Цикл перерождения

«Желаю, чтоб жизнь мою Ночь поглотила, Чтобы тьма окружила, Берега чистых морей. Ох, как хочу, Вместе с Солнцем уйти. В грёзы, слёзы с тобой..» ©Nightwish – Sleeping Sun Любая надежда рождается из боли и страха. Точно так же, как в свою очередь свет расправляет крылья из тьмы, подобно ослепшему мотыльку. Нерушимое правило мироздания. Закон, который многих может обнадёжить в самые суровые времена. Ведь они всё ближе. Их корни прорастают вглубь, впиваясь в землю, будто пытаясь насытиться. А стебли терновника стремительно расползаются, неся за собой предзнаменование, от которого страх стынет в жилах. Не знаешь, но чувствуешь, что что-то здесь не так. Трепещут ветви, ветер набирает силу. В затянутых тучами небесах гром разрывает их в клочья, вспышками возникая на фоне золотого зарева. Солнце встаёт, но сразу прячется за пуховой завесой, точно зная, что нечто грядёт. И лишь осторожные проблески лучей отражались в изумрудных витражах, пуская в листья великого древа “зайчиков“. Природа тревожилась, вместе с ней тревожились и духи Авидьи. Робко выглядывая из пожухлых камышей и корневищ, маленькие силуэты так же встречали на опушке рассвет. Лепестки на цветочных шляпках дрожали от очередного раската, и аранары застыли в беспокойном молчании, прячась среди теней деревьев. Жизнь циклична, цикличны и поступки. Земля всегда будет помнить о том, как тяга к знаниям погубила в своё время целое царство. Будет помнить и о том, как угас путеводный свет “солнца“, дав родиться из мрака “луне“. Помнили и они, держа в ручках крохотные фонарики с мерцающими в них огоньками. Этот огонь не обжигал, мягко отдавал зелёным, и на его свет слетались слепые мотыльки чьих-то душ. Маленькие духи понимали, что человеку вновь придётся пройти через этот путь: дотянуться до солнца и обжечься. Но, как и в прошлые разы, страх никуда не пропадал. Он всегда был рядом, обретая облик бледной женщины с паучьими лапами и серпом в руках, одно только имя которой заставляло ужаснуться. Однако, было в этом страхе и сострадание. Маре никогда не дано увидеть лучшее время. Она приходит только для того, чтобы напомнить им о смерти. И среди тех несчастных душ-бабочек в её сетях, чувствовала ли она себя хоть когда-то счастливой? Марана явно тоже была где-то рядом, ждала вместе с ними. Колесо Сансары сделает очередной оборот, и вновь люди вознесут клинки за то, во что искренне верят. И от этого осознания, сердца духов невольно сжимались: одни от ужаса, у другой от предвкушения. Последние мгновения тишины были одними из самых спокойных, и в то же время до безумия громких, ветром подхватывая редкие капли дождя. Свет не проникал в святилище; в нём навечно поселился мрак, не боясь быть потревоженным внезапными гостями. Ведь одним только звёздам известно, когда в последний раз отворялись в него двери. Юное божество тоже потеряло этому счёт времени. Её сон был таким бескрайним, что растворял в себе сознание. Нахида не раз ловила себя на мысли, что тьма вокруг её усыпальницы наверняка могла бы растворить в себе и её оболочку, куда уж до цепей. Поэтому, когда в очередном видении, она едва смогла различить очертания своих рук, то даже не удивилась этому. Люди забывают её. Они хотят вернуть своё “солнце“. А стоит ли им вообще противиться? Идти наперекор судьбе? Она всего лишь “луна“, не живое светило. Нахида никогда не сможет дать людям того, о чём они так отчаянно просили небеса. От того и сон становился глубже, и всё сильнее ускользал смысл просыпаться. Нахида видела мириады звёзд в их бессчётном падении. То, как они угасали, и вспыхивали вновь, пронося свой свет над горящей землёй. Прошло уже более пятиста лет, а воспоминания о нём живы и по сей день. Это был её первый Сабзерус. День её рождения. Как радовались её появлению