«Разорви свой страх
Конец уже близок,
Выпад вперёд – будто бы копьём
Я выжгу твой страх до тла.
Бездушно, здраво,
Справедливость всю в прах мы развеваем
Для человека без жизни.»
©Shoji Meguro and Lotus Juice – Burn my Dread
Придя в себя от боли в груди, Тигнари закашлял; глухо, сразу закрыв рот рукой, и ощутив жжение в области затылка. Было до рези в глазах темно и пыльно; он не помнил, где очутился, а прикоснувшись пальцами к ушибленному месту, ощутил на пальцах нечто горячее и липкое. Похоже, умудрился рассечь ещё и голову, когда падал. —Зараза..—он сдавленно закряхтел, попытавшись подняться. Глаза постепенно привыкли к полутьме, и фенек узнал в знакомых очертаниях фойе Академии. Во всяком случае, то, что от него осталось. Фасад обвалился, вместе с ним, крест на крест упали колонны под натиском разбитого камня, образовав собой внушительный завал. А его самого отбросило к фонтану, подальше от эпицентра обвала, и лишь в метре от его ног лежал обломанный кусок стены. Было неимоверно тихо. Даже не смотря на писк в ушах, Тигнари совсем не слышал посторонних звуков, будто все вокруг просто вымерли в одночасье. И от того к сознанию подступает страх: «Как долго я здесь нахожусь?» Опираясь об бордюр фонтана, Тигнари поднялся. Дышать было больно, а ноги с трудом держали. В таком состоянии, он не то что Коллеи, а даже себе вряд ли сможет помочь. Однако, взгляд его зацепился за толстые стебли плюща; до этого аккуратно примостившегося на мраморных чашах, а теперь будто взбунтовавшись укрыв собой всё днище, в котором ещё оставалось немного воды. Решение так себе, но и выбора как такого у него не было. Поднеся ладонь к листьям, фенек сконцентрировал энергию дендро на своих пальцах, заставляя плющ поползти вверх по его руке. Обвивая плечи и шею, заползая под накидку вниз по груди, и крепко стягивая её, от чего Тигнари тяжело выдыхает. Насколько хватит этого жгута в нынешних условиях – он понятия не имел. Но, хотелось верить, что лианы не порвутся быстрее, чем он найдёт Коллеи. Пробует встать, не держась за опору. В груди всё ещё всё горело и кололо, но он постепенно привыкает к боли. Заставляет себя, делая неуверенные шаги. «..Нари!..» Ушки неожиданно вздрагивают, согнувшись в сторону звука. Сердце защемило: пусть слышно было глухо, едва различимо, Тигнари узнаёт родной голос по ту сторону обвала. —Сайно, я здесь!—подобравшись к обломкам чуть ли не вплотную, он принялся жадно вслушиваться в звуки снаружи. Внутри всё отлегло от осознания, что ему правда не показалось.—Всё нормально! —Ты не ранен?!—звучит тут же в ответ. По интонации чувствовалось, что Сайно тоже немного успокоился, пусть и был так же на взводе. —Да ну, пустяки! Всего лишь сломано пара рёбер и, возможно, сотрясение! Полный порядок!—Тигнари язвит сквозь смех, больше для того, чтобы обнадёжить людей находящихся снаружи. Положение было безвыходным: они были полностью отрезаны друг от друга. —Раз язвит – значит жить будет,—следом раздаётся ещё голос, в котором фенек узнаёт Аль-Хайтама.—Тигнари, там есть ещё люди, помимо тебя? —Я не уверен, но когда очнулся – рядом никого не было,—он оглянулся по сторонам. Всё так же темно и тихо. Неужели, здесь правда никого нет? —Будь начеку, мы вытащим тебя,—голос Сайно заглушил стук крошащихся камней. Снаружи предприняли попытку раскопать его. —Нет, не тратьте время!—сразу шипит на это фенек, стараясь, чтобы его точно услышали.—Помогите людям эвакуироваться. Я пойду за Коллеи. Тигнари был готов поставить все свои записи, что остались в его хижине в Гандхарве: Сайно там сейчас точно начнёт спорить от негодования. И он ждёт, чтобы услышать его голос; встревоженный, непривычно резкий. Но Аль-Хайтам отвечает ему первый: —Сайно, он прав. Уйдут часы, пока мы раскопаем хоть какой-то выход, а людей внизу спасать нужно уже сейчас,—фенек был безмерно благодарен ему и тому, с каким холодным спокойствием он говорил с ними.