Дорогой, мистер Поттер, Мы получили информацию о том, что вы применили заклинание «Expecto Patronum» в двадцать три минуты десятого этим вечером, в районе населенном мглами, и в присутствии магла. Это серьезно нарушение Указа о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних, что привело к вашему отчислению из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Представители министерства скоро прибудут к вам по месту вашего жительства, чтобы уничтожить вашу палочку. Поскольку, это уже не первое нарушение вами закона то, в соответствии со статьей 13 Устава Международной Конфедерации Волшебников "О секретности", мы с сожалением сообщаем вам, что ваше присутствие требуется на дисциплинарном слушанье в Министерстве магии в 9 часов утра 12 августа. С наилучшими пожеланиями, Искренне ваша, Матильда Хопкирк Отдел надзора за разумным ограничением магии несовершеннолетними. Министерство магии.
Гарри дважды перечитал письмо, уверенный, что просто неправильно его понял. Его нельзя исключать! Так вообще можно? Как это могло случиться?! Хогвартс был его домом. Он даже не творил никакой магии!!! Фраза «представители министерства скоро прибудут, чтобы уничтожить вашу палочку» снова и снова, как застрявшая пластинка прокручивалась в его голове. Дыхание обжигающим потоком опалило его горло, когда он резко выдохнул. Гарри едва заметил, как Грейвс потянулся за письмом, лист бумаги легко выскользнул из его онемевших пальцев. Сильная, теплая рука придержала его за плечо, когда он опасно покачнулся, и он инстинктивно, схватился за нее, как за спасательный круг. Персиваль задержал взгляд на Гарри еще на мгновение, в выразительных темных глазах плескалось искреннее беспокойство, и только убедившись в том, что мальчик может держаться на ногах, он обратил свое внимание на бумагу, прочитав письмо. Немного помолчав он спросил: - Не первое нарушение? Гарри бесцветно ответил: - Тоже не я – это был домашний эльф по имени Добби. Он не хотел, чтобы я возвращался в Хогвартс на второй год, потому что узнал, что его бывший хозяин плетет опасный заговор против меня… Он левитировал торт, и уронил его на голову гостей дяди Вернона, чтобы последний запер меня в комнате и не пустил в школу. Ну, а последней каплей стал прилет совы, когда гости-маглы были еще здесь… у жены гостя была орнитофилия. - Если бы они были так обеспокоены Законом, они побеспокоились бы, чтобы птицы не доставляли послания туда, где они могут привлечь внимание немагов. Не так уж это и трудно сделать, - проворчал Грейвс, а на вопросительный взгляд Гарри пояснил. – Немаги – люди без магии, вы их называете маглами. Я также не совсем понимаю, как должна работать вся эта штука с обнаружением магии несовершеннолетних. В Америке у нас гораздо более эффективная система. Она не путает магию одного ребенка с магией другого, не говоря уж про магию совершенно различных друг от друга видов. Откровенно говоря – это просто нелепо. - Но, что мне делать? Хогвартс – мой дом, - со слезами на глазах прошептал Гарри. Именно в этот момент, незаметно для всех, сильно ослабленные (после воскрешения Волан-де-Морта) и практически бессмысленные кровные обереги вокруг дома, рассыпались прахом. - Если они придут, чтобы уничтожить твою палочку, ты имеешь право… - Персиваля прервал сильный удар в стекло. Еще одна сова, в отличие от первой, промахнулась мимо открытого окна, врезавшись на полной скорости в закрытую раму. Гарри подбежал к окну, за его спиной взвизгнула Петунья, Вернон разразился очередной тирадой о совах, а Дадли медленно и ошеломленно моргал, с удивленным выражением лица, очевидно, его дела шли на лад. Гарри взял у птицы свиток пергамента, а потом ласково погладил по перьям, расправил как мог взъерошенные крылья, пока птица не пришла окончательно в себя, и, встряхнувшись, не вылетела в окно. В записке говорилось.Гарри, Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается во всем разобраться. НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА СВОИХ ТЕТИ И ДЯДИ. И РАДИ БОГА, НЕ КОЛДУЙ БОЛЬШЕ! НЕ ОТДВАЙ СВОЮ ПАЛОЧКУ. Артур Уизли.
Дамблдор пытается разобраться во всем этом? Этот человек обладает таким влиянием в Министерстве? Означает ли это… что ему разрешат вернуться в Хогвартс? Гарри почувствовал слабый проблеск надежды и передал записку Грейвсу. Затем он запаниковал вновь. Как он должен был отказаться отдать свою палочку представителю министерства? Который, несомненно, будет взрослым обученным магом, да еще и представителем закона! Да еще и не применять при этом магию! Его дыхание снова участилось, когда чья-то рука мягко сжала его шею, возвращая его в реальность. Грейвс даже не взглянул на него, внимательно читая новое послание, а затем задумчиво уставился в пространство. Какой колоссальный беспорядок, думал Персиваль. Что ж… сложив вместе всю полученную информацию, которую он почерпнул из бесцеремонных комментариев Фигг о том, что Дамблдор ожидал, что произойдет нечто подобное, быстрые действия Министерства по изгнанию Гарри и влияние Дамблдора… становилось очевидным, что ему нужны какие-то связи в политической сфере, если он хочет быть хоть чем-то полезным Гарри. Но… к кому ему