Возвращение в Парадиз

По традиции Леви проснулся в шесть — секунд за тридцать до того, как будильник заполонил бы его комнату писком. Следующий пункт в расписании: поджечь сигарету, пройтись с ней у двери в комнату Кенни. Запах — отврат, но на какие только жертвы не согласишься, чтобы подразнить старика. — Не кури в доме, паршивец! — взревел старший Аккерман. Голос сонный. Цель достигнута. — Я не курю, — не соврал же. — Говнюк низкорослый, — проворчал Кенни. Будто остроты про рост задевали Леви. Точнее — от других бы он их терпеть не стал, но слышать в исполнении дяди уже привык. Леви притормозил у комнаты старшего Аккермана и живо представил, как его дядя с тоской уставился в потолок и вспоминал те дни, где он молод, хорош собой и мог зажать фильтр в зубах. Всё это существовало в его жизни до Леви. Наверное, тогда он был искренне счастлив. Теперь же стремительно превращался в развалину с кучей болячек. Зарядка, душ, уборка на кухне перед тем, как сделать завтрак себе и свинье-родственнику. Двумя пальцами Леви поднял бутылку, на дне которой плескалось пиво, и покачал её на свету. Напиток походил на мочу. Хотя на вкус — тоже моча: предпочтения в марках алкоголя у племянника и дяди не сходились. Не чайное утро. А жаль. Кофе. Чёрный, без сахара, в огромной кружке, чтобы при желании засунуть в неё нос и утонуть. Младший Аккерман подошёл к окну и выглянул из выстиранной им же занавески. Его личная гордость, кстати: когда он сюда переехал, ткань по цвету сравнялась с асфальтом, нынче же радовала чуть пожелтевшей белизной. К сожалению, первозданный девственный вид уже не вернуть. Эрвин Смит возвращался домой. Вспотел, раскраснелся и утирал лоб. Видимо, пробежка сегодня мощная. Ещё недели две назад Аккерман скривился бы и скрылся в доме. Сегодня же постучал по стеклу и сдержанно махнул соседу рукой. Эрвин просиял. Улыбка у него красивая, и зубы белые-белые… Наверное, подобного оттенка когда-то были и злополучные занавески. Эрвин шагнул к своему дому, притормозил, уставился на Леви. Резко сменил траекторию и направился к нему. Аккерман отчего-то запаниковал: утренние беседы — что-то новое в их общении. «Держаться непринуждённо». Леви отставил кружку и шумно набрал кислорода. Да к чёрту панику. Он же не Ханджи перед Моблитом. И почему их вспомнил? Потянул на себя ручку, открыл окно, впустил в комнату прохладный утренний воздух. Эрвин небрежно опёрся об оконную раму. Ему и на цыпочки приподниматься не надо, чтобы до неё достать. Дурацкая двухметровая каланча. Сосед наклонился совсем близко: Леви мог лицезреть, как подрагивали его ресницы. От вторжения в личное пространство некомфортно, однако Аккерман не сдвинулся ни на сантиметр. — Помнишь, я тебе вчера сказал, что Эрл Бассет из «Дрожь земли» кого-то мне напомнил? — вместо приветствия выдал Смит. — Всю ночь думал. Он же вылитый Коннор из магазина. О, кофе. До чего Эрвин бесцеремонен временами. Вроде, из его рассказов о Марли следовало, что большая часть однокурсников Эрвина ходили с зажатой в заднице палкой. Скучные задроты из приличного общества, от которых Эрвин перенял так много, по его же словам. На деле же, казалось, Эрвин преувеличил. Смит порой отличался вполне обыкновенной парадизской непосредственностью. Влезть в упаковку с чипсами, что Леви притащил себе? Пожалуйста. Положить на него голову в полудрёме к концу фильма? Запросто. Забрать его утренний кофе? Дайте два. Смит шумно хлебнул и с любопытством уставился на Леви, словно испытывал его нервы на прочность и любовался результатом. — Коннор не настолько крут, — пожал плечами Аккерман. Говорил ровно: по неведомой причине всерьёз злиться на Эрвина он не умел. Почти сказал, что городок из «Дрожи земли» вполне походил на Парадиз, но в итоге передумал. — Соглашусь, хотя внешне одно лицо, — покладисто заметил Эрвин. Очередной глоток. Взгляд Смита скользнул куда-то за спину Леви, и Эрвин тихо поинтересовался. — На вечер всё в силе? Леви кивнул. Сегодня никаких малобюджетных ужастиков и триллеров. Они едут в кино. В настоящий — разрази его гром — кинотеатр с мягкими сиденьями, попкорном и болтливыми придурками-зрителями. Для кого-то обычное дело, для Леви же целое событие. В приёмных семьях его билетами в кино не жаловали, редкие карманные деньги он берёг и тратил на вещи практичнее. Поэтому нынешние поездки — приключение. Вслух Леви этого, конечно же, не говорил: не хотел показаться деревенщиной на фоне Эрвина. Эрвин-то повидал гораздо больше Аккермана, его подгоревшими кукурузными зёрнами в масле не удивить. — Да. Я заеду за тобой в шесть. — Кенни отпустит с работы пораньше? — Эрвин опёрся подбородком о подставленную ладонь. До чего же он обычно расслабленный. Большую часть дня Леви ощущал себя натянутой струной — напряжение во всяком движении и жесте. Эрвин совсем не такой. Наверное, он и сам не осознавал, как уверенно и монументально, что ли, смотрелся. — Я у него не спрашивал, — важно сообщил Леви и расправил плечи. Ладно, на самом деле он предупредил бы дядю чуть позже. Однако в глазах Смита лучше выглядеть бунтарём. — Я посмотрел, что идёт. Может… всё-таки комедия? Леви помотал головой. Ради комедии он бы точно с работы не сбежал. — Нет. Решили изначально на ужастик, значит, идём на ужастик. — В отзывах пишут, там много крови и убийств, — Эрвин поморщился. — Как и в других восьмидесяти процентах фильмов ужасов. Не волнуйся, принцесса, — без тени улыбки сострил Леви, — если попросишь, я подержу тебя за руку. Вслух прозвучало хуже, нежели в мыслях Аккермана. Он закашлялся и отвернулся в поисках новой кружки. Отнимать эту у Эрвина не планировал. Леви обычно забавляла реакция Эрвина на маньяков и монстров. С виду Смит здоров и суров, больше комода в гостиной. А на деле… нет, он не боялся. Всё намного хуже. Он отчего-то жутко сочувствовал героям — даже тем, что появлялись на жалких пять минут и чья история заключалась в коротком «сниму кофту, покажу сиськи, умру от мачете в сердце». Леви его не понять. По мнению Аккермана, сочувствия заслуживали настоящие люди, и то далеко не все, а не герои из плохого сценария. — Благодарю за заботу, я справлюсь, — улыбнулся Смит. — Тогда до встречи, Леви. Спасибо за кофе. Уголки губ Аккермана предательски поползли вверх. Леви специально нахмурился, дабы остановить их. Вот ещё, ухмылками он тут не раскидывался. — Значит, малец, с работы сегодня уйдёшь раньше, — за спиной прозвучал голос Кенни. Леви закатил глаза. У его родственника талант появляться не вовремя. Как и в мелких вопросах наподобие сегодняшнего, так и в глобальных — Леви только научился три года назад жить с мыслью, что дядя сдох в мучениях, и он опять «вынырнул» из ниоткуда. — Давно подслушиваешь? — мрачно спросил младший Аккерман. — Давно, — без тени стеснения признался Кенни. — Забавляет меня