Sword and Shield (Щит и меч) - 1 кн.

Персиваль Грейвс сидел в конце очень длинного, старого, деревянного стола в штаб-квартире Ордена Феникса. Который, по определению некой Гермионы Грейнджер, был «Тайным обществом лидером которого был Дамблдор. Основанный им еще во время Первой магической войны, чтобы противостоять Сами-Знаете-Кому». Все свободные места за столом были заняты, а на другом конце стола сидел сам Альбус Персиваль Вулфрик Брайн Дамблдор собственной персоной. Уже знакомый мужчина с сальными волосами сидел почти в середине стола и наблюдал за ним, казалось, даже пристальней, чем директор. Остальные же, разглядывали его так, словно он был каким-то странным существом в зоопарке. По сравнению с последними фотографиями, которые помнил Персиваль, директор выглядел очень постаревшим, впрочем, не удивительно – это было 70 лет назад, и уже тогда он был далеко не подростком. Его волосы были совершенно белыми и длинными, хоть и не шли ни в какое сравнение с нелепо длинной бородой. Персиваль мельком задался вопросом – как он поддерживает их в чистоте? Поскольку, после очищающих чар, волосы делались совершенно неуправляемыми. Голубые глаза мужчины отвлекающее мерцали, что Персиваля более чем насторожило. Он никогда не доверял людям, которые могли сохранить веселый и озорной вид в серьезной ситуации. Не то, чтобы он вообще собирался хоть в малейшей степени доверять этому человеку, особенно учитывая те сомнительные действия, которые директор предпринял в сторону Гарри. Было интересно какой подход применит к нему Дамблдор: будет ли это роль лидера Ордена, который будет диктовать свои условия или он будет придерживаться привычного образа доброго дедушки? Из того, что он слышал до сих пор, возможны были оба варианта. - Добро пожаловать, мистер Грейвс, в штаб-квартиру Ордена Феникса. Хоть твое появление и стало для нас неожиданностью, Мой Дорогой Мальчик, - по-отечески мягко поприветствовал его Дамблдор. Последнее предложение сквозило легким инквизиторским, неодобрительным тоном, который, как предположил Персиваль, должен был вызвать в нем, пятнадцатилетнем подростке, ответное чувство вины. Значит роль Дедушки. Персивалю стало интересно, действительно ли люди велись на это, особенно взрослые люди? Неужели они действительно позволяли этому человеку отчитывать их, как непослушных детей? Хотя, если вдуматься, когда тебе больше ста десяти лет, большая часть мира для тебя дети. Персиваль проигнорировал приманку – ведь вопроса задано не было. Лицо Дамблдора приобрело выражение разочарования и печали прежде, чем он начал снова: - А теперь, мой мальчик, мне нужно чтобы ты рассказал мне о себе. Мои соратники говорят, что у тебя американский акцент. Что привело тебя в Англию? И где твои родители? Так… и что он должен рассказать им? Должен ли он вызвать сочувствие, сказав им, что он… Да, это будет лучше всего. Имена родителей… «Чтобы ты не придумал»,- прошептал голос в его голове, -«записи появятся и подтвердят все до последнего слова.» Что ж, это было очень удобно. - Мне пятнадцать лет. Мои родители недавно погибли, когда на нас напали на благотворительном мероприятии, так что моя крестная, теперь является опекуном. Ее работа недавно привела ее в Лондон, и она подумала, что смена обстановки пойдет мне на пользу. Она работала вместе с моими родителями, они занимались организацией благотворительных мероприятий, борясь за равноправие разумных существ, - Фина точно не будет возражать против этого, тем более, судя по тому, что он прочитал, она действительно провела несколько последних десятилетий занимаясь именно этим. Он не сомневался, что она с удовольствием воспользуется возможностью перевернуть это Министерство с ног на голову и «вытащить его из средневековья», как гласила пометка, нацарапанная на полях газетной вырезки, с заметкой о правах существ, присланная ему с остальными бумагами. - И что привело тебя в Литтл Уингинг, как раз в нужное время, чтобы помочь нашему мистеру Поттеру? – в этом вопросе сквозило недоверие, собравшиеся за столом чутко отреагировали на посыл, они поддались вперед и начали смотреть на него с подозрением. Персиваль заставил себя слегка покраснеть и опустил взгляд в пол, слева от себя, как будто смутившись и одновременно давая Дамблдору впервые четкий обзор своей татуировки. Услышав едва заметный вздох старика, он мысленно усмехнулся - Смерть был прав – это действительно будет хорошим отвлекающим фактором. Все еще делая вид будто ему неловко он продолжил: - Видите ли, это был небольшой несчастный случай… Я… Я решил попробовать не маговскую версию транспорта. Но я… В итоге, я немного заблудился. И не знал, как вернуться или… даже когда придет следующий… «авб..у..ст», - произнес он осторожно, как будто слово было ему незнакомым. – Поэтому, я решил прогуляться, надеясь встретить кого-нибудь, кто мог бы мне помочь с этим… В конце концов, я оказался в парке, а там… Там была группа мальчиков, примерно моего возраста, и я подумал, что может они смогут мне помочь. Когда я к ним приблизился, то заметил, что небо заволокло тучами, а температура слишком быстро понизилась. Парни разбежались в разные стороны, у меня не было особого выбора, и я последовал за двумя последними, казалось, что они идут в одну сторону, в отличии от других. - А что случилось дальше, мой мальчик? Голос Дамблдора изменился, но Персиваль был уверен, что большинство присутствующих это вряд ли заметили. Он видел, что большая часть членов Ордена следит за его рассказом, из чувств, мелькавших в их глазах и лицах, преобладало сочувствие и легкий ужас. Тип с сальными волосами наблюдал за ним, но в тоже время, внимательно поглядывал на директора. Очевидно, он тоже заметил эту перемену. Сам директор был полон энергии, казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не завибрировать от возбуждения, его глаза безумно сверкали, губы подергивались, и что-то в его выражении лица наводило на мысль о голоде. Если бы Персиваль был из тех, кого можно напугать