обратиться? Он опередил свое время на 60-70 лет. Следовательно, большинство его знакомых уже…«Серафина Пиккери жива, и все еще обладает влиянием, которое тебе понадобится», - прошептал голос в его голове. Хм. Это будет несколько сложно, и, возможно, интересно и, что несомненно, станет прекрасным сюрпризом для Пиккери. Вот только, последнее, что знала Серафина о нем – это то, что Гриндевальд вальсировал с его лицом. Персивалю стало даже интересно, а они нашли его прошлое тело? Они вообще обнаружили, что это был не он? Грейвс вздохнул. Был только один способ доказать ей, что он это он – написать письмо кровью. - Ты сказал, что у тебя есть сова? – спросил он, поворачиваясь к Гарри, который кивнул. – Как ты думаешь, она согласится на полет в Штаты? - Она никогда не летала так далеко, но ты можешь ее спросить, - тихо ответил Гарри, опасливо косясь в сторону дяди Вернона. Персиваль поднял бровь, но ничего не сказал на это. Он ненадолго подошел к Дадли, чтобы проверить, как он себя чувствует. По виду, молодой человек уже почти пришел в норму, если не считать тоскливой тени в его глазах. К сожалению, она никогда оттуда не исчезнет – верный признак того, кто видел ужас, столкнулся с ним и выжил. - Обязательно допей какао и можешь идти отдыхать. Но мне нужно будет чуть позже поговорить с тобой, хорошо? Дадли послушно кивнул, в конце концов, он был обязан этому незнакомцу своей жизнью. Затем, Персиваль последовал за Гарри по лестнице на второй этаж и, дойдя до двери, остановился, с непониманием разглядывая множество замков… с наружи двери(?!) и… Это что? Кошачья дверца? На двери в спальню? В доме, где нет кошки? Внутри комната была ненамного лучше: старая, поломанная мебель, небольшая кровать и общая гнетущая атмосфера, которая говорила о страданиях, а в последнее время и о кошмарах. Гарри прошел к окну и остановился перед клеткой, осторожно вынимая из нее великолепную красавицу Снежную Сову. - Эй, девочка, я знаю, что это будет долгий путь, но это Персиваль Грейвс. Он спас меня и моего кузена сегодня вечером. Возле парка оказались дементоры. Не могла бы ты отнести для него письмо в Америку? Сова обратила свои янтарные глаза на Персиваля, затем, качнулась всем телом вперед, побуждая Гарри поднести ее ближе. Пронзительный взгляд с гораздо меньшего расстояния, казалось, взвешивал и измерял надежность его души и чистоту намерений по отношению к ее волшебнику. Очевидно, птица осталась довольна увиденным, потому что запрыгнула ему на плечо, уткнулась носом в лицо и начала покусывать кончики волос, играя с ними. - Хм. Она так раньше делал только со мной, - удивился Гарри. Гермиона и Джини обзавидуются! - Она красавица. Как ее зовут? – спросил Персиваль, передовая птицу обратно владельцу. - Хедвиг. Тебе нужен пергамент? Перо? Чернила? - У тебя найдутся: пустая чистая чернильница, пергамент, перо и нож? Перочинный нож подойдет, главное, чтобы он был острым. - Эм… думаю, да, - немного неуверенно сказал Гарри, прежде чем достать необходимые предметы из своего сундука. Он поставил их перед Грейвсом и воспользовался своей первой, реальной возможностью, понаблюдать за новым знакомым. Парень был симпатичным, высоким и широкоплечим, с темно-карими, почти черными глазами и выразительными, густыми черными бровями. Под правым глазом, вдоль всей глазницы, извивался тонкий шрам, а другой тянулся вниз, от нижней части щеки по челюсти, до подбородка, оба были бледными и хорошо зажившими, и совсем не портили его внешность. На вид ему можно было бы дать от пятнадцати до семнадцати лет, если судить по росту, Гарри (со своими скудными 5 фунтами и 4 дюймами) едва достигал макушкой его подбородка. Волосы были черными, более длинными сверху и выбритыми почти под ноль по бокам: очевидно, раньше, они были зачесаны назад и уложены, но теперь (после всех приключений), пряди свободно падали ему на лицо. Татуировку, на правой стороне шеи, Гарри заметил еще тогда, когда они бежали из парка, но теперь, мог разглядеть ее получше. Это был странный и простой символ: черный треугольник с кругом внутри и линией разделяющей его пополам, а еще, он был твердо уверен, что уже видел этот символ раньше. Пока он разглядывал парня, его захватило странное чувство, похожее на узнавание, возникло желание схватить Персиваля и никуда не отпускать. Это было очень, очень странно. Грейвс, тем временем, взял нож и полоснул себе по ладони. Гарри ахнул и непроизвольно дернулся к нему. - Что ты делаешь? – его голос прозвучал на октаву выше, чем обычно. Американец, меж тем, спокойно стоял, сцеживая кровь в чернильницу. - В крови содержится огромная сила, - невозмутимо объяснил он, - особенно в крови волшебного существа. То, что написано твоей кровью, не может быть ложью, иначе твоя жизнь и магия будут потеряны. Никогда, никому не позволяй брать твою кровь и никогда и нигде не оставляй ее, пролил каплю - уничтожь. Поверь мне, это очень плохо, когда кто-то может завладеть ею, а особенно, если ты отдал ее добровольно. Они смогут контролировать твой разум, отследить тебя где угодно, подобрать для тебя зелье, получить доступ в твое хранилище и дом. Отдавая кому-то свою кровь – ты отдаешь им в руки свою