этот дурачок, малец. Пускай заходит к нам чаще. И кружку вернёт. — Он не дурак, — пробормотал Леви. — Будь с ним повежливее, старик. День младшего Аккермана потёк своим чередом. Простой завтрак на двоих: яичница и последняя сосиска пополам. Попытка взять с Кенни обещание, что он заедет за продуктами. И принятое про себя решение заехать самостоятельно — от дяди и снега зимой не допросишься: упорствовать будет не из жадности, а лени ради. Утренний саундтрек из Bring Me the Horizon. Леви их фанат, о чём, конечно, уже сообщил Эрвину. — Они не слишком агрессивны? — вопросил тогда Смит. — В этом и суть, — без тени улыбки ответил Аккерман. Да что Эрвин знал об агрессии. Дорога до работы. Сегодня по расписанию выходной, но Кенни обещал двойную плату за одно рабочее воскресенье в месяц. Небольшое происшествие по пути — идиот лет тринадцати выбежал за скейтом. Мотоцикл Леви вильнул в сторону, обошлось без жертв. Успешная попытка схватить паршивца за ухо и стребовать обещание никогда-никогда-вот-вообще-никогда не попадаться Леви на глаза. И, наконец, она, автомастерская. Ханджи, как всегда, опаздывала. Зато Мэри появилась раньше Леви. — Леви-и-и, — протянула она и кинулась на шею Аккермана. Их отношения развивались слишком быстро. И двух недель не прошло, как Мэри возомнила себя самым важным лицом в жизни Леви. Продохнуть не давала. Вероятно, уже и имена их будущим детям придумала — с неё сталось бы. Леви выпутался из хватки и буркнул: — У меня много работы. — На обед вместе? — ни капли не обидевшись, поинтересовалась Мэри. Одно из приятных качеств подружки Леви — её непробиваемость. Грубость, холодность и отстранённость кавалера её не смущали. Она будто бы и внимания на них не обращала. Удобно. Особенно, если учесть тот факт, как часто Аккерман желал отгородиться от неё. Не так обязаны вести себя влюблённые. Хотя… влюблён ли он? — Да. Я же обещал, — и кто за язык тянул. Отношения с Мэри не походили ни на одну из сериальных историй. Романтики и тепла в них немного. Поцелуев, прикосновений — тем более. У Мэри слишком влажный рот и холодные пальцы. Член от неё вялый. Как переваренная макаронина. Она жаждала нежностей, но не возбуждала Леви. Если верить рассказам друзей, Леви должен быть вне себя от радости, когда она рядом с ним. Он же скучал и размышлял о совсем далёких вещах, которые к Мэри никак не относились. Да и вёл себя как стеснительный школьник. Ни капли инициативы, ни одного лишнего слова. Мэри болтала и болтала. Леви отключился и просто пялился на неё. Она красивая. Наверное. Нос забавный, и шея короткая. Однако всё это такие мелочи, что влюблённый точно не концентрировался бы на них. У Эрвина вон тоже нос из космоса видно, а Леви всё равно… Стоп, с чего он вообще Мэри с Эрвином сравнивал? И всё же Аккерман активно цеплялся за недостатки Мэри и считал себя самым большим придурком на свете. Вот же она, перед ним — прекрасная женщина, что готова пройти ради него по углям и дать пощупать сиськи. А у него в голове мысли только о будущем походе в кино и попкорне. Идиот. И очень плохой человек. Леви понимал, что с ним происходило неладное. Однако старательно отгонял любые тревожные размышления. Да пошла эта тревога титану из комикса в пасть. Ему, Леви Аккерману, не до сопливых глупостей. — …думаешь, взять зелёные или синие? — Мэри похлопала длинными ресницами, наклонилась и потрясла Аккермана за плечо. — Леви, второй раз спрашиваю. Ты меня вообще слушаешь? — Синие, — на автомате выдал он, хотя понятия не имел, о чём шла речь. — Поговорим позже. Грязь, резкий запах, тёмные пятна под ногтями. Первый поход в душ и спасительная попытка втянуть в ноздри запах дешёвого мыла. Появление Ханджи на пороге — сегодня она побила свой рекорд: опоздала на два часа. Торопливые оправдания коллеги, которые, впрочем, ни Леви, ни Мэри не беспокоили. Каждый здесь понимал, что Ханджи — основный козырь мастерской. Кенни простил бы ей всё, пока она продавала ему свои мозги и руки. — Эй, зануда, ты не знаешь, как там Эрвин? — Ханджи кинула в Аккермана грязную тряпку и угодила прямиком на мокрые волосы. Леви с отвращением пригладил сбившиеся пряди. Нет, в этом чёртовом заведении невозможно сохранить подобие чистоты и порядка. — Нормально, — буркнул Леви. — Приглашала его в Сину уже несколько раз, а он отказывается, — разочарованно протянула Ханджи. — Боюсь, как бы он там совсем не захандрил. Дома у них порядок? Криков не слышно? Леви смерил Ханджи тяжёлым взором. Почему-то он вдруг… приревновал? По-приятельски, естественно. Все вечера соседа принадлежали ему и фильмам ужасов, нечего Ханджи торчать поблизости. У неё и без Смита полно друзей. — Нормально, — повторил Леви. — Может, он от тебя, четырёхглазой, просто устал? Не думала об этом? Ханджи поравнялась с коллегой и беззлобно пихнула его кулаком в плечо. — От меня невозможно устать, зануда. Я же лучший человек в Парадизе по версии моего дедушки. А ты знаешь, он человек учёный. — Я уже говорил, любовь к воскресным викторинам не делает его «учёным», — огрызнулся Аккерман и вернулся к работе. Всем своим видом он демонстрировал, что беседа окончена. Вот бы Ханджи взяла да временно отвалила от Эрвина. Самые близкие друзья Аккермана — Фарлан и Изабель — сообразили же, что его, Леви, пора оставить в покое. Даже почти не связывались с ним в последние дни. Если, конечно, не считать вечерних звонков Изабель с требованиями в духе: «Или ты притащишь свою задницу к Сине в понедельник, или я скажу Кенни, что ты обожаешь поцелуи в лобик перед сном». Но Ханджи — тяжёлый случай. Написывала и написывала. Иногда даже при Леви: экран смартфона Эрвина не угасал от её уведомлений. Слишком заботливая, чтобы понять тонкие намёки и на недельку-другую исчезнуть из жизни друга. Хотя посмотреть с другой стороны, так она всего-то беспокоилась о старом приятеле и не заслужила неприязненного отношения. Это с ним, Леви, снова что-то не так. Идиотские мысли. Идиотский Эрвин Смит. Леви вдруг смягчился и угрюмо окликнул коллегу: — Эй, четырёхглазая, я передам Смиту, чтобы он в понедельник заехал к Сине. Ему не помешает. — Хорошо, зануда. Если он тебе ответит, — кивнула Ханджи. Леви не признался, что Эрвин общался с ним чуть ли не больше, чем с мамой родной. Ханджи точно данный факт расценила бы неверно. Обед. Объятия Мэри и её звонкий голос: — Леви, заедем к Коннору? Обещала маме вернуть ему долг. Плевать. Аккерман и на край света рванул, только бы чем-то заполнить время до вечера. Стрелки часов двигались слишком медленно. Коннор не доверял Леви. Леви не доверял Коннору. Редкая в наше время взаимность. Владелец самого крупного магазина Парадиза — по совместительству, кассир, уборщик, охранник и вредный тип — с подозрением покосился на Аккермана. Тот, в свою очередь, смерил его не менее тяжёлым взглядом. У