—Тигнари, давай условимся: если после того, как выведем людей, ты не вернёшься через спальный район – мы пойдём за тобой. Тигнари примерно рассчитывает время: он пусть и знал Академию, как все свои пятна на хвосте, но он точно был уверен, что здесь были и потайные этажи. Место, где наверняка помимо своей дочери, он встретит ещё и виновника всего случившегося. —Позаботься о Сайно,—только и отвечает он, тем самым безоговорочно соглашаясь с ним. Время пошло. Поднявшись, Тигнари достаёт из ножен за спиной свою финку. Эффективно пользоваться луком он теперь точно не может, зато травы, семена и вода во фляге всегда были при нём. Он удостоверяется в их наличии хлопая по карманам. Многие мешочки промокли, но стоит применить к ним дендро – молодые ростки сразу оживут для него. Он устремляется вглубь помещения, в самую тьму. Светоносные кристаллы тускло мерцали в плафонах фонарей, но на большее их не хватало. Даже со своим зрением валука-шуны, в особо тёмных местах многие вещи всё равно не удавалось разглядеть. Так, он не сразу замечает некий предмет под ногами: лишь когда тот тихо звякнул под подошвой, немного отлетев вперёд. Щурится, тянется к нему, с замиранием сердца понимая – это была серёжка Коллеи. Та самая, что ей когда-то прислал её друг из Мондштадта. Если сосредоточиться, то можно было ощутить от серёжки слабый след дендро. Значит, девушка точно была здесь не так давно. А прислушавшись к своему чувству стихий, Тигнари ощущает исчезающий след, ведущий к главной библиотеки. Точнее, он понимал, что не совсем к ней – а к лифту, что находился там же. Но, Тигнари ощутил не только энергию своей дочери. Теперь, в помещении чувствовалось присутствие других людей – пустынников, лежавших у книжных стеллажей без сознания. Фенек даже наклоняется к одному из них, прикладывая два пальца к сонной артерии, убеждаясь в том, что тот просто спит. Но по какой причине? Кто умудрился вырубить всех наёмников так, чтобы создавалось впечатление, что те уснули сами, стоя на своём же посту? Вопросов становилось слишком много, пока фенек подходил к Дому Даэны и заглянул в тёмный провал лестничной шахты за стеклянными дверьми. Двери не поддавались. Без источника энергии, смешно было ожидать, что хоть что-то будет работать. —Как же не хочется их раскулачивать,—бормочет он в размышлении, помахивая хвостом. Они пусть и выглядели хилыми, да и кое-где видно, что поползли трещины, но тратить на это силы точно не хотелось. С учётом того, что спуститься надо по-тихому, не вызывая лишнего шума. Он приседает на пол, достав один из промокших мешочков с землёй и семенами. Для некоторых растений порой хватает и горсти. Разворачивает его, кладя напротив, и хватает всего слабого мерцания глаза бога, чтобы по повиновению его рук поползла вверх лоза. Проникая в даже самые небольшие зазоры между стёклами, обхватывая их ветвистыми руками. Двери тихо начинают скрипеть и дребезжать под давлением, потихоньку поддаваясь. Сил на это уходило меньше, чем если бы Тигнари попытался открыть их собственноручно, и всё же, даже так какое-то время ему понадобилось отдышаться. Лоза приоткрыла ему небольшой проём. Метод тот же, что и у котов: пролезла голова – пролезет и тело, хотя его ширины хватило с лихвой, чтобы пройти не прилагая усилий. И пока растение укрепляло корни вокруг стеклянной шахты, Тигнари обхватывает свободные ветви, используя их как качели. Оставалось только надеяться, что страховка выдержит, пока он осторожно спускался во тьму. Лифт уходил вниз как минимум ещё на этажей пять, три из которых занимали учебные аудитории. Фенек отлично помнил каждую из них, где и как до неё добраться. Но, до двух последних лифт никогда не доезжал – то были помещения только для профессоров и мудрецов. И чем ниже он спускался, тем больше ему начинало казаться, что веяло какой-то неясной, но мягкой энергетикой. Будто.. даже знакомой. В голове уже рождалось предположение, но его необходимо было проверить. Четвёртый проём. Тигнари останавливается рядом, касаясь ладонью стеклянной двери. В этот раз, она поддалась в разы проще предыдущей, и он осторожно проходит внутрь незнакомого коридора. Здесь было в разы холоднее, чем на верхних этажах, а в промокшей одежде – и подавно. Фенек тихо фыркает, поджав ушки и махнув хвостом, сдержав рвущийся наружу чих. Тишину всколыхнул только тихий шорох. Полагаться на чувство стихий было на сей раз бесполезно – странная энергетика расползалась по всему этажу, путая совершенно разные элементальные следы. И мысли напрашивались сами собой: возможно, у детей и правда вышло достучаться до малой властительницы. Верилось с трудом, но то, что он сейчас чувствовал – иначе объяснить было нельзя. Пришлось идти вслепую. По пути почти