупом. Он издал смешок. — Ну ясно. Очередной поступок из собственного эгоизма? — Именно, — важно кивнула она. Нираги опустил глаза в тарелку. Вспомнился тот день в ресторане отеля, когда она с таким же гордым видом прошествовала в зал вместе с очкариком, ничуть не смущаясь боевиков. Как же его взбесил этот «славный обед на двоих»… Могли ли они подумать, как все обернется теперь? Язык Нираги так и чесался поделиться своим наблюдением. Но он сдержался, ибо чувствовал, что упоминание Валета приведет либо к ядерному взрыву, либо к всемирному потопу. Ни того, ни другого боевику сейчас переживать не хотелось. Лучше уж тихо позлорадствовать и спокойно поесть. Пока дают… — Чему это ты улыбаешься? — возмутилась Макото. — Да так. Просто подумалось, что дело тут не только в трупе. Все еще хочешь довести меня до эшафота, когда мы вернемся? — Ну… не без этого. Да. — Прекрасно. Придешь на мою казнь? — подмигнул Нираги, отправляя в рот порцию лапши. — Последнее, что я хотел бы увидеть, это твое милое личико. Она сердито отвернулась. «Клоун и тролль… Но на казнь все равно никого не пускают. Да я бы ни за что не пришла!». Боевик между тем зачерпнул ложку каши. — М-да. Личико, может, и прелестное, но готовить тебе еще нужно поучиться. — Ну ты и свинья! — воскликнула она. — Все! Это был последний раз, когда ты тут что-то ел! — Верим. Тихо посмеиваясь над закипающей от гнева девушкой, Нираги, тем не менее, попеременно уплетал обе тарелки с большим аппетитом. В конце концов он уже несколько дней не знал нормальной пищи. — Не злись, принцесса. — Хватит придумывать мне идиотские клички! — Принцесса — это не по-идиотски, — он покачал головой. — И что поделать, если ты правда на нее похожа? Ты красивая. Макото скосила глаза: это было сказано как-то полушутя, но без издевки. Принимать комплименты — всегда неловко, где-то даже стыдливо, а от него в разы страннее. Он говорил прямо, как есть, но ее все равно преследовало липкое чувство. Везде, казалось, был подвох, какой-то намек, двусмысленность. Хочет таким дешевым способом подольститься и привлечь на свою сторону? И потом «принцесса» — не слишком ли это интимно? Они совершенно не в тех отношениях, чтобы позволять такое. Сцепив руки на коленях, она постаралась не подавать виду, что смутилась: — Кхм… Мне просто не нравится. У меня уже был опыт с кличками. Не стоит. — Хорошо, как скажешь, — неожиданно легко уступил боевик. Задумчиво помешивая рамен, он отметил: — Ты сама доброта, Маки… И очень щедрая. Я бы хотел отплатить тебе тем же. Глаза ее в неверии округлились. — Отплатить за доброту? Это ты-то? Опять смеешься надо мной? — Нет. Ну… совсем чуть-чуть, — он улыбнулся. — Но все-таки. Как никак, я считаюсь твоим квартирантом. Ты дала мне кров и пищу. Скажи, что я могу для тебя сделать? — А что ты можешь? У тебя все равно ничего нет. — Пожалуй… — согласился он. — Так же, как и у тебя. Но если у нас ничего нет, не значит ли это, что нам принадлежит все? По крайней мере, в этом мире. — Нет. Глупость какая-то. — Чего ты хочешь? Сводить тебя в Роппонги? — игриво поинтересовался Нираги. Столкнувшись с ее укоризненным взглядом, он расхохотался: — Окей, оставим ночную жизнь до лучших времен… Но ты подумай. Сделаю все, что попросишь. — Ну да, — она издала нервный смешок. — Так уж все? — Все, — многообещающе произнес боевик и посмотрел как никогда серьезно. Опять это выражение глаз, желающих проникнуть в самую суть… Она поспешно отвела свои. — Честно говоря, есть одна вещь, которая могла бы мне помочь… Но, боюсь, тебе это не под силу. — Что