жутким выражением лица, он бы содрогнулся от ужаса. Вместо этого, его собственное лицо стало абсолютно бесстрастным. - Мы добежали до какого-то бетонного переулка, а потом, все вокруг стало совсем темным. Я вытащил свою палочку и увидел, как черноволосый мальчик сделал тоже самое. Поскольку я американец, я подчиняюсь законам МАКУСА, но я не был уверен во всех… нюансах вашего законодательства в отношении несовершеннолетних волшебников, поэтому, я сказал мальчику не пользоваться своей палочкой. Я бросил Люмос и в тот же момент мы увидели дементоров. Я раньше читал о них, но не видел ни одного до того момента. Однако, мои инструкторы настаивали на том, чтобы я был готов ко всем неожиданностям, особенно учитывая мой талант в… защите. Так что я наложил чары патронуса, и прогнал дементоров. - О! – добавил он, как будто только что вспомнил. – Чуть не забыл, когда мы остановились в переулке, светловолосы мальчик, Дадли, обвинил Гарри в том, что происходящее его вина. Поэтому я спросил жили ли они вместе и знает ли он о магии, он на оба вопроса ответил положительно. В Америке существует определенная свобода действий при пользовании магией в присутствии членов семьи, с которыми вы живете, и это не является наказуемым нарушением Статута. Вы можете представить мое удивление, когда Гарри получил письмо из Министерства об использовании магии несовершеннолетним, хоть он вообще не применял никакой магии, даже не зажег Люмоса! Как такое вообще может быть? – его голос, непреднамеренно, вместо простого подросткового возмущения приобрел тонкую стальную ноту, слегка приподняв завесу образа подростка, позволив мельком увидеть закаленного война. К счастью, судя по заострившемуся взгляду, только один из сидящих за столом, заметил этот его промах – и это был сальноволосый мужчина. Судя по его наблюдательности и таланту подмечать мелочи, из него получился бы прекрасный шпион. - Боюсь, я не могу раскрывать такую информацию несовершеннолетнему, да еще и гражданину другой страны. Тебе достаточно знать, что я делаю все что в моих силах, чтобы помочь юному Гарри, - Дамблдор изобразил сожаление, которое по мнению Персиваля, было явно наигранным, прежде, чем продолжить: - Но, мой мальчик, почему ты не вернулся к своему опекуну? Она же наверняка сильно волнуется? – спросил он, демонстрируя свой запатентованный «Разочарованный и Неодобрительный» взгляд, поверх очков полумесяцев. Персиваль пожал плечами и продолжил изображать самоуверенного подростка: - Я позвонил ей по телефону от Дурслей. Она была рада, что у меня появился друг, и согласилась, что если Дурсли не будут против, то я могу остаться с Гарри до слушания. Таким образом, я смогу выступить на нем и рассказать о том, что произошло, если Гарри будет в этом нуждаться. Она поговорила с Петуньей, которая уверила ее, что мое пребывание в их доме не доставит им проблем. На самом деле, Крестная была даже рада этому. Потому что, когда она сюда приехала, то обнаружила, что работа потребует от нее гораздо больше времени, чем она думала раньше, а мысль о том, чтобы надолго оставить меня одного, была ей неприятна. Нам повезло, когда мы смогли поужинать вместе на прошлой неделе, после того как приехали, поэтому, она решила, что эта возможность послана самими Богами. - И это именно та причина, по которой ты и юный Гарри настаивали на том, чтобы прийти сюда вместе? – Персиваль кивнул. – Мои коллеги также рассказали мне, что ты дал клятву не причинять Гарри Поттеру вреда? - У меня не было особого выбора. Они все отнеслись ко мне ужасно подозрительно, по неизвестной мне причине, - он услышал, как Грюм пренебрежительно фыркнул. - И все же, - довольно снисходительно сказал Дамблдор, - клятвы и обеты – очень серьезная вещь в магическом мире, мой мальчик. Как ты можешь обещать не причинять никогда Гарри вреда, если никто не может знать, что ждет каждого из нас в будущем? Возможно, когда-нибудь вы обнаружите, что расходитесь с Гарри во мнениях на разные вещи. Гарри, например, не питает неприязни к тем, кого относят к… прошу прощения… «грязной крови», а ты, как чистокровный?.. - он вопросительно вздернул бровь, и Персиваль подтверждающе кивнул, - наверняка не согласен с этими взглядами, - тонко прищурился Дамблдор. - Я не понимаю, почему я должен быть не согласен с этим? Во-первых, Гарри мой друг. А что касается… как вы выразились «грязной крови» … Я не уверен, как обстоят дела у вас, здесь в Британии, но мы не делаем никакого различия в ценности между теми, кто вышел из магических семей, и теми, кто не принадлежит к ним. Существа, обладающие магией, не делятся на первый и второй сорт, они все ценны. - Я понимаю, - глубокомысленно кивнул Дамблдор. – К сожалению, здесь, в Британии, есть те, кто считает, что выходцы из волшебных семей превосходят тех, у кого нет или только один родитель волшебник. Подавляющее большинство этих «поборников превосходство чистой крови» служат человека по имени Волан-де-Морт, - Персиваль с интересом заметил, как почти все собравшиеся за столом вздрогнули, а некоторые еще и нервно ахнули, - который недавно вернулся и сейчас собирает своих последователей и восстанавливает свои связи. Цель Ордена Феникса – противостоять ему. Мы всегда ищем талантливых людей, чье врождённое чувство справедливости не позволит им сидеть сложа руки, наблюдая, как невинных убивают из-за безумной идеи чистоты крови. Большинство присутствующих сторонников Дамблдора, очевидно, не обратили внимание на то, что речь директора превратилась в вербовочную, поскольку они были полны гордости от комплиментов, которыми их одарил лидер. Лишь четверо стали исключением: высокий черноволосый мужчина, которого называли Шеклболт, чье лицо приняло тщательно-безразличное выражение, точно такое же, как и лицо того, кого Персиваль назвал – Шпионом, хоть в его глазах он и заметил плескающееся отвращение, и два аврора: Тонкс (девушка с фиолетовыми волосами) выглядела смущенной, и Грюм, который неодобрительно хмурился. Из того что он