жизнь. - Это… Я никогда этого не знал, мне никогда не говорили…, - Гарри внезапно почувствовал себя очень, очень плохо. Он уже собирался спросить о том, какие тогда могут быть последствия ритуала, в котором он участвовал в июне, но Персиваль продолжил говорить. - Некоторые люди говорят, некоторые не говорят: на самом деле об этом не принято говорить в слух. Считается, что это одна из тех вещей, о которых вы должны знать… интуитивно. Это настолько укоренилось в культуре, что никто, на самом деле даже не думает, что кто-то может пренебречь этим. «Возможно ли, что Волан-де-Морт на знал, что сделал?» - пронеслось в голове Гарри, но спросил он о другом. - Ты не возражаешь, если я спрошу кому ты пишешь? Из-за чего тебе так необходимо, чтобы письмо было полностью написано кровью? Персиваль задумчиво хмыкнул. Небрежным взмахом руки он, сперва, залечил порез на ладони и очистил от крови перочинный нож, а потом заточил кончик пера. Гарри был ошеломлен – он никогда еще не видел, чтобы так легко и небрежно использовалась беспалочковая магия. Он должен попросить Персиваля обязательно научить его этому. - Серафине Пиккери. Она… знает меня, но обстоятельства таковы, что она очень недоверчиво отнесется к любому письму, полученному от меня. Мне нужно доказать, что я - это я. Прежде, чем Гарри успел поинтересоваться, кто такая Серафина Пиккери и спросить о беспалочковой магии, в его окно влетела очередная сова и уронив письмо на стол, улетела. К этому моменту, Гарри уже порядочно устал от министерских сов, но вздохнув послушно открыл письмо.Дорогой, мистер Поттер, В дополнение к нашему первому письму, отправленному вам примерно двадцать две минуты назад, сообщаем, что Министерство пересмотрело свое решение о немедленном уничтожении вашей палочки. Вы можете ее сохранить до дисциплинарного слушанья 12 августа, когда будет принято официальное решение по вашему делу. После обсуждения с директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Министерство согласилось, что вопрос о вашем исключении будет решён в тоже время. Поэтому, вам следует считать, что вы отстраненны от занятий до проведения дальнейшего расследования. С наилучшими пожеланиями, Искренне ваша, Матильда Хопкирк Отдел надзора за разумным ограничением магии несовершеннолетними. Министерство магии
Что ж, по крайней мере, его еще не исключили окончательно. Это письмо он также передал Грейвсу. Было очень непривычно, но Гарри чувствовал себя рядом с американцем… очень комфортно. Наверное, это из-за того, решил он, что Персиваль оказался настолько компетентным и решительным и, похоже, действительно был готов помочь Гарри разобраться со всем этим бардаком. - Итак, объясни мне, кто такой этот Дамблдор? Кажется, что у него слишком много власти для того, кто всего лишь директор школы, - осторожно спросил Грейвс, прочитав письмо. - Он лучший директор, который когда-либо был в Хогвартсе. Согласно информации, из карточки в шоколадной лягушке, он победил Темного лорда Гриндевальда на дуэли. Он годами предупреждал Министерство, что Волан-де-Морт на самом деле не умер, а теперь, когда он возродился, они, похоже, не хотят его слушать, - Грейвс издал тихое хмыканье. Если выяснится, что директор не так чист, как о нем думают, то ему придётся преодолевать ещё и поклонение этому герою! Он вернулся мыслями к своему письму. Персиваль попытался придумать простую и правдоподобную версию событий, чтобы объяснить Серафине о том, как он здесь оказался, но быстро пришел к выводу, что это стремление было из ряда несбыточных мечтаний. Поэтому, он решил, что лучше правды, ничего быть не может.Пиккери, Я уверен, что ты уже знаешь, от кого это письмо. Что ж, получение весточки из загробного мира, без сомнения, будет для тебя новым и неожиданным опытом. Честно говоря, я должен быть мертв, и я был бы мертв, если бы не вмешательство двух… думаю я могу смело назвать их Богами. История настолько фантастическая, что я решил написать все письмо кровью, а не ограничиваться только подписью. Я и сам с трудом верю, что все это случилось со мной! Когда моя жизнь начала покидать меня, и я оказался на границе между Жизнью и Смертью, они пришли ко мне и предложили/приказали (рассматривайте это как хотите) взять вторую жизнь. Почему их выбор пал на меня, я затрудняюсь сказать. Они хотели, чтобы я помог изменить Волшебный мир, начиная с Британии, и принял участие в войне, которая здесь назревает. С этой целью я оказался в Англии, в своем пятнадцатилетнем теле, в резиденции некого Гарри Поттера. Когда я оказался здесь, то, буквально через пару минут после прибытия, на меня, Гарри Поттера и его двоюродного брата напали два дементора. Я наложил Заклинание Патронуса, чтобы защитить нас, с помощью палочки, которую мне подарила Магия, вместо той - оригинальной, которую забрал Гриндевальд. Однако, именно мистер Поттер получил письмо с обвинением из Британского Министерства о том, что это ОН создал Заклинание в зоне проживания немагов, перед немагом (имеется ввиду его двоюродный брат, который, как я выяснил, прекрасно был осведомлен о существовании магии, и до этого вечера), в следствии чего, его немедленно исключают из Хогвартса, а