Защитник для Полковника

      Женя мысленно отсчитывает минуты до конца собрания: сегодня время идет мучительно медленно, все говорят с раздражающим тоном, король сегодня особенно плох, постоянно кашляет, от чего девушка с каждый раз больше и больше хочет уйти отсюда и разнести какую-нибудь комнату во дворце.       Брови нахмурены, в глазах – злость, что пока еще не вышла, губы сжаты. Кольцо, что девушка носила уже несколько лет, как-будто вдруг стало больше, либо она похудела настолько сильно, что даже пальцы стали уже. Вертеть его как обычно, чтобы нервы успокоить, больше помогало. Какой-то чиновник, что очень неприятно растягивал каждое слово, продолжал говорить уже несколько минут к ряду.       – Алину Старкову уже начали возвышать до Святых. Девочка стала тем спасителем для людей, которого всем нам не хватало. – Женя сжимает кулаки, делая глубокий вдох.       «Святые, когда все эти разговоры прекратятся? Хоть ненадолго!» Мою мысль озвучил Сережа, сидящий по правое плечо. Ему самому начали надоедать эти слащавые фразы. Но держался он куда лучше сестры.       – Говоря о Заклинательнице, не забывайте думать о странах, что все еще представляют опасность. Хорошо, что Алина дала людям надежду на мир, но кроме этого она ничего пока не сделала.       В зале воцарилось молчание. Напряжение наконец захлестнуло всех в зале, не только Суворову, что беззвучно посмеялась на слова Сережи. Но весело было недолго, потому как взгляд, преследовавший ее весь вечер здесь, резко с обеспокоенного на гневный, направленный теперь на ее брата. Парень же и бровью не повел, продолжив скучающе стукать пальцами по столу.       – Вы весьма резки в высказываниях, генерал Суворова.       – А что, генерал, правда глаза колит? – Женя, сидящая тихо до этого, наконец заговорила. «Молчала бы лучше и дальше» подумалось ей. Но стойко отвечала на тяжелый взгляд Дарклинга. – Извините, мой царь, за эту перепалку. Но Сергей прав. Мы смогли найти выход из безвыходной ситуации с Каньоном, и можем существовать с ним, но вражеские войска, увы, на месте не стоят. Сейчас оборона крепка и мы можем спать спокойно, но это может быть ненадолго.       Король, прочистив горло, опустил голову. С пришедшей болезнью мужчина сильно исхудал, перестал говорить колкости, постоянно истерики прекратились. Его служба подходила к концу, он и сам это чувствовал, а потому начал приглашать на собрания своих сыновей – готовит их занять его место.       Сегодня здесь сидел только Василий: выглядел он плохо, очевидно, перебрал вчера, потому сидел молча, что радовало.       – Евгения, вы, как и всегда, правы. Во всем.       Глаза Жени округлились от удивления, а вся злость резко пропала: первое открытое одобрение ее слов. Сегодня праздник, не иначе.       – Спасибо.       – Мой век подходит к концу, друзья. – он схватился за подлокотник, и попытался встать. Сил не было совсем, потому он разбито выдохнул, попытался встать еще раз. Присутствующие молча смотрели на жалкие попытки царя. Сережа посмотрел на них и закатил глаза, поднимаясь и подходя к мужчине.       Он подал Александру свою руку, ожидая ответных действий. Колеблясь, царь все же принял помощь, вкладывая свою руку. Аккуратно, словно боясь разбить хрупкую статуэтку, Сережа придерживал мужчину за локоть и потянул вверх, вкладывая в старую руку трость.       – Спасибо, Сергей. – на его глазах появились слезы, то ли от тяжести, то ли от своей же беспомощности. – Как бы тяжело мне не было это говорить, вы заслуживаете знать. Совсем скоро я сложу полномочия, передав их законному наследнику, а пока, – оглядывая своих поданных, он медленно и прихрамывая подошел к окну. – Я хочу, чтобы мое правление не окончилось на начале открытой войны.       Дарклинг, в глазах которого поселилось какое-то странное удовлетворение, улыбнулся. Жене это выражение лица не понравилось: зная правду, и то частично, она боялась даже думать о мыслях Еретика. Долгое время она просто смотрела на мужчину, пока не получила ответный взгляд. Резкий выдох из приоткрытых губ вырвался также быстро, как она отвлеклась на Сергея, что быстро ей что-то прошептал.       – От всего же имени прошу об одном: не угробьте эту страну. Сделайте ее лучше. Вытяните ее из той ямы, в которую ее вогнали мои предки и я сам.       