понял, благодаря тому немногому, что успели рассказать Рон и Гермиона, когда они пытались объяснить Гарри почему они «просто не могли ему ничего рассказать», в Орден принимают только волшебников и ведьм, которые достигли совершеннолетия и закончили учебу. И то, что сейчас Дамблдор пытался манипулировать им, жонглируя такими понятиями как справедливость, убийство невинных, совесть, видимо желая заставить пятнадцатилетнего подростка присоединиться к Ордену, показало Персивалю насколько тот действительно заинтересовался им. Или, точнее, хотел получить доступ к той силе, которой, по-видимому, обладал Мастер Смерти. Персиваль мысленно покачал головой – Смерть утверждал, что Татуировка будет прекрасным отвлекающим маневром, что ж, если это поможет переключить хоть часть внимания Дамблдора с Гарри, то он с удовольствием подставится под этот удар. - Исходя из этого, каковы твои намерения по отношению к юному Гарри? Уверен, ты уже понял, что он очень важен для нас. И не только для людей, собравшихся в этой комнате, - Дамблдор широким жестом обвел присутствующих, - которые видят в нем дорогого члена семьи, но и для войны. Ведь он - Мальчик-Который-Выжил. Его судьба – сражаться с Волан-де-Мортом, - все кроме Шпиона, который поморщился, опять вздрогнули, - и я боюсь, что Волан-де-Морт (опять вздрагивание!), никогда не прекратит попытки убить Гарри. Старик печально покачал головой. - Мои намерения?! – медленно, с оттенком недоверия, переспросил Персиваль, и решил немного по хулиганить (подросток он или как!). – Вы так говорите, будто я пытаюсь просить руки вашей дочери! Гарри – мой друг, но я думаю, что было бы несколько преждевременно просить его руки, мы слишком мало знаем друг друга, для столь серьёзного решения. Кроме того, если уж на то пошло, если сделать предположение, что он будет не против этой идеи, разве я не должен просить на это разрешения у его Крестного отца? - Персиваль лукаво усмехнулся, что в сочетании с его игривым тоном заставило о кружающих улыбнуться в ответ. Даже Шпион храбро сражался с тем, чтобы удержать свои губы плотно сжатыми, а женщина в шотландке безуспешно пыталась сохранить суровый вид, но ее губы предательски подрагивали. – Как я уже и сказал, Гарри –мой друг, а я поддерживаю своих друзей. - Очень хорошо, - произнес Дамблдор и быстро сменил тему. – Ты намереваешься учиться в этом году в Хогвартсе? По твоему возрасту ты ровесник юного Гарри, - он радостно просиял от такого совпадения. - Да, мое день рождение 13 ноября. Мы с моим опекуном договорились о зачислении в Хогвартс. Нужные документы были уже подготовлены, и должны били быть отправлены вам в течении нескольких последних дней. - Хорошо, хорошо. Теперь я должен спросить тебя, мой мальчик, о знаке на твоей шее. К сожалению, татуировки в Хогвартсе запрещены, - сказал директор, и даже не заметил, как поддался вперед на своем стуле, от нетерпения. Внимание всех опять сосредоточилось на Персивале, люди вытягивали шей пытаясь рассмотреть его татуировку. Одна из ведьм, с собранными в пучок черными волосами и шотландке ахнула: - Это был знак Темного Лорда Гриндевальда! Зачем ты сделал такую татуировку себе?! Персиваль отрицательно мотнул головой: - Я ее не делал – это подарок. И меня заверили, что, хоть Гриндевальд и пользовался этим знаком, его происхождение намного-намного старше, и на самом деле, это не его знак. - Подарок, мальчик? – спросил Дамблдор, почти вибрируя. – Не мог бы ты сказать нам, кто тебе его сделал? - Сожалею. Я не имею право это говорить. Персиваль спокойно и впервые за этот вечер, прямо взглянул в глаза Дамблдору. Как и ожидалось, он сразу почувствовал вторжение в свой разум. Дамблдор попытался получить доступ к его воспоминаниям о получении Метки. Поначалу, присутствие было легким, почти не заметным, старик явно пытался не привлекать к себе внимание, но, по мере того, как проходило время попытки все больше стали фокусироваться на силе, а не на изяществе. Однако, если это продолжится, то Дамблдор может понять, что столкнулся со слишком крепкими окклюментными щитами, которые подросток никак не мог бы поддерживать. Надо было это прекращать, и он отвел взгляд, холодно произнеся: - Надеюсь, у вас не вошло в привычку применять легилименцию к несовершеннолетним, директор? Это не только грубое нарушение неприкосновенности частной жизни и злоупотребление полномочиями, но, по крайней мере в Штатах, это еще и незаконно. Черноволосая ведьма ахнула, на этот раз возмущенно и воскликнула: - Альбус! Ты что творишь!? Дамблдор примирительно поднял руки: - Минерва, я должен был посмотреть кто его отметил, а что, если бы это были сторонники или последователи Гриндевальда? Нам нужно было знать. Как бы то ни было, я ничего не увидел: я подозреваю, что тот, кто это сделал скрыл информацию. Минерва откинулась назад, все еще неодобрительно поджимая губы, но принимая его оправдания. Дамблдор повернулся к Персивалю: - Извини, мой мальчик, но поскольку татуировки запрещены в Хогвартсе, тебе нужно будет скрывать ее. Все время. Дамблдор не хотел, чтобы кто-нибудь еще узнал об этой Татуировке. Его разум почти отключился от шока, когда он увидел на шее незнакомого мальчика этот Знак. Знак Даров Смерти! Знак Мастера Смерти! Но как мог, этот мальчик, этот ребенок, собрать все Дары? Дамблдор был так уверен, Геллерт был полностью уверен, что палочка, которую они отследили до Григоровича, та, которую украл Геллерт, а Альбус в конечном итоге выиграл у него, и была Старшей Палочкой! Если мальчик действительно был Хозяином Даров, то у него должна быть Старшая Палочка. Альбус должен изучить его палочку, чтобы убедиться. А если это так и окажется, что ж, с палочками постоянно случаются несчастные случаи, и мальчик мог бы легко получить новую палочку, менее мощную, у Оливандера. И все-таки, это было досадно, он был так уверен, что у него уже есть два Дара: Палочка и Мантия (которая хранился в специальной потайной комнате за его Кабинетом), только дурак мог отдать ребенку, такую