палочка должна быть уничтожена. Во всем этом есть несколько очень неправильных вещей, начиная с того вышеупомянутого факта, что, поскольку заклинание было произнесено перед членом его семьи, с которыми он живет, ему предоставлена определенная свобода действий, и заканчивая тем фактом, что ОН ВООБЩЕ НЕ ИСПОЛЬЗОВАЛ МАГИЮ! И это, не говоря уже о том, что у меня есть серьезные основания полагать, что кузен – сквиб. Пожалуй, самую большую тревогу у меня вызывает участие во всем этом некого Альбуса Дамблдора. Насколько я понял, единственная законная власть, которую Дамблдор имеет над Гарри – это власть директора школы, когда он находится на ее территории. И все же я узнал, что этот человек организовал постоянную «охрану», которая следит за мистером Поттером все лето. У него, по-видимому, также есть сквиб, наблюдающий за мистером Поттером с юных лет. И самое интересное – ей запретили рассказывать мальчику о его наследии и магии под предлогом «слишком юного» возраста! А если учесть, что мальчик живет с родственниками, которые относятся к магии, в духе Вторых Салемцев, то события выглядят еще более подозрительно. Вскоре, после первого письма, мистер Поттер получил записку, в которой ему сообщили, что Дамблдор уже прибыл в Министерство и «со всем разберется». Некоторое время спустя он получил сову из Министерства, которая принесла ему официальное сообщение о том, что он может оставить свою палочку до дисциплинарного слушанья 12 августа, и что, «после обсуждения с директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвардс», Министерство согласилось пересмотреть исключение, и мистеру Поттеру следует себя считать отстраненным, до завершения расследования. Какую силу набрал Дамблдор с тех пор, как я был заперт в той проклятой камере? Мистер Поттер сказа мне, что считается будто он победил Гриндевальда на дуэли, правда ли это? Похоже, он накопил большую политическую власть, и судя по тому, что я видел, я не уверен, что он использует ее должным образом. Почему-то он очень зациклен на Гарри Поттере. Мне кажется, что он не стал бы этого делать для каждого своего ученика. Больше всего на свете мне нужна информация. Мне нужно наверстать всю историю с момента моего исчезновения до настоящего времени. Нужны юридические книги по Великобритании и все, что связанно с законодательством МКВ, все что может отменить то или иное решение Британского Министерства. Мне нужен союзник Пиккери, и мне нужно твое молчание о моем прошлом. Мне нужен друг. Я останусь в доме Гарри Поттера, в городе Литтл-Уингинг, хоть я и не уверен, где именно, географически, в Англии он находится. Мое место сейчас и впредь будет рядом с ним на протяжении всей этой войны. Могу предположить, что скоро нас переместят в более безопасное место, и вероятность того, что письмо дойдет, невелика. Сова мистера Поттера, кажется необычайно умной, но, для частой переписки между нами, она не подойдет – слишком велико расстояние, и, насколько бы великолепной она не была, пользоваться часто ее услугами я бы не хотел – уж слишком она заметна. Во имя нашей дружбы и всего, через что я прошел, мне нужна твоя помощь, Фина! Персиваль Грейвс.
Персиваль глубоко вздохнул и откинулся назад, ожидая, пока подсохнет кровь. В это время, новая сова влетела в окно, заставив Гарри раздраженно застонать. - Думаю, я начинаю понимать, что чувствует дядя Вернон. Меня действительно уже начинает тошнить, от множества сов, снующих туда-сюда сегодня вечером, - проворчал он, принимая записку. Хедвиг ухнула в знак согласия, когда птица приземлилась и начала пить из ее миски с водой. Когда он прочитал записку, лицо мальчика дернулось от обиды, и он сердито фыркнул: - Насколько большое и теплое послание! На вопросительно вскинутую буровь Персиваля, Гарри то ли зло, то ли расстроенно пояснил: - Это от моего крестного, он пишет: «Артур только что рассказал нам о том, что произошло. Больше не выходи из дома, что бы не случилось!». Он и мистер Уизли, отец моего лучшего друга, тот, от которого я получил записку ранее, ведут себя так, как будто я плохо себя веду, и они только и ждут случая, когда смогут увидеть меня лично и отругать за это. Сириус, мой крестный, все время твердит мне: «будь хорошим», «не высовывайся», «не делай ничего безрассудного», - Гарри возмущенно фыркнул. – Что несколько цинично, поскольку он сам, находясь в розыске Министерства, продолжает гоняться за предателем моих родителей, вместо того, чтобы заботиться обо мне, своем крестнике. Это уже привело один раз к тому, что его подставили и отправили в Азкабан без суда и следствия. Его обвинили в убийстве Петтигрю. Он смог сбежать, отсидев целых двенадцать лет, когда понял, что предатель жив. Целый год он скитался в бегах, прятался от авроров у которых был приказ о немедленном «поцелуе дементоров» в случае его поимки. Они почти поймали его, и он просто чудом успел сбежать на гиппогрифе, которого тоже приговорили к казни. В настоящее время, все думают, что он до сих пор скрывается. И этот человек говорит мне, чтобы я не был безрассудным?! Что я должен сделать, чтобы превзойти его в безрассудстве? Пойти и вызвать Волан-де-Морта на дуэль?! И все это, когда