По тонкому льду

Сообщив Форду, что девушки поедут на утреннюю прогулку, и усадив Элис к нему в машину, Мейбл повернулась к Кэнди, ожидающей у открытой двери такси. — Ты точно уверена? — тихо поинтересовалась она, когда Пайнс юркнула мимо неё в салон автомобиля. — Более чем, — ответила девушка и назвала водителю адрес госпиталя. Войдя в больничные двери, Мейбл прошла к нужному кабинету и замерла перед ним в нерешительности. —Как думаешь, меня с тобой не пустят? — Кэнди, видя её смятение, схватила Пайнс за руку и легонько сжала её. — В качестве группы поддержки? — Сомневаюсь, — покачала та головой. — Но переживать пока рано. Самое страшное произойдёт не сегодня… Заперев сомнения на замок, девушка постучалась и, открыв дверь кабинета, шагнула внутрь. Миссис Френсис встретила её невозмутимым взглядом, дежурно поинтересовалась о самочувствии и, получив ответы, которые её удовлетворили, попросила Мейбл засучить рукав кофты для забора крови из вены. — Если вам станет нехорошо, сразу мне сообщите, — предупредила ее медсестра, протирая область руки на сгибе локтя спиртовой салфеткой, запах которой тут же вызвал у Пайнс тошноту. Но признаваться в этом она, конечно, не стала. Когда с неприятной процедурой было покончено, Френсис помогла Мейбл подняться. — Как только анализы будут готовы, я вам сообщу. Сейчас вам необходимо пройти в кабинет УЗИ на медосмотр, — женщина вышла вместе с ней в коридор. — А после вернётесь ко мне для записи на операцию, если всё пройдёт без эксцессов. Волнение усиливалось с каждым шагом, что Мейбл делала в направлении кабинета ультразвука. Внутри клокотали смешанные чувства. Она боялась того, что увидит на экране. Боялась передумать? Нет, это всего лишь стресс… Просто нервы… — Мисс Пайнс? — дверь перед её носом распахнулась, и белокурая девушка лет тридцати приветливо улыбнулась ей. — Проходите, я как раз освободилась. Опустившись на обтянутую стерильной пелёнкой кушетку, Мейбл ждала дальнейших инструкций. Врач представилась и попросила девушку лечь на спину и закатать низ кофты. Затем выдавила прохладный гель на живот Мейбл и приложила ультразвуковой датчик к левому боку. Мейбл затаила дыхание, старательно вглядываясь в изображение на мониторе, чуть повернутом в её сторону. — Очень странно, — внезапно произнесла доктор, водя по животу девушки датчиком. — Плод почти не проглядывается. Хотя срок уже должен позволять посмотреть на него. Может, оборудование барахлит… Сделаем повторный осмотр, когда будут готовы анализы крови. Я перенастрою аппарат, — она протянула Пайнс салфетку, чтобы вытереть гель. — А пока можете подождать в коридоре. Мейбл покинула кабинет совершенно растерянная. На вопросы встретившей её за дверью Кэнди ответить было нечего. Оставалось только ждать. Снова. И в этом гнетущем ожидании мысли буквально гремели, сотрясая мозг. Главенствующей выступала самая очевидная. — Кэнди — тихо позвала она подругу. — Как думаешь, почему врачу не удалось его увидеть? — По-моему — это вполне себе понятно, — в полголоса хмыкнула в ответ девушка. — Всё дело в его тёмном папаше. — Ты так считаешь? — Есть такая вероятность. Ребёнок может иметь какие-то способности. Возможно, одна из них — прятаться от ненужных глаз. Это предположение заставило девушку переживать сильнее. Однако, кроме этого появилось и другое чувство. Отдалённо напоминающее что-то вроде гордости. Но Мейбл тут же мысленно от него отмахнулась и принялась заламывать пальцы рук. — Не беспокойся, милая, — попыталась поддержать её Кэнди, — Скоро мы всё выясним. Спустя час томительного ожидания Мейбл решилась постучать в кабинет миссис