не попадалось дверей, а коридор словно начал понемногу скругляться. И только тогда, вдали, Тигнари заметил ряд тёмных проёмов, укрытых плотными шторами. Он такое видел только раз, да и то на фотографиях, но сразу возникли ассоциации с оперным театром в Фонтейне. —И они просят защиты у тебя? Той, что даже сейчас прячется за человеком? Ничтожество! Неожиданно, Тигнари слышит чей-то восклик. Настолько громкий, что шерсть на загривке стала дыбом, и он не сразу сообразил две вещи: кричал юноша, и точно оттуда, что окружает этот коридор. Финка крепко ложится в руку. Фенек крадётся как можно тише, но при этом стараясь дойти до источника звука как можно быстрее. Поджав ушки, он проскальзывает между плотных занавесок, и тьму перед глазами развеял тусклый свет кристаллов под потолком, освещавших пространство внизу. Балкон скрывал его присутствие от других, даже когда он осторожно выглянул из-за укрытия. —Отсутствие собственной физической оболочки не помешает мне вести с вами переговоры,—девичий голос разрывает тишину: уверенный, даже скорее строгий, не смотря присущие ему мягкие черты. От одного её вида, Тигнари замирает в исступлении. Пусть за всё время пребывания в заражённой Гандхарве зрение у него успело ухудшиться, но не узнать внизу силуэт Коллеи он не мог.—Вы натворили слишком много бед, чтобы это осталось безнаказанным. —Что вы, госпожа Буер,—неожиданно отзывается девушке мужчина. Тот самый, выступивший перед ними оратором от лица Академии.—Не приписывайте нам такую пошлость. В конце-то концов, мы лишь исполнили желание жителей Сумеру - обрести проводника к мудрости. Они сами знали, на что идут. Но “Коллеи“ оставалась непоколебимой, да и разговаривала она явно не с ним. —Мне прекрасно известно, что так просто к моей просьбе ты не прислушаешься, Куникудзуси,—девчушка делает шаг на встречу божеству, раскинувшему перед ней стальные руки. Чувствуется, как две абсолютно противоположные энергетики вступают в противостояние друг с другом, стараясь тем самым вытеснить.—Поэтому, я хочу предложить тебе сделку. Тигнари хмурится от резкого скрежета металла. Существо из проводов и стали наклоняется к Коллеи, готовясь слушать её. —И что же такая тля, как ты, может мне предложить?—Скарамучча скрещивает руки.—Силу? Власть? У тебя ничего нет. Ты даже себя защитить не можешь, чего уж тут говорить о предателях. Трепещут кончики волос девчонки, но та даже не дрогнула. Не смеет, пока юноша перед ней глядит на неё испытывающе, надменно. И только ровный голос звучит ему в ответ: —Я отдам власть над Сумеру и своё сердце бога тебе, в обмен на то, что ничья кровь впредь не прольётся. Стены храма сотрясает смех. —А откуда в тебе уверенность, что я не смогу забрать всё это силой, без твоих условий? Тем же вопросом задался и Тигнари. Как бы не было от этого мерзко, но правда была на стороне нового божества: малой властительнице нечего ему противопоставить. Так ещё и Коллеи могла легко пострадать из-за них двоих. Нужно выловить момент. С тем мужчиной с голубыми волосами он справится, но против Сёки но Ками – точно нет, не в одиночку. Даже попытавшись выиграть детям время, его самого убить не составит ни малейшего труда. —Оттуда, что ты не сможешь без меня исцелить Ирминсуль. Маленькое божество держалась уверенно, даже со сведёнными за спиной руками в вощённых путах. Молвила спокойно и чётко, показывая стойкость своей позиции. —Мы связаны с тобой красной нитью судьбы. Как бы ты не старался, но один не в силах справиться с проблемой, чьи корни тянутся глубоко в прошлое. Мы оба хотим этим людям как лучше, я это чувствую. Ты вовсе не со зла всё это сотворил. —Прекрати..—шипит Скарамучча, видя то, как девушка подходит к нему. Как казнённый, смирившийся со своей судьбой, идущий на эшафот, не иначе. Боится ли та девочка, чьё тело заняла Кусанали? Ещё как боится, но почему-то доверяет ей. —Избрав путь божества, ты так и не понял одну истину. Мы – те, кто хранит порядок, и исполняет волю людей, какой бы она не была. Ты пришёл сюда, когда люди этого пожелали. Но, как думаешь, желали ли они на самом деле всего этого ужаса, когда шли против тебя? Как и против твоей создательницы.. Желали ли те люди? В действительности, он уже не был в этом уверен. Желания людей слились в один многоголосый хор, каждый из которых старался звучать как можно громче. Заливаясь слезами, хрипами, пронзительным визгом, и даже едва звучащим шёпотом. Из города бежали даже те, кто жил там до случившейся борьбы. Помогали старикам, детям, хотя сейчас ничто им не угрожало. И среди них были те самые люди, чьи руки теперь были по локоть в крови. Разве это не они враги? Не их нужно бояться? Скарамучча лишь видел, как те выносили тела павших, едва дышащих. «Только дыши, пожалуйста..» «Ещё немного осталось..» «Боги правда отвернулись от нас?» «Ты слишком слаб, чтобы хранить гнозис.» —Изыди из моей головы!