я застрял в этом доме на все лето без малейшей связи с Волшебным миром или магией вообще? Боже, я бы не был в таком отчаянье, если бы мне хоть кто-нибудь сказал, что происходит! Я тот, кто столкнулся с Волан-де-Мортом! Я, вынужден был смотреть, как убивают Седрика! Я был тем, кто, пусть и вынужденно, но помог возродиться своему врагу, отдав ему свою собственную кровь! И они мне, после этого говорят, что я безрассудный?! Что им не позволено мне ничего говорить, что я, и это самое интересное – слишком молод, чтобы что-то знать! Как будто мой возраст или незнание чего-либо спасет меня! Волан-де-Морт напал на меня, когда мне было пятнадцать месяцев, и я сильно сомневаюсь, что он будет ждать моего совершеннолетия, чтобы напасть снова! Гарри, тяжело дыша, после такого эмоционального всплеска, опустился на кровать. Он слишком долго сдерживал все это в себе. Напряжение росло в нем с каждым кошмаром, с каждым письмом, на которое он не получал ответа, с каждым днем, когда магловские новости не сообщали ничего полезного, с каждым выпуском «Ежедневного Пророка», обливающего его помоями. Сейчас, выплеснув накопившееся наружу, он чувствовал внутри только опустошение, словно вскрылся нарыв. И… ему стало легче. Гарри повернул голову, желая увидеть реакцию Персиваля на свою вспышку гнева. Лицо парня ничего не выражало, но в глазах он заметил не жалость (которой больше всего опасался), а сострадание и понимание его чувства беспомощности. После затянувшегося молчания Гарри со вздохом сел и сказал: - Наверное, нам стоит поговорить с моими тетей и дядей насчет ужина. Персиваль кивнул, затем повернулся к своему письму и, сложив его, вложил в конверт, нагрел воск и запечатал его с помощью волшебства. Проведя рукой над конвертом, он наложил несколько заклинаний и оберегов таким образом, чтобы никто, кроме Пиккери, не смог бы открыть его не уничтожив при этом. Хедвиг приземлилась на стол и взволновано заковыляла к нему. - Это для Серафины Пиккери: я не уверен, но надеюсь, что она все еще живет где-то в Нью-Йорке. Вы не будите возражать, если я наложу на вас несколько чар? Защитные, водоотталкивающие и те, которые помешают перехватить вас или выследить? Сова выглядела немного обиженно на последнее, но все равно согласилась. После того, как она отправилась в путь, Гарри и Персиваль спустились в гостиную. Дурсли все еще были там. Дадли и Петунья сидели на диване, а Вернон в кресле - общий вид у них был немного потерянный. Дадли все еще пил горячий шоколад, приготовленный Петуньей. - Тетя Петунья, ни я ни Дадли еще не ужинали, и думаю, что Персиваль тоже. Вы с дядей Верноном уже поели? – мягко спросил Гарри. - Н-нет, мы еще не ели. Я должна… Я должна приготовить ужин. Твой… - она замолчала, не зная, откуда незнакомый ей мальчик, знаком с Гарри. Петунья повернулась к Персивалю: - Ты останешься на ужин? - Я был бы очень признателен за возможность разделить еду с вашей семьей, мэм, - с достоинством и благодарностью ответил он. – Если это хоть немного успокоит вас, скорее всего, кто-нибудь вскоре появится здесь и заберет Гарри, а я уеду вместе с ним. Думаю, это произойдет в ближайшие несколько дней. Вернон проворчал «скатертью дорога», но Петунья едва взглянула на него, когда встала и, нервно вытерев ладони о платье, направилась на кухню. Гарри последовал за ней. Когда он зашел на кухню, то увидел, что тетя стоит, упираясь обоими руками на край мойки. Казалось, что еще мгновение и она заплачет. Гарри видел много проявления эмоций своей тети: знал, как выглядит ее счастье, когда она с мужем и сыном, как гордостью сверкают ее глаза, когда кто-то хвалит ее сына, как она завидует новой машине соседа, и сияет удовольствием, когда кто-нибудь хвалит ее сад. Он видел ее злой на него, расстроенной, напуганной, холодной, надменной, пафосной. Но никогда еще он не видел ее такой… уязвимой, такой человечной. В первые ему в голову пришло осознание, что она была сестрой его матери. Нет, он знал это, просто раньше она была… его тятей, женщиной которая выросла в одном доме с его мамой, но которая никогда не говорила об этом. Никогда раньше он не чувствовал родства с ней, не понимал ее, а сегодня… сейчас, он вдруг понял, что родная сестра этой женщины была убита волшебным миром, а сегодня вечером тот же мир, который убил ее сестру, чуть не убил ее сына. Петунья резко выпрямилась и подняла руку, чтобы вытереть глаза. Заметив его, она прочистила горло и сказала: - Гарри, я тебя не заметила. Тебе что-то нужно? Боюсь я сейчас буду немного занята приготовлением обеда. Думаю… что нам нужно что-то сытное, с картошкой. С этими словами она повернулась к холодильнику и начала доставать нужные продукты и раскладывать их на кухонном столе. Гарри подошел ближе и тихо произнес: - Я могу… могу я помочь тебе? - В этом… в этом нет необходимости, Гарри. В любой другой день он бы был очень доволен таким ответом и, возможно, насторожился от такой доброты, но сегодня что-то изменилось между ними. Появилась неожиданная возможность… примирения. Гарри протянул руку и мягко поймал ее за запястье, когда она приготовилась резать лук. Женщина удивленно посмотрела на него. - Я хочу помочь. Петунья