В зал вошли солдаты, что сопровождали царя, и вывели его из зала. Закрытые двери унесли за собой все разговоры, погружала зал в молчание. Никто не ожидал подобных слов от человека, правление которого сводилось к полному комфорту только лишь для себя, семьи и своих приближенных. Политика, казалось, обходила его стороной, сводясь к общим знаниям, а жизнь простых людей его и вовсе не волновала. Он словно играл в игру, из которой всегда выходил победителем, потому что сгреб в свои руки все козырные карты.       – Надеюсь, будущий король будет умнее этого. Того, глядишь, и заживем нормально. – средних лет мужчина, Воронцов Дмитрий, хрипло засмеялся, вызывая угасшее раздражение в девушке. Она вспыхнула, резко ударяя кулаком стол. Напряженные мужчины подскочили.       – А то, Дмитрий, сейчас вы живете в нищите и голодаете. Какая жалость.       – Как резко вы разговариваете со старшими, полковник. Видимо, родители не научили вас должным образом уважению. – он, будто представив себя победителем этого разговора, гордо вскинул подбородок. Женя выгнула бровь.       Она пользовалась уважением у всех людей, находящихся сейчас в зале. Два года завоевания этого не прошли напрасно. За каждый успех ее ждала похвала и еще крапинка принятия в «семью». А за ее способы командования – более жесткое, чем у ее отца, резкое и не терпящее прощения – тихий страх, что просыпался в каждом, когда у полковника было плохое настроение. Место в стране давали ей возможность выносить приговоры, конечно, с одобрения короля, но если правильно преподнести информацию, это одобрение давалось легко. Такое право было у двоих – у нее и Дарклинга. Но ни она ни он этим правом не так часто, но весьма метко, убирая крыс и предателей до их действий.       – Знаете, странно, что до этого вы всегда молчали, засунув голову в задницу, а сейчас вдруг осмелели. – Женя холодно расплылась в улыбке. – Попахивает изменой.       – Ч.. что ты такое несешь девчонка?! – мужчина испугано смотрел на остальных, быстро перемещая внимание с одного на другое, ища поддержку. Не нашел. – Как ты смеешь бросаться подобными обвинениями?!       – Поуважительнее разговаривайте с полковником, Воронцов. – тихий голос Дарклинга резко оборвал начавшуюся истерику, обращая внимание на себя. Женя с внезапной благодарностью взглянула на него. – Даже Евгения, что никак не касается за бюджета страны, давно заметила ваши «скрытные» транзакции. Ой, вас раскрыли! Какая неожиданность.       Сережа посмотрел на свою сестру с вопросом. Она ответила улыбкой. Другие же, перешептываясь, ждали оправданий, коих не следовало.       – А что это за схемы такие? – спросил у Суворовой Сережа.       – Когда на Раевость напали в прошлом году, город был практически снесен, и Воронцов взялся самостоятельно считать траты на его отстройку. – Женя поднялась с места, медленно, словно охотник на жертву, начала подходить к герою рассказа. – Материалы, время, рабочая сила – все это было посчитано им. Тогда еще резко снизили бюджеты у школ и больниц. – она стояла за креслом Дмитрия, на спинку положив руки. – Было тогда составлено два экземпляра документов – для подписи королю и те, что в будущем использовал Воронцов.       Чиновники с интересом слушали историю девушки. Только идиот не понимал, что люди при власти не воруют – очевидно как день. Но этот поступил очень неаккуратно, по глупому себя раскрыв.       – Дмитрий, признаться честно, я считала вас более хитрым. Когда обсуждаете схемы со своими пассиями в кабинете – раскрывайте двери. – она положила руку ему не плечи, сжимая. Смотря на всех, она хотела увидеть их реакцию – кто-то смотрел с удивлением, кто-то с одобрением, на лице некоторых читалось «вот идиот этот Дмитрий». Но Дарклинг смотрел по другому – с восхищением. Было неожиданно видеть его таким… удовлетворенным услышанным. – А еще не забывайте свои документы на столе в зале: мало ли, кто посмотрит их и заберет.       – Так это вы…       – Нет, вообще-то, это был я. – генерал ухмыльнулся и сложил руки на груди. Да, Сережа передал эти документы Жене, находя дело весьма занимательным. А на одной из встреч с Дарклингом Женя выдвинула теорию о воровстве. – Вам показалось удобным, что король не особо вчитывается в то, что попадает ему под руку, верно?       Суворова улыбнулась: этот мужчина никто ей не симпатизировал, вызывал лишь подозрения, а это дело было способом его сдвинуть. Признаться, ей было приятно прямо сейчас давать человеку понять, что только от нее зависит его судьба.       – Потому, господин Воронцов, настоятельно рекомендую держать язык за зубами как вы это делали ранее. – она начала медленно идти к выходу, но вновь обернулась на напряженного и испуганного мужчину. – Сейчас я добра, но решение о вашей смерти займет у меня не более пяти минут. Хорошего дня.       Обратив последний взгляд на присутствующих, Женя позвала Сергея. Ее окликнул Иван, что сидел рядом с довольным генералом.       – Вы поражаете меня все больше и больше, полковник.       – От вас это звучит как одобрение, Иван. Спасибо. – добрая улыбка коснулась ее лица.       Все потихоньку начали уходить, Женя ждала Сережу, лишь Дмитрий сидел, словно приклеенный к стулу, не двигаясь. Но предупреждение Евгении не дало плодов, а глупость мужчины не знала границ. Он сказал фразу, услышать которую никто не должен был. Кроме Дарклинга и Ивана, что сидели ближе всего.       – Подстилка гриша.       Еретик действовал незамедлительно, окутывая шею мужчины тенью, сдавливая ее. В невиданной ранее жестокостью, он медленно сдавливал его шею. Воронцов, задыхаясь, пытался убрать черную дымку, но не мог нащупать ничего кроме своей же кожи, царапая ее. Рядом стоящий Иван то ускорял, то замедлял сердце.       – Ты настолько глуп, что твоя смерть будет скорее подарком, нежели наказанием. – Дарклинг подошел вплотную, обрушив всю злость на чиновника. – Твоя жизнь была в моих руках последнее несколько месяцев после разговора с царем о тебе: я лишь ждал подходящего момента. Он мог и не настать. Но ты смерть лишь ускорил.       – Тебе это… с рук… не сойдет… – красный, словно помидор, прохрипел мужчина. Сила сердцебита сделала смерть мучительнее. Потому, когда гриши уже уходили, он громко упал, отхаркивая кровь. – Мразь… – разрез рассек тело на две неровные части, заливая пол кровью.              Сегодняшний день был особенно жарким, забирал силы у каждого человека, находящегося на улице. Солнце невероятно сильно пекло, казалось, если разбить яйцо на каменную дорожку, оно пожарилось.       Евгения сидела в своем кабинете и писала ответы на отчеты своих отрядов, разбросанных по Равке. Обмахивая лицо каким-то журналом, чтобы хоть как то облегчить себе существование, расстегнула несколько пуговиц на белоснежной рубашке. Дышать было тяжело несмотря на открытое окно, все тело было липкое от пота, отчего ей становилось некомфортно. Отвлекаясь на зашедшего Сергея, она усмехнулась с его вида.       Кудрявые волосы обвисли из-за тяжести воды, лицо красное, расстегнутая рубашка и высоко подвернутый низ у брюк, оголяющий ноги. Вот он – генерал Первой армии и защитник страны.       – Привет, прекрасный мужчина и мечта каждой первой девушки. – он фыркнул, падая в кресло.       – Не правда, первый желанный мужчина в Равке – Дарклинг, я на втором месте.       Она посмеялась, устало откидываясь на спинку кресла. Рубашка неприятно прилипла к телу.       – Если бы мне пришлось выбирать между тобой и гришем, я бы определенно выбрала тебя.       – Это самый комплимент, что я слышал. Но прости, мое сердце уже занято.       – Да ну? А она об этом знает. – Женя лениво поднялась с кресла, подходя к столику с водой. «Практически горячая» – всплакнула про себя девушка, но налив себе полный стакан, жадно выпила до последней капли. – Тебе налить?       – Нет, спасибо. Я сомневаюсь, что мои чувства взаимны, Жень.       Девушка закатила глаза, усмехнувшись. Как дети, не видят очевидных вещей. Иногда она хотела посадить их перед друг другом и сказать: « Сережа, Женя в тебя влюблена. А, ты не знал?! Кстати, Женя, эти чувства взаимны!» Но все же решила, что они достаточно достаточно самостоятельны и разберутся без ее помощи.       – Ты слеп, Сережа.       – Отстань. Кстати, помнишь, сегодня вечером отправка через Каньон с Заклинательницей? – он с закрытыми глазами растрепал волосы, зевая. О, да, она помнит. Ей все уши прожужжали и утром в Летнем дворце, и на улице по пути в Большой, и даже в нем на собрании. Как тут забудешь?       – Куда ж я денусь? Этот Воронцов вывел меня сегодня из себя. – она нервно начала раскладывать документы на свои места, попутно запечатывая конверты с ответами. – Хочу придушить его своими руками.       Сережа встревоженно вгляделся в ее лицо, нормально сев в кресло. Скрестил руки и тихо спросил. – А ты еще не знаешь?       – О чем?       – Его нашли в зале после собрания. Разрублен пополам.       Сердце ушло в пятки. Как же так? Она хотела отодвинуть его смерть на «лучшие» времена, постоянно откладывая доклад царю. – Дарклинг.       Гадать не нужно было – изощренный способ казни, на которую был способен лишь один человек. Ребята замолчали, думая о произошедшем. Сережа молча дождался когда Женя закончит, и они вышли. В коридоре было значительно прохладнее, от чего солдаты смогли спокойно вдохнуть. Настроение немного поднялось.       – Из-за этого перехода я на собрании торчала с 10 утра. Отличное начало дня.       Сережа хохотнул, привлекая внимание группы девушек-картографов, что раздевали взглядом и без того почти голого генерала. Он же на них внимания не обратил.       За то увидела Женя, и оглядев с головы до ног брата, свела брови к переносице. – Приведи себя в порядок, это приказ.       Он закатил глаза, но все же не смог ослушаться, спуская подвернутые штанины. Суворова выглядела… привлекательно. Определенно так: приоткрытый рот, потому что носом дышать было сложно, немного неаккуратно уложенные волосы, расстегнутая на несколько пуговиц рубашка и подвернутые на пару раз рукава. Черные брюки красиво обтягивали талию и бедра, но остальная длина была более свободной. На ногам черные закрытые туфли на каблуке. Высокая и стройная, о ней мечтали многие мужчины. А вот и один из них.       – Женя, я каждый раз влюбляюсь в вас по новой.       – Николай?! – девушка подошла к нему, удивленно рассматривая, словно видела призрака. – Что вы здесь делаете? Никогда до этого не приходили в Летний дворец.       Принц был одет проще обычно: красный мундир он поменял на черный пиджак, на ногах были брюки и туфли. И даже так он выглядел как король.       Он галантно поклонился, целуя руку девушки, от чего ее щеки немного покраснели. Сережа довольно закатил глаза. – Я жду тебя у ворот. – она ответила коротким кивком.       – Я хотела без внимания выйти отсюда, но ты внезапно сюда вторгся. Никакого одиночества! – она наигранно легко ударила его в грудь, совсем немного поднимая голову: даже на каблуках она была ниже всех мужчин, что окружали ее.       – Должен признать, что их нас двоих сегодня не я привлекаю внимание, а ты. – они медленно пошли к выходу, провожаемые взглядами других солдат. И правда: мужская часть людей здесь сейчас изучала взглядом девушку. – Все внимание обращено к тебе.       – Женская часть не отстает, уже наверняка в мыслях сидят с тобой на одной троне, держа на руках ребенка, чьим отцом стал ты.       Николай испуганно положил руку на сердце и тихо завыл. Женя, смеясь, взяла его под руку и пошла к выходу быстрее. – И все же, что ты здесь делаешь?       – Ты поверишь, если я скажу, что соскучился?       Эта фраза теплом разлилась в душе девушки, вызвав умиление. На лице снова появился румянец – этот парень единственный, кто вводит ее в смущение так часто. Ей правда было с ним комфортно: иногда веселый, иногда грустный, с ней он всегда был настоящим собой, без это маски принца-сердцееда. В последнее время они встречались реже – Женя пропадала на работе, а Николай время от времени отправлялся в плавания на корабле. Ей не хватало вечеров с ним и Сережей как в детстве, но они взросление было неотвратимой частью жизни, и рано или поздно, но они перестали бы играть в настольные игры, сидя в какой-нибудь комнате Большого дворца.       – Честно? Нет.       Он нежно прикоснулся к женской руке, что держалась на сгибе его локтя, поглаживая его, с заботой смотрел на нее. Такая улыбчивая Женя радовала его даже в самые плохие дни.       – Я волнуюсь за тебя. – непонимание отразилось в глазах девушки, но шаг она не сбавила, спуская по лестнице на жаркую улицу. – Боюсь, что сегодня что-нибудь пойдет не так, и ты окажешься в опасности.       – Ты про предстоящее представление? – она закатила глаза и хмуро посмотрела на него. Кивнул в знак согласия. – Не волнуйся ты так! Я остаюсь здесь, во дворце.       – Нисколько не успокоила.       – Ну же, Николай! Там будет Дарклинг, уверена, что он проиграл в голове все варианты, заранее продумывая каждый ход. Все будет хорошо, я уверена. – «Не уверена от слова совсем!»       – Именно этого я и боюсь. Не смотря на огромный опыт Дарклинга и ведение дел, он вызывает у меня подозрения. Не доверяю я ему.       «Ты даже не представляешь, какой информацией обладаю я, дорогой Николай»       – Лучше давай подумаем, куда пойдем сегодня с Сережей? – Женя взяла его за руку, переплетая пальцы, получая ответное действие, и потянула ближе к воротам, у которых их ждал недовольный Сережа. Увидят их, он показательно скрестил руки на груди, хмурясь не то от недовольства, не то от солнца, что светило прямо в лицо.       – Я вас ненавижу, друзья. Вы заставили меня жариться на этом пекле больше положенного.       – Ой, да ну тебя!       – Мы обсуждали важные дела, извини.       – Пф, нашлись мне.       Ребята вместе пошли куда глаза глядят, продолжая словесную перепалку и смеясь.       Опричники, приставленные к Евгении Дарклингом, тенями следовали за ними. Девушка знала о них и первое время отнекивалась от нежеланной охраны, но пришлось смириться, когда отец сказал ей, что это будет кстати.       Они дошли до паба, что находился рядом с Летним дворцом и остались там. Приятная прохлада, немного алкоголя и вкусные закуски – лучшее продолжение дня, переходящего в вечер.

***

      Следующий день, 5 утра.       С головной болью и сухостью во рту девушка поднимается с кровати. Перепили они вчера, да… зато как прекрасно посидели!       Очень частые и громкие в дверь отзывались новыми импульсами боли в голове, отчего на лице девушки было недовольство. На ней была лишь длинная футболка и такие же штаны, волосы, перед сном кое как собранные в странный хвост, сейчас уже были распущены.       – Боже, ну хватит стучать! Иду я.       Отворив дверь, она резко отходит на несколько шагов назад. Солдат с огромными от испуга глазами взглядом спился в полковника. Она уже была напряжена как струна.       – Каньон! Дарклинг! Они там все!…       – Успокойся живо! – она дала ему отрезвляющую пощечину, которая, хвала Святым, помогла. – Говори теперь спокойно.       Он резко набрал воздух в легкие и начал доклад.       – Я был на скифе, когда все это произошло. Сначала все шло нормально, Заклинательница прогнала приблизившихся волькр и мы уже были близки к выходу из Каньона. – солдат оперся плечом о дверной проем все еще пытался отдышаться. Женя же нервно смотрела на него. Она была напугана и зла. – Но Дарклинг как будто объединил свои силы с силой Каньона и призвал новых волькр. Алина ничего не могла сделать, ее силы как будто перестали работать, монстры же продолжали истязать людей.       – Что произошло дальше?       – Дарклинг остановил волькр и сказал, что теперь Равка, Шухан и Фьерда будут жить в мире, иначе их всех ждет смерть. Он выкинул за борт друга Алины и уже хотел возвращаться, но Алина расколола своим светом скиф пополам. – по телу прошла дрожь и сердце забилось сильнее. – Лишь единицы спаслись и я в том числе.       – Так, а где Алина? Где Дарклинг?       – Алина и ее друг исчезли, полковник. А генерал Кириган остался там… в Каньоне.       Сердце пропустило удар. Александр остался там, в месте полном монстров, которых сам и сотворил. Она должна была радоваться, но душа будто разбилась на мелкие осколки. – Спасибо за ответ. Тебе нужно к лекарям, дойдешь сам? – он кивнул и вышел.       – Святые, какой ужас…       Она облокачиваясь на закрытую дверь и съехала вниз, осев. Подтянула ноги к груди и обняла их, утыкаясь лицом в руки. Заплакала. Ей было страшно за то, что случилось. Она боялась за судьбы тех людей на скифе, за отношения между Равкой и другими странами… Еще страшнее ей было за Александра, а мысли о том, что сейчас она оплакивает человека, из-за которого уже несколько веков страдает целая страна, ей хотелось взвыть. Она должна сейчас радоваться, что Черный Еретик, возможно, мертв и Заклинательница сможет самостоятельно уничтожить Каньон, но сердце болело из-за этого.       Неделя обещает стать мучительной.