них сразу же не сложилось. В первый визит Коннор нагрел Леви на десятку. Аккерман в отместку стырил жвачку для Изабель, и его мелкий проступок не остался без внимания. — Это ты украл её, говнюк малолетний, — прищурившись, заявил Коннор при следующей встрече. — Докажи, старикан, — отозвался Леви, а торчавшая поблизости Изабель надула и смачно лопнула жвачный пузырь. Впрочем, сейчас Коннор несколько смягчился, когда заметил рядом с Аккерманом не Фарлана и Изабель, а Мэри. Та повисла на плече кавалера и влажно сопела ему в ухо — противно, кстати. От Мэри пахло резкими цитрусовыми духами. Аромат навевал воспоминания: в приёмной семье номер один хозяйка дома фанатела от запаха цитрусов, и в комнате, где Леви и парочку других чумазых ребятишек били за малейшую провинность, всегда ими воняло. Леви уклонился в сторону, но цепкие пальцы его дамы чуть ли не вгрызлись в него. — Ну, ты мою маму знаешь — с ней не забалуешь. Елена ей говорит: «Ты, шваль, от моего Чико отстань». А мама ей: «Да твой Чико никому не сдался — сначала проверить нужно, легально ли он здесь остановился». Елена сразу подорвалась, мамку обозвала и слиняла, — вещала Мэри Коннору. — А я уверена, что этот неудачник… Леви заскучал, местные сплетни его ни капли не занимали. Елена, Чико, Мэри, её мама… Тоска. Он покосился на Мэри. Сейчас она ему совсем не нравилась. Наедине с Аккерманом она другая — мягче, теплее. Как и с немногочисленными близкими друзьями. Однако остальным жителям Парадиза Мэри демонстрировала иную сторону. Уверенную и пустую. Будь она такая, ненастоящая, героиней ужастика, от неё избавились в первые же минуты, дабы не раздражать зрителей. — …Помнишь, Коннор, в том месяце у тебя алкоголь пропадал? Может, и это Чико? Он же вечно тут околачивается. Мутный тип, — голос Мэри снизился до заговорщицкого шёпота. Что-то подсказывало Леви: к систематический пропаже бутылок причастна Изабель, но никак не молчаливый муж Елены. Аккерман ловил малявку пару раз. Только постоянно уследить не мог — у него так-то есть работа и строгий график. А Коннор действительно похож на Эрла Бассета. Эрвин прав. Двадцать минут. Ровно столько заняла встреча с Коннором. Ещё пятнадцать на дорогу туда и обратно. И остальной короткий промежуток на обед, во время которого Мэри говорила, Леви кивал и щедро раздавал короткие «угу». Полдня пролетели. Опять работа, душ, Ханджи, Мэри, клиенты, по кругу. Без пяти шесть Леви уже сменил футболку и стоял у выхода. — Я пошёл, — сообщил он вместо полноценного прощания. Была бы его воля, и ответа не ждал: мысленно он мчался с Эрвином в кинотеатр. — Уже уходишь? — обиженно оттопырив нижнюю губу, заканючила Мэри. — Я думала, мы проведём вечер вместе. — Другие планы. Леви покинул мастерскую раньше, нежели дама его сердца успела возразить. Завозился с шлемом у верного мотоцикла. Сегодня он впервые повезёт на нём Эрвина. Волнительно. А может, и завтра удастся… Хотя вряд ли. Мэри наверняка попросила бы подбросить её до Сины. От этой мысли Аккерман поморщился как от удара. И сдалась ему девушка. Сидел без отношений, так и продолжал бы в том же духе. Но нет. После того странного вечера в Сине наедине с Эрвином, когда он зачем-то соврал ему, будто у него давным-давно имелась девушка, вздумалось же Леви завести подружку на самом деле. До этого момента его общение с Мэри походило на вялотекущий флирт и дружбу со слабым романтическим подтекстом. Ничего серьёзного, обычная прогулка по самой грани между вежливым участием и желанием целоваться с собеседником. Да они, кстати, и целовались два раза. В качестве научного эксперимента. Леви не особо понравилось, на том и успокоился до встречи с Эрвином. Однако после того вечера со Смитом, на следующий же день Леви сходу предложил Мэри официально обзавестись званием его дамы. Конечно, она согласилась. И конечно, он теперь жалел о своём выборе. Постоянные отношения, как оказалось, — жутко утомительная штука. Тебе звонят каждый вечер, требуют внимания и постоянно спрашивают: «Я точно красивая?» Леви раздражался. Сначала на Мэри, потом на себя. Ну, и паршивец же он. Всё-таки не зря его родственник Кенни-дубина. Путь обратно. Ветер в лицо и предвкушение хорошего вечера. Леви затормозил у дома Смитов. Эрвин сидел на ступеньках, сгорбившись и спрятав лицо в ладонях. Видимо, опять что-то случилось дома. Леви покосился на припаркованную тачку Джона Смита. Пьяный монстр в последние дни часто отсутствовал, и Леви потерял бдительность. Раньше он зачем-то следил за соседями, готовый в любую секунду при необходимости сорваться и прийти на помощь. Хотя и понимал, что та же Луиза в его участии не особо-то и нуждалась. Прецедент уже случился. В приёмной семье номер три Леви пошёл на рекорд и пробыл целых полтора года. Там он встретил Изабель и Фарлана, и там же он впервые столкнулся с алкоголиком. По сравнению с отцом приёмного семейства, Джон Смит — ангел во плоти. Временный «папочка» Аккермана становился под мухой опаснее орды быков, что столкнулись с красной тряпкой. Он недвусмысленно приставал к детишкам: норовил потрогать за всякое и приглашал в свой кабинет. Злился, когда слышал отказ. Леви выпроводили из дома, когда он уронил на протянутую к Изабель руку урода утюг и надёжности ради вмазал им же взвывшему чудовищу по носу. С тех пор Аккерман пьяниц не выносил. Джон Смит, может, и не был таким сраным извращенцем. Однако жизнь домочадцев всё равно превращал в ад. И в первую же неделю в Парадизе не впечатлённый его поведением Леви ударил соседа, когда тот пьяно ругался на мотоцикл Аккерманов. Возможно, Леви сдержался бы, будь перепалка исключительно словесной. Но идиот полез к мотоциклу. И вот Леви, такой весь героичный и важный, стоял над Джоном Смитом и чеканил: — Не смей в таком виде показываться мне на глаза, отродье. Луиза Смит выбежала из дома и кинулась к ним. «Поблагодарит за воспитание уродца», — решил про себя Леви. — Пожалуйста, не трогай его! — бросила Луиза младшему Аккерману и опустилась на колени перед своим персональным чудовищем, утирая его крупные пьяные слёзы. Отличный урок для Леви вышел тогда. Именно в тот момент он совершенно ясно осознал, что не всех можно спасти. Некоторые не нуждались в спасении: самостоятельно прыгали в пасть монстра и наслаждались хрустом своих костей на уродливых зубах. Но Эрвин — иное дело. Луиза выбирала своих демонов самостоятельно. Эрвин мирился с ними по чужой воле. Аккерман опустился на ступеньку рядом с Эрвином и спросил вместо приветствия: — Что он сделал? Эрвин отнял ладони и вымученно улыбнулся Аккерману. — Он спит, — короткий ответ, который не объяснял ровным счётом ничего. Но Леви как никто другой понимал, что иногда нужно просто отстать от собеседника и не лезть ему в душу. — Можем остаться и посмотреть фильм у тебя, если ты присматриваешь сегодня за Луизой, — дипломатично предложил Леви. — Шутишь? Моя комната проигрывает кинозалу по всем пунктам. Едем. Тон Эрвина звучал наигранно бодро. Аккерман принял негласные правила и тоже сделал вид, будто всё нормально. Протянул Эрвину шлем. Надо бы сбегать за вторым в дом, однако Леви пока не сдвинулся ни на сантиметр. Покосился на идеально уложенные волосы Смита — прядь к пряди, до того ровно, что даже немного раздражало — и представил, что сделается с причёской Эрвина после поездки. Наконец-то мистер Совершенство станет немного ближе к простым людям. Леви Аккерман искренне любил кинематограф — одно из немногих увлечений, что не приелось ему со временем. Поэтому зачастую он невольно сравнивал происходящее в жизни с сценами из популярных и не очень работ. Так вот Эрвин Смит вполне вписался бы в творение старого Голливуда, где герои курили сигары, бродили в отглаженных костюмах и целовались без языка с главными красотками. Леви — другой. Он разве что годился для грязного малобюджетного фильма девяностых. Может, с натяжкой вписался бы в восьмидесятые. Однако не карамельную и приторную работу какого-нибудь Джона Хьюза, а «Кошмар на улице Вязов», к примеру. Поездка на мотоцикле в глазах Леви ненадолго опускала Эрвина до его уровня. Пускай после он и вернулся бы в свой далёкий Аккерману мирок. Эрвин уставился на шлем с таким подозрением, словно в нём притаилась ядовитая змея. Он почесал переносицу, потёр ладони о джинсы и посмотрел куда-то вдаль, явно избегая взора Леви. Да он нервничал? — Знаешь, Леви, я подумал, что мне больше нравится моя машина. Включим музыку, посмотрим из окна на пустыню. — Ты же был не против мотоцикла. Только вчера они его обсуждали. Вдохновлённый Аккерман вещал, как здорово мчаться по дороге. А Эрвин… Погодите-ка, что делал Эрвин? Кажется, Леви несколько увлёкся — выдал вместо одного слова целых три — и любой вежливый комментарий интерпретировал как искренний интерес. И шанса-то не дал отказаться от предложения. — Я всё ещё не против, — ровно заметил Эрвин. — Но в другой раз. И на расстояние короче. — Ты боишься? — спросил Леви. — Нет, — не врал, интонации тверды и уверенны. — Ты не доверяешь мне? — Только тебе я и доверяю, — рассмеялся Эрвин. Ханджи эта новость точно не впечатлит. — Тогда почему? — Поездка до соседнего города потребует от тебя большой концентрации, Леви, — покачал головой Смит. — Хочу, чтобы и для тебя она была приключением, а не пыткой. Понятно, Эрвин проявлял заботу. Опять «комод» за своё. Подобный жест от любого другого человека Леви не оценил бы. Он привык быть тем, кто заботился, а не наоборот. Однако сейчас ему стало приятно. Он нахмурился, отгоняя непрошенную улыбку. Рядом с Эрвином уголки губ вечно ползли вверх. Ещё пара таких встреч, и Аккерман превратился бы в… маму. Та постоянно всем улыбалась. Нет уж, этого кошмара Леви не допустит. — Ты всё-таки боишься, — пробурчал Леви и прижал шлем к себе. — Ладно. Соглашусь сегодня на твоё предложение. Но завтра я отвезу тебя к Сине на мотоцикле. — Идёт. Ханджи просила привезти меня, да? — проницательно заметил Смит. Аккерман неопределённо пожал плечами, и Эрвин расценил данный жест как согласие. Тяжело вздохнул и тише добавил. — Я плохой друг. Твои фильмы захватили всё моё свободное время. — Жалеешь? — с подозрением поинтересовался Леви, готовый в любой момент отказаться от похода в кино. Что могло быть хуже, нежели показаться навязчивым. — Конечно, нет, — Эрвин похлопал собеседника по плечу. И здоровая же у него ладонь. В салоне автомобиля пахло по-новому. В последний раз, как Леви сидел здесь, он вслух обратил внимание, что ароматизатор окончательно выдохся и отдавал теперь не приятным цветочным ароматом, а химимозной вонью. Эрвин тогда смутился и, видимо, внял грубым комментариям собеседника. Нынче по салону растекались чайные и травянистые оттенки. Леви втянул ноздрями воздух и замер. А ведь он буквально два дня назад неохотно признался, что фанател от запаха чая, трав и свежести. Неужели Эрвин запомнил? Нет, глупость. Зачем ему угождать Аккерману, это же не машина Леви. — Сегодня я за рулём, — уверенно заявил Смит. Леви закатил глаза и всё же подвинулся на соседнее сиденье. Вечер, открытое окно, сквозняк, дорога. Аккерман любил время, когда солнце лениво катилось за горизонт, а его лучи отражались в окнах, лужах, гладких поверхностях автомобилей. Они бились о вершины склонов где-то там вдалеке и постепенно исчезали за ними. Таяли секунда за секундой, пока город не погружался во мрак. Этот переход — лучшая часть дня. Наверное, потому что в местах, где Леви жил раньше, закатов было немного: пасмурная дневная серость сменялась пасмурной ночной чернотой, вот и вся история. Отличился только Митра — город приёмной семьи номер три. Но там Леви было не до закатов. Здесь же он нашёл какое-то разнообразие. Леви не сумел бы с уверенностью ответить на вопрос, любил он Парадиз или нет. Он в принципе редко испытывал сильные эмоции и чему-то искренне радовался. Поэтому оценка «тут сносно» из его уст — уже достойная похвала. Так вот в Парадизе ему жилось сносно. Тёплый дом, мягкая постель, работа и достаточно денег, чтобы скупить комиксы в местном магазине, кучу принадлежностей для рисования и запастись чаем на полгода вперёд. Имелись, конечно, и минусы. Дядя, например. Или медленный интернет. Однако пока преимущества, вроде, перевешивали. Закат, Эрвин Смит и возможность ехать с ним по гладкому шоссе прямиком в кинотеатр входили в их число. — Опять Боуи, — пробурчал Леви. Боуи казался ему претенциозным и слишком ярким. Такого парня точно не одобрили бы ни в одном городке, где останавливался Леви. — Выбери саундтрек на свой вкус, — покладисто предложил Эрвин. Сговорчивый он парень, почти никогда не спорил. Даже в те мгновения, когда Леви горячился в своём интровертном стиле и становился груб. Аккерман подался вперёд и заковырялся в кассетах. Смит — первый за последние лет десять человек в его жизни, кто хранил кассеты. Мама бы оценила — нравилось ей складировать всякое старьё. Blondie, Velvet Underground, Брюс Спрингстин… А это что-то новенькое. — Nirvana? — Леви в изумлении вскинул брови. Запись совсем не в стиле его собеседника. — Они тебе нравятся, — откликнулся Эрвин. — Поэтому попросил Мика прислать. Валялись в старой квартире. Небрежное «валялись» даже оскорбило Аккермана. Эта драгоценность обязана храниться под стеклом и извлекаться исключительно по праздникам, а не валяться в горе ненужного хлама. Леви почти любовно погладил поцарапанный пластик и подавил внезапное желание прижать его к себе. — Мик удивился. Спросил, зачем мне эта «музыка для грустного подростка», — тихо рассмеялся Эрвин. Очень «весело». Помереть на месте от смеха можно. Леви насупился, вставил сокровище в древний приёмник и крутанул ручку громкости. — Ты обиделся? — осторожно поинтересовался Смит, периодически косясь на собеседника. — Нет, — хотел добавить, что Мик, судя по рассказам, — тот ещё придурок, но не стал. Прозвучало бы, наверное, и впрямь так, словно он обиделся. Он же, зрелый и серьёзный Леви Аккерман, не тратил время на подобные глупости. — Мне нравится Smells like teen spirit, — примирительно сообщил Эрвин. — Всем она нравится, — проворчал Леви. Эрвин выбрал самую популярную песню и нарёк любимой. Дилетант. Однако попытку Смита проникнуться его интересами Аккерман всё же оценил. Предпочтения в музыке Леви и Эрвина сходились процентов на пятьдесят. Одна половина их музыкальных бесед состояла из невероятных закономерностей и совпадений: они знали наизусть слова одних и тех же песен — иногда не самых известных, ценили одни и те же мелодии и разделяли одно и то же мнение по ряду вопросов. Другая половина: сильные противоречия, из-за которых с любым другим Аккерман спорил до потери пульса. Либо же попросту нарёк собеседника «придурком» и никогда больше не заговорил с ним на личные темы. Однако Эрвину он готов простить странную любовь к Боно или желание поехать на концерт местячковой посредственной группы. Более того, Леви нехотя ловил себя на том, что мало-помалу прислушивался к новому приятелю. И вот уже голос Боно не чудился ему таким корявым, а определённые песни U2 так вообще — очень даже ничего. И да, Эрвин прав: засыпать под звуки китов приятнее, нежели под рифы тяжёлого рока. Тревожные сны действительно отступили. Соседний город почти неотличим от Парадиза. Разве что перегоревших ламп в фонарях меньше, улицы немногим шире да приличных заведений больше: если Парадиз славился исключительно мастерской Кенни и самой плохой закусочной в области, то здесь и больница, и кинотеатр, и бургерная, которая в прошлом году угодила в гастрономический рейтинг под названием «Радости глубинки» крупного и известного журнала. Леви выбрался из машины и с наслаждением хрустнул косточками. Обернулся к Эрвину. Его напарник по кино почему-то не торопился: ковырялся у двери и кидал обеспокоенные взоры куда-то в сторону. Аккерман проследил за его взглядом: Эрвин пялился на шумную компанию из трёх парней примерно его возраста. Парни дурачились, гоготали и трясли пивными бутылками. Вели себя, по мнению Аккермана, как типичные идиоты. Он бы и внимания не обратил — привык в Сине к подобным типам. Однако Эрвин то и дело смотрел на них и, казалось, заметно напрягся. — Ты их знаешь? — поинтересовался Леви, поравнявшись с ним. — Учились со мной в школе, — коротко пояснил Эрвин. — Идём? Он постарался проскочить мимо парней незамеченным. Леви следовал за ним неторопливо и вразвалочку. Нет, он не получал удовольствия от замешательства Эрвина. Скорее недоумевал, почему его приятеля вообще волновала компания шумных придурков. В какое-то мгновение даже покосился на них с интересом: они были частью прошлого Смита, не доступного Леви. Парень с взлохмаченными рыжими волосами уронил бутылку. Стекло, к удивлению Аккермана, не разбилось. Наполовину опустошённая тара покатилась по асфальту, и её хозяин кинулся следом. Тогда он впервые приметил Эрвина. — Смит, это ты? — протянул парень, выпрямившись и уставившись на Эрвина. Эрвин завис у двери, схватился за ручку и, видимо, колебался, шагать дальше либо притормозить. — Парни, да это же малыш Смитти. «Малыш Смитти» прозвучало уничижительно. Наверное, какое-то дурацкое прозвище с историей. — Привет, Джим, — спокойно отозвался Эрвин. Леви придержал ногой прикатившуюся к нему бутылку. Впрочем, едва ли она уже волновала Джима. Тот уставился на Эрвина и жадно ощупывал его взглядом. По неведомой самому Леви причине, Джим вызвал у него отторжение. Случалось такое в жизни, что встречаешь порой человека, он ещё рот открыть не успевает, а ты уже думаешь: «Что за придурок». Эта история как раз о Джиме. Всё в его дурацкой физиономии — от круглых как у рыбы глаз до влажных тонких губ, которые он вечно держал открытыми, словно у него заложен нос — Леви посчитал нелепым. А ещё от Джима веяло угрозой. За свою недолгую, но насыщенную жизнь Аккерман насмотрелся на ему подобных. Всякое дёрганое движение и каждая борзая интонация выдавали желание нарваться на неприятности. — Ты не в Марли? — не унимался Джим. — Твоя очкастая подружка уверяла, что ты к нам, неудачникам, не вернёшься. Леви готов поспорить, «очкастая подружка» — это Ханджи. И ему совершенно не понравился тот тон, что Джим выбрал, упоминая её. Сам Аккерман мог оскорблять четырёхглазую сколько душе угодно, другим же такого не позволял. Он порывисто шагнул вперёд, чтобы вмешаться в диалог. Однако Эрвин преодолел расстояние между ними и придержал приятеля за плечо. Покровительственный жест, хотя и неожиданно приятный. — Мы торопимся, Джим. Побеседуем о жизни в другой раз, — твёрдо выдал Эрвин и сильнее сжал пальцы. Он действительно собирался так просто уйти? Вот прям взять да свалить, когда Джим явно напрашивался на серьёзный разговор? Аккерман покосился на Эрвина и с удивлением лицезрел широкую и добродушную улыбку на его лице. Первое смущение, что он продемонстрировал у машины, окончательно отступило. Вернулся обыкновенный Эрвин, к которому Леви уже привык — уверенный и расслабленный. Аккерман нахмурился. До чего Эрвин Смит порой непонятный. Один его кулак больше головы любого из зависших перед ним шкетов. Изогни он недовольно бровь, многозначительно поиграй мускулами под футболкой, и проблема решена — сами парни отвалили бы. Однако Эрвин был вежлив до зубного скрежета. — Куда ты, малыш Смитти, — в притворном сожалении вопросил Джим. — Мы же… Договорить он не успел. Леви с силой пнул бутылку в его сторону. — Это твоё, — хмуро произнёс он. Планировал прочитать лекцию о мусоре и пользе урн, только Эрвин его грубо прервал и потащил за собой. Как только они притормозили в просторном фойе кинотеатра, Леви смахнул с себя ладонь приятеля. — Твои одноклассники — дерьмо, — процедил он, отчего-то рассердившись и разглаживая футболку. — Спорить не буду, — покачал головой Эрвин. — Но они не стоят фильма. Смит поднял руку и многозначительно постучал указательным пальцем по часам. Леви насупился: опаздывать он не любил, однако и давать спуску всяким придуркам — тем более. Подумаешь, пропустили бы рекламу. Зато Аккерман с удовольствием стёр бы довольную ухмылку с лица Джима и заставил его выкинуть чёртову бутылку, а не размазывать остатки дешёвого пива по асфальту. — Бывшие школьные хулиганы? — предположил Леви. — Типа того, — уклончиво ответил Эрвин. — Ты солёный или сладкий попкорн хочешь? — Ненавижу хулиганов, — не утихомирился Аккерман. Смит окинул его внимательным взором. Остановился на корявой татуировке на запястье, что Леви набил года два назад в приступе бунтарства, дяде назло, скользнул по пирсингу в брови и левом ухе и вернулся к повидавшим всякого разношенным кедам, на которых Изабель дурацкой шутки ради вывела краской: «Не влезай, убьёт». — Не обижайся, Леви, но ты сам похож на типичного плохиша, — засмеялся Эрвин. — Не сравнивай меня с ними, — надулся Леви. — Не буду, — легко согласился Эрвин. Просторный зал. Предпоследний ряд. Кресло со сломанным подлокотником. Масляный попкорн. Леви огляделся по сторонам. Всего человек десять, включая его и Эрвина — малобюджетные фильмы ужасов не пользовались популярностью в отличие от супергеройских историй и простецких комедий с шутками уровня третьеклассников. Аккерман совсем не расстроился: меньше народу, ему же лучше. Он и Эрвин сошлись на солёном попкорне. Приобрели одно ведро на двоих, и его теперь удерживал Смит. Когда Леви приезжал сюда с Мэри, то заставил купить раздельные порции. Ещё и от напитка отказывался, трубочку от которого Мэри пыталась всунуть в рот кавалера. Представлял, что слюнявый рот подружки обхватывал её ранее, и кривился. Сегодня же он сам протянул свою газировку Эрвину. В горле почему-то пересохло, и из-за этого Аккерман прошелестел еле слышно: — Будешь? Эрвин покосился на стаканчик. — Почему нет, — пожал плечами и уставился на экран, потягивая напиток. Начались бесконечные трейлеры. Леви обычно их жаловал, но сейчас не сумел сосредоточиться ни на одном из них. Он то и дело косился на Эрвина и завороженно наблюдал, как его губы сомкнулись вокруг трубочки. У Смита идиотский профиль. В смысле, настолько точёный и совершенный, что не верилось, будто рядом настоящий человек, а не статуя из музея. Возможно, кого-то не впечатлил его огромный нос, однако в глазах Леви данная особенность лишь роднила Смита с античными героями. Хотя не только изгибы лица Эрвина волновали Леви. Весь двухметровый Смит, с его белоснежной улыбкой, манерами и ненавязчивой уверенностью — не той, что сбивала с ног и давила, а той, которая моментально располагала к себе — другой. Не похож на Леви, кого-то из его друзей или среднестатистического жителя Парадиза. Его легко представить за написанием диссертации, выступлением на международном мероприятии, получением Нобелевской премии или любым иным научным и важным дерьмом из параллельного Аккерману мира. И Леви вдруг жутко захотелось задать ему вопрос: «Какого чёрты ты, балда, теряешь время здесь?» Хотя обычно Аккерман слушал, а не спрашивал. — Мне уже заставка не нравится, — прошептал Эрвин, наклонившись к Леви. Горячее дыхание собеседника обожгло ухо. Аккерман сглотнул ком слюны и проворчал нечто среднее между «угу, да» и «не болтай». Редкая мешанина из слов вышла. Кровавые буквы на экране, огромный топор в названии, тихий смех над шуткой одного из героев. Леви цеплялся за всякую мелочь, лишь бы не думать о близком присутствии Эрвина. Получалось, пока друг главного героя не поцеловал своего бойфренда. Неловко. Хотя причина этой неловкости Аккерману непонятна. Он опять покосился на Эрвина. Тот — напротив — держался максимально расслабленно и сосредоточился на действе. И бровью не повёл. Об ориентации нового друга Леви не думал. Просто отгонял любые бесполезные мысли. Аккермана столь тонкие личные вещи не беспокоили — по крайней мере, он так полагал. Однако в данный момент в сознании проскользнуло: «Наверное, и Эрвин делал… вот так». Сам на себя рассердился. Что за глупость. Естественно, делал. Но это не его, Леви, дело. Эрвин же не сидел целыми днями и не прокручивал в голове картины, как Аккерман обжимался со своей подружкой. Точно-точно, сложно представить Эрвина за столь тупым занятием. Первая жертва. Крики. Брызги крови. Слабоватая сцена. Недостаточно жёсткая, чтобы превратить кино в трешовую пародию. Но и недостаточно масштабная, чтобы добавить фильму очков и вывести на уровень серьёзных работ. Разочарованный Леви вернулся к любимому занятию — осуждению дураков-героев. — У неё есть телефон, почему она не вызвала полицию, — пробубнил Аккерман. — А на чердак зачем пошла? — неожиданно возмутился вслед за ним Эрвин. — Ты же мне объяснял: ни в коем случае не беги на второй этаж, или по закону жанра придётся прыгать из окна и ломать ногу. Надо же, как хорошо Аккерман «натаскал» Смита: ученик почти дополз до учителя. — Хотя бы не в подвал спустилась, — подхватил Аккерман. — А нет, уже спустилась. Подвал в личном рейтинге Леви — хуже чердака. Во втором варианте хотя бы можно воспользоваться окном, в первом — ложись и умирай, если найдут. — Почему просто не сбежать в лес, — простонал Эрвин. В прошлый раз Леви ходил в кинотеатр с Мэри на романтическую ерунду, что выбрала она. Мэри болтала весь сеанс и жутко этим раздражала кавалера. Справедливости ради, Аккерман раздражался и на других, если они мешали просмотру. Доставалось от него и Изабель, и Фарлану, и Ханджи, и — тем более — дяде. Однако грубо прерывать Эрвина ему не хотелось. Почему-то ругать плохой сценарий вместе с ним веселее, чем одному. — Шериф-тупица… — вещал Аккерман. — А безопасность в лагере? Куда смотрят взрослые, когда подростки гуляют по ночам? Я бы всех премии лишил… — по-стариковски ворчал Эрвин. — На тарелке грязные разводы, — чеканил Леви. — Какой тарелке? Ты о той, рядом с которой упала рука? — качал головой Эрвин. Зритель через два ряда от них обернулся и шикнул. На его месте мог бы оказаться сам Леви, если пошёл не с Эрвином. — Извините, — прошептал Эрвин. — Не пялься, — смерил его убийственным взглядом Леви. Второе подействовало лучше. Аккерман развалился в кресле и, стоило на экране появиться титрам, официально про себя решил: это лучший месяц в Парадизе за последние три года. Во-первых, вместе со Смитом он пересмотрел с десяток фильмов. Во-вторых, позавчера Эрвин притащил ему чай из Марли. И в-третьих, чёрт, да у него наконец-то появился друг, с которым он держался на равных. При всей любви к Изабель и Фарлану, рядом с ними он ощущал себя скорее старшим братом, которому приходилось заботиться о неразумных детях. Рядом с Эрвином… можно ещё поспорить, кто о ком «заботился». — Это было неплохо, — вежливо откликнулся Эрвин. — В следующий раз позволю тебе выбрать фильм, — покладисто предположил Аккерман и замер. Большой шаг для него. Он редко кого-то звал за собой, предпочитал ждать приглашений. Или не ждать: почти всё в этом мире комфортно делать в одиночестве. Зачем кого-то тащить следом? Но сейчас он фактически подписался на очередной совместный поход. Эрвин улыбнулся и ничего, к радости Аккермана, не сказал. *** Леви намывал руки в местном вонючем туалете, когда за его спиной послышалось грубоватое: — Опять педиков в фильм засунули. Он обернулся и уставился на двух мужчин, что зависли у соседней раковины. Один тёр ладони бумажным полотенцем, второй крутил в пальцах сигарету и задумчиво взирал на фильтр. Только бы не закурил прямо здесь — и без того это место напоминало Аккерману свинарник. — А сисек не подвезли, — с сожалением протянул парень с сигаретой. Его собеседник рассмеялся, и зачем-то вспомнил сиськи своей бывшей. Их диалог потёк своим чередом, Леви же старался абстрагироваться и отключиться от реальности. Он не хотел задаваться вопросом, почему короткая реплика незнакомца его зацепила. И всё же… Быть «педиком» в Парадизе и ближайших городах — опасно и совсем невесело. Едва ли дом «не-такого» закидывали камнями, однако с перешёптываниями за спиной и оскорблениями от особо борзого молодняка дело иметь пришлось бы. И проблема крылась не только в ориентации, сколько в любом отличии от большинства. Всё новое приживалось в глубинке с трудом. Непохожий на остальных равнялся определению «опасный». Следовательно, любая непохожесть в привычной картине мира — потенциальная угроза всему окружению. «Сегодня мы едим палочками сырую рыбу, а завтра что? На уроках музыки начнут показывать и разбирать клипы Мадонны?» — вполне обычная фраза, которую Леви слышал от пожилой посетительницы в единственной на всю округу японской забегаловке. Страх перед суши и морепродуктами оказался настолько силён, что в меню в итоге добавили привычные позиции — жирные бургеры и сосиски. Буквально полгода назад между Парадизом и соседним городком планировали построить гигантский универмаг. Жители выступили единым фронтом, и стройку отменили. Причина: «Понаедет неместных, лишимся всякого спокойствия». И плевать, что предприятие обеспечило бы города сотней рабочих мест. Едва ли житель мегаполиса понял бы обитателей Парадиза и подобных им. Осознать весь масштаб трагедии мог лишь тот, кто сам какое-то время пожил в таком же маленьком городке и помнил ту тягучую атмосферу, что всасывала и поглощала любые попытки в прогресс. Нет, нововведения в итоге доходили — рано или поздно. Только чаще всего — поздно. Неважно, как нетфликс и прочие ребята в телевизоре заигрывали с толерантностью и многообразием. Окружавшие Леви люди лишь недавно с горем пополам привыкли к мысли, что порой главными героями могли выступать представители другой расы. И то бытовой расизм никуда не делся. Куда уж до принятия «педиков», причастность к которым десятки лет считалась оскорблением. До появления Эрвина Леви задумывался о подобных вещах нечасто. Он с детства заучил: «Хочешь выжить, не высовывайся». Хотя время от времени бунтарство в его поведении проскальзывали, но всё же ему далеко до открытости Эрвина Смита. Казалось, новый друг совсем себя не стыдился, и здравый смысл подсказывал Леви: всё это плохо закончится, если в ближайшее время Эрвин не вернётся в Марли. Незнакомец закурил. Леви протянул руку и выбил сигарету у него изо рта. — Э, ты совсем… — начал было парень. — Здесь нельзя, — мрачно сообщил Аккерман. Что-то в недовольной физиономии Леви явно обеспокоило оппонентов, поскольку друг пострадавшего бедняги придержал его за плечо и буркнул: — Не связывайся. Легко отделался. Будь они менее трусоваты, и у них вполне имелись все шансы наподдать Леви. Ну, хотя бы попытаться. Аккерман поспешно удалился, пока удача на его стороне, и направился к выходу — Эрвин ждал его на улице. Леви успел к середине странной сцены. Эрвин обнаружился чуть правее автомобиля, посредине широкого тротуара. Перед ним завис тот самый Джим. Он стоял вплотную к Смиту и даже приподнялся на носках, дабы сравняться с ним ростом. Безуспешно, кстати: его макушка едва достала до подбородка собеседника. Дружки Джима подначивали его из-за спины — оба держались на почтительном расстоянии. — Ну же, малыш Смитти, не тушуйся, — пропел Джим. Леви понятия не имел, что неприятному типу нужно от Эрвина: успел-то он лишь на часть диалога. Но и этих обрывков хватило, чтобы перед глазами упала красная пелена. По пальцам одной руки можно пересчитать все случаи, когда Леви первым лез в неприятности. Он же не порывистый сопляк. Однако и всех пальцев на теле не хватит, дабы перечислить, когда он терял самообладание в попытке заступиться за близких. — Или ты нас боишься, — не унимался Джим, специально тряханул новую, только начатую бутылку, и часть пива закономерно пролилась на Эрвина. Аккерман преодолел расстояние за считанные секунды, втиснулся между Джимом и Эрвином и грубо оттолкнул оппонента. — Отвали от него, — процедил Леви. С отвращением вытер ладони о джинсы. Ну вот, испачкался об идиота. Джим не ждал отпора. Он покачнулся и с трудом удержал равновесие. Оппонент уставился на Леви. Аккерман, в свою очередь, тоже не спускал с него внимательного взгляда. Мозг лихорадочно просчитывал возможные варианты развития событий. С этим уродцем Леви справился бы. С его болезненно тощим другом номер два — тоже. А вот с третьим могли возникнуть проблемы. Впрочем, наверное, он вполне по силам Эрвину… Хотя Леви и гложили сомнения: едва ли занятия йогой, которыми так восхищался в его присутствии Эрвин, помогли бы Смиту в тривиальной уличной разборке. Джим выпрямился, расправив плечи. — Малыш Смитти обзавёлся дружком, — протянул он. — Теперь у нас целых два педика. Аккерман вскипел. Теперь не только из-за Эрвина. Противник задел именно его — значит, у Леви появились все законные основания вмазать Джиму хорошенько. Так поступил бы любой парень из Парадиза, награди его кто подобным прозвищем. Леви ринулся вперёд, однако чужие сильные руки удержали его на месте. — Не надо, Леви, — спокойно отозвался Эрвин. Леви не видел его лица, но готов поклясться: Смит улыбался. — Он того не стоит. — Правильно, Смитти. Защищай свою подружку, — засмеялся Джим, хотя буквально с мгновение назад заметно насторожился. Его дружки радостно загоготали. Обосраться как смешно. — Пусти, — потребовал Леви и попробовал выпутаться из хватки, но ладонь Эрвина не сдвинулась ни на миллиметр. Ладно, может, Аккерман недооценил йогу. Неужели вся эта силища от неё? — Рад поболтать, Джим. К сожалению, нам уже пора, — размеренно вещал Эрвин. Ни единой фальшивой ноты — его голос звучал максимально буднично и не дрогнул. Насколько Аккерман злился на Джима, настолько Смит плевать на него хотел. — Нет, малыш Смитти, мы не закончили, — осмелел Джим. Однако ближе к Леви и Эрвину не подходил. Оппоненты зависли по разные стороны невидимой баррикады, и никто из них не переходил к решительным действиям: Джим и его дружки опасались, Аккерману же не позволял Смит. — Я закончил, — твёрже сообщил Эрвин и тем самым поставил точку в их противостоянии. — Идём, Леви. Смит разжал руку, развернулся и зашагал к автомобилю, не оглядываясь. Аккерман двинулся за ним. Но внутри него всё бурлило от злости. Почему Эрвин Смит позволял каким-то идиотам так с собой обращаться. Почему он не гневался, не нападал на них, не отстаивал себя. Почему? И почему, чёрт