аранары, и оплакивали гибель прошлой правительницы люди. Мрак обволакивал свет, тянул за собой сознание. Её свободному падению нет конца. Могло ли это всё быть лишь сном? Чьей-то фантазией? А могут ли грёзы существовать сами по себе? Вопросы сыпались один за другим, и Нахиде думалось, что существует она ещё только благодаря им. Как говорил один философ: «Мыслю, следовательно, существую» «.. Мир.. забудет меня..» Пространство дребезжит, разбивается, и в хрустальном перезвоне оживает. Распадается на сотни мерцающих звёзд, и их свет пронзает тёмные небеса в переливах северного сияния. Нахида спиной ощутила приливающее тепло; знакомую ей, но явно слабеющую энергию, мягким светом прогоняя мрак. В полной невесомости, она наконец-то почувствовала контроль над телом, оборачиваясь к первородному существу. Великое древо, что держало небосвод могучими ветвями. Это был Ирминсуль – сердце всего Тейвата, его память. Но каким бы исполинским не было существо из чистой материи, Нахида видела, как оно чахнет: листья стремительно опадали, а вдоль ствола тянулись щупальца эрозии. Ком застревает в горле, не получается издать и хрипа. Она чувствовала его боль и тоску, но не могла ничего сделать. Что-то не пускало её к нему, пока она отчаянно тянула к дереву ладони, намереваясь коснуться. Разделить боль от скверны на двоих, помочь хоть как-то. Ирминсуль говорил с ней, и она точно узнала в этом голосе кого-то ещё. Далёкого, едва уловимого; кого-то, кто был знаком её естеству и сердцу. Впереди, у самых корней, взору Нахиды начал вырисовываться силуэт: В светлых, шёлковых одеждах, на которые опадали длинные, белые волосы с зелёным отливом. Её руки обвивали стебли мерцающего плюща; свет буквально пульсировал от исходящей энергии дендро. Она не может ошибаться. Взглянувшая на неё женщина точно была Рукхадеватой. Вот только взгляд её был неимоверно уставшим, будто даже сочувствующим. Нахида вновь затрепыхалась, потянулась к ней с новой силой. Зов застрял в горле; она словно точно предчувствовала что-то плохое, не хорошее. До слёз хотелось предупредить бывшего архонта об опасности. Но она не успела. В тот же миг, Ирминсуль объяло пламя. С остервенением принялось сжирать кору и ветви; сжигать на живую листву, обращая в пепел. Оно взвилось до того быстро, что даже жар Нахида ощутила не сразу. Малышка всё ещё пыталась дотянуться до своей предшественницы, силуэт которой стремительно исчезал в пожаре. «..забудет меня..» Нахида не знала, что не единственная видела кошмарное ведение. За умирающим древом следил некто ещё, так же застывший в оцепенении, и точно готовый поклясться, что впервые за долгие пять сотен лет время ощутил страх. Тот самый, что подкашивает ноги, и вонзает иглы прямиком в кукольное тело, не давая пошевелиться. Тот самый, что он испытал когда-то на Татарасуне. 》═══════~◈~═══════《 «Верни им небо, Тоску по дому утоли, Посеребри путь звёздной пылью. Верни им небо, Хозяин света и любви, В знак прощения дай им крылья.» ©Catharsis - Крылья Алое зарево стелет глаза, сердце забило в ушах. Очередной взмах копья рубит воздух, а вместе с ним и чью-то жизнь. Но он уже вошёл в раж; лихо перекручивает оружие в руках, и чужая кровь алой нитью взметнулась ввысь. Сайно даже не смотрит на поверженного пустынника; только вперёд, ни шагу назад! И его голос подобно грому прокатился над головами воинов: —Тесните их! Не дайте взять в окружение! Очередной выпад копья на встречу ещё двум наёмникам; оно заискрило в руках Сайно, высекая молнии. Чужие крики тонут в звуках борьбы, и генерал лишь в последний миг видит лица перекошенные в агонии. Слишком жестокая смерть, но изменники другого и не заслуживают. Так он заглушал рвущие сознание горестные мысли. Сейчас миссия превыше всего, и если они спустят им всё с рук, жертв будет в разы больше. Рядом проносится Акиф; помогает кого-то нести на спине, подгоняя напарника нетерпеливой руганью. Некогда бежевая рубаха пропиталась кровью. «Быстрее, быстрее! Только не отключайся!»