—неожиданно, срывается он. Все четыре стальных кулака сжимаются до скрипа шарниров, и юноша замахивается ими для удара. Образ сёгуна отчётливо проявился у него перед глазами, так же явно зазвучал и голос, сгинувший в громком ударе молнии. Уже было успокоившиеся люди оборачиваются на вспышку света за их спинами, из которой с визгом вылетает Громовая Птица. Плевать! На всё плевать! Сгиньте все к бездне, раз вам так угодно! Хлёсткий удар крыльев – и свет с небес спускается на землю. Люди с криками прячутся за возникшей вдруг ледяной преградой, но и он не собирается так просто их отпускать, тут же вонзившись когтями в барьер ледяной мечницы. Разрывая тот на части, распахивая крылья, готовясь бить больно и метко. Сгиньте! Сгиньте! Все разом сгиньте! Он запомнил тех, кто вышел против него. Только боковым зрением он замечает зелёный проблеск, клюв сразу переламывает на двое одно из зеркал. Второе, третье.. метит лапой сразу в цель, зажимая мечника в когтях и готовясь пронзить его мощной пастью. Но в спину бьёт женщина с огненным мечом; на сей раз попав, принявшись наотмашь бить то в голову, то по крыльям. Её сразу откидывает в сторону от одной из вспышек реакции, и Скарамучча сразу отбрасывает ту в сторону взмахом крыла. Войдя в раж, он поздно замечает, как добычу в наглую тащат у него прямиком из лап: самый маленький и юркий, с копьём на перевес. Ему удаётся увернуться от когтей Громовой Птицы, прежде чем та попыталась схватить его. И в тот же миг, со свистом в голову прилетает очередная бутылка с горючей жидкостью. Мальчонка не показывается, но Скарамучча знает, что он тоже здесь. Все в сборе, чтобы решить всё здесь и сейчас. —Не торопись, рано ещё!—видения исчезают перед глазами, только он слышит голос Дотторе откуда-то снизу. Одного удара его косы хватило, чтобы остановить удар Сёки но Ками, заковав руки в ледяных кольях. Девушка стояла за его спиной, как ни в чём не бывало, и почему-то это злило его ещё больше. —Ты всегда успеешь прихлопнуть тех, кто тебя раздражает,—будто прочитав его мысли, продолжил мужчина.—Но перед этим – всегда извлекай выгоду. Пелена ярости постепенно сходила с взора. Вернулся холодный расчёт, с которым он вновь взглянул на Кусанали в облике смертной девушки. Это был очередной трюк? Ровно как и то, как она выбралась из своей тюрьмы? И среди этих мыслей, Скарамучча услышал один верный вопрос, который задал богине Дотторе: —Буер, ответишь мне на одну вещь? Какова вероятность, что у древней общины, почитавшей когда-то давно архонта увядания, и при этом полностью оказавшейся вырезанной из истории Тейвата, останется в живых их богиня? Главное условие задачи - её сожгли заживо у всех на виду, тем самым прервав цикл перерождений. Её реакция была красноречивей любых слов. В ней смешались как и недоумение Коллеи, так и изумление самой Кусанали, будто сейчас она услышала то, чего точно не ожидала. И Скарамучча выпрямляется, чуть ли не крича: —Имя! Скажи её имя! В этот раз, девушка не устояла: вздрогнула, немного съёжившись. Скарамучча бы точно хотел отдать ей должное – столько держаться, при этом не зная, останется ли она жива, под силу будет не каждому. Лишь Кусанали остаётся всё так же спокойна, тихо промолвив: —Её зовут Мара. Странно, но пусть голос богини и звучал негромко, но это имя сразу врезалось Тигнари в подсознание. Показалось странным, инородным. Он много читал фольклора пустыни и тропических лесов, но ни разу не слышал ни об архонте увядания, ни об некой общине. К чему вообще был этот разговор? Тигнари решает действовать на опережение. Возможно, фактором внезапности, ему удастся выиграть хоть немного времени. Осторожно смешивает в мешочке бутоны туманного и пылающего цветков, чтобы реакция не пошла раньше времени, и готовится бросить. Вот только он не успевает. Пусть Сёки но Ками и решил, что люди не смогут дать отпор божеству, однако было у них одно качество, познать которое юноша так и не смог – упорство. Ведь пока призрак Громовой Птицы отбивался от одних противников точными ударами крыльев, не сразу обратишь внимание, как под ногами вспыхивает изумрудная диаграмма, скорее похожая на циферблат. Аль-Хайтам взмахивает руками, и стрелки закружили в танце по кругу, подсвечивая собой силуэт Дэхьи, уже приготовившей меч для удара. Вспышка – девушка высоко подпрыгивает, и клэймор засиял в алом пламени. Боевой рык слетает с её уст, и Дэхья ловко рассекает чудовищу грудную клетку, открывая путь к ядру. Скарамучча и понять не успевает, как вслед за Дэхьей из тьмы мчится Сайно, расправляя когти мёртвого божества. «Да свершится правосудие!» Скарамучча кричит, сам того не понимая. Боль, причинённая фантомному ядру, разрядом прошибла его насквозь, выбивая вместе с этим и сознание. С грохотом падают стальные руки, и Дотторе оборачивается к нему с недоумением. «Пора!»—тут же решает Тигнари, задействовав на мешочке элемент дендро. Он сразу бросает его фатуи под ноги, от чего тот уже в полёте начал дико дымиться и шипеть, и воспользовавшись секундной заминкой быстро спускается вниз по лианам. Храм “Новой веры“ стремительно заволокло дымом под кашель и шипение Дотторе. Тигнари успел перед этим натянуть платок на лицо. Дым был слишком едким, чтобы дышать им просто так, действовать нужно быстро. И как только в тумане ему попадается знакомая, маленькая фигурка, фенек тут же заключает её в объятия. —Успел,—с облегчением промолвил он, одним ловким движением перерезая верёвку за спиной Коллеи, и когда руки оказались свободны, девчушка тут же вцепилась в него крепкой хваткой.—Шшшш.. Успокойся.. Всё потом.. —Идём, быстрее!—Коллеи хватает его за накидку, потащив за собой.—Нужно помочь остальным! —Подожди,—Тигнари сразу останавливает её, вкладывая ей в руки финку.—Я задержу его, насколько смогу. А ты помоги ребятам. —Чт..—лицо девочки будто становится ещё бледнее прежнего, и та зажимает рот в приступе кашля.—Ты дурак, что ли?! Я не уйду без тебя! Только Тигнари потянулся к её лицу, чтобы так же натянуть ей платок, он замер. Впервые, Коллеи обратилась к нему на “ты“, да ещё и в такой манере. —С Сайно это обсудите,—отмахивается он, всё же повязав ей повязку чуть выше уровня носа.—И ты уйдёшь. Госпожа Кусанали ведь позаботится об этом, да? На лице Коллеи тут же промелькнуло секундное возмущение, желание тут же возмутиться; но оно сразу исчезает, переменяется на пусть и озадаченное, но всё же смирение Нахиды. —Я позабочусь о ней, Тигнари,—кивает ему божество, тут же поспешив скрыться в тумане. Теперь, фенек остался один на один с незримым врагом. Ладони готовы вот-вот пуститься в пляс по карманам на его форме. По факту, растения – были сейчас его единственным оружием, как и слух. Шорох справа – ушко тут же дёргается, заставляя его бесшумно переменить позицию. —А валука-шуна, на редкость, живучие твари,—лезвие рассекло воздух. Дотторе всё ещё не было видно, но Тигнари хотябы знал, с какой он стороны.—Позволишь разобрать себя для научной работы? —Обойдёшься,—только и фырчит в ответ фенек, махнув хвостом.—Меня дома ждут муж и дочь. И тут – резкий выпад. Дотторе поддаётся вперёд, чуть было не отрезав Тигнари уши, едва тот успел пригнуться. Внутри всё вновь охватило огнём, но отпрыгнув в сторону, лис тут же бросает под ноги фатуи плющ. Резвые взмахи руками из стороны в сторону – стебли стремительно обрастают вокруг мужчины, сразу замедляя его, и Тигнари со всей силы сжимает ладони в кулаки, заставляя растения так же в своей хватке сжать и Дотторе. —Впечатляет,—сквозь хрип, отзывается доктор. Плющ выворачивал тому руки, только тот пытался выбраться, так ещё и обвился прямиком вокруг его шеи.