Френсис. — Извините, — она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. — Может быть, мои анализы уже готовы? Сидящая за столом медсестра подняла на вошедшую голову, а в её взгляде промелькнуло беспокойство. — Мисс Пайнс, присядьте, — отозвалась Френсис. — У меня не очень радостные новости. К сожалению, мы не можем провести операцию. — То есть как это? — в ошеломлении уставившись на женщину, девушка опустилась на стул у двери. — Показатели крови слишком… странные. Анализ сахара крайне невнятный, несколько проверок дали совершенно разные цифры: от самого высокого порога до самого низкого. Кроме того, возможно, вам необходимо проверить сердце. Выявлена вероятность острой сердечной недостаточности, при которой любые хирургические вмешательства противопоказаны. Поэтому сейчас с вашим вопросом мы помочь бессильны, — Френсис развела руками. — Не может этого быть, — прошептала девушка, вновь ощутив подступившую тошноту. Кабинет поплыл перед глазами, и она почувствовала, как безвольно заваливается набок. Мейбл пришла в себя на больничной койке. Приоткрыв тяжелые веки, она увидела сидящих напротив её кровати Кэнди и Форда, которые, не заметив, что девушка очнулась, о чем-то переговаривались. Их разговор был тих, и до слуха Мейбл долетали лишь обрывки фраз. Достаточно чётко она смогла различить только слова подруги: “Я не могу сказать…”, после которых Форд вскочил на ноги, и на ходу доставая из кармана пиджака телефон, вышел за дверь. — Что ты ему сказала? — хрипло спросила Мейбл, с трудом приподнимаясь на локтях в постели. — Ох, ты в порядке! — тут же подскочила к ней подруга. — Мы так волновались! — Кэнди… Объясни, что здесь делает Форд и что ты ему наговорила? — строго посмотрела на неё Пайнс. — Клянусь, я ничего не рассказала ему о твоей беременности! — затараторила Кэнди, сминая под ладонью голубую простыню. — Я жутко перепугалась, когда ты грохнулась в обморок. И у меня не было выбора, медперсонал начал спрашивать меня о твоих родных или близких, что нужно им позвонить – сообщить… Ну я и набрала Форда. Прости, я хотела, как лучше, — девушка пристыженно опустила глаза. — Если Влад станет расспрашивать врачей о причине обморока, да и вообще моего визита сюда, он всё узнает… — прошептала Мэйбл ,в отчаянии закрывая лицо руками.

***

Сидя огромном обтянутом чёрной кожей кресле, Гидеон наблюдал за тем, как время утекало сквозь пальцы. Не хотелось делать ровным счётом ничего. А после приглашения Форда он будто бы ещё сильнее увяз в унынии и апатии, причину которых бес никак не мог распознать. Или не хотел. — Ты до сих пор торчишь здесь? — Фреди, как всегда лёгкий и воодушевленный, впорхнул в комнату. Его мелодичный голосок задрожал в пространстве. — Всё тоскуешь? Сам не свой в последнее время. А там все почти уже в сборе! Ты идёшь? — демон выжидающе уставился на Глифула. —Начинайте без меня, — ответил он на пронзительный взгляд тёмного.       — Э, нет! Так не пойдёт. Праздник-то в твою честь! — Фреди нахохлился, топорща чёрное оперение. — Надо отметить это событие! Удивительно высоко взобрался, если учесть, что ты – ювен, без обид. Я даже завидую твоему быстрому карьерному росту, Глифул.        — Я никого не приглашал. И праздновать настроя не имею, — ледяной голос беса раскатился по комнате.       — Предлагаешь мне разогнать всех? — обиженно поджав губы, демон приблизился к сидящему в кресле мужчине. — И что мне сказать? Подите прочь, мастер иллюзий сегодня не в духе? Да и по какому поводу твоя печаль, не пойму? Бельфегора я, вроде бы, не звал, чтоб атмосферу нам не портил.        — Фредди. Свали с глаз моих! — угрожающе рыкнул на приятеля Гидеон, и тот, испуганно попятившись, скрылся за дверью, ни слова больше не сказав.       