Возвращение в Парадиз

Утро понедельника Эрвин забыл о старой истине: только расслабишься и подумаешь, что жизнь ничего такая штука, как она снова ударит исподтишка и окунёт лицом в дерьмо. Он встретился с её коварством в воскресенье. — Отвали от меня, извращенец, — бурчал Леви и отбивался от Эрвина. Впрочем, делал это не в полную силу. Скорее видимости ради. Эрвин желал бы остановиться, да он попросту не мог. Леви такой ароматный, податливый. Тело у него гладкое и светлое, а вены так сексуально просвечивали сквозь кожу, что жуть как хотелось обвести изгибы каждой языком. Чем он и занимался. Да, Эрвину Смиту сорвало крышу. Слишком долго он ждал, чтобы теперь попросту отпустить Аккермана и держаться от него на приличном расстоянии вытянутой руки. Он был счастлив. Его заполнило по самую макушку искреннее, абсолютное счастье. Без всяких «но» и условностей. Имел же он право, пожертвовав всем, обрести что-то или кого-то только для себя? — И кто ещё извращенец? — приговаривал Эрвин. Подмял Леви под себя. Его запястья завёл за спину, сжал крепкой хваткой. В свободной руке держал книгу. Ту самую, что настрочил его друг и позаимствовал Аккерман вечность тому назад. — Значит, вот той штуке языком ты на странице сто пятьдесят восемь научился, верно? Судя по старательному выполнению, «рецепт» заучил наизусть. — Ничего я не учил, идиотина. И сто шестьдесят восьмая. Считать научись, — Леви выпалил и затих, когда осознал, какую ошибку совершил. Эрвин рассмеялся. Небрежно бросил книгу на пол, наклонился к уху Аккермана. Снова шептал ему нецензурные глупости. Смит настолько увлёкся их игрой, что чуть не пропустил звонок из больницы. Уставился на экран и отмахнулся: наверняка ерунда какая-то. Маме намного лучше. Настолько, что она то норовила сбежать на улицу в неположенное время, то самовольно бродила по клинике. Медсестра уже несколько раз набирала Эрвину и жаловалась на слишком самостоятельную Луизу. — Ответь, — потребовал Леви и нахмурился. Иногда ему не хватало беспечности. Но Эрвин его послушал. — Здравствуйте, мистер Смит. Хорошо, что мы сразу дозвонились… Широкая улыбка Эрвина таяла с каждой секундой. — …лекарства дали неожиданный эффект… ваша мама изначально скрывала, что часть прописанных таблеток не принимала… состояние тяжёлое, но стабильное… мы делаем всё возможное… Он молчал. Поднялся. Тяжело опёрся о стол, сгорбился. Его карточный домик, что он так старательно строил последние дни, рушился. Сначала отлетела бумажная крыша, за ней — всё остальное. Эрвин попрощался и не видел Леви с вечера воскресенья, с прощания с Миком и Нанабой. Ночевал в больнице. Мама не приходила в себя, и он нервничал. Ранним утром он отошёл вниз за кофе. Вернулся к ровным рядам стульев и обнаружил отца. Джон Смит откинулся на спинку, прикрыл глаза и тяжело дышал. В руке сжимал бутылку дешёвого виски. Вовремя подоспевшая медсестра трепала его за плечо и увещевала: — Мужчина, с этим к нам нельзя. Я вызову охрану. — Отъебись, — цедил Джон. — Да что же это такое! Эрвин поспешил на помощь. — Не волнуйтесь. Я с ним разберусь, — говорил уверенно. Хотя мысленно сомневался, что ему нынче хватило бы сил на споры с отцом. Медсестра смерила его гневным взглядом. Столь враждебным, будто это он притащился с алкоголем. — Вернусь через десять минут. Чтобы этого тут не было! Эрвин расположился рядом с Джоном. Вырвал у него из рук бутылку. Прикладывать усилий не пришлось: отец неожиданно не сопротивлялся. Задумчиво покрутил виски перед носом, огляделся по сторонам и, поддавшись порыву, плеснул себе немного в кофе. Ну и редкостная же гадость получилась. Эрвин не имел ни малейшего понятия, о чём говорить с родителем. Не вымолвил ни слова и Джон. Луиза — последняя нить между ними. Не стало бы её, связь Джона и Эрвина окончательно оборвалась. Мысли об этом тяготили. — Как она? — пробасил Джон. Языком еле ворочал. Неудивительно. Ещё в субботу Эрвин заметил, что начался новый круг алкогольного забвения. Впрочем, на этот раз младший Смит не планировал останавливать родителя. Да и переживать за него — тем более. Сначала его поглотил Леви Аккерман. Потом — переживания о мамином здоровье. Ответил честно: — Плохо. — Я так и думал. Тебе страшно? Эрвин окинул отца удивлённым взором. Не припомнить, когда он в последний раз интересовался его чувствами. — Да. — Мне тоже, сынок. Наверное, его небрежное «сынок» обязано смягчить Эрвина. Однако он лишь разозлился. — Тебе лучше уйти, — сунул бутылку обратно в ладонь отца. — От тебя воняет. — Ты можешь хоть раз в жизни не вести себя как задница? — возмутился Джон. От скандала спасла всё та же медсестра. Вернулась с охранником и принялась за отца. Джон сопротивлялся. Недостаточно сильно, дабы привлечь внимание других: обошлось без драки. Но на оскорбления он не скупился. Финальный аккорд — пьяные слёзы, что он размазывал по щекам. Эрвин ненавидел и жалел его одновременно. Он задремал там же. Устал: слишком много событий на одного Смита. Вздрогнул, когда чья-то рука опустилась на предплечье. Опасался вновь лицезреть перед собой непутёвого родителя. Однако его ждал посетитель хуже. Зик Йегер. — Тише, — Зик издал смешок. — Извини, не хотел тебя напугать. — Что ты здесь делаешь? Ты не уехал? — раздражённо откликнулся Смит. Только бывшего ему и не хватало. И почему он совсем про него забыл? — Я же сказал, что не уеду без тебя. — Тогда присмотри в Парадизе недвижимость. Не жить же до конца дней своих в мотеле. Зик покачал головой, сел рядом. Эрвин пялился строго перед собой и на Йегера не смотрел. Хотя внезапно испытал… облегчение? Чёрт, до чего же странно. Но Леви и Ханджи, которым он должен радоваться, убивали своей жалостью. Взирали на него, как на приговоренного к смертной казни. Их участливые взгляды и еле различимые разочарованные вздохи ножом по раскалённым нервам. Зик иной. От него подобного не дождаться. Поэтому рядом с ним будто бы проще. Не лучше, но легче. — Ты упрямый. Это мне в тебе всегда нравилось, — похлопал его по руке. Эрвин отстранился. — Мне не до этого. Оставь меня в покое. — Понимаю, почему ты злишься. Но может, у меня есть шанс загладить вину? Всего один. О большем я не прошу. Голос у него такой елейный, с мольбой в учительских интонациях. В памяти Эрвина не к месту всплыла сцена, как тем же тоном Зик уже упрашивал его вернуться. Правда, в тот раз он не был разведён. — Я брошу её, Эрвин. Соберусь с силами и брошу. Останься со мной. Ты — самое ценное, что есть в моей жизни. Я люблю тебя. Он тогда впервые признался ему в любви. Эрвин, дурак, и повёлся. До сих пор себя корил. Естественно, Зик не выполнил ни единого обещания. Смит полагал, что и сейчас Зик расстался с женой совсем не из чувств к нему. Наверное, та застала Йегера в постели с очередным студентиком да не сумела в очередной раз закрыть глаза. Нельзя верить Зику. Нельзя. — Шанс есть. Вернись в Марли и больше никогда никого не обманывай. — Но ты не поедешь со мной? — Но я не поеду. Йегер в нетерпении забарабанил пальцами по подлокотнику. — Это из-за того мальчишки? Аккермана? — Эрвин не удостоил его ответом, и Зик продолжил. — Ладно, я не лезу, если ты сам не хочешь говорить. Помнишь? Я исправляюсь. Раз ты не готов дать мне шанс, возьму на себя смелость сам предложить тебе беспроигрышную сделку. Позволь помочь твоей маме. Точно, у Зика были связи и деньги. И если только пару дней назад данный факт не волновал Смита, то теперь всё изменилось. Он стремительно терял маму и с радостью ухватился бы за мало-мальски надёжный шанс на спасение. Он повернулся к Зику. Смерил его внимательным взглядом: просчитывал, насколько Йегер серьёзен. — Как? — Я побеседовал с её лечащим врачом, — Эрвин скривился. Видимо, Зик в лучших традициях дал взятку и пролез, куда не просили. — Шансы Луизы в Марли выше. Оборудование там новее. Есть экспериментальный, уникальный метод лечения, что недоступен здесь. Я уже связался со своим другом из Марли. Они готовы принять твою маму хоть завтра. Только скажи. — И делаешь ты это исключительно из благородных побуждений? — Смит покачал головой. Верилось с трудом. Зик подтвердил его догадки. — Нет. Мои мотивы эгоистичны. Я надеюсь, что в процессе ты заметишь перемены во мне и вернёшься. Ожидаемо. Эрвин нуждался в помощи. Но ещё вчера он не планировал продавать свою же задницу за весьма эфемерную надежду. Непростой выбор. Смит горько усмехнулся и прикрыл глаза. Тем самым отстранился от мира и Зика. — Каков твой ответ, Эрвин? Времени мало. Эрвин спрятал лицо в ладонях. — Я так устал, — ни к кому конкретно Смит не обращался. Говорил сам с собой. Зик принял его откровение на свой счёт. Наклонился к нему и горячо заверил: — Я знаю, Эрвин. Тебе не хватает кого-то сильного рядом. Кто сумеет взять ответственность и за тебя, и за себя, — он стремительно сокращал расстояние между ними. Сантиметр за сантиметром. — Позволь мне стать этим человеком. Я не обману тебя. Казалось, Эрвин впервые за сегодня взглянул прямо на Зика. Смит хорошо помнил тот день, когда влюбился в Йегера. Эрвин тогда был загружен учёбой, растерян и ощущал ту же усталость, что и сегодня. Реферат, который надо бы сдать уже к концу недели, застрял на втором абзаце. Дальше курсор не двигался. Ни единой умной мысли. Белое пятно. Эрвин торчал на лужайке на кампусе. Сидел под деревом и ковырял еду в контейнере. Прозевал момент, когда рядом с ним опустился Зик. Зик держался на почтенном расстоянии, однако гораздо ближе, чем обычно. И от этого осознания вдруг сделалось жарче. Он небрежно извлёк из кармана пачку сигарет и протянул её Эрвину. Смит лишь мотнул головой. Молчал. В горле как назло пересохло, и слова никак не складывались. Зик казался многим старше. Привлекателен, умён и очарователен. Полный комплект. Эрвин и не мечтал, что кто-то, подобный Йегеру, всерьёз заинтересуется его скромной персоной. — Слышал, у вас, мистер Смит, не ладится с работой по основам морской экологии? Мой друг, профессор Фриц, обеспокоен вашими успехами. Я взял на себя смелость просить его отодвинуть сроки сдачи вашей работы. — Мне не нужно особое отношение, — пробормотал Эрвин. Без привычной уверенности. Зик почти искренне возмутился. — Ну, что вы. Думаете, профессор Фриц согласился только ради вас? Он часто делает исключения молодым талантам, — не верилось. Профессор Фриц чудился суровым и несгибаемым человеком. Почти как мистер Пиксис — любимый преподаватель Эрвина, только без доброй улыбки. Но Йегер вещал столь напористо, что возражать Эрвин не стал. — Не заглянете ко мне… ммм, допустим, в четверг? У меня есть любопытные материалы на заданную тему. Если, конечно, вы не против потратить вечер четверга на своего нудного преподавателя. Позвольте мне стать тем человеком, кто поможет вам. Я переживаю за вас, как за одного из самых перспективных студентов. Обещаю, я не обману ваши ожидания. Он ещё что-то болтал. Шутил. Широко улыбался. Красив, обаятелен, спокоен. Ровно тот, кого в то время не хватало Эрвину. Смит ему поверил. Поверил, что Йегеру на него не плевать и он честно пытался помочь. Уже позже Эрвин понял, что Фриц не сдвигал сроки ни одному студенту ни до, ни после того происшествия. Видимо, Зик знал, как надавить на принципиального коллегу ради Эрвина. Да и каких-то особенных книг у Йегера не имелось. Зато валялись старые работы студентов. В том числе, близкая по теме к реферату Эрвина. Смит колебался, нервничал, не желал жульничать и брать её, однако позорно сдался, когда встреча с Йегером перешла в горизонтальную плоскость. Ну, какие рефераты, право слово, когда имелась возможность сберечь драгоценное время на нечто более важное и приятное? Умный человек в курсе, когда гибкость важнее принципиальности. Зик торжествовал. В этом весь Йегер. Он часто хитрил, изворачивался, темнил. Он тащил Эрвина за собой, даже получал некоторое наслаждение от процесса. Рядом с ним в Смите просыпалось худшее, Зик же охотно подкармливал его «демонов». Нет, конечно, с себя Эрвин ответственность не снимал. И всё же давно осознал: ему лучше держаться от Зика подальше. Только вот опять он будто на той лужайке. Сидит и ждёт чуда. В сознании — пустота и тревога, в будущем — неизвестность. Велик соблазн сдаться и поехать с мамой в Марли. Туда, где всё просто и понятно. Но Эрвин колебался. В мыслях то и дело проскакивало единственное имя. Леви. Едва ли Аккерман чудесным образом спас бы Луизу, однако рядом с ним создавалась ложная уверенность, словно ничего плохого случиться попросту не могло. — Ты шантажировал Мика, чтобы узнать, где я, — спокойно заметил Эрвин. Снова обращался скорее к себе, нежели к Зику. Напоминал вслух, кто такой Йегер. Зик поморщился. — Шантаж — громко сказано. — Ты угрожал благополучием Нанабы. — Угрозы — тоже громко сказано. Какая разница? Сейчас нет ничего важнее твоей мамы. Возможно, ради неё тебе пора пойти на компромисс с совестью. Ты же любишь маму. Вот что делают любящие люди. Зик пустил манипуляции в ход раньше обычного. Наверное, воздух Парадиза негативно на него влиял. — Компромиссы возможны, лишь когда оба готовы жертвовать чем-то, — твёрдо откликнулся Эрвин. Подался вперёд. Между ним и Зиком почти не осталось пространства. Однако делал он это не интимности ради, а чтобы Йегер прочувствовал на себе всю мощь его серьёзного взгляда. Что не выразишь словами, то выразит мимика. — Ты же на жертвы не способен, Зик. Ты умеешь только давить и манипулировать, чтобы получить желаемое. Я не могу доверить тебе кого-то настолько важного, как моя мама. Улыбка Зика угасла. Взор скользнул по Эрвину. Устремился куда-то за его спину и сосредоточился на неизвестной точке. В какой-то момент показалось, что «точка» сделалась для Зика интереснее Эрвина. Смиту было любопытно, на что отвлёкся его собеседник. Однако он не поддавался. Велик шанс, что то очередной обман, чтобы отвлечь его внимание. — То есть ты готов рискнуть ею из-за глупой обиды на меня? — протянул Йегер и схватил Эрвина за руку. Сжал его пальцы в своих так отчаянно, будто от этого зависела чья-то жизнь. Смит опешил, застыл в нерешительности. Зик же воспользовался его замешательством и опять напирал. — Эрвин, ты же умён. И кем бы ты сейчас себя не возомнил рядом с тем мальчишкой, достаточно прагматичен и умеешь трезво оценивать риски. Твоей маме будет лучше в Марли. Позволь мне позаботиться о вас. Я буду рядом. Поддержу тебя морально и… хм, материально тоже. Ты же знаешь. Эрвину почудилось, что Зик намеревался его поцеловать. Он отпрянул и выдернул руку. — Хватит. Я хочу побыть один, — не просил. Требовал. — Оставь меня в покое хотя бы из уважения к моей матери. — Не горячись, — Зик вскинул ладони вверх. Он снова улыбался, и что-то в этой широкой торжествовавшей гримасе напрягало Смита. — Подумай, Эрвин. Подумай над тем, что я могу тебе дать. Не торопись с ответом. Зик ушёл. Но тревога, которая засела внутри Эрвина, отчего-то никуда не делась. Он словно упустил нечто важное. Только никак не соображал, что именно. *** Леви не умел прямо говорить: «Ты мне дорог». Не умел признаваться в любви. Но он учился демонстрировать расположение без слов. Он заваривал любимый чай Эрвина по вечерам, без всяких напоминаний. Он клал для него две подушки вместо одной, потому что комоду-Смиту жёстко в постели Леви. Он засовывал между книжных страниц закладки, о которых Эрвин забывал. Он покупал те самые крекеры, что Эрвин съедал пачками под фильм. Он даже пару раз втайне украдкой забирал и гладил его футболки и рубашки, поскольку на груду скомканной одежды в комнате Эрвина смотреть без дрожи в руках не мог. Аккерману тяжело давались пустые фразы и обещания. Зато он неплох в поступках. Впрочем, своих порывов он… стыдился? И в этом главное противоречие. С одной стороны, думал: глупость же какая-то, посмотрит Эрвин на его жалкие усилия и решит ещё, будто Леви на него не всё равно. С другой — вроде, Аккерман и обязан показать, что ему не всё равно. Так работали взрослые отношения. Наверное. Леви не знал точно. Об отношениях он имел весьма смутные представления, которые почерпнул из фильмов, книг и сериалов. С самого утра Леви опять колебался. Перед работой желал навестить Эрвина с его любимым сэндвичем и горячим чаем в термосе. Но в то же время сам себя одёргивал. Что за слюнтяйство таскать чай. Совсем не круто. Представлял себя с термосом в рюкзаке на мотоцикле и морщился. А, может, без угощений? Просто завалиться в больницу, пихнуть Эрвина в плечо да спросить хмуро: «Ну, что там, жива ещё?» Нет, этот план он отверг почти сразу. В итоге выбор у Леви невелик: или забить и не идти вовсе, или всё же тащить сраный бутерброд с напитком. — Может быть, я опоздаю на работу, — сообщил он Кенни за завтраком. — Заеду к Луизе. Втайне надеялся, что вредный старик возмутится, и всё разрешится без его, Леви, участия. Однако дядя внезапно воодушевился. Он в принципе стал на себя не похож с тех пор, как маме Эрвина снова сделалось хуже. — Можешь прогуливать до обеда, — проворчал Кенни. — Передай заодно её мальцу: пускай обращается к нам за помощью, если им что-то нужно. Леви кивнул и призадумался, кто из них Аккерманов нынче больший слюнтяй. Вероятно, зря он волновался. Кенни отвоевал данное звание. Старел. Дорога до соседнего городка — самая приятная утренняя часть. Прохладный ветер в лицо — в округе до сих пор не потеплело. Гладкая дорога. Непривычно мрачный однотипный пейзаж по бокам. Надоедливая песня American Pie в голове: так-то она Леви не нравилась, но почему-то заела. Притормозил у клиники, снял шлем, тряхнул волосами. Застыл на месте. Дурак дураком. Всё же проявлять какую-либо привязанность к Эрвину неловко. Хотя пора привыкнуть. Решился. Закинул рюкзак на одно плечо. Лямка тянула вниз, словно забит он не всякой ерундой, а кирпичами. Поднялся по лестнице. Шагнул в коридор. Одновременно продумывал, с чего начать. Варианты «привет, комод» и «тащиться сюда отстой» сразу отверг. Можно начать с вопроса о Луизе. Точно. Именно так он и поступит. Спросит о Луизе, а после невзначай сунет в руки Эрвина сэндвич и сбежит на работу. Рассеянно оглядел коридор и замер. Он сразу узнал макушку Эрвина. Собеседника Смита тоже опознал. Рядом с Эрвином восседал Зик Йегер. Самодовольный взгляд Йегера сфокусировался на нём, Леви. В этот же момент потные ручонки Зика потянулись к пальцам Смита и… сжали их. Леви пялился на Зика и Эрвина, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Что за дерьмо. Какого хрена. Он всего на день оставил своего комодообразного парня, а тот уже спутался с бывшим. Нет, он этого так не оставит. Он им задаст. Очередной шаг к Эрвину и Зику, и до Леви донеслись обрывки разговора. — …ты же умён. И кем бы ты сейчас себя не возомнил рядом с тем мальчишкой, достаточно прагматичен и умеешь трезво оценивать риски. Твоей маме будет лучше в Марли. Позволь мне позаботиться о вас… — увещевал Зик. Говорил громче обычного. Наверное, чтобы Леви точно услышал. Руки Аккермана безвольно повисли вдоль тела. Он мог бороться с идиотом-бывшим, с Эрвином да со всем миром. Но он не мог бороться с фактами. Зик прав. В его силах помочь Луизе. Деньгами, связями. Леви же бесполезен. Он только мешать и горазд: то есть, светить своей мрачной физиономией перед Эрвином и заставлять его принимать неправильные, продиктованные идиотскими чувствами решения. И Леви отступил. Не так уж и часто он, упрямец, это делал. Однако раз так лучше, он готов. Хотя от несправедливости выворачивало наизнанку. Он скрылся за углом. Сначала шёл медленно, степенно. Потом прибавил скорости и по лестнице чуть ли не бежал, перепрыгивая через ступеньки. Закинул ногу на мотоцикл и рванул с места. Ехал, не разбирая дороги. Даже пропустил поворот. Плевать. Думал лишь о том, как же хорошо быть одному. Когда ты один, тебе не страшно. Тебе всё равно. Равнодушие — самая великая сила. И когда ты один, тупое сердце не сжимает тупыми тисками как в тупых сопливых книгах. День понедельника Леви не ответил на первое сообщение. Как и на второе. И на третье. «Всё бы отдал за твой чай с бергамотом». «Кстати, принесёшь мне сегодня или завтра комикс? Когда у тебя появится время. Думаю, я готов его начать». «Честно говоря, я пишу тебе всё это лишь по одной причине: я чертовски скучаю, Леви. Спорим, ты сейчас скривился и обозвал меня сопляком?» Эрвин тупо пялился в смартфон. Он нуждался в Аккермане, однако тот вдруг решил исчезнуть. Обычно-то Леви строчил быстро. Коротко и отрывисто. Но вовремя. Эрвин не злился: он понимал, что у Аккермана и без него забот полно. Скорее расстроился. А что ещё делать? Вокруг него ровным счётом ничего не менялось и не происходило. Всё те же стены, тот же персонал больницы, те же пациенты, что еле передвигались по коридорам. Некоторые из несчастных обитателей больницы его запомнили. Невесомый худой мужчина, чья пергаментная кожа обтягивала выпиравшие кости, через силу кивнул в знак приветствия. Степенная дама из соседней палаты, болезненное лицо которой в любое время суток украшал ядрёный макияж, ласково предложила ему конфетку. Говорила так, словно он не двухметровый здоровый парень, а сопливый пятилетка. Девушка с кудрявыми пружинистыми волосами — такая же посетительница, которая дневала и ночевала у бабушки — села рядом и уткнулась в книгу. Вокруг имелось полно свободных мест. Только тепло другого человека, видимо, успокаивало её. Чего не скажешь об Эрвине. Казалось, ни одна сила во вселенной его бы не утихомирила. Снаружи Эрвин остался скалой. Внутри же него развернулась нешуточная борьба между должным и желаемым. Здравый смысл подсказывал: Зик Йегер действительно сумел бы помочь. Эрвин мог отказываться раньше от его помощи. Однако теперь имел ли на это право? Но всё тот же здравый смысл вторил: расплачиваться тебе, Эрвин, придётся душой и телом. Неважно, что говорил Йегер. Эрвин знал его достаточно хорошо, дабы понимать последствия принятой помощи. Впрочем, откуда-то из глубин сознания прорывался голос надежды — и откуда её вдруг столько выискалось в Эрвине. Он предлагал неплохие варианты. Договориться с Зиком о помощи за плату. Твёрдо сообщить, что ничего между ними уже не случится. И столь же твёрдо заявить, что Эрвин готов платить за участие Йегера в судьбе Луизы. Деньгами, не собой. Не сразу и не всю сумму, он бы так много попросту не нашёл. А частями и постепенно. Обязан же Зик дрогнуть хотя бы из уважения к их общим воспоминаниям? Он же в каком-то своём извращённом представлении любил Эрвина. Пальцы Эрвина снова скользнули к телефону. Диалог с Леви до сих пор пестрел только его, Смита, сообщениями. Посмотрел на часы. Время обеда. Набрал Ханджи. Её не пришлось ждать: подруга радостно выкрикнула ему в ухо: — Эрвин! Что с Луизой? Ей лучше? Лучше же? Слушай, дед решил освоить ради неё интернет. Поискать информацию о болезни и всё такое. Короче, в доктора поиграть. Влез на какой-то сайт, и у него порнушка на весь экран вылезла. Я не удержалась и приукрасила, что он весь интернет только что сломал. Переборщила, кажется. Он теперь собрался звонить телевизионщикам и каяться перед всем миром. Не знаешь, как ему аккуратно сообщить, что я немного… кхм, приврала? Но только чтобы потом не ночевать на улице. — Ханджи, — простонал Эрвин и укоризненно покачал головой, хотя Зоэ его не видела. Болтовня Ханджи отвлекала. Подруга тараторила без перерыва. Смит опёрся о прохладную стену и улыбнулся. Стало немного легче. — А Леви нет рядом? — невзначай, промеж делом Эрвин задал наиболее важный для него вопрос. Говорил ровно, спокойно. Только бы не выдать фальшивую интонацию. — Зануда в душе. Опять, — проворчала Ханджи. — Он тебе нужен? Напиши ему. Он же с телефоном не расстаётся. Хочешь, мы приедем к тебе сегодня вечером? Вряд ли зануда откажется. Не расставался, значит. — Может быть. Ладно, мне пора. Лечащий врач мамы зовёт, — солгал. Легко и играючи. Как Зик учил. — Свяжемся позже. — Пока-пока, потом расскажи, что там. Может, хорошие новости умаслят деда. Снова тишина. И Эрвин. Один, в том же дурацком коридоре. Смит нахмурился. И с чего бы Леви Аккерману играть с ним в молчанку? Эрвин обычно готов проявить к нему понимание и не давить, но не сейчас, когда ему так нужен кто-то рядом. Эрвин набрал другой номер. Йегера. — Я заеду к тебе вечером. Поговорим о маме. Отключился сразу. Ответа не ждал. Наверняка Зик торжествовал. Изначально Эрвин не планировал ехать к Зику в одиночестве. Собирался позвать с собой Леви в качестве поддержки. Однако раз Аккерману некогда даже ответить ему на сообщение, он справится сам. Он должен. Ради мамы. *** Ту-пость. Тупость вот так пялиться на экран и не отвечать. Наложить бы сейчас на существование Леви песню и можно клип снимать про мрачного тупицу. Но неважно, как сильно он ругал себя. Эрвину всё равно не написал до самого обеда. После обеда вернулся из душа и наткнулся на Ханджи: — Тебя Эрвин искал. Сжалился. Настрочил: «Комикс завтра дам». Остальные сообщения проигнорировал. Повернул смартфон экраном вниз и сосредоточился на работе. Сегодня это особенно легко. Ханджи получила заказ, который занимал все её мысли. Мэри же почему-то отсутствовала. Отпросилась, наверное. Леви не стал уточнять: его всё устраивало. После той беседы с Мэри у магазина смотреть на бывшую непросто. Леви не хотел думать об Эрвине, Луизе, Зике, Мэри. Да обо всём Парадизе. Желал эгоистично отключиться от событий последних дней и вереницы лиц, что окружали его. Переключил внимание на привычные действа. Проявил непривычное усердие. Выдохся. Присел отдохнуть. — Поедешь вечером со мной к Эрвину, если он до сих пор будет в больнице? — поинтересовалась Зоэ. — Он, вроде, не против. Леви расположился на диване. Позаимствовал журнал со столика и с остервенением листал его, хотя в другое время к нему и не прикоснулся бы. Бумага на ощупь мерзкая. Трогали её уже не одни руки. — Не могу, четырёхглазая, — буркнул и затих. Обычно Ханджи его коротких ответов достаточно, однако сегодня она проявила настойчивость. — Почему? Эрвину пригодилась бы поддержка всех его друзей. Не упрямься, зануда. Леви смерил собеседницу тяжёлым взглядом. Уговоры он не выносил. — Сказал же, не могу, — неохотно пояснил. — Обещал Фарлану и Изабель доехать с ними до Сины. Частично соврал. Он действительно обещал друзьям поездку к Сине. Правда, они предлагали вытащить туда же и Эрвина. Ханджи сдалась. — Ладно. Если передумаешь, знаешь, где нас искать. — Угу. Хотя Леви твёрдо решил: сегодня он не передумает. Предоставит Эрвину ценное время наедине с собой, чтобы не влиять на решения Смита. Пускай комод-Эрвин наконец-то сделает то, что лучше для него и его мамы. Без оглядки на Леви. Вечер понедельника Фабрика Нила Синнера в нынешних красках походила на здание из видеоигры, где можно встретить финального босса и умереть десятки раз. Серое небо нависало сверху, давило, смазывало любые краски. Всё будто бы сделалось меньше. Каким-то ненастоящим. Реальность превратилась в плохой небрежный рисунок. Разноцветная надпись «Black Sabbath отстой» из-за дождя потускнела. А из утверждения «Бобби Миллер — мудила» куда-то исчезла вторая буква «м». Впрочем, на импровизированной парковке всё равно полно машин. Казалось, накрой городок ураганом, у Сины всё равно нашлись бы пара-тройка жаждущих общения обывателей. Леви остановился у пикапа Фарлана. Друзья уже ждали его снаружи. Изабель замёрзла, однако из детского упрямства так и не сменила лёгкую куртку на что-то весомое. Утверждала, что только в ней она выглядела максимально круто. — Сколько раз говорить, одевайся теплее, — вместо приветствия проворчал Аккерман. Изабель показала ему язык. — Ты мне не мамочка. За неё теперь Эрвин, — странное замечание, которое вовсе испортило настроение Леви. — Кстати, где он? Изабель заглянула Леви за спину, будто он сумел бы спрятать двухметрового Эрвина за собой. Аккерман неопределённо пожал плечами и промолчал. Объясняться не хотелось. Тем более выдумывать какую-либо более-менее логичную ложь. — Шевелитесь. Хочу попасть на крышу, пока снова дождём не накрыло, — Леви первым шагнул к площадке перед Синой. — Мне кажется, сегодня дождя не будет. А вот завтра… — Фарлан пустился в пространные рассуждения о погоде. Обычно беседы Леви с друзьями менее неловки и натянуты. Сегодня что-то между ними изменилось. Леви держался на пару шагов впереди. Прошёл настежь распахнутые ворота. Ступил на площадку. Людей много. Большинство лиц Аккерман уже видел. Леви огляделся и шагнул к знакомой компании — с ними он общался чаще остальных. Сегодня до своего традиционного побега на крышу он планировал забыться в толпе. Почудилось, что на него пялились активнее прежнего. Про себя напрягся. Внешне виду не подал. Показалось, наверное. Он же не рок-звезда, чтобы притягивать к себе все взоры. Скорее всего, нервозность и паранойя наложились друг на друга. Всё чёртовы Мэри и Зик. — Странные сегодня здесь все, — еле слышно протянула у него за спиной Изабель. Обернулся к ней, намереваясь спросить, что она имела в виду. Застал тот момент, когда Фарлан пихнул Изабель в бок и многозначительно выпучил глаза. Фарлан заметил, что Леви на них смотрел. Виновато улыбнулся. Значит, не только Леви обратил внимание на необычный настрой обитателей Сины. Да что не так? Почему рядом с ним, Леви, то и дело слышались перешёптывания? Может, ширинку забыл застегнуть? Проверять не стал. Вообще в лице не изменился. Если кого-то шокировала ширинка, то это их, идиотов, дело. Приблизился к компании. Заметил на ковре подругу Мэри. Самой Мэри не было, отличная новость. Разговоры при появлении Леви, Фарлана и Изабель внезапно стихли. Взгляды обратились к Леви. Словно он прокажённый, чьё лицо украшали десятки кровоточащих язв. Аналогия пришла на ум прямиком из любимых ужастиков. — Всем привет! — звонко сообщила Изабель, однако без обычной, свойственной ей уверенности. Голос дрогнул. Раздался нестройный хор ответных приветствий. Леви не произнёс ни звука, только мотнул головой. Потянулся к ящику с пивом. На самом-то деле пить желания не имелось, занять бы чем-то себя. Леви наклонился и ощутил, как чьи-то сильные руки толкнули его в спину. Толкнули специально, сомнений не осталось. Аккерман потерял равновесие, полетел вперёд, к дивану. Восседавший прямо по курсу Лима — самый смешной человек Сины по своему же мнению и самый несмешной по версии Леви — притворно охнул, накрыл ладонями область паха и басовито заявил: — Аккерман, ты здесь всего секунд десять, а уже бы тебе на чей-то хер ртом завалиться, — чеканил всякое слово и громко рассмеялся. Аккерман успел выставить ладони вперёд. Опёрся о диван. Опять принял вертикальное положение. Сердце в груди колотилось как бешеное. Пальцы сжались в кулаки. Да что происходило. Какая сволочь посмела его толкнуть? Совсем недавно ни один обитатель Сины не отважился бы на подобную дерзость. — Вальц, ты специально это сделал! — взвизгнула Изабель и тем самым ответила на немой вопрос Леви. — Я видела. Ты специально толкнул Леви. Я тебе сейчас глаз на задницу натяну. — Лучше своему дружку-педику что-нибудь натяни. Он это любит, — Вальц вовсе остроумием не отличался. Поэтому чуть ли не покраснел, бедняга, пока сочинял ответ. Изабель захлопала ресницами в недоумении. Порывисто шагнула к Вальцу, но Фарлан придержал её за предплечье. Леви молчал. Медленно и верно до него доходило, что не так. Только он не хотел верить своим же догадкам. — Дружок-педик? — Фарлан вопросительно изогнул бровь. — Ты про себя или Лиму? По лицу Вальца расползлись красные пятна. — Про него, — пухлый палец Вальца уткнулся в Леви. — Не делай вид, что ты не понимаешь, Фарлан. А может… ты тоже ему надрачиваешь втихаря? Вас часто вдвоём в городе видят. Ответом послужили одобрительные смешки. Спор набирал обороты. Изабель сыпала оскорбления. Фарлан, вроде, тоже что-то выдал. Леви слушал, но не слышал. Нет. Нет. Нет. Это всё неправда. Тупая шутка тупых идиотов с Сины. Он не должен нервничать. Не должен выдать себя. Чья-то ладонь звонко опустилась на его задницу. — Скажи, Леви, ты обслуживаешь только Смита или можно записаться в очередь? — шепнул ему на ухо Лима и расплылся в довольной улыбке. Неловкая и глупая попытка задеть. Так-то Лима и себя «педиком» выставил. Леви не терял времени. Разговоры… кому они нужны? Развернулся и впечатал кулак в челюсть Лимы. Его оппонент издал странный звук: что-то среднее между рыком и визгом чайки. Отступил и схватился за лицо. — Сраный педик, — злобно выплюнул. Однако на ответную атаку не решился. Ещё недавно все здесь знали, что с Леви лучше не связываться. Видимо, поэтому и теперь не зашли дальше словесных оскорблений. — Визжишь как девка, — равнодушно бросил Аккерман Лиме и занял его место на диване. Вёл себя непринуждённо. Хотя желудок от страха стянуло жгутом. Парень, имени которого он не помнил, отодвинулся от него и вжался в соседку. Вокруг Леви будто образовался плотный пузырь, что не пускал окружающих ближе. Подруга Мэри поднялась, потянула за руку свою приятельницу и смерила Леви презрительным взором. — Пойдём, Эйприл. Нечего нам делать рядом с этим. «Этот», видимо, Леви. — Ну, и вали, сука! — вступилась за него воинственная Изабель. — Никто тебя не держит. Все валите! И ты, Лима-тупица. Мало Леви тебе врезал, увижу в ближайшее время, и тебе не поздоровится. Лима по росту вполне сравнялся бы с Эрвином. Изабель понимала, что её угрозы в его сторону — пустой звук, поэтому предусмотрительно пряталась за Фарланом. Лима закипал. Испуг после оплеухи Леви растворился, на его место пришла ярость. — Заступаешься за подружку, — прошипел Лима. Значит, Леви нынче ещё и «подружка». — Ёбыря с ним одного на двоих делите, как понимаю? — Ах ты! — возмутилась Изабель и сжала пальцы на плечах Фарлана. Лиму понесло: немногословность Аккермана его только раззадорила. Обернулся к нему. Сощурил глаза и выпалил: — А скажи, Леви, ты всегда таким был? Или стал после крепкого хрена отчима из приёмной семьи? Может, папочка и Фарлана натягивал? А, Фарлан? Второй удар прилетел Лиме уже от Фарлана. Его Лима не боялся и ринулся в атаку. Между Фарланом и Лимой завязалась ленивая, совсем не зрелищная потасовка. Остальные зрители тупо смотрели и не вмешивались. Изабель бегала вокруг, силясь влезть, и то и дело вовремя отскакивала, когда чей-то кулак в очередной раз норовил влететь по случайности уже в неё. Реакция Леви была весьма запоздалой. В другой день он разнял бы оппонентов намного быстрее. Встрял между ними. Вмазал Лиме, отпихнул Фарлана. — Довольно, — властно поставил точку в споре. — Фарлан, Изабель, мы уходим. Разговор для Леви окончен. Шагнул к выходу. На самом-то деле его подмывало остаться и начистить рожу каждому, кто посмел бы последовать примеру Лимы. Но он не мог рисковать Фарланом и Изабель. Двигался к воротам. Толпа перед ним расступилась. Откровенно неприязненные взоры ощупывали его с ног до головы. Пробирались под куртку, джинсы, кеды. Под самую кожу, к нервным окончаниям. Наверное, таким же образом ощущал себя несчастный пятиклассник, напрудивший в штаны прямо во время ответа у доски. — Ууу, любовнички, — крикнул ему в спину Лима. — Фарлан, а кто у вас за девчонку? Чьё очко глубже местного озера? Леви притормозил. — Не смейте им отвечать, — процедил еле слышно. Обращался к Изабель и Фарлану. Чёрт. Как же непросто сохранять самообладание. Если бы не друзья, он с удовольствием прошёлся подошвой кед по Лиме. Втоптал его в грязь и заставил заткнуться. Однако Леви снова выступал в роли ответственного взрослого. Взрослого, которого одолело желание забраться в тёмную нору и пролежать на дне ближайшие столетия. Они ступили за ворота. К машине никто не спешил. Леви привалился к стене-забору. Тяжело дышал. Изабель и Фарлан в нерешительности пялились на него. — Придурки, — первой не выдержала Изабель. — Мудаки. Не слушай их, братишка. — Изабель права. Мудаки, — кивнул Фарлан. — Вы же понимаете, о чём они говорили? — голос Леви звучал спокойно. Ни одна интонация не сфальшивила. Одному Аккерману известно, сколько усилий он для этого приложил. Изабель знала. А вот Фарлан… Леви жалел, что раньше так и не набрался решимости для разговора с ним. Всё собирался рассказать о своей связи с Эрвином, однако в последний момент притормаживал. Сейчас сил на объяснения не осталось. Фарлан отвёл взгляд. Старательно изучал свои потрёпанные кроссовки. Изабель наклонилась к Леви. — Я… я давно ему растрепала, братишка. И мы всё ждали, когда ты… ну… короче, вот. Протянула руку и сжала его пальцы в своих. Ещё вчера Леви раздражённо скинул бы с себя её запястье. Сегодня не стал. Отлично. Одной проблемой меньше. Леви не знал, что ему делать. Куда идти. Как реагировать. Вся эта ситуация слишком сложна для него. Наверное, от него требовалась высокая эмоциональная вовлечённость. Либо же напротив — нордическое равнодушие. У него сегодня не имелось ни того, ни другого. Внутри него всё клокотало от злости. Только то не гнев, что заставлял толкать воинственные речи и отстаивать самого себя. То разрушительная агрессия, что вдохновляла лишь на попытки начистить кому-нибудь морду. Здравый смысл же подсказывал: вряд ли старая-добрая драка улучшила бы нынче репутацию Леви. Скорее наоборот. Тогда он будет не просто «педиком», а «чокнутым педиком». Ещё и друзьями напрасно рискнул бы. — Я поеду домой, — Аккерман принял решение. — Мы с тобой, — отреагировала Изабель. Леви мотнул головой. — Нет. Я буду один. — Но… Дипломатичный Фарлан накрыл ладонью рот Изабель. — Если мы тебе понадобимся, дай знать. Мы поедем в мотель. У меня есть кое-какие дела. Заодно прослежу, чтобы эта, — ущипнул Изабель за нос. Она забилась в его хватке и возмущённо засопела, — сделала домашку. — Да какая домашка, когда тут такие дела! Ты совсем дурак? — Изабель не унималась, и Фарлан потащил её за собой к машине. — Нечего нам тут делать. У кого тройбан по геометрии? Совсем расслабилась, — приговаривал Фарлан. Леви шёл следом. Чуть сбавил шаг, увеличил расстояние между ними. Его проблемы не должны отразиться на Фарлане и Изабель. Лучше какое-то время держаться от них подальше, лишь бы к ним не приклеился ярлык «дружков педика». Наверное, разбитый Аккерман должен внутренне стремиться к Эрвину. Их теперь связала одна беда. Только и его Леви видеть не желал. Наоборот — присутствие Эрвина лишь напомнило бы о позорном моменте у Сины. Аккерман же искал уединения. Хотел спрятаться ото всех: и людей, и мыслей. Однако мир никак его не отпускал. На предплечье сжалась чья-то рука. За спиной послышались истеричные дамские всхлипы. Леви и оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто это. Он узнал Мэри по звукам шагов и рыданий. — Леви, подожди, пожалуйста. Постой. Я боялась, что ты уехал. Леви застыл. На Мэри не оглянулся. Опасался, что увидит её лицо и взорвётся. Он догадался, кто его сдал. И Аккерман свою бывшую сейчас почти ненавидел. Перед глазами всплыло их расставание. «Клянусь, ты ещё пожалеешь. Пожалеешь!» — кричала Мэри ему вслед. Она сдержала слово: он жалел. Жалел, что вообще связался когда-то с ней. Изабель и Фарлан тоже притормозили. Ближе не подходили, но на Мэри косились с подозрением. Оба не в курсе, насколько она вовлечена в происходящее. Однако заплаканное лицо и виноватый взор бывшей подружки Леви явно натолкнули их на верные соображения. — Отвали, — единственное, на что хватило Леви. В споре с Мэри он смысла не видел. Почти всегда споры — бесполезная штука. Ни разу в его жизни не случалось такого, чтобы оппонент выдал нечто в духе «Да, я был не прав» и спокойно удалился. Обычно ссоры оборачивались безобразными сценами. Ну, и кому они нужны? Уж точно не Аккерману. — Леви, пожалуйста, — Мэри его словно не слышала. Вцепилась в него. Бессвязно бормотала. — Я только Шелли сказала. Не думала, что она вот так всем растреплет. Я просила её. Но она сказала Лиме, и потом пошло дальше. И уже было поздно. Прости. Прости. Леви молчал. Понятия не имел, чего говорить. Цензурных слов в запасе нет. Но на Мэри и нецензурные тратить жалко. Зато Изабель не утруждала себя рефлексией. — Погоди, так это ты, трепло, всем рассказала?! — возмутилась так громко, что и Мэри, и Фарлан вздрогнули. — Да я тебя, шаболду, сейчас с землёй сравняю. Изабель воспользовалась замешательством Фарлана и Леви. Проскользнула мимо них и рванула к Мэри. Мэри взвизгнула, пыталась сбежать. Слишком поздно. Тонкие пальцы Изабель ухватились за волосы противницы. — Пусти меня, дура. Пусти! — Мэри отбивалась. Безуспешно. За спиной Изабель — тяжёлое детство в приёмных семьях. Мэри тем же «похвастаться» не могла. — Сама идиотка! Не зря ты мне всегда не нравилась. Фарлан растерялся. Леви взглянул на него и тяжело вздохнул. Опять самому разбираться. Приблизился к дамам. Ухватился за ворот куртки Изабель, потащил её на себя. Изабель размахивала кулаками и упиралась. — Пусти меня, братишка. Ты что, не слышал? Это всё она. Она заслужила! Она испортила тебе жизнь! — Леви, убери эту психопатку, — рыдала Мэри. — Я не портила. Я случайно. Я не хотела. Аккерман пихнул Изабель в руки Фарлана. Устало потёр переносицу и еле слышно процедил: — Я еду домой. Изабель, ты тоже едешь с Фарланом домой. Это не обсуждается. К Мэри он не обращался. Так-то Изабель права. Бывшая испортила ему жизнь. Воображение Леви не отличалось грандиозностью. Но даже его слабых способностей хватило, чтобы нарисовать в фантазиях весьма мрачные перспективы. Вечер в Сине — лишь начало. Теперь он в Парадизе — сплетня номер один. Местные ещё попробуют превратить его существование в ад. В этом Леви не сомневался. — Пожалуйста, Леви, — опять взмолилась Мэри. — Пожалуйста, прости. Мне жаль. Шагнула к нему. Аккерман инстинктивно отшатнулся. — Отвали, — повторил. Развернулся и направился к мотоциклу. Небрежно бросил через плечо. — Свою жалость можешь засунуть в задницу. С прощением у него с детских лет не задалось. *** Номер мотеля походил на идеальное место встречи любовников. На бежевой прикроватной тумбочке, рядом с настольной лампой легко представить пару обручальных колец, что сняли с себя неверные супруги. Продавленный матрас и пожелтевшие простыни наверняка видели не одну жрицу любви и с пару десятков их клиентов. Пейзаж в раме, тяжёлые гардины в горох прямиком из шестидесятых, потёртый жизнью ковёр с ассиметричным узором добавили обстановке провинциального очарования. Какие-нибудь бедные студенты, что уединились вдалеке от родителей или соседей по общежитию, могли включить фантазию и представить, что они и не в номере вовсе, а в своём первом доме. Старомодном, зато чистом. Все