бесценную вещь. Нет, он отдал Гарри обыкновенную мантию-невидимку, наложив на нее еще и заклинание обнаружения, чтобы знать, когда проклятый мальчишка оказывался рядом. Но теперь, если эта новая пешка действительно была Мастером Смерти, ему нужно держать его рядом. Как можно ближе и под контролем. - Могу я осмотреть твою палочку? Это стандартная процедура для всех вновь поступающих студентов, - сказал Дамблдор, мысленно потирая руки в предвкушении. - Я не знаю ни о каком школьном правиле, гласящим, что я должен сдать свою палочку для проверки, - холодно возразил Персиваль. Дамблдор не успел ответить, как в разговор вмешалась Минерва: - Это потому, что его нет! – она неодобрительно посмотрела на Дамблдора: - В самом деле, Альбус! - Боюсь, мне все равно понадобится ваша палочка, мистер Грейвс. В конце концов, магия несовершеннолетних ограничена, и будет лучше устранить искушение. Уверяю вас, под моим присмотром она будет в полной безопасности. Персиваль был неприятно поражен этой вопиющей попыткой злоупотребления властью, не говоря уж о том факте, что никто из собравшихся за столом, за исключением все тех же четверых, не видел в этой ситуации ничего плохого или даже неправильного (видеть, как заместитель директора все-таки возражает ему, было не большим утешением на этом фоне). - Я гражданин Америки, поэтому не подчиняюсь британскому законодательству. Кроме того, у меня есть специальное разрешение на использование магии летом. И поскольку вы не являетесь ни моим опекуном, ни пока еще директором, у вас нет полномочий конфисковывать мою палочку. - Молодой человек, - вмешалась Молли Уизли, - вы не должны так разговаривать с директором! Он заслуживает уважительно обращения! Персиваль промолчал, хоть его и подмывало указать ей, что у всех ее детей были волшебные палочки при себе. Больше говорить об этом он вообще был не намерен: он не позволит одержимому властью старику завладеть своей палочкой, не говоря уж о том, чтобы оставить ее в его руках на неопределённое время. Однако, следуя «дорогой отвлекающего маневра», он решил бросить директору кость: - Если вы так хотите знать – это древесина бузины и сердцевина из волоса фестрала, 11 и ¾ дюйма, непокорная и жесткая. Глаза Дамблдора вспыхнули хищным блеском. - Еще одно: как зовут твоих родителей? Я помню одного Персиваля Грейвса: он пропал без вести во время войны с Гриндевальдом. Я не слышал, чтоб его тело было найдено. Возможно, ты его родственник? – вопрос казался достаточно невинным, если бы не темный блеск в глазах Дамблдора. - Он мой полный тезка и приходится мне двоюродным дедушкой. Однажды было обнаружено, что его имя на семейном гобелене получило дату смерти, хоть тело так и не удалось найти. Мои родители рассказывали мне много историй про него. Произошла катастрофа. Оказывается, он был похищен Гриндевальдом и находился в плену, в то время как Гриндевальд используя человеческую трансфигурацию, занял его место. Когда Гриндевальда разоблачили… что ж, его так и не нашли. Предполагается, что он умер страшной смертью. В то время он занимал пост Директора Департамента Магической Безопасности. Мои родители восхищались им и считали храбрым и порядочным человеком, поэтому меня назвали в его честь. Моими родителями были: Томас Эмири Грейвс и Амелия Каллиста Грейвс, урожденная Уолш. Вы должны простить меня за то, что я не называю вам моего опекуна, но она всегда предпочитает представляться сама, - закончил он с кривой усмешкой, безусловно, про Фину все было истиной правдой. - Но разве она не хотела бы знать, что с тобой все в порядке? Один из моих коллег был бы рад встретится с ней и заверить ее в том, что ты находишься в безопасности, - попробовал его уговорить директор. - О, в этом нет необходимости. Она сказала, что встретится со мной в Министерстве 12-го числа, чтобы убедиться, что я в порядке, и проверить, хочу ли я вернуться домой или захочу остаться до конца лета с Гарри. Дамблдор разочарованно откинулся на спинку стула. Судя по всему, он смирился с тем, что сегодня больше из дерзкого, несговорчивого мальчишки ничего не вытянет. - Что ж, мистер Грейвс, спасибо, что ответили на наши вопросы, но боюсь, что нам взрослым, нужно еще кое-что обсудить, поэтому, если бы вы могли, пожалуйста, присоединитесь к своим друзьям наверху… Персиваль мысленно закатил глаза - мог бы этот человек быть еще более снисходительным? Добавьте к этому то, что он широким жестом смешал в одну кучу Гарри и всех остальных, назвав их всех его друзьями так уверенно, как будто это было предрешено заранее. Это раздражало. Но Персиваль встал, почтительно кивнул столу и вышел из комнаты, все время чувствуя, как ему в спину впиваются две пары глаз. На обратном пути наверх он обошел несколько маленьких шариков, которые, как он предполагал, были навозными бомбами. У портрета, ненавидимого всем домом, Персиваль ненадолго остановился и с любопытством осмотрел его. Если они вынуждены были использовать заглушающие шторы, то, очевидно, что ничего другого с ним сделать никто не мог. У него самого были кое-какие идеи, но прежде, чем их предлагать, он хотел бы получить о проклятой вещи больше информации. Было интересно, почему она осталась на своем месте, после того как магия очистила Дом. Когда он открыл дверь спальни, громкий рев голосов, вырвавшийся из нее в первое мгновение, внезапно прекратился. Это было немного подозрительно, но не было чем-то таким, к чему бы он не привык. Его авроры всегда замолкали, когда он входил в комнату. И да, он также привык, что все взгляды всегда были устремлены на него. Что было еще интересней, так это то, что у Гарри было совершенно красное лицо. Уши Рона тоже полыхали, и он злился. Тем временем, Гермиона была слегка розовой и выглядела так, будто испытывала глубокую душевную потребность извиниться перед авторитетной фигурой за неподобающее поведение. Близнецы маниакально ухмылялись, переводя взгляд с Персиваля на Гарри и обратно. Джини выглядела немного неприятно удивленной, но, в