глубоко вздохнула и судорожно выдохнула, прежде чем кивнуть и подвинуть к нему разделочную доску. - Тогда нарежь овощи, а я поставлю варится картошку и приготовлю мясо. Еще я хочу попробовать приготовить творожный пирог, рецепт которого я видела в журнале, думаю это должно занять не больше 40 минут. На кухне повисла напряженная тишина, нарушаемая только стуком ножей и звуками готовящейся пищи, а потом Петунья спросила тихим жалобным голосом: - Как ты думаешь, почему здесь были дементоры? Вряд ли они пришли за Дадли… ты мне кажешься наиболее вероятной мишенью. - Я не знаю, но похоже, что ты права… Вероятно их послал Волан-де-Морт… Раздался грохот – Петунья чуть не выронила лопаточку. - … он вернулся. Он вернулся в июне этого года. Я был там, я видел его. Он убил школьника прямо на моих глазах. Понимание внезапно расцвело в ее глазах. - Вот почему ты так отчаянно смотрел новости: ты искал признаки его присутствия. Твои… твои друзья что-нибудь говорили тебе? Что пишут в той странной газете, которую ты выписываешь? Не думайте, мистер, что я не знаю об этом. Гарри покачал головой и передал ей разделочную доску, с нерезаным, кубиками луком, чтобы она добавила его к жарящемуся мясу. Взяв доску обратно, он начал нарезать морковь (о, он почти скучает по зельям!) и ответил: - Мне никто ничего не говорит, все отделываются фразами: «нам не разрешают» и «ты все узнаешь, когда мы увидимся», но при этом никто не говорит, когда это произойдет. Это одна из причин, почему я вел себя так… - Как маленький мерзавец? – легкомысленно предположила Петунья. – Не думаю, что недостаток сна из-за кошмаров улучшает настроение. - … сердито. Я собирался сказать «сердито», - Гарри слегка улыбнулся. Затем, его тетя Петунья, сделала то, что он считал невозможным относительно нее, она по-доброму усмехнулась: - О да. Ты всегда был дерзким, когда злился. В последнее время твой характер стал еще более вспыльчивым. Ты унаследовал эту черту от… - она сделала паузу и сглотнула прежде, чем хрипло продолжить. – У твоей мамы, Лили… у нее были приступы гнева, когда она уставал или была в стрессе. Из-за этого она перестала приезжать домой из школы на Пасху. Гарри чуть не отрезал себе палец от шока, когда услышал это откровение. В голосе тети не было ни капли яда, который она обычно выпускала, когда говорила о его матери. Вместо этого он слышал давно похороненную боль, и еще более глубоко спрятанное сожаление. - Мне нужны грибы, - сказала Петунья. Он подал их, и снова на кухне воцарилась тишина. Но на этот раз, в ней уже не было давящей тяжести. Гарри дорезал овощи, и тетя тихо сказала: - Слей воду из кастрюли с картофелем, затем добавь туда овощи. После этого она подвинула к нему несколько ингредиентов и миску. - Нам нужен только желток: рецепт записан в блокноте у стены. Гарри размяли и смешал картофельное пюре. Было странно комфортно работать в паре: они с тетей синхронно двигались по кухне, практически не нуждаясь в словах. Та самая, давно забытая часть его души, которая подтолкнула его воспользоваться представившимся шансом, теперь чувствовала себя как растение, которое наконец-то поливают и ставят на солнце. Когда он был маленьким, Гарри мечтал именно так взаимодействовать со своей семьей. Он так завидовал Дадли, когда тетя работала с ним на кухне, в те немногие разы, когда пыталась научить его готовить. Когда Гарри стал старше, и одиноко стоял на табурете, готовя в одиночку еду на всю семью, он порой задумывался, на что бы это было похоже, если бы тетя действительно, с любовью и заботой, научила его готовить, превратив этот процесс в нечто общее, для них двоих, а не сделав его еще одной рутинной работой, которую он должен был выполнять для людей, которые были бы счастливы никогда не слышать о нем. - Когда… когда мы с твоей матерью… когда мы были моложе… до того, как этот ужасный мальчик научил ее всему… о магии… до того, как магия встала между мной и твоей матерью, мы иногда готовили вместе. В День матери и День отца мы готовили им завтрак и приносили его родителям в постель. Мы устраивали замечательные пикники, только для нас двоих, и проводили весь день в парке. Там мы и встретили того мальчика… ты знаешь его – Снейпа, он забрал ее у меня. Когда наши родители слишком уставали или у них был тяжелый день в больнице, мы сами готовили ужин. Только один раз, за все время, мы заказали пиццу и съели ее в саду. - В больнице? – слова слетели с губ Гарри почти бесконтрольно. Он всегда так хотел побольше узнать о своих бабушках и дедушках, о любой возможной семье, которая могла бы у него быть. А информация о том, что, по-видимому, его мама знала Снейпа и дружила с ним вообще ввела его в ступор. Его, и без того переполненный впечатлениями дня разум, выхватывал из рассказа тети отдельные фразы, которые грозили полностью взорвать его привычный мир. Поэтому, он сделал над собой усилие и отодвинул мысль о Снейпе в сторону, он подумает об этом, когда мир вокруг обретет более устойчивое положение. - Наши родители, Джон и Камелия Эванс, были врачами. Наша мать была довольно знаменитой, потому что стала врачом, а не медсестрой. В то время это было почти неслыханно для женщины. Она