эти ассоциации совсем не вовремя пришли к Эрвину Смиту. Зик только усугублял положение. Йегер подвернул рукава рубашки так, как любил Эрвин. Развалился в кресле небрежно и — одновременно — элегантно: опять же, как любил Эрвин. Снял очки и взъерошил волосы. И снова как любил Эрвин. Это был он — Зик Йегер из его воспоминаний. Расслаблен, собран. В пальцах стакан с виски, на коленях — открытая книга, на лице — улыбка. Чёртов Зик понимал, что делал. Эрвин до сих пор не сел на предложенный ему стул. Облокотился плечом о стену и пялился в окно. Поморщился. Что-то в этой встрече его напрягало. Только он не сумел бы сформулировать, что именно. Пока Зик вёл себя идеально. Не подкопаться. Однако чутьё Эрвина подсказывало: это ненадолго. — Я подумал над твоим предложением. — И ты согласен, — Зик его перебил. Он торжествовал. — И да, и нет. Тишина. Зик отложил книгу, отставил стакан, выпрямился. Эрвин взглянул прямо на него и со всей доступной ему твёрдостью сообщил: — Маме становится хуже. Я готов рискнуть и перевезти её в Марли. Однако я не готов просто так принять твою помощь. Я заплачу. Не сразу, но со временем, если ты согласишься разбить сумму на несколько месяцев. Уход, лечение, реабилитация — я верну тебе всё. Даю слово. — Зачем, Эрвин? Мне ничего не нужно кроме благополучия твоей мамы. От уголков глаз Зика разбегались лукавые морщинки. Весь он светился самодовольством. Эрвин отвернулся. Уставился на парковку, что виднелась за мутным стеклом — с видом в номере Зику не повезло. Эрвин тщательно взвешивал каждое слово. От диалога с Йегером многое зависело. — Нет. Это слишком щедрый подарок, — убеждённо произнёс Эрвин. — Я обещал, я верну. Не хочу быть должен. Договорились, Зик? Он слышал скрип кресла, мягкие шаги Зика. Йегер сокращал расстояние между ними. Вот он уже совсем близко. Даже неприлично близко. Его горячее дыхание щекотало щёку. Смит сжал зубы, сложил руки перед собой. — Как тебе угодно, Эрвин. Желаешь вернуть мне должок? Я не против. У меня даже есть несколько идей, как ускорить выплаты, — нашёптывал с придыханием. Эрвин слишком поздно сообразил, куда клонил Зик. Проворонил момент, как рука Йегера быстро скользнула под ремень его джинс. — Например, пока мне достаточно этого. Эрвин перехватил запястье собеседника. Потянул вверх. Оттолкнул от себя Зика. Весь манёвр занял пару секунд, и в процессе разъярённый Эрвин не рассчитал силы. Зик не ждал активного сопротивления. Покачнулся и завалился на кровать. Гневно воззрился на собеседника. — Без этого. Только деньги, — процедил Эрвин. — Я не говорил, что вернусь к тебе. Скажу прямо: между нами как ничего не было, так не будет. Досада. Раздражение. Злость. Прямо сейчас, в этой самой комнате шансы Луизы на Марли таяли с каждой секундой. Эрвин понимал, что угодил в ловушку. Глупо повёлся на речи Зика. Забыл, какой человек его бывший. Йегер же никогда и ничего не делал просто так. Во всём искал пользу для себя. Но уставший Эрвин понадеялся на него, поверил в приятный обман. Теперь корил себя. Дубина. — Ты же шутишь, Смит? — добродушная маска окончательно спала. — Ты пришёл ко мне в номер вечером, согласился на моё предложение и действительно полагаешь, что я не потребую ничего взамен? Не нужны мне деньги. Я хочу получить в своё пользование тебя. Я не зря развёлся с этой идиоткой и потерял половину своего состояния. Я не останусь ни с чем. Понял? Распалялся. Гневался. Горячился. В другой ситуации Эрвин, наверное, поддался его настроению и вступил в глупую ссору. Только сегодня осознание камнем легло на его плечи. Зик не поможет. Не будет никакого Марли для мамы. Нет, у Эрвина пока имелся выбор, но он не сумел бы перешагнуть через себя. Не сумел бы ответить «да». — Об этом речи не шло. Я же ясно дал понять, что занят. Наши с тобой отношения в прошлом. Но повторяю, я заплачу всю сумму. Я возьму подработки и… — Эрвин не сдавался. Напирал. Зик оборвал его на полуслове. — Плевать мне на подработки и деньги, Смит. Да и на твоего мелкого парадизского отброса тоже. Потрахался и хватит, Эрвин. Хорошо, обозначу условия чётче. Ты возвращаешься ко мне, и твоя мама завтра же оказывается в Марли, в лучшей палате с видом на залив, парк или пробки — как ей угодно, пускай сама выбирает. Мы в это время едем в мою прекрасную, новую квартирку в центре, выбираем ковёр в гостиную, где я тебя пару раз отымею. Ты слушаешься, заглядываешь мне в рот, носишь тапочки в зубах и снова меня любишь. Ведь так поступают хорошие и умные мальчики, которые хотят спасти свою маму. В противном случае гнить ей в этом всеми забытом месте до конца дней. А когда её не станет, ты утонешь в самобичевании и ненависти к себе. И, естественно, вспомнишь обо мне. Только будет уже слишком поздно, — Зик перевёл дыхание, ухмыльнулся. — Ты сам соберёшь вещи, или мне тебе помочь? Хотя сначала я бы хотел небольшой аванс. Раздвинул ноги, слегка ударил по паху. Ждал. Эрвин нахмурился. У него не осталось сил на полноценный спор. Даже на то, чтобы вмазать зарвавшемуся Йегеру, их уже не имелось. Ещё недавно, у той закусочной Зик вёл себя иначе. Мёл хвостом, заглядывал в глаза, почти ласково уговаривал. Нынче верно рассчитал, что власть в его руках. Луиза — слишком весомый козырь. Что ж, он прав. Смит проиграл. Да и был ли у него шанс на победу? Любой вариант со знаком минус. — Ты долго продержался, Зик, — Эрвин шагнул к выходу. — Я действительно забыл, какой ты мудак. — Мудак, который может спасти твою драгоценную маму, — процедил Йегер. — Я спасу её без твоего участия. Возвращайся в Марли и забудь меня, Зик. Если я снова тебя увижу, то могу не сдержаться. Ты же не хочешь получить по морде от парадизского отброса? В драках Зик не силён. Его конёк — манипуляции. — Смит, не глупи. Ты можешь получить от меня всё, что тебе нужно, — последняя атака Зика Йегера. — Не всё. Эрвин закрыл за собой дверь. Добрался до машины. Откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Он не заметил, как рядом с ним припарковались Фарлан и Изабель, и пока не знал, что его тяжёлый вечер только начинался.