то же время, в ней было что-то глубоко смирившееся… Не надо было долго думать, чтобы понять, о чем, нет… о ком они говорили, и без сомнения, безжалостно дразнили Гарри. Ох, уж эти подростки! Только этого ему еще не хватало. История со Щитом не должна заходить так далеко. Вряд ли, в круг его обязанностей входила активная защита парня, от шутливого братского троллинга. Поэтому, он просто поднял одну бровь и посмотрел на всех тем взглядом, которого удостаивались новички-авроры, когда их заставали за пустой болтовней вместо работы. - И о чем именно вы говорили? – холодно спросил он. Было так приятно перестать изображать из себя слегка нервничающего. пятнадцатилетнего подростка, и выпустить наружу, хоть малую толику стали и власти, которые он носил, как свое любимое пальто (пальто, которое украл Гриндевальд, ублюдок!). Гарри, Рон и Гермиона покраснели еще больше. Ухмылка Джини приобрела садистскую остроту, а усмешки близнецов стали совершенно скверными. Они заговорили, переключаясь между друг другом, так быстро, что казалось будто говорит один человек: - Мы просто волновались… -… о нашем маленьком Гаричке. - Видишь ли, он такой несчастный… - … невинный… - … милый, - Рон фыркнул на этом месте, но близнецы не обратили на это никакого внимания. - Что же могло прийти… - … в его маленькую, озабоченную головку… - … когда он встретил… - … такого большого, сильного… - … таинственного рыцаря. - Который, появился так вовремя… - … чтобы спасти Гаррика от смерти… - … и полностью сбить его… - … с его девственных… - на этот раз хихикнули Рон и Джини. - … ног. К концу их речи Гарри покраснел уже настолько сильно, что Персиваль почти испугался, что его хватит удар. Он вскочил как ошпаренный и заорал: - ПРЕКРАТИТЕ ЭТО! ПРОСТО ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ ОБА! На что Джини, с не скрываемым темным блеском в глазах, возразила: - Но Гаррррри, - протянула она приторным, жеманным голосом, грассирую и хлопая ресницами, - ты же не станешь возражать, что Персиваль, - здесь она добавила фальшивый, американский южный акцент, - очень красив. Даже ты не можешь быть настолько стойким, чтобы противостоять бравому герою с таким красивым, мужественным лицом. Гарри сдавшись, рухнул на кровать, а Джини ухмыляясь ударила по подставленным ладоням близнецов. - Ну что ж, понятно, - хмыкнул Персиваль, решив все-таки спасти Гарри, у которого к этому моменту, судя по интенсивности цвета его лица, вся кровь из тела, уже собралась в голове. Персиваль прошел к кровати и чуть подтолкнул Гарри, чтобы он подвинулся, давая возможность ему сесть рядом. Гарри послушно пошевелился, но продолжил лежать свернувшись калачиком, как какой-то странный рак-отшельник без панциря. Персиваль просто не смог оставить его в таком состоянии, он протянул руку и ободряюще сжал основание шеи парня, и успокаивающе провёл рукой по позвоночнику прежде, чем убрать руку. Взгляды остальных подростков он спокойно проигнорировал. - Кроме того, чтобы обсуждали нас, о чем еще вы говорили? - Да так, ни о чем особенном, - приглушенно пробубнил голос Гарри с того места, где он уткнулся лицом в подушку. Мальчик зашевелился и сел. – Обсудили Министерство и Ежедневный пророк и то, как порой по идиотский ведут себя люди. Я рассказал о нападении дементоров и чем мы занимались несколько дней после этого. И прежде, чем они набросились на меня с этой ерундой, мы пришли в такое отчаянье, что начали говорить о летнем домашнем задании. Гермиона раздраженно фыркнула: - Я все еще удивлена тем, как много домашней работы ты сделал, по твоим словам, Гарри. Я хочу сказать, что Рон не сделал еще и половины, и то, что делать он начал ее только тогда, когда я стала пилить его на этот счет. Ты знаешь, я должна взглянуть на твои задания, чтобы убедиться, что ты сделал все правильно, - с упреком сказала Гермиона, приведя Гарри в замешательство, относительно того, за что его упрекают. Персивалю не особенно понравилось, как девочка разговаривает с Гарри. Ее тон был высокомерным и заносчивым, словно Гарри был недостаточно умен, чтобы справиться со своей домашней летней работой, или, что он может солгать о том, что сделал ее в полном объеме, или, что, поскольку он сделал так много, то это должно быть обязательно неправильно, и только Гермиона могла ему в этом помочь. Это было странно, особенно учитывая то, что девочка училась на одном курсе с Гарри. Но оказалось, что защищать Гарри сейчас ему не понадобится, парень прекрасно мог сделать это сам. Видимо, давление со стороны подруги оказалось слишком сильным, Гарри вскинул голову и возмущенно сказал: - Мне нечего было больше делать целых четыре недели, Гермиона! Четыре недели! Не было ни новостей, ни писем от друзей, - тут его взгляд хлестнул по Рону и Гермионе, но только Рон выглядел смущенно и виновато. - Дурсли даже не заставляли меня работать по дому. Я был заперт в своей комнате со своим школьным сундуком. Неужели так трудно поверить, что мне стало настолько скучно, что я сделал свою летнюю работу? В конце концов, это была единственная связь, которая осталась у меня с магией, единственное напоминание, что она реальна. Так что да, я сделал свою домашнюю работу. И ты действительно считаешь, что я настолько глуп, что не могу понять, как написать эссе после того, как последние четыре года занимался этим? Неужели ты настолько уверена в моей тупости, что думаешь, будто я не смогу понять материал без того, чтобы ты постоянно заглядывала мне через плечо и поправляла меня на каждом шагу? А может ты думаешь, что знаешь о магии больше чем я? Или ты настолько эгоистична, чтобы верить, что я никогда ничего не смогу сделать или научиться без тебя? Нужно ли мне напомнить тебе, что ты учишься в одном классе со мной? Несмотря на то, что ты лучшая в классе они не позволили тебе сдать экстерном экзамены за старший класс. И не смотря на отсутствие доступа к моим учебникам каждое лето, я все равно успеваю хорошо сделать домашнюю работу, даже по заданиям Снейпа. Прошу прощение, за