—Очень впечатляет. Тигнари слышит, как плющ рвётся от его усилий. И только последний стебель лопнул с глухим хлопком, он уже выхватил другой мешок с семенами, на сей раз разметав их вокруг. Цветы живо начали цвести под его руками, но Дотторе тут же отсекает тем бутоны, не давая раскрыться соцветиям. Выпады становятся только агрессивней. Раз, два, три: Тигнари мог только уворачиваться, от чего происходящее напоминало собой безумную пародию на танец. Вымеряя шаги, движение рук и тела, когда лезвие косы свистит совсем рядом с его щекой. А фенек, тем временем, уже начинал понимать – такими темпами, надолго его точно не хватит. Дотторе точно видел, как ему всё труднее давались манёвры и попытки уйти от очередного удара. Подловив момент, когда фатуи вновь рассёк воздух оружием, Тигнари рывком оказывается к нему в чуть ли не впритык, и когти мечут Дотторе точно в горло. Он бы точно попал, если бы пол под ногами не содрогнулся. Всей пятернёй, Сёки но Ками сгоняет прочь туман, хлёстко саданув ею в нескольких метрах от оппонентов. Дотторе вовремя группируется, удержавшись на ногах, и одним резким выпадом ледяных стилетов отбрасывает Тигнари от себя. Фенек падает на спину, тут же зашипев от боли. Одна из сосулек всё же оцарапала его, когда он попытался прикрыться рукой, но это не мешает ему чуть шатаясь подняться, распушив хвост. —Двое на одного? Грязно играете!—Тигнари вновь расправляет ладони, когда глаз бога на поясе ярко замерцал.—Но многолетние растения тем и хороши, что их не так просто убить! Разорванный ранее плющ вдруг зашевелился, начал разрастаться. Стебли змеями стремительно ползут в сторону врага, пока вдруг те не заковывают в себе всё те же стилеты, кольями вырастая будто прямо из пола. Тигнари не мешкая рванул прочь, слыша, как молнии божества трещат между льдами от реакции. В стороне улавливает цокот каблуков. Фенек вовремя вильнул в сторону от замаха косы, но от удара сапогом прямо в живот его это не спасает. Вскрикнув от пробившей его насквозь боли, Тигнари пролетает несколько метров, сразу обхватив руками грудную клетку. Кровь металлом обожгла язык, а уши закладывает противный писк, пока он пытается прийти в себя, подняться. Попробовать хотябы отползти, когда темень недобро сгущается над головой, сотрясая воздух, а кожу начинает мелко покалывать от энергии электро. Но боли не последовало. Тигнари с трудом поднимает голову, отхаркивая кровавую слюну, когда над ним заскрежетал металл от усилия. Выдох отдаётся хрипом в груди, когда он попытался закричать. Но Дотторе тут же придавливает его ногой к полу, глядя на развернувшееся зрелище: —Ну надо же! Сёки но Ками и правда бы ударил его в этот момент, но не успел. Огромную ладонь чудовища остановила сгустившаяся внизу энергия дендро, образуя подобие щита в виде четырёхлистного клевера. Коллеи шипит от свалившейся на неё нагрузки, пытаясь удержать удар божества, а вместе с ней в ужас приходит и Нахида, всё ещё находящаяся в её теле: —Я не удержу долго! Тигнари тянет к девушке ладонь, будто бы это могло её как-то защитить, помочь. Ругается и кряхтит, когда Дотторе сильнее давит на его спину. Но в голове застревает только одна судорожная мысль, слетевшая с чужих губ: —Что угодно, но не его,—голос Коллеи звучит надрывно, беспомощно. Она видит, что не может всецело защитить родного человека, что страдает у неё прямо на глазах. Их взгляды встречаются: Тигнари, что до последнего пытается дотянуться до неё, и Коллеи, будто просящая у него прощения со слезами на глазах. —Будь по твоему. Тигнари уже не чувствует боли, когда Дотторе убрал с него ногу, вскидывая оружие. Думает уже просто не об этом, лишь надрывно кричит. И время растягивает мгновения, не в силах в них поверить: как не в силах обернуться для защиты, Коллеи сдавленно вскрикивает, когда мужчина рассекает ей спину. Тигнари уже не казалось, он правда оглох от собственного крика. Или же, это просто мир погрузился в вакуум. Ведь, Сёки но Ками безмолвен к его просьбе отпустить её, когда стальные пальцы ловко подхватывают маленький силуэт девушки, повисшей безвольной куклой. Тянут прямо к раскрытой маске чудовища, под которой юноша смотрел на Коллеи нечитаемым взглядом. Лишь когда кровь стекает по шарнирным пальцам, он вдруг громко заявляет: —Видишь, как оно бывает, Буер?! Разбей слабое звено – и все остальные падут! Его слова эхом отзываются в голове Тигнари. Взгляд его остекленел от слёз. Нет, такого быть не может.. Его душило от неверия, от застрявшего в глотке воя. От ужаса того, что же сделали с его родным человеком. Но он не видел, что за эмоции испытывала сейчас Нахида. Как она смотрела на истекающее кровью тело храброй девушки, и как она вовремя успевает поймать хрупкую бабочку, несмело расправившую крылья под льняной накидкой. Что-то надломилось внутри маленькой богини, пока та держала в ладошках душу Коллеи. Разломалось, сменяя печаль на гнев. —Может, ты и прав, Куникудзуси,—сдавленно молвит Нахида, не сдерживая слёз. Решение было принято. В её руках, бабочку начало окутывать золотым светом. Как в кокон, укрывая от зла под завесой грёз. Где никто не сможет причинить храброй душе боль, пока та будет дожидаться своего часа в Храме Сурастаны. А тем временем, Коллеи вдруг сжимает ладони, силясь подняться, что сразу замечает Скарамучча. Волосы девушки светились от переполняющей её энергии дендро. Так же, зелёным светом полнились и глаза, с вызовом глядя на Сёки но Ками. —Но показать тебе, кто на самом деле является слабым звеном? Её голос гулким эхом звучит в храме нового божества. Наполняя его стены неконтролируемой энергией грёз, что растворяла реальность для всех окружающих. И каждый видел в этом мраке золотых звёзд что-то своё: свои кошмары, видения. Но то, что видел Скарамучча, сразу заставило потерять его всякое самообладание. Лицо. Его лицо, обрамлённое длинными, иссиня-фиолетовыми волосами, с ледяным равнодушием смотрящее на него. Как его обладательница выходит из мрака, доставая сияющий меч, способный резать собой горы. Направляя его на своё же создание в смертельном ударе. Обрекая его сознание во тьму, прямиком в кокон сладких грёз 》═══════~◈~═══════《 То, что видел Тигнари дальше, окончательно восстанавливало полноту картины. Как он очнулся в импровизированной палате Закарии, перевязанный чуть ли не с головы до хвоста, как тяжело ему было говорить и дышать. Зрение ухудшилось ещё больше, а тому свидетельством был шрам над глазом, в виде розоватых, почти заживших капилляров после удара молнией. Город был полностью разрушен. Ему тяжело было это даже вообразить, пока сознание постепенно возвращалось к нему. И в какой-то момент, его прошибает одна простая мысль, заставившая чуть ли не ползком пробираться сквозь других людей. Таких же калек, раненых и брошенных, доверивших тогда свою судьбу именно им. К горлу подкатывает ком, сдавливая грудную клетку; не давая вдохнуть, надламывая голос. Как если бы Тигнари угодил прямиком в ловушку из лозы терновника, что впиваясь в тело не позволяла выбраться. И он точно знал наверняка: боль того дня будет жива и по сей день. С каким удушенным воем он прижимал Коллеи к себе, беспорядочно гладя её локоны и касаясь губами побелевших щёк. Пытаясь растереть почти окоченевшие пальцы в грубой чешуе, совсем перестав различать голос Сайно рядом, канувшего в беспорядочный шёпот и скулёж фенека. Ему тогда сказали, что она погибла, и он знал, от чьих рук. Дотторе так и не смогли найти, сколько бы Сайно не прочёсывал руины оставленного города. —Так вот, что случилось..—иллюзия распадается перед глазами Тигнари, показывая ему всё тот же храм, всё те же витиеватые узоры на витражах. Всё то же маленькое божество, что смотрела на него с горечью и сочувствием.—Это всё из-за моего вмешательства? —Сыграло много факторов..—спокойно отвечает Нахида, вздыхая.— Тебе не стоит винить в этом только себя. Тем более, исход мог быть намного хуже. —Ещё хуже? После всего увиденного – её словам верилось с трудом. То, как люди убивали друг друга из-за веры, помешательства, желания крови.. что может быть хуже? Пусть, Тигнари и понимал, что это всё уже случилось, а тремор и пелена апатии не отпускали его. Что же теперь будет с Коллеи? —Именно,—только и кивает девочка.—Будущее сейчас пишется на чистом листе. Ранее, когда Тейват переживал свои циклы смерти и перерождений, его история была совсем иной. Но из-за влияния извне, случилось много плохого, и это всё теперь сказывается на настоящем. Тигнари, наш враг далеко не Сёки но Ками. Он лишь инструмент в чужих руках. Тот, кто следит за нами из темноты грёз, намного опаснее куклы с жаждой к власти.. И только Нахида говорит ему это, в голове сразу вспоминается тот её разговор с Дотторе. Древняя община, архонт увядания.. —Мара..—тихо молвит Тигнари. Сердце обжигает холодом, как только он вспоминает её имя. То, как она общалась с ним, используя образы дорогих ему людей. —Увы, нити ведут именно к ней. Дело в том, что я погрузилась в медитацию в храме Сурастаны практически сразу, после своего рождения, считая, что так будет лучше. И поэтому, я не знаю, какой Мара была раньше. Она точно помнит то, чего не помню я в силу своего возраста и положения, и это может быть ключом к решению нашей проблемы,—маленькие ладони в очередной раз накрывают его длинные пальцы, осторожно сжимая.—И пока душа Коллеи будет находиться в храме, нам нужно распутать этот клубок как можно быстрее. Фенек осторожно кивает ей. Это всё воспринималось им так.. сумбурно? Казалось, только вчера он проводил последний, спокойный вечер в кругу родных, а на деле прошло так много времени. Сладкая ложь в зацикленном сне, где все живы и здоровы. Это Мара имела в виду под счастьем? Нахида осторожно гладит его по тыльной стороне ладони. Ей и до этого тяжело давались эмоции людей, но сейчас, она чувствовала горе Тигнари как никогда в полную силу. Но архонт не была в силах хоть как-то помочь ему облегчить душевную боль. Лишь помочь направить его вперёд, на поиски правды. Того, что может спасти его дочь от гибели. —Ты готов проснуться?—её голос звучит осторожно, мягко, точно боясь потревожить. Только ладони сильнее сжимают его пальцы. Тигнари поднимает на неё взгляд. Всё такой же уставший, но в глубине которого появилась ясность, уверенность. Он кивает ей, обхватывая её ладошки, как это сделал в прошлый раз, и Нахида закрывает глаза. —Следуй за мотыльками,—только и говорит она, глубоко выдыхая.—Они приведут тебя в безопасное место. Постепенно, храм распадается золотыми искрами, обнажая тьму за белоснежными стенами. В нескончаемом перезвоне, белых всполохах перед глазами, пока Нахида всё так же держала его за руки. Пытаясь разделить с ним всю ту силу и веру, что она хранила в своём же сердце. Но вскоре, и её образ начал растворяться во тьме, прежде чем Тигнари распахивает глаза. 》═══════~◈~═══════《 Судорожный вздох звучит в ночной тишине. Сиплый, совсем слабый, сменившись вдруг кашлем. Всё это время неподвижная фигура человека, что распласталась у корней деревьев, вдруг вздрагивает, очнувшись от глубокого сна. Настолько, что у него не сразу получается даже сжать ладонь в кулак, пока он пытается подняться. Перед глазами всё плыло. Тигнари чувствовал во рту привкус земли прилипшей к нёбу, а ещё дикую сухость. Перекатывается на бок, столкнувшись вдруг лоб в лоб со спящей Коллеи. Спящей ли? Не было ли это просто сном? Уже было не важно. Тигнари прижимает девушку к себе, зарываясь в её волосы носом. —Всё.. б-будет.. хор-рошо,—дрожащим голосом хрипит он, всё так же обнимая дочь, не в силах отстраниться. Кажется, что отпусти он её – она исчезнет, больше никогда не вернётся. Но Тигнари поднимается: сначала на локтях, затем на колени. Конечности с трудом слушали его, и он то и дело заваливался на бок, пока не закусив губу до крови он вдруг не встаёт, уперевшись ладонью в ствол дерева. Голова тут же наливается свинцом, как и ноги, и фенек пытается отдышаться. Он понятия не имел, куда ему идти. Даже толком не мог понять, в какой именно части чащи Апам они застряли. Лес казался ему незнакомым, чужим, да и представить здесь место вдали от зон увядания – уму непостижимо. Но ему только и оставалось, что идти: ради Коллеи, ради Сумеру, если он правильно понимал. Ведь не просто так Мара пыталась оставить его в мире грёз? Наклоняется, вновь усаживая Коллеи к себе на спину. Всё такая же холодная, маленькая. Тигнари тычется в её ладонь, прежде чем продолжает свой путь, начатый аж несколько долгих дней назад. Через гниющие корни деревьев, на чьих ветвях слабо мерцали “сердца“ увядания. Вглубь мёртвой чащи, во тьме которой слабо мерцали мотыльки белыми крыльями. И ведь каждый из них – чья-то заблудшая душа. Возможно, даже тех, кого он хоронил. Помнят ли они его? Это явление почему-то было чуждым ему. Не могут души просто так блуждать, не видя, где же их путь к истоку перерождений. Каждый шаг отдавался болью и головокружением. Тигнари старался не упускать мертвенно бледный свет чужих душ, что мерцал среди длинных теней деревьев. Совсем не замечал, как следили за ним маленькие духи леса в грибных и лиственных шапочках. Тихо переговаривались друг с другом, пока фенек медленно брёл вдоль тропы. Постепенно не различая сон и реальность, когда силы вновь начали покидать его. И едва тот находит странную поляну, обставленную чудными, округлыми домами, то сразу падает на мшистое покрывало. Прямиком в забытье без грёз, но чувствуя рядом присутствие Коллеи.