— юноша чуть ли не выдёргивает ноги товарища из хватки едва поспевающего, как их двоих перехватывают ребята у входа на базар, спешно затаскивал пострадавшего внутрь. И только занесли одного, как видит; следом несут ещё двоих. Но вдруг, Сайно чувствует резкий толчок в спину; слева раздаётся металлический лязг. Стрела звонко отрикошетила от лезвия клинка внезапно возникшего рядом мечника; высокого, седовласого, в чёрных одеждах. Он сразу тянет генерала за локоть под навес, в который тут же вонзилось ещё пара стрел. —Вы слишком беспечны, генерал,—только и хмыкает мужчина, осторожно выглядывая из-за укрытия. Лучники успели скрыться из виду, но Аль-Хайтам точно знал, что они до сих пор там. —Потому что знаю, что ты всегда прикроешь мою спину,—Сайно бегло оглядывает территорию; не считая нескольких связанных стражников, первый ярус точно был под их контролем. Последние жители укрылись за дверьми большого базара, и это развязывало им руки. Он перехватывает копьё поудобнее, и слегка опускает шлем на лицо; руки начинает покалывать от избытка электро в венах, отзываясь пурпурным мерцанием в линзе глаза бога. Стрелки́ не успели сменить позицию; даже угрожающий вой снизу, как предупреждение, и фора в несколько секунд не сыграли роли. Девушка с арбалетом в руках сразу вскинула его навзничь, готовясь застрелить врага, но когтистая лапа тут же отшвырнула её к краю, едва ли не скинув. Сайно действовал быстро: с небывалым проворством, он уже оказался рядом со вторым пустынником, с размаху повалив его на спину и припечатав к плитке. Когти впиваются в плечи; парень под ним вопит от нестерпимой боли, пытаясь ногами сбросить с себя. Но до того хрупкая грудная клетка ломается под огромными лапами, заливая камень кровью. —Тварь!—пустынница делает очередной рывок, переваливаясь за край мостовой, и выхватывая арбалет тут же выстреливает. Но стрела летит в сторону от стремительного удара копья; не Сайно, Кандакии. Девушка ловко выбивает из рук врага оружие, и с разворота бьёт ту древком по спине. Впредь наёмница не шевелилась. Встав, Сайно попытался отдышаться. Обличье божества исчезает с пурпурными всполохами, и генерал переводит взгляд с трупа на воительницу, рядом с которой уже стоял подоспевший Аль-Хайтам: —Их отряд задерживается. Мне это не нравится. —У нас ещё есть время до прихода Азара,—отзывается Кандакия. Сайно же хочется добавить «Если только он увидит в нас серьёзную угрозу», но промолчал.—Мы успели всех укрыть, но не думаю, что рынка хватит надолго. Людей слишком много, так ещё и прибавляются раненные. Не слишком ли много мы возложили на детей? «А выбора-то у нас всё равно не было»,—Сайно сжимает древко до побелевших костяшек. Академия им и шанса не дала на переговоры: заранее знали, что они придут. Он не сомневался, что послужила этому акаша. Но молодой генерал отбрасывает всякие сомнения, упирая копьё плотно в землю: —Пресечь все возможности отступления; помогите забаррикадировать обходные пути. Кандакия, обращаюсь лично к тебе: как только на нижнем ярусе шум уляжется, твой отряд поведёт гражданских к ущелью Чатракам,—вслед за сказанным, Сайно переводит взгляд на Аль-Хайтама.—На тебе и Дэхьи – оборона. Пока всё идёт по плану, но будьте готовы в случае чего перегруппироваться. Всё ясно? Оба синхронно кивнули. О других боевых товарищах Сайно и мечтать не мог. В Сумеру творился настоящий хаос, и не ясно точно, на чьей из сторон было преимущество. Сырой воздух пропах кровью, а тут и там слышались вскрики бьющих друг об друга лезвий. Боевые действия разворачивались ближе к верхнему ярусу, и там наёмники всячески алебардами и копьями пытались согнать нарушителей вниз. Среди них держала строй ещё одна мечница; синие волосы повязаны в тугую косу, а золотой взгляд смотрел только вперёд, не упуская ни одного контрудара. Лайла отчаянно пробивала путь вместе с остальными, как тут ей на глаза бросилось облако пара над головами пустынников. Озарение вспыхнуло в ту же секунду: —Назад! Все назад!