именно? — спросил он, пережевывая рамен. — Нет, нет, даже не стоит… Он нахмурился и отложил палочки. — Говори. — На самом деле мне ровным счетом ничего не нужно. Но раз ты настаиваешь, то кое-что… Думаю, это была бы самая лучшая плата за все, что я сделала для тебя. Ты не мог бы… наконец уйти и оставить меня? Она невинно хлопнула глазами. После долгой паузы он смиренно вздохнул. — Что ж… Ты права. — Права? — встрепенулась Макото. — Да… Такое и правда не в моей власти, — оскалился Нираги. Разочарованно простонав, она ударилась затылком о стену. — Отличная попытка номер два, Маки. Неплохо придумано. — О, просто заткнись уже. Пожав плечами, он вернулся к еде, и оба замолчали. Возможные темы для разговоров или склок были исчерпаны. С улицы не доносилось ни звука, только легкий ветерок, врывавшийся через щель приоткрытого окна, задувал между ними. Оба слишком долго проспали, и вот уже снова наступал вечер. «Интересно, где сейчас Пиковый Король? Ведет ли он игру круглосуточно или уходит на ночной покой? Не пострадали ли Арису и Усаги?». Подперев голову, Макото уставилась на дверь своей комнаты и думала обо всем и ни о чем одновременно. Изредка ее косые взгляды возвращались к боевику, одна тарелка которого уже опустела. Они повстречались целые сутки назад, и этот ненормальный снова перевернул все, что только можно, причем в свою пользу. Сумасшедший дом… — Я хочу знать. Голос ее прозвучал требовательно и громко в установившейся тишине. Нираги мгновенно насторожился. — Что ты хочешь знать? В раздумьях Макото вытерла вспотевшие ладони о джинсы. Так ли ей нужны все эти подробности? Неужели мало того, что уже известно? — Ты говорил, что до Пограничья работал гейм-инженером. Что-то мне… не очень верится, — беспокойным движением она заправила уже порядком лохматые пряди за уши. — Разве это может быть правдой? Звучит как абсурд. Вопрос не мог не удивить. — С чего ты вообще взяла? Зачем мне врать о такой ерунде? — Ладно. Допустим, что так оно и есть. Теоретически, — с нажимом проговорила она. — Но помимо игр… Где еще ты работал? Ну, или вернее… чем занимался? Пытаясь определить направление ее мыслей, Нираги запутался. Несмотря на всю свою дерзость, у нее не всегда выходило говорить прямо. Сейчас она подбиралась издалека, словно прощупывая почву на пути к главному. Или попросту не решаясь. Из страха. — А нужно иметь больше одной работы? Ничем я не занимался. И почему это разработка игр — абсурд? — Не знаю… Ах, да не в этом дело! — она нервно поерзала на месте. — Просто я ещё никогда не имела среди знакомых… ээ… преступников. И мне подумалось, с чего-то же должно начинаться… такое. Слащавая улыбка растянула его губы в понимании: и зачем было ходить вокруг да около?.. — Так тебе интересно, что я успел натворить еще до Пограничья? Был ли я злостным нарушителем в том, предыдущем мире? — Эм… н-нет. Не то чтобы интересно, но… — Ничего. — Что?.. — Ничего я не сделал, — внезапно мрачно сказал боевик, исследуя гладкую поверхность стола. — В том мире я разработчик игр. На этом все. — То есть? — растерялась она. — Хочешь сказать, что ты простой работник? Никого не… убил? Даже не ранил? Да кто в это поверит! — А мне есть дело до чужой веры? — едко отвечал Нираги. — Никто тут об этом даже не знает. Все выживают и плюют друг на друга. Какая разница, кто и кем был до Пограничья? Прежних версий нас уже нет. — Да… Я согласна, что все мы изменились, по-другому и быть не могло. Кто-то больше, кто-то меньше. Но… не настолько же? Если даже ты жил обычной нормальной жизнью, то почему теперь все сложилось