возьми, он сейчас казался на целую жизнь старше самого Леви. Видимо, Джим сообразил, что ни одно его оскорбление не достигло главной цели — Эрвина Смита. Однако Леви хорошо знал подобных парней: утихомириться и смириться он бы просто так не смог. — Беги-беги, подружка Смитти, — елейным голосом протянул он в спину Аккермана. — Хер сам себя не пососёт. Леви притормозил. Остановился и Эрвин. Он до сих пор так и не обернулся к Аккерману, впрочем, и без того правильно считал настроения друга. — Леви, идём, — с нажимом повторил Эрвин. — Беги, Леви, — имя Аккермана из уст Смита доносилось с мягкостью и нежностью. Джим же произнёс его с издёвкой и насмешкой. Почти как родитель из приёмной семьи номер один. — Не заставляй своего ёбыря тебя ждать. Прости, Эрвин. Джим официально достал Аккермана. Леви действовал на адреналине. Пальцы сжались в кулак, кулак же влетел в челюсть Джима. Оппонент, не ожидавший столь скорого нападения, охнул и согнулся. Как раз вовремя — колено Аккермана впечаталось в нос противника. Раздался мерзкий хруст, что был так хорошо знаком Леви. Видимо, Джиму и его дружкам придётся наведаться в больницу. Главный секрет, почему Леви так хорош в драках и почему его искренне уважали знакомые хулиганы, — эффект неожиданности: оппоненты обычно не верили, что в его хрупком теле имелось столько силы. Впрочем, своими умениями Аккерман не особо-то гордился: он бы с удовольствием обменял их на нормальную жизнь с мамой. Ему же пришлось стать сильным, чтобы защищать не только себя, но и Фарлана с Изабель. Теперь к списку добавился и Эрвин Смит. — Не произноси моё имя, — угрюмо отозвался Леви и для верности ещё раз вмазал Джиму ногой. И снова хруст. Аккерман с сожалением покосился на кеды: капли чужой крови упали на резину — теперь отмывать придётся. Дружки Джима наблюдали за развернувшейся перед ними сценой, раскрыв рты. Зря Леви опасался их: они принадлежали к нелюбимому типажу Аккермана — тех, кто горазд на словах, но совершенно бесполезен в деле. Напрасно Леви видел в них противников, они бы и на Эрвина не напали — максимум помахали бутылкой перед его носом. — Чтобы я вас, свиней, не видел, — громче добавил Леви и направился к машине. Он прошёл мимо Эрвина и смотрел перед собой: не хотел встретить разочарованный взор приятеля. За ним и Смитом никто не погнался. Джим чертыхался и сыпал угрозами вслед. Но дальше словесных обещаний не дошло. Эрвин занял водительское кресло и наклонился к Леви. «Сейчас будет ругать», — пронеслось в голове Аккермана, и он заранее поморщился. Только нотаций ему не хватало. — Ты не ушибся? — неожиданно поинтересовался Эрвин. Леви широко раскрыл глаза и уставился на собеседника. О чём он вообще? Смит кивнул на покрасневшие костяшки Аккермана и с нажимом произнёс. — Рука не болит? — Нет, — пробубнил Аккерман. — Хорошо, — улыбнулся Эрвин и повернулся к дороге. — Знаешь, что мы сделаем? Вернёмся домой, и я заварю тебе чай. Заметил, что чай тебя успокаивает. — Чай? — тупо повторил Леви. Смит двинулся с места. За окном мелькали разноцветные городские пейзажи. Вечерняя подсветка даже этот ктулху забытый городок делала волшебным. Обычно Аккерману нравились огни, хотя он в этом и не признался бы: ощущал себя завороженным котом, когда застывал перед гирляндой или уличной иллюминацией. Однако сегодня он пялился исключительно на своего собеседника. — Чай, — согласился Эрвин. — Я купил тебе огромную кружку со Шреком. Думал сохранить до какого-нибудь праздника, но вручу её сегодня. — Шреком? — опять повторил Леви. Даже разозлился на себя. И идиотом же он, наверное, со стороны казался. Но слова Смита никак не желали укладываться в стройные ряды из фраз. — Ага, вы похожи. Надеюсь, сравнение тебя не обижает. Не обижало. Упомянутый Эрвином мультфильм Леви видел лишь однажды, в глубоком детстве и ничего о нём не помнил. Некому было показывать ему мультики после смерти мамы, не повезло. Так что пускай Эрвин хоть драконом назовёт, Аккерману всё равно. Леви, наконец, отвёл взгляд. Потёр ладони о джинсы и уставился на потрёпанные кеды. — Почему ты не вмазал ему? — Аккерман обязан задать этот вопрос. Что-то в недавних событиях не давало ему покоя. Хотя, наверное, Эрвин предпочёл бы сменить тему. — Кому? — переспросил Смит. Леви скривился: — Ты же понял, о ком я. Джиму. Эрвин помолчал, обдумывая ответ. Аккерман терпеливо ждал и не торопил его. — Зачем? — протянул Смит после паузы. — Он злится не на меня, Леви, а на себя. Ему и без того тошно. — О чём ты? — Мы дружили с ним в школе. Лучшими друзьями нас не назвать, но он состоял со мной в кружке по истории и иногда, в трезвые периоды отца, оставался у меня с ночёвкой. А потом про меня и мою ориентацию поползли разные слухи, и он… Эрвин замялся. Леви же терпеливо ловил всякое новое слово. Да, иногда он был тем ещё эгоистом: не желал говорить о своём прошлом, но жаждал разнюхать как можно больше о былых годах Смита. — Струсил? — подсказал Аккерман. — Не совсем. Попытался меня поцеловать, — Эрвин грустно улыбнулся. Лицо Леви вытянулось, но комментарии он оставил при себе. — А вот потом струсил. Сбежал и больше никогда со мной не заговорил. Более того, подключился к редким издёвкам. Пальцы Леви невольно сжались в кулаки. Мало он наподдал Джиму, совсем мало. — И ты не выдал его. — Зачем? — искренне удивился Смит. — Я не хотел ему уподобляться. И, честно говоря… плевать мне на них всех, Леви. Уже тогда у меня были старенькая машина, Ханджи и планы на будущее. И клянусь, это во сто крат лучше того, что когда-либо имел Джим. Будь я чуть лучше, чем есть, даже пожалел бы его. Хотя жалость — весьма спорная эмоция, не находишь? Аккерман не всегда понимал Эрвина. Однако, справедливости ради, полагал, что Смит мог ответить ему тем же. Должно быть, это нормально: иногда ты можешь провести рядом с человеком целую кучу времени, но так и не познать его до конца. Впрочем, в одном Леви уверен: Смит намного взрослее и мудрее него. И данный факт порой безумно его раздражал. — Я иногда жалею Кенни, — отчего-то сердито откликнулся Леви. — Жалею, что он такой придурок. Тебя теперь тоже. Никому не сдалось твоё благородство в Парадизе, Эрвин. — А кто сказал, что во мне есть хоть капля благородства? Эрвин сделал Blondie погромче и, не стесняясь, подпел куплету. Леви уставился на него так, словно впервые увидел. Он вдруг понял, почему сегодня без раздумий вступился за нового друга. Понял, почему уже неделю игнорировал Мэри и проводил всё своё свободное время со Смитом. Понял, почему отобрал у Ханджи книгу и притащил её Эрвину, хотя в тот момент его живот скручивало в рогалик от непонятного и неведомого страха. И понял, почему так испугался тогда, на крыше в Сине, и соврал, будто у него имелась подружка. Да просто ему, дураку, нравился Эрвин Смит. Чёртов сосед-идиот.