—девушка вскидывает руки, и перед ней возникает сизая завеса; покрываясь морозными узорами звёзд и цветов, щит принял на себя весь натиск кипящей воды, тут же зашипев и увлекая всё вокруг в дымку пара. Люди встали позади Лайлы, пока та пыталась удержать щит ещё и под ударами копий. Одна за другой, на нём стремительно высекались трещины. Но вот – чудо! Птичий клёкот прозвучал над полем битвы. И едва мечница успевает сообразить хоть что-то, как громкий вопль раздался за барьером, а вместе с ним и стальной лязг. Спикировав над их головами, невероятных размеров ястреб опрокинул чан с остатками кипятка на врагов, а его наездник успел выпустить в толпу пару стрел, прежде чем взмыть в воздух. И в размалёванном пёстрыми красками лице в боевом раскрасе, Лайла даже на приличном расстоянии узнала Тигнари. Потоки воздуха развевали выбивающиеся из кос тонкие пряди; прижимая уши, фенек сильнее сжал бёдрами седло, будто боясь с него выпасть. Но ремни надёжно держали его на месте, как и сидящую впереди наездницу с алыми полосами под глазами, и такого же цвета банданой на рыжих волосах: —Не ёрзай, она этого не любит,—в подтверждение своим словам, Майрам провела ладонью вдоль оперения птицы, от чего та довольно защёлкала клювом. —Ты уверена, что эта штука действительно удержит? —А давай я тебя скину – заодно проверишь,—не дав Тигнари и слова сказать, девушка хлестнула поводьями, и ястреб камнем устремился вниз. Отовсюду раздавалось хлопанье крыльев: пустынные птицы с их наездниками выписывали виражи над городом. Тех, кому не повезло, те рывком выхватывали из толпы, с силой забрасывая в обмелевшее озеро. Тигнари же, наделяя стрелы энергией дендро, метил во вражеских лучников. Движения отточены донельзя, пальцы зажимают тетиву и – выстрел. Всего секунды хватает, чтобы стрела оцарапала оппоненту руку, и вонзившись в деревянную балку дала побеги. Лианы разрастаются быстро, обвивают кисти и шею, не давая пошевелиться – лишь сдавленно звать на помощь. Страховка сдавливает, пряжки и ремешки впиваются наверняка до красных следов. Заносило то вправо, то влево, но фенек стойко держался, пока пытался выцепить из толпы знакомый силуэт. Сердце предательски ныло: одна его часть за Сайно, вторая – за Коллеи. Страшно было даже думать, что решение они приняли опрометчиво, и Тигнари даже порывался выхватить поводья, тут же рванув обратно. Удерживал только строгий взгляд Майрам и слепая надежда, что архонт их услышит. Со стороны кто-то закричал, следом взвизгнула и птица. Тигнари только мельком замечает, как что-то просвистело мимо, едва ли не угодив по ним; Майрам вовремя спохватилась, вильнув в сторону, а вниз уже камнем летел один из ястребов. —Отступайте!—надрывая связки кричит Тигнари. Едва ли его слышно под таким шквалом ветра и шумом внизу.—Живо! Он не успел точно прикинуть потери; наездники разбились на две группы взмыв к верхушке древа, где до них не должны достать. Вечно нельзя прятаться, нужно прикрывать тех, кто остался внизу. И пока фенек отчаянно соображал план действий, они с Майрам успели навернуть один круг. Всё больше уверенность в успехе миссии стремилась к нулю. Тигнари не сразу замечает, как же вокруг стемнело. И без того пасмурное до этого небо, за которым едва ли проглядывал золотой диск солнца, заволокло свинцовыми тучами. Обратил внимание только тогда, когда крупная, дождевая капля коснулась щеки. —Когда погода успела так испортиться?