именно так? — Обычная жизнь… — протянул он с полным равнодушием. — Скучнее, чем здесь, конечно, и она все равно уже канула в лету. Точно так же, как и человек, который ею жил, — в задумчивости Нираги облизнул то и дело пересыхающие губы, прежде чем задаться новым вопросом: — Но нормальная? Кто тебе сказал, что моя жизнь была нормальной? Опустив глаза, боевик надолго замолчал. Макото чувствовала, и это витало в самом воздухе, что невзначай ей удалось нащупать какое-то особое, тонкое и оттого очень болезненное место в душе этого человека. И как бы она ни старалась убедить себя в обратном, как бы ни отрицал он сам, проблески той невидимой, но реальной субстанции наблюдались даже у него. В конце концов что-то же позволяет ему относиться хотя бы к ней в пределах, близким к вменяемым. Покусывая кончик большого пальца, она все с возрастающим интересом изучала сидевшего как в воду опущенного парня. Макото не часто сталкивалась с плохими людьми ранее и предпочитала не иметь с ними дел, а уж про переступивших закон и говорить не приходилось. Что за аномальную, но уникальную возможность подкинуло ей Пограничье!.. Нираги представлялся как подопытный экземпляр. Или скорее музейный экспонат. Крайне несимпатичный, отталкивающий, а ввиду нового имиджа особенно, но… любопытный. Как часто бывает, когда люди видят что-то, противоречащее их принципам, но вопреки здравому смыслу это что-то невольно притягивает взгляд. «Может, у него правда проблемы с головой? Псих, без шуток. Например… Скрывал ото всех в том мире, что серьезно болен. Или это впервые всплыло только здесь?». [— А ты? Разве ты не хочешь вернуться? — Не знаю… Может, здесь я обрел настоящего себя.] «Что-то я ничего не понимаю…», она нахмурилась и обхватила себя за плечи. Откинув голову на сиденье дивана, боевик уже несколько минут рассматривал потолок. Закатный луч, проскользнувший в комнату, упал на обожженную щеку, будто специально подсвечивая результат всех его деяний. На ум вдруг пришли слова подруги, услышанные в наркозном бреду. Или все-таки то было подсознание, она еще не определилась с этим вопросом. [— Однако ключевое слово здесь «человек». Он все еще человек. Иногда… самые интересные растения растут в тени.] «Из какой же тени вышел ты?..». Когда решимость все же взяла свое, голос ее зазвучал неожиданно деликатно и мягко, впервые при обращении к нему: — Нираги… почему ты так ненавидишь всех? Он посмотрел на нее. Его темные глаза опустели при воспоминании о былых днях; ее же, пытливые, были полны ожидания и совсем немного испуга. Он ни с кем и никогда не делился собственным прошлым. Зачем?.. На Пляже он никому не позволил бы узнать, да и не попытались бы, всем же плевать. Но исключение нашлось и тут, прямо напротив него. — Не знала преступников, говоришь? — он слабо улыбнулся. — Хм… можешь взять у меня интервью. А потом написать книгу. Типа… «Как я жила с моральным уродом». Или: «Вынужденное соседство с убийцей: руководство по выживанию». Если станет бестселлером, разбогатеешь. — Ты не телезвезда, чтобы брать у тебя интервью, — ей было ничуть не смешно. — И вообще… Я тоже не настырная. Если не хочешь, можешь ничего не говорить. — Вопрос не в том, чего хочу я, — сказал парень, видя, как она поднимается со своего места, — а желаешь ли ты услышать что-то от меня. И обо мне. Она замялась, прикусив нижнюю губу. «Уже не уверена. Скорее нет, чем…». — Да, — выдал оказавшийся быстрее мозга язык. — Ну тогда сядь обратно, я расскажу тебе, — Нираги вернулся к созерцанию потолка и усмехнулся: — Слово хозяйки — закон…