Вновь оставшись в одиночестве, бес вернулся в прежнюю задумчивость. Сейчас всё складывалось наилучшим для него образом. Благодаря участию в уничтожении Билла Шифра, он смог добиться значительного повышения, войдя в пандемониум. Его влияние среди тёмных росло и крепло. Гидеона признали.   Не этого ли Глифул хотел? Не к этому ли стремился? Что не давало ему радоваться собственным успехам в полной мере? Ответ вертелся на языке, но озвученным быть не желал. Признаться в этом – значило обречь себя на человеческую слабость. И всё же…       Из раздумий его вывела циклично повторяющаяся мелодия. В руку Глифул взял вполне земной предмет, абсолютно неуместно смотрящийся здесь. Мобильный разрывался звонком, а на экране высвечивалось до боли знакомое имя. Конечно, сейчас, когда Форд в растерянности мало никому не покажется. —   «Мда уж… Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.»       Отвечать другу не хотелось. Гидеон чувствовал, что причина звонка ему не понравится. Но он пропускал уже пятый вызов от Форда… Вдруг что-то случилось? Вдруг – с ней? Махнув по экрану вправо, бес всё же решился ответить.        — Здравствуй, Форди! — неискренне пропел он в трубку. — А я так надеялся, что тут связь ловить не будет. Какого чёрта ты названиваешь?       Неудачная шутка. Он же сам зачаровал телефон, чтобы иметь возможность при необходимости связываться с другом даже отсюда.        — Что произошло между тобой и Мейбл, Глифул? Выкладывай начистоту, — Форд обошёлся вообще без приветствия. А произнесенное им имя заставило что-то неприятно сжаться в груди.        — А что между нами? — уходя от прямого ответа, вопросом на вопрос парировал бес.        — Что произошло? — вкрадчиво и низко повторил мужчина, и Глифул понял, что продолжать ёрничать лучше не стоит.        — Не сошлись характерами. Такое бывает. Но если ты по мне соскучился, тебя я, так и быть, навещу. Как-нибудь.        — М, — донеслось из трубки. — Она сейчас в больнице, если тебе это интересно.        — Чего? — Гидеон вскочил со своего места, плотнее прижимая смартфон к уху и надеясь, что ослышался. — Почему?        — Сдаётся мне, из-за тебя. Будешь отрицать? — несмотря на спокойный тон, Форд явно нервничал. Его выдавали низкие дрожащие интонации.       Страх догадки уколол кончик языка. Неужели Пайнс поделилась своим секретом?        — Ты всё знаешь? Это она сказала?       — Нет, ты. И прямо сейчас, — ответил холодный голос на том конце провода. — Адрес госпиталя сам найдешь. Если захочешь.       Короткие гудки резанули слух.       — Блять! — звонко выругался бес, удержав себя от порыва разбить телефон об пол.       Безмозглый идиот! Выдал себя с потрохами. Зачем он вообще ответил? Нет, он никуда не пойдет. Своим появлением там Гидеон сделает только хуже. Да и вряд ли она захочет его видеть. Пайнс презирает его, если не в открытую ненавидит. Оно и понятно. Он бы тоже себя презирал за подобное… Однако иначе поступить не смог. Не вышло…       «Но если с ней что-то серьёзное? Или не только с ней?»       Глифул вновь опустился в кресло, глубоко впившись ногтями в подлокотники. Почему он так беспокоился? Почему не мог отпустить себя, перестать думать? Перестать чувствовать ответственность?…       Он не хотел приближаться к принятию этого даже мысленно. Но всё в бесе против его воли упорно и самозабвенно кричало о том, что как бы Глифул ни пытался заставить себя ничего к Пайнс не испытывать – игра в безразличие обречена на заведомый провал. Ни обида, ни страх не смогли задавить в нём щиплющее крапивой ощущение. Да, плевать ему всё же не было. Не было никогда.