—подлетает к ним один из назначенных им же капитанов. —Не ослабляйте бдительности,—хмуро отзывается фенек.—Мы всё ещё не знаем, на что способно их божество. —А наше то где? Почему она игнорирует всё это? —Полегче ничего не хочешь спросить?—тут же отсекает Майрам. —Отставить! Тигнари уже было хотел добавить что-то ещё, отдать в конце-то концов приказ. Но тут, он неожиданно замирает. Сердце как удар пропустило; шерсть встала дыбом, дрожь накатила волной, и он чуть ли не когтями вцепился в седло. Его сковало неизвестно откуда взявшееся ощущение тревоги, неминуемой опасности, но фенек не мог понять, от чего именно. Слабая морось потихоньку перерастала в уверенный ливень. Ветер подхватывал капли, унося их то обратно к небу, то в сторону побоища. Вслед за ним, молния сверкнула среди туч, а следом воздух сотряс гром. Люди на земле тоже обратили внимание на перемену погоды, и в растерянности оказались обе стороны. Гром бьёт по ушам. Краска потекла по щекам, но Тигнари мало обращал на это внимание. Он лишь пытался высмотреть среди пустынников и стражей своего мужа. Но тут, ястреб под ними встрепенулся, как если бы предчувствие наездников передалось и ему, и разразился в тревожном клёкоте забив крыльями. —Эй! Тише! Ты чего?!—Майрам попыталась приструнить напуганную птицу, но было уже поздно; остальные ястребы так же почувствовали угрозу, беспокойно заметавшись на месте.—Что происходит?! Они никогда не боялись грозы! Но Тигнари уже смутно догадывался, в чём дело. Догадывался, но явно не знал, что предпринять. Все мысли были только об одном: «Коллеи, пожалуйста.. береги себя..» 》═══════~◈~═══════《 Эти стены хранили безмолвный покой. Холодный, практически мёртвый, поглощая все звуки. С трудом даже слышишь стук своего сердца и дыхание в этой полутьме. И если бы не сладковатый дым благовоний, мягко плывущий по мраморному полу, Коллеи бы точно потеряла связь с реальностью. Стены храма так хорошо подавляли шум? Звуки битвы остались где-то далеко. Они впятером будто оказались в вакууме, пузыре. И в самом центре этого безмолвия тускло светила сфера, обвязанная со всех сторон цепями. Теперь то ей правда не было удивительно, почему же маленькое божество их не слышало всё это время. Словно канарейка в клетке, девочка спала глубоким сном в своей темнице. Возможно, даже сами Сайно и Аль-Хайтам не рассчитывали на подобный расклад событий. Щёлкает затвор ружья. Коллеи поднимает взгляд на сидящую напротив девушку; Аля с невозмутимым видом то разбирала, то вновь собирала явно повидавшие виды ружьё, всё так же кутаясь в красную шубу. Похоже, ей всегда было холодно, в независимости от ситуации, и даже наличия у неё пиро глаза бога, что Коллеи не слабо удивило. —Хватит на меня так пялиться,—вернув дуло в исходное положение, холодно отзывается Аля, от чего девушка вздрагивает. Её голос проносится эхом в пространстве.—В тебя стрелять не буду. —Да кто же вас знает,—тихо отвечает Коллеи, отворачиваясь.—От вас стоит держаться подальше, даже если вы спите зубами к стенке и в наморднике. И вновь раздаётся щелчок. Кажется, Аля раскрыла ружьё уже от удивления. —Остыньте. Обе,—на сей раз, голос подала Рогнеда, и глаз порчи на её груди угрожающе блеснул.—Или хотите, чтобы помогла? —Хорошо-хорошо,—примирительно замахав руками, застрельщица вновь перевела взгляд на Коллеи,—Но извиняться перед ней не буду,—и показала ей язык. Та лишь, недовольно цокнув, предпочла просто отвернуться. Нечего нагнетать, когда тут и так все как на пороховой бочке. В происходящее верилось с трудом: оно воспринималось просто как дурной сон. Коллеи понимала только головой, насколько же ситуация для них серьёзна, но то ли из-за нахождения в замкнутом пространстве, то ли защитной реакции психики, осознание приходило туго. Тяжело ещё было от