Танцуют ли Ведьмы с Принцами?

Девушки обсуждали атрибуты, добавленные сюжетом. Сото, выбравшийся в свободное передвижение, присел над трупом. Рассматривать и тем более трогать или тормошить незнакомого человека на наличие значимых улик не хотелось. Хотя что на нем можно было бы найти? Даже сравнить пулевое отверстие с выданным оружием невозможно из-за отсутствия первого. («Задача ведь изначально вычеркивает из круга подозреваемых Кагеки. Только у нее нет огнестрела. Но она могла просто выкинуть орудие убийства, тогда оно точно находится в комнате.) Но под мебелью, в подушках или иных подозрительных местах ничего подобного не обнаружилось. А Сакамаки заметно напрягался, когда ты подходила к предметам, не переделанным под игру. Т/и процокала к окну. Возможно, в самих газетах нашлось бы что-то, рассказывающее об эпохе и случившимся с персонажами или в Канзас-сити. – Оправдывайте, не карайте, но назовите зло злом, – уши, словно локаторы, уловили переведенную цитату от лежащего на полу. Оказалось, что трупы умеют говорить, если ткнуть им под ребра острым пальцем. Тоору не предотвращал пытки. Возможно, высказывание и не было подсказкой, но Ведьма не удержалась, ноги сами повели в сторону нарочито небрежно раскиданных библиотечных книг. – Что последнего каждый из вас читал из Достоевского? – Этот вопрос ко мне! – лоля прервала диалог и вернула к глазам карточку, прочла название. – «Преступление и наказание». («Предсказуемо. И к большому сожалению, высказывание писателя о книге, "где жизнь твоя как по пальцам разложена", тут бы не сработало. Отличалась манера умерщвления, не сходились и мотивы. В банде убийства совершались нередко, – так ты восприняла из предыстории, – и проверять можешь ли в очередной раз позволить себе что-то подобное нелогично. Да и когда вокруг все «необыкновенные» проверять свою состоятельность не имеет смысла.») – Я преступление. – Я наказание, – друг за другом отчеканила парочка. Сначала он, потом она. – Почему бы нам просто не сбежать и бросить здесь труп? Если до получалось отделаться от поимки, хотя наши лица уже известны, почему бы этому не сработать и здесь? Тоору собирался как-то ответить, уже набрал полную грудь воздуха, но Сото опередил. – Чтобы предотвратить будущую «зверскую» жестокость человека. В прошлые разы, как я понимаю, убийства были хотя бы оправданы. Тут же шериф не представлял опасности. – А ведь это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток, – не зря же ты наизусть знала цитаты, они должны пригодиться. Первые книги белая и черная – «Идиот» все четыре части, ты отложила за ненадобностью. Еще несколько кладезей знаний. Где-то торчали скрепки, сжимающие «лишние» страницы биографий и примечаний, откуда-то торчали закладки нынешнего владельца. Последней оказалась тканевая болотная обложка с выведенными золотом буквами инициалов автора. Т/и листала страницы, ища что-то необычное. Между зажатых страниц, ближе к аннотации, взялся чуть более темный, пожелтевший лист, хотя и сам том был старого выпуска и не отличался белизной. – Ты нашла что-то? – Да, – все подошли ближе. Бумага пахла кофе. А идеально выведенные английские буквы немного истерически прыгали, не замечая строчек. – Вы знаете, что это? – Очень похоже на мой почерк, но я этого не писала. «Плохо, что (не) все мертвецы умеют хранить секреты.» – Ойкава, это ты над нами издеваешься? – он лишь таинственно пожал плечами, переводя насмешливый взгляд на живой центр комнаты.