чуть ли не зубами выгрызла это право для себя – удивительная женщина была. Они погибли в автокатастрофе, по вине пьяного водителя. Это случилось, когда я была на третьем месяце беременности, я даже не успела им сказать. Незадолго до этого мы сильно поссорились и последние слова которые я им сказала были полны ненависти – потом мне было так стыдно, что я не могла заставить себя посмотреть им в глаза. Гарри не знал, что на это сказать. В какой-то момент ему показалось, что тетя разговаривает сама с собой, он был почти уверен, что она забыла о его присутствии рядом с собой, но она вдруг посмотрела на него в упор: - Если ты снимешь очки… то у тебя будут уши твоего дедушки и брови бабушки. Лили достались глаза от нашей прабабки, я немного удивлена, что ты унаследовал их. - Я была на свадьбе твоих родителей и это был в последний раз, когда я видела твою мать. Твой отец и Крестный были настоящими ублюдками. Лили предупредила их, что Вернон сомневается в существовании магии и что же они сделали? Жестоко разыграли его! Вернон три недели пролежал со сломанной ногой в больнице! Рыжие и золотистые локоны не исчезали в течении месяца, а неконтролируемый львиный рык не прекращался добрых шесть месяцев! Это было крайне унизительно! Его уволили с работы, обвинив в непрофессионализме. После того, как все эффекты наконец прекратились, он устроился в Граннингс, но ему пришлось начинать с самого низа. Женщина недовольно фыркнула при этом воспоминании. - Но, я хочу сказать, что у тебя волосы твоего отца, во всяком случае… его стиль, и его линия подбородка, а вот скулы больше похожи на скулы Крестного, как и цвет волос. Мне кажется я слышала, что твоя бабка… или прабабка была Дори… Дорис… Дорея! Ее звали Дорея Блек…. Хм, подай мне красную сковородку, пора ставить все в духовку… Она выложила, ложкой, смесь мяса и соуса на дно поданной посуды, а сверху равномерно распределила картофель, после чего засунула емкость в духовку. Подойдя к холодильнику, тетя, вытащив упаковку сока, налила в два стакана. Один из них подтолкнула к Гарри: - Так, о чем же писали ваши газеты, если не о деятельности Темного Лорда? - О, кучу лжи! Они порочат мое имя и репутацию, выставляя меня лжецом, ищущим внимания, который представляет опасность, как для себя, так и для других, - с насмешкой сказал Гарри. - И что… им позволяют это делать? – Петунья недоуменно наклонила голову. – Разрушать жизнь ребенка слухами? - Что ты имеешь ввиду? Я думал, что они могут говорить обо мне все что захотят – у меня ведь нет родителей или кого-нибудь еще, кто мог бы поднять шум из-за этого. - Тебе следует ознакомится с законом о журналистике, не думаю, что они имеют право быть настолько резкими. Твой отец был из довольно богатой семьи, у него, кажется даже был адвокат на гонораре. Гарри покачал головой. - Я видел хранилище, которое оставили для меня родители. Там не так уж и много средств, я буду стараться растянуть их, чтобы мне хватило на все годы учебы и на пару лет после. - Хм. Это странно. Ты говорил со своим гоблином? - Мой… гоблин? - Когда мы впервые собирали Лили в школу, нам пришлось зайти в волшебный банк и там были эти маленькие страшные существа - кассиры. Твой отец как-то хвастался перед Верноном, что он богат и может вообще не работать в жизни ни дня, а всеми его счетами управляют гоблины. Я тогда предположила, что у всех старых семей есть свой собственный менеджер по работе с клиентами, как у нас в банках. Тетя наклонилась, чтобы проверить готовность пирога и удовлетворенно хмыкнув, вынула его из духовки: - Поможешь мне накрыть на стол? Гарри кивнул, и вскоре пять приборов было разложено на столе, а в середине стоял изумительно пахнущий пирог. Закончив, они вышли в гостиную, но застали там только Вернона. - Я схожу за Дадли и Персивалем, - вызвался Гарри. *** Когда Гарри ушел за тетей на кухню, Персиваль остался стоять в гостиной, обдумывая свои дальнейшие действия. - Я хотел бы поговорить, Дадли. Желательно наедине, - спокойно произнес он. Вернон вскинулся, явно собираясь устроить из этого грандиозный скандал, но Дадли опередил его, соскользнув с дивана: - Мы можем поговорить в моей комнате. Они шли по коридору второго этажа, когда Персиваль сказал: - Вообще-то, было бы удобней, если мы поговорим в комнате твоего брата: нам понадобится стол и кое-какие его письменные принадлежности. Дадли лишь кивнул и последовал за ним в комнату, которая когда-то была его второй спальней (странно, почему эта мысль, вдруг, заставила его чувствовать себя виноватым?). Персиваль встал перед кроватью и жестом пригласил Дадли сесть за письменный стол. Как только он сел, Персиваль сел напротив него и, сложив пальцы домиком, упершись их кончиками себе в подбородок, пристально взглянул на Дадли. У блондина по позвоночнику пробежали холодные мурашки, возникло странное ощущение, будто он находится в полицейской комнате для допросов. - Я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Когда зажегся свет, ты ахнул. Почему? - Что значит – почему? Там были эти… два существа в плащах, и они приближались к нам. Их пальцы выглядели… как у разлагающихся трупов выловленных из воды и… И они были такими ужасными… мне показалось, что я чувствую, что никогда больше не узнаю, что такое счастье! - Спасибо, за честность, - Персиваль на секунду остановился, обдумывая, как правильно сформулировать следующий вопрос. – Я… знаю, что ты вырос… в неприятии магии, - медленно произнес он, - но теперь, два Мира: Волшебный мир твоего двоюродного брата и твой Мир без магии, слились воедино, и пути назад нет. Ты понимаешь это? Дождавшись кивка, он продолжил. - Из того, что я узнал, можно сделать вывод, что надвигается война, и твой двоюродный брат – ключевая фигура в ней. По этим и другим причинам, люди будут относиться к нему по-разному. Будут те, кто будут боятся его, и те, кто пойдет за ним, и те, кто захочет использовать его, и те, кто захочет дискредитировать его, и те, кто будет стремится убить его. Будущее «дисциплинарное слушанье», скорее всего, это попытка дискредитировать его, чтобы он не смог получить, от реальной власти поддержку. По этой причине, ему нужно подготовить «подушку безопасности». Я буду с ним рядом все время, но лучше всего хорошо и разносторонне подготовиться к слушанью, собрав как можно больше доказательств его невиновности. Вот почему я хотел бы, попросить тебя, написать заявление. Примерно так, как ты бы описывал происшествие при даче показаний в полиции – опиши произошедшее своими словами. В отличии от немагической полиции, такое заявление в Мире Магии будет иметь силу неоспоримого доказательства. Для этого необходимо сделать две вещи: первое начать заявление со слов: "Клянусь, что все, что здесь написано, соответствует действительности в полной мере, насколько мне известно...", и второе, в конце, нужно будет расписаться кровью. Кровь нужна, чтобы подтвердить правдивость твоего заявления. В Волшебном Мире, при соблюдении этих правил, можно безошибочно узнать соврал ты или нет – в том случае, если заявление ложно – цвет чернил станет синим. А если вы поклялись и соврали – Магия еще и накажет тебя соответствующим образом и… - Подожди. Ты говоришь о магии так, будто она… живое существо или что-то в этом роде. - Потому что так и есть. Магия многолика – это и дар, и энергия, и сила. У нее есть форма и разум, и она может благословлять тех… кто чтит ее, соответственно. - Это… это очень круто! - Я рад, что ты так думаешь. Ты напишешь заявление? - Да. А почему… почему ты, вначале, спросил меня, видел ли я что-нибудь? - Немаги не могут видеть дементоров. Раз ты видел, следовательно, ты – сквиб. Это значит, что ты рожден с магией. Поэтому, ты можешь видеть то, что недоступно обыкновенным людям. К сожалению, это также означает, что ты не сможешь пользоваться палочкой и творить заклинания, но ты мог бы приготовить большинство известных зелий, если бы захотел этому научиться. И я слышал, что сквибы могут использовать магию из внешнего источника, но сам я с таким не сталкивался. А еще, это означает, что твой ребенок может родиться полноценным волшебником. - А ты можешь… рассказать мне еще что-нибудь об этом, после того как я напишу? – Дадли, с горящими от любопытства глазами смотрел на гостя. – Даже несмотря на то, что мама и папа очень плохо относятся к магии… Я… ну, какой ребенок не хотел бы, чтобы магия была настоящей или, чтобы он был волшебником? На том и порешили. Дадли написал свое заявление, и даже почти не вздрогнул, когда Персиваль порезал его палец перочинным ножом Гарри. Одновременно с этим, он прослушал ту же лекцию о важности крови, что и Гарри ранее. Поэтому, когда Гарри пришел звать их на ужин, он застал в комнате удивительную для себя картину: Дадли сидел поддавшись в перед и с вниманием, и детской непосредственностью, которых Гарри никогда в нем раньше не замечал, слушал фантастические, но познавательные, рассказы Персиваля о истории Магии, традициях и… его школьных приключениях. Ужин прошел удивительно приятно, каждый раз, когда Вернон вскидывался, чтобы возмутиться или нагрубить, Петунья бросала на него острый взгляд, и он сдувался обратно. Разговор был легким и касался Волшебного мира, но не британского, а Большого мира за приделами острова, в котором было значительно меньше предубеждений против чистоты крови. Петунья умудрилась, по ходу разговора, сделать множество намеков Персивалю о том, что Гарри не помешало бы сходить к гоблинам, и что-то сделать с завравшимися журналистами. К сожалению, добрая воля его дяди исчезла вместе с тарелками, убранными со стола. Вернон громко заявил, что не позволит «уроду» спать в комнате для гостей и никакие взгляды Петуньи и надутые губы Дадли не поколебали его решения, поэтому Персиваль последовал за Гарри в самую маленькую спальню в конце вечера. Гарри было стыдно, за поведение дяди, и он виновато предложил Персивалю свою кровать, сказав, что будет спать на полу, но гость отказался, небрежно заметив, что он спал и в гораздо менее гостеприимных условиях. Та ночь была первой после событий на кладбище, когда Гарри не разбудил себя и всех остальных в доме своими криками. Также ему не снился длинный темный коридор. Вместо этого, когда он проснулся утром, то обнаружил, что его ноги переплелись с ногами Персиваля, а ладонь прижалась к странной татуировке, на шее парня.