мыслей, что там остались её опекуны. Тигнари боялся отпускать её, даже точно думал остаться с ними. Отбившись от основного отряда, он и ещё пара помощников воспользовались шумом внизу, и пропустили их к храму сурастаны. Никто из них не знает, сколько же времени судьба дала им в запас; как скоро до мудрецов дойдёт, что битва не просто так сюда не добралась, и что самой главной целью бунтующих является Кусанали, а не мнимый самосуд. Но она не могла стоять в стороне. Даже не смотря на непредсказуемость задания, девушке было тошно от мыслей отсиживаться в тылу. Да и, товарищи её тоже здесь. Подняв взгляд к спящему божеству, Коллеи рассматривала в полумраке силуэт Твилы, что сидя в позе лотоса в окружении дыма уже долгое время находилась в состоянии медитации. Недалеко от неё сидел Косей, напряжённый не меньше остальных; его тоже бесила повисшая тишина, но отвлекать подругу ни в коем случае нельзя, пока та не достучится “во сне“ до архонта. —Она такая маленькая,—неожиданно, слышит она тихий голос Али.—Совсем ещё дитя.. Жестокая участь для ребёнка.. —Этот ребёнок старше нас всех вместе взятых,—пожимает плечами Рогнеда.—Но да, в чём-то с тобой даже соглашусь.. —А ваш архонт..—начала вдруг Коллеи; все выжидающе обернулись в её сторону.—Насколько она старше? Обе девушки переглянулись между собой, словно бы обговаривая вопрос уже между собой, на каком-то особом, ментальном уровне. —Она старше малой властительницы Кусанали,—наконец, отвечает ей Аля. —Но младше самого Барбатоса,—вторит в след Рогнеда, и обе вновь затихают. Терпкий запах благовоний навевал дурман, уволакивал в сон. Не удивительно, что люди используют для выхода в эфемерные миры именно такие дурно пахнущие виды смол. Коллеи в принципе после событий прошлого воспринимала только запах мирры, как ритуальной пыльцы, и то долго привыкала к её запаху. И всё же, ей с трудом верилось, что подобное может как-то помочь войти в контакт с божеством. «Если она не слышит наших молитв, то как она сможет очнуться сейчас?» И пусть в храме было всё это время тихо, Твила слышала каждый осторожный шепоток в разы громче, чем он был на самом деле. Голоса звенели в пространстве вокруг, и это было поистине чем-то новым для неё. А простое желание пошевелить рукой, да даже просто смахнуть прядь с кончика носа, вызвало неожиданное чувство лёгкости, полёта, снопом искр застив глаза. Пространство вокруг преобразилось. Она видела всё происходящее будто со стороны. Храм наполнили краски, отблески незримой энергии. Хризолитовое мерцание струилось под самым потолком, и к нему тянулись сотканные из света бабочки. Многие из них слабо хлопая крыльями кружили рядом с её друзьями; устроившись на зелёных локонах Коллеи, расправляя крылья на плечах у Косея. Это казалось ей настолько странным, что даже почти нереальным: вот так просто касаться полупрозрачной ладонью своего спящего тела. Твила чувствовала себя такой же невесомой, как и парящие вокруг бабочки. Хватило только слегка подпрыгнуть, чтобы взмыть в воздух. Закружиться вокруг своей оси как волчок, как юла. Неужели, и Кусанали способна видеть эту грань реальности? Девушка тянется к сфере; ладони проходят сквозь полупрозрачные стены удивительно легко. Она не была уверена точно, но казалось, что в “коконе“ было в разы холоднее, чем в самом храме. А богиня кажется ей такой крошечной, особенно глядя на то, как та прижимала руки к груди в своеобразной позе эмбриона. —Малая властительница, проснитесь,—шепчет тихо Твила, пытаясь коснуться пальцами её щеки. Но они только проходят насквозь.—Пожалуйста.. мы нуждаемся в вас.. Но сон богини был нерушим. Слабый перезвон наполнил собой эфемерное пространство. Кусанали крепче прижала к себе ладони, стараясь тем самым обхватить себя за плечи. Твила чувствовала её тревогу, от которой та пыталась всеми силами спрятаться, и это точно не сулило ничего хорошего. Особенно, когда она расслышала тихий всхлип. Но эмпатия взяла своё; девушка протянула к ней руки, попытавшись обнять. В глазах вспыхнуло. Твила не успела даже вскрикнуть от ощущения свободного падения. Ослеплённая ярким светом, она не видела ничего, и только падала и падала в нескончаемую тьму, пока в сознании сменяли друг друга цветными всполохами образы. В них гибли нации и возрождались культуры; сгорали небеса и вспыхивали звёзды. Боги убивали друг друга и объединялись против тварей бездны, теряя своих товарищей. Она не успевала осознавать их, пока картинки сменяли друг друга с необычайной быстротой, и голова от этого будто попала в стальной капкан. Пытаясь отогнать от себя чужие воспоминания, Твила выла от боли севшим голосом. Она видела обитель молний. Великую воительницу, одним ударом способную рассечь небеса, но не сумевшую спасти дорогого человека. И с очередной вспышкой, глазами электро архонта смотрит некто иной, с холодной злобой. Змеи-провода обвивают его руки, почти что душат, как ей сначала кажется. Но встретившись с юношей взглядами, страх накрыл её с головой: «..я вижу тебя..» На его лице появляется ухмылка. Энергия электро струится по его жилам, пульсируя в груди. Твила мечется на месте в поисках выхода, и её ужас только забавляет его. Как та панически хрипит, когда заискрили вокруг разряды молний. «..так вот, что крысы придумали на самом деле..» —Очнись! Твила, очнись!—Коллеи судорожно принялась расстёгивать бьющейся в припадке девушке пуговицы, отводя в сторону волосы. Глаза у той закатились, а изо рта пошла пена.—Кто-нибудь, помогите! —Что случилось?! —Не знаю! Похоже на эпилептический припадок! Пытаясь держать голову подруги прямо, не давая ей захлебнуться слюной, Коллеи даже и представить себе не могла, каким же эффектом бабочки обернулась их вылазка в храм. Никто из них не видел, как рассвирепела погода за снаружи, и как стены города мудрости задрожали. Тигнари своей животной сущностью чувствовал опасность. Что во мраке туч притаился хищник, явно больше его и опаснее. И он готовится к прыжку; возможности показать, как же жертва была опрометчива, что сунулась в его логово. «..как вы посмели усомниться в моей воле?..» Люди внизу тоже чувствовали незримую угрозу, и это заставило Сайно замереть в нерешимости. Его чувство стихий ощущало избыток энергии, как та потоками концентрировалась в одном месте, будто перед одним мощным ударом молнии. И видя то, как энергетическое поле только ширилось и готовилось вспыхнуть в один миг, он стремглав рванул к отбивающемуся в самом эпицентре Аль-Хайтаму: —Ложись!—только и успел заорать Сайно, толкая его в сторону и утыкая чуть ли не лицом в плитку. Тьму разрывает яркая вспышка. Удар сотряс собою землю. Людские крики накрыли собой весь город, в попытке бежать кто куда. Тигнари и самому хотелось вскрикнуть от того, что родилось из мрака в пурпурном сиянии. «…так узрите, безбожники, какая плата будет за своё невежество…» В громогласном, жутком крике, крылья расправила птица. Настолько огромная, что взмах её крыла способен был накрыть целиком весь город. Перья существа были словно сплетены из молний; паря в окружении грома и туч, её взгляд оценивающе был устремлён вниз, и только оставшиеся в небе Тигнари и Майрам смогли разглядеть среди переплетении молний чей-то силуэт в её груди. —В сторону! В сторону! Началась какая-то неразбериха: что в небе, что внизу. Наездники бросились врассыпную, когда под оглушительный визг фантом рванул на них. Когтистые лапы метнулись вперёд; ловко сумев увернуться от удара, Майрам вновь хлестнула поводьями, а Тигнари выпустил в птицу стрелу, целясь в голову. Но едва ли созданию это нанесло хоть какой-то вред. —Аль-Ахмар нам свидетель, что это за тварь?!—донеслось до слуха фенека сквозь дождь и гром.—Это и есть Сёки но Ками?! Девушка крепче вцепилась в поводья, наматывая их на ладони и потянув на себя, увлекая ястреба вверх. Ветер обдавал промокшее насквозь тело; Тигнари продрог от холода, и он отчётливо чувствовал, как дрожит Майрам. Но, не теряя самообладание, она спикировала вниз, круто пролетев над крышей академии чуть ли не впритык. Удар громового пера пришёлся точно по зелёной черепице, но фасад выдержал, только покрывшись местами трещинами. —Осторожно! Нельзя задеть наших! Они вновь взмыли в воздух, намереваясь пролететь очередной вираж над городом. Но только Майрам попыталась развернуться, как глухой свист пронёсся рядом, канатом переламывая ястребу крылья. От птичьего визга заложило уши; Тигнари и понять не успел, как они уже камнем летели вниз, а голос сел от собственного крика. 》═══════~◈~═══════《 —Как она? Косей присел рядом, пока осторожно придерживая Твиле голову, Коллеи подкладывала ей импровизированную подушку из своей накидки. Вопрос не то что бы был глупым, но ответ буквально на лицо: девушка совсем побелела и слабо дышала, от чего синяки под глазами сделались только ярче. —Живая, но очень слаба,—констатировала Коллеи, прощупывая у той пульс на артерии у кисти.—Пульс нестабильный.. Она чего-то испугалась.. Все переглянулись между собой, и взгляд Али сделался мрачным. Вот он действительно был красноречивей и понятнее любых слов; защёлкнув ствол на место и закинув ружьё, она скомандовала: —Так, ты - помогаешь Рогнеде. Понесёте девочку вместе,—кивнув в сторону Косея, затем добавила, на сей раз глядя на Коллеи.—А ты – прикроешь с тыла. Я пойду первой. —Ты разве сможешь сориентироваться?—спохватилась дозорная, на что фатуи лишь невесело усмехнулась.—Да и что делать с малой властительницей? Мы не можем её бросить! —А теперь слушай сюда,—Аля шагнула к ней на встречу, громко цокая каблуками. Видя то, с каким грозным видом она приближалась, Коллеи невольно попятились к балюстраде, уперевшись в неё лопатками.—Мы – в замкнутом пространстве, с калекой на руках, едва ли будем иметь возможность отбиться, если сюда грянут не просто фатуи с парой-тройкой пустынников, а кто-нибудь из предвестников. Имеешь честь знать, за что каждый из них получил свой чин? Никто не решался сказать ей слова против. Никто, кроме самой Коллеи. В какой-то момент, взгляд её остекленел , и страх уступил место “пустоте“. Нельзя было сказать на первый взгляд, что же девушка чувствовала в этот момент, или какие эмоции вызвали слова фатуи, и это невольно пугало. —Имею. Её голос был тих и бесцветен, но отчётливо был слышен всем в тишине храма. Так говорят обычно люди, за чьими спинами осталось не мало пережитого; то, что способно выжечь живущий в человеке страх, став к нему не восприимчивым. «Шрамы закаляют»,—с этим утверждением Коллеи была согласна лишь отчасти. Не бояться её научили собственные страхи. Аля смотрела на неё не шевелясь. Она сумела сдержать оторопь от реакции девушки, и всё же, в глубине души её правда поразила внезапная реакция дозорной. А если быть ещё точнее, то полное её отсутствие. Они лишь недолгое время смотрели друг на друга, прежде чем первой сдалась всё же застрельщица, отведя взгляд. —Пошли отсюда. Твилу осторожно взяли под руки. Почему-то сейчас, девушка казалась не тяжелее пёрышка, и такой же хрупкой, как кристальная бабочка. Косей с Рогнедой обхватили её как можно удобнее, готовясь уже выдвинуться в путь вслед за Алей, как тут пол сотрясла ощутимая вибрация. Тяжёлый гул послышался снаружи; все застыли на месте как по команде. И даже когда неизвестный шум стих, только Аля с Коллеи осмелились переброситься парой слов: —Что это? —Знать не хочу,—фатуи вскинула ружьё на изготовку.—Приготовься, это наверняка за нами.