такие резкие слова, но может ты прекратишь вести себя так, будто ты намного лучше меня или намного умнее, и что, если бы не ты, то я бы полностью провалился в учебе. Так вот – это неправда! Возможно, если бы не ты, то я гораздо раньше бы положился на себя, вместо того, чтобы довольствоваться тем, что проваливаю свои задания, как Рон. - О, нет, - взвизгнул Рон, - не делай этого! Не вмешивай меня. Я хочу остаться в стороне, от этого скандала! В глазах Гермионы стояли слезы. Она шмыгнула носом и сказал напряжённым голосом: - Хорошо. Посмотрим, предложу ли я когда-нибудь снова тебе помошь с домашним заданием. Мы еще увидим, кто прав, когда твои оценки начнут падать еще ниже. Давай, Джини. Пойдем, - она вскочила и вылетела за дверь, Джини, извинившись взглядом, последовала за ней. - Ух ты, Гарри. Хочешь поговорить с нами о том, что тебя так сильно гнетет? – присвистнул Фред. - Да, приятель, - добавил Джордж. – Нехорошо, так подавлять свои эмоции. - Я имею в виду, - Фред кивнул, подняв брови и выглядя очень впечатлённым, - она вроде как сама напросилась, с ее отношением «я-знаю-больше-и-лучше-тебя», но тебе действительно нужно было быть настолько резким? Рон кивнул, соглашаясь с ними, он все еще надеялся, что Гермиона не откажется помогать ему с домашней работой. Если быть уж до конца честным, то на самом деле, он тоже не нуждался в ее помощи, просто, ему не нравилось делать это самому. Его мозгу действительно не нравилось, когда он сидел неподвижно, за исключением тех случаев, когда он играл в шахматы. Все дело было в том, что во время игры его разум постоянно переходил из одной стратегии к другой, прокручивая в голове сценарии, так что это было совсем не похоже на концентрацию. Когда же он делал домашнее задание, то казалось, просто не мог сосредоточиться на нем в течении делительного периода времени, поэтому, помощь Гермионы позволяла ему концентрировать внимания на задании, даже, если ее снисходительное поведение действовал ему на нервы. - Уеееел, я, наверное, действительно мог бы сформулировать это мягче, - ответил Гарри. – Просто всю мою жизнь люди обвиняют меня во лжи, особенно, когда дело доходит до учебы, а она… она должна быть моим другом, верить в меня. То, что она не верит в то, что я способен сделать все сам, просто сильно задело меня. Я знаю, что она не в курсе того, что я решил изменить свое отношение к учебе, но… - Гарри вздохнул и прислонился к левому боку Персиваля так, что оказался втиснутым между его телом и левой рукой. – Тот факт, что она думает, что я менее умен чем она, даже если она делает это подсознательно, раздражает меня. Я терпеть не могу, когда меня считают глупым и ни на что не способным. Мне не нравится, когда меня считают лжецом, но я могу смирится с этим, потому что привык к такому отношению. Но, после того, как мне пришлось так долго притворятся глупым, я действительно ненавижу, когда меня считают тупицей. Трое Уизли кивнули, они могли это понять. Фред, окинув двух сидящих чуть ли не в обнимку парней оценивающим взглядом, поинтересовался: - Но, если серьезно, что между вами двумя происходит? Я никогда не видел тебя настолько расслабленным, ни с кем другим, даже рядом с Роном и Гермионой или со мной и Джорджем, а мы знаем тебя дольше всех. - Мне очень комфортно, - пожал плечами Гарри и поерзал, устраиваясь поудобней в тепле тела Персиваля. - Вы двое, как бы… встречаетесь? – с любопытством спросил Рон. Персиваль посмотрел на портрет на стене, который выглядел очень заинтересованным, но из-за всех сил старался этого не показать: - Я думаю, - медленно произнес он, - что все то, что происходит между мной и Гарри, должно оставаться между мной и Гарри. Уверен, что, если ситуация изменится, вам скажут об этом. А до тех пор, это наш личное дело. Близнецы синхронно кивнули: - Мы можем уважать это, - они быстро переглянулись прежде, чем нависнуть над Персивалем (не двигаясь, однако, с тех мест где сидели) и угрожающе заговорили: - Если ты когда-нибудь причинишь ему боль… - … просто помни… - … что у нас есть много изобретений, которые… - … мы должны протестировать, и мы уверенны… - … что, по крайней мере одно из них, поможет нам… - … спрятать твое тело, - закончили они уже хором. Мгновенно, выражения их лиц изменилось, когда они вскочили на ноги и улыбнулись Гарри, Персиваль был уверен, что это было притворное выражение мягкости и невинности (он сомневался, что эти чувства вообще были свойственны их черным, демоническим душам) и сказали: - Увидимся за ужином. Мы тут вспомнили, что у нас есть несколько идей для проведения экспериментов. Рон вздрогнул, когда за близнецами закрылась дверь: - Я так рад, что не живу с ними в одной комнате. Гарри сдержанно прочистил горло: - Хм, на самом деле, Рон, ты живешь с ними. У Персиваля не было комнаты, и он здесь никого не знает кроме меня, и уж точно недостаточно терпелив, чтобы спокойно спать в одной комнате с близнецами, а ты их брат… Рон издал очень громкий и очень жалобный стон, это было похоже на скулеж животного, попавшего в ловушку и не видящего другого способа вырваться, кроме как умереть. - Но, Гарри! - жалобно проскулил он. Больше, однако, он жаловаться не стал, прекрасно понимая, что решение принято и ничего изменить нельзя, к тому же не подставлять же под своих братьев какого-то невинного человека. Он просто хотел бы, чтобы ему помогли донести до близнецов некоторые условия! - Хорошо, - надуто буркнул он. – Но ты скажешь им, чтобы они не смели проверять на мне больше… двух продуктов в течении дня! И они не могут это делать, когда я сплю или не осознаю этого. И не смейтесь надомной, когда я буду под влиянием свойств их изобретений. Скажи им это, они тебя послушают, - усмехнулся он. – Они возможно даже поклянутся тебе в этом, это более вероятно, чем то, что я стану префектом. - Ух ты, Рон. Это было… очень зрело для тебя. - Ну, я не настолько наивен, думая, что смогу избежать роли подопытного кролика. По крайней мере, это хоть не будет происходить во сне и бесчисленное количество раз за день. К тому же, я избавлю себя от насмешек. Так что, да, таким образом я хоть что-то выиграю. Вроде как… Они немного посидели в задумчивой тишине, прежде, чем Рон встал, сказав, что начнет собирать свои вещи. Персиваль толкнул Гарри локтем и с намеком посмотрел на него сверху вниз. Гарри кивнул и произнес: - Рон, поскольку ты уже распаковал вещи, почему бы тебе не оставить их здесь, тем более, что у Персиваля с собой ничего пока нет, следовательно, места в шкафу освобождать не надо. Ты можешь приходить и брать их, когда будет нужно, так меньше шансов, что близнецы заминируют их или используют для розыгрыша. Рон моргнул: - В самом деле? Вы не будите возражать? - Пока ты стучишься и ждешь ответа, прежде, чем войти, - кивнул Персиваль. – Никто из нас не будет возражать против твоих вещей в этой комнате. Гарри добавил: - Плюс, по все видимости, ты все равно в конечном итоге вернешься сюда. Сириус, дал на это день или два, но с твоими условиями, думаю, что ты сможешь протянуть и дольше. - Тогда, почему я вообще переезжаю? - Полагаю, что в первую очередь ради приличия. Мы должны хотя бы попробовать потому что, когда ты вернёшься, нам с Гарри придется делить одну постель. Или трансфигурировать кровать, но… - Персиваль окинул взглядом комнату, любой мог видеть, что она была слишком мала. - О, - сказал Рон. – Тогда, конечно. Думаю, я могу попробовать. Он посмотрел на плотно прижавшихся парней. - Хотя, почему-то я думаю, что вы не будите возражать против идеи разделить кровать, даже если она такая узкая как эта. Гарри, не смутившись, пожал плечами. - Дядя Вернон не разрешил Персивалю пользоваться гостевой комнатой, так что нам пришлось делить мою кровать, а она маленькая. Эта в два раза шире. - Вот мерзавец! – возмутился Рон. - Но, по крайней мере, моя тетя и кузен стали вести себя значительно лучше. Оказывается, Дадли… - Гарри замолчал, когда Персиваль резко покачал головой и незаметно скосил глаза на портрет, который пытался казаться на грани сна. Гарри в замешательстве наморщил лоб, и Персиваль небрежно постучал себя по уху и глазу. – Оказывается, Дадли, после того, как пережил глубокий душевный ужас и вспомнил свои худшие воспоминания, вполне нормальный парень. Рон приподнял бровь и притворился, что потягивается, вывернув позвоночник, чтобы увидеть, что заставило его друга стать таким осторожным и о чем было предупреждение Грейвса. Он медленно моргнул, глядя на портрет. Раньше он не задумывался над этим – в Хогвартсе портреты были по всюду. Они так же были обычным делом в волшебных домах. Но… теперь, когда на это обратили его внимание, он задумался об этом… Что портрет Блэка делал в спальне? Обычно в спальнях размешали изображения животных или пейзажи, а портреты членов семьи – в коридорах или гостиных. Он повернулся к Гарри и Грейвсу и понимающе кивнул, а затем продолжил изгибаться и растягиваться, вращая шеей и плечами, удовлетворенно вздыхая, когда щёлкнули суставы. Он ухмыльнулся, когда Гарри поморщился. - Тогда пойдемте и расскажем близнецам об ограничениях. Уверен, что у них есть множество вещей, которыми они хотели бы похвастаться. В комнате близнецов они провели довольно много времени. Персиваль был впечитлен их изобретательностью, большинство их творений имели практическую ценность и могли быть применены, как для защиты, так и для ведения партизанской войны. Он высказал им свое мнение и предложил попробовать переделать некоторые разработки таким образом, чтобы можно было заманить напавшего человека в ловушку, сделать так, чтобы он не мог двигаться – особенно руками, как при заклинании «Petrificus Totalus», пока не прибудут авроры. Это были бы очень полезные и востребованные, в настоящее время, поделки. Близнецы воодушевлённо переглянулись, но сказать ничего не успели, сработали защитные чары, и комната был отчищена от всего «предосудительного и незаконного», когда Молли Уизли ворвалась внутрь и сказал, что ей нужна помощь с ужином. Когда они спустились на кухню, Персиваль был официально представлен Артуру, Биллу и Наземникусу Флетчеру. Римус Люпин, Сириус Блэк и Тонкс также все еще сидели за столом. Пока остальные помогали матери накрывать, Гарри и Персиваль сели рядом с ними. Сириус оказался напротив Гарри: - Как прошло твое лето? Хорошо? – поинтересовался мужчина. - Не совсем, по большей части это было довольно паршиво, - ответил Гарри. Сириус ухмыльнулся маниакальной ухмылкой: - Не пойму, на что ты жалуешься? Бровь Персиваля приподнялась, а уголки его губ дернулись вниз. Гарри же недоверчиво переспросил: - Что?! - О, да, - с горечью кивнул Сириус, - лично я бы был не против нападения дементора. Смертельно опасная борьба за собственную душу, прекрасно нарушила бы это однообразие. Ты думаешь, что тебе было плохо, но, по крайней мере, ты мог выйти, и немного размять ноги, ввязаться в несколько драк… Я же застрял внутри на целый месяц. Гарри напрягшийся в начале этой небольшой речи, был просто поражен ее окончанием. До появления Персиваля, Сириус был единственным, кого он воспринимал, как родственника в этом мире. Слышать, как Сириус так небрежно отзывается о схватке за его жизнь, словно это было забавное маленькое приключение из тех, что они совершали в молодости будучи Мародерами, вызвало прилив горечи во рту. - Нужно ли мне тебе напомнить, - холодно сказал он, - что в последний раз, когда у тебя была «смертельная борьба за твою душу», дело не только дошло до того, что твоя душа буквально покинула твое тело, а затем ты был схвачен, и был бы мертв прямо сейчас, если бы я не прогнал сотню дементоров, и мы с Гермионой не вытащили тебя из твоей камеры? Два тринадцатилетних подростка! - Мне было четырнадцать, Гарри! – прошипела Гермиона. - Да, спасибо, Гермиона, - рассеянно признал Гарри прежде, чем снова наброситься на Сириуса. – Ты, кажется думаешь, что встреча со смертью забавное маленькое приключение, в которое можно отправиться, чтобы развеять скуку, а потом преподносить это, как истории под пинту пива с парнями в любимом пабе, - саркастично протянул Гарри. – Но это не так. Это совсем не весело и это не то, что нужно искать. Ты кажется забыл, как это страшно, твой разум мутнеет, твои конечности дрожат, мозг кричит тебе бежать, бежать, бежать, а в большинстве случаев ты даже этого не можешь сделать, и это ужасно. Страх замораживает твою душу, и ты дурак, если думаешь, что пребывание в доме в течении месяца достойная причина, чтобы столкнуться с этим, не говоря уж о том, чтобы искать ее специально. Сириус, ради Богов! ТЫ – единственное, у меня, что хоть отдаленно напоминает семью. Ты должен быть мои Крестным отцом. Предполагается, что я важен для тебя. Почему ты так хочешь напрасно рисковать своей жизнью? И мне нужен ответ лучше, чем «потому, что мне не нравится этот дом» или «потому, что мне скучно» или «потому, что я схожу с ума, чувствуя себя бесполезным». Потому, что этого… этого недостаточно, Сириус! - Гарри проглотил подкатившие слезы. Все, казалось, были ошеломлены его вспышкой, кроме Персиваля. Он знал, что это произойдет, как только почувствовал, что Гарри напрягся рядом с ним, он видел, как шквал возмущения начал нарастать в нем еще до недоверчивого восклицания. Однако, он был весьма впечитлен, особенно вступительным заявлением Гарри, произнесенным холодным, рассудительным тоном. Должно быть, таково было наблюдать со стороны, как Персиваль, на пике своей власти, критиковал авроров, которые совершали глупые ошибки и рисковали своими жизнями. Ему хотелось удовлетворенно вздохнуть. Сириус сидел с отвисшей челюстью не зная что сказать. Люпин, казалось, разрывался между желанием защитить Сириуса, согласиться с Гарри, и обидой на слова, что Сириус был единственной семьей, которая у него осталась. Билл выглядел немного удивленным, в то время как Артур, казалось, был под впечатлением. У близнецов было выражение лица, где-то между запором и ухмылками. Джини безуспешно пыталась скрыть ухмылку. Молли выглядела обеспокоенной, как будто не совсем понимала, что делать с Гарри, который, вдруг, начал открыто высказывать свое мнение. Гермиона пыталась сморгнуть слезу, ей словно напомнили ее недавнюю «порку языком» устроенную Гарри. Наземникус, был просто в отключке, и тихо похрапывал, не замечая произошедшего. Тонкс одновременно была обеспокоена и озадачена: в конце концов, она только сегодня встретила Гарри и не знала, нормальное ли это для него поведение. Рон с небольшой, озадаченной усмешкой поглядывал на друга. - Не волнуйся, Гарри, - сказал он, - ничего не могло остановить этого идиота от того, чтобы броситься в объятья смерти. Но может, твой парень, избавит тебя от горя и просто вырубит его прежде, чем он провалится сквозь смертельную завесу или что-то в этом роде. Гарри перевел взгляд на лучшего друга, который ответил ему своим самым «я невинный во всех отношениях» взглядом. Гарри на это лишь фыркнул: - Я не думаю, что буду в ближайшее время встречаться с парнем, Рон, - нахмурился он. Рон пожал плечами: - Не похоже, чтобы у тебя было много времени разобраться, чего именно ты хочешь. И кто знает, может тебя накачают любовным зельем, ты ведь довольно завидный холостяк… Разговор зашел в тупик, но тут Молли объявила, что ужин готов. На ужин было прекрасное тушенное рагу из бычьего хвоста, приготовленного в гигантском котле и свежеиспеченный хлеб. Оба блюда чуть не оказались на полу, из-за рассеянности близнецов, переносящих посуду на стол. Персиваль исподтишка успел, невербальной магией, поддержать котел. Его пятнадцатилетний желудок думал, что это того стоило, даже если после этого, он поймал на себе расчетливые и пристальные взгляды близнецов. Рагу было изумительное, отметил Персиваль. Травы и специи отличались от тех, к которым он привык, но в каждом кусочке практически чувствовался вкус любви, с которой была приготовлена пища. И это согрело его до самых костей, оказывается, он и не осознавал, что все еще тоскует о любви и заботе, после времени, проведенного в «гостях» у Гриндевальда. - У вас замечательное рагу, миссис Уизли. Даже у моей матери не получалось лучше. От искренних слов Персиваля Молли покраснела, как свекла. Это была самая высокая оценка ее стряпни, которую только мог дать ей человек – сказать, что ее еда лучше, чем у его мамы. - Спасибо, - она прочистила горло, - ешь нездоровье, дорогой. Я рада, что тебе это понравилось. Вот возьми еще добавки! Вы с Гарри выглядите так, будто вам это нужно. Рон сидевший рядом с Гарри, проворчал довольно громко, чтобы Персиваль и Гарри услышали: - Да, если ты имеешь виду то, что они оба выглядят так, будто только что вернулись после нескольких недель пыток. Гарри и Персиваль напряглись, но Рон просто продолжил есть, как будто он вообще ничего не говорил. После этого воцарилась уютная тишина, наполняемая только стуком столовых приборов о тарелки, поскольку все сосредоточились на том, чтобы уничтожить то огромное количества еды, которое наготовила миссис Уизли. Когда первоначальный голод был утален, она повернулась к Сириусу и сказала: - Я хотела тебе сказать, что в письменном столе, в гостиной что-то завелось. Он дребезжит и трясется. Это конечно может быть простой богард, но я подумала, что лучше попросить Алостора взглянуть на него прежде, чем выпускать. - Все, что захочешь, - бесцветно сказал Сириус, безразличный ко всему, что имело отношение к чему-либо в доме, который он ненавидел, кроме того, его мысли были заняты - он думал о словах Гарри. - Конечно, из-за внезапной Очистки Дома, богарта там уже, может и не быть. Я проверила занавески, в которых раньше кишели докси – они исчезли, что конечно меняет мои планы на ближайшие несколько дней. Но я полагаю, мы можем продолжить искать Темные предметы, спрятанные в Доме, чтобы избавится от них. Персиваль моргнул, услышав это: - Простите, хм, что вы имеете ввиду говоря «избавится от них»? - О, ну, Блэки были печально известной Темной семьей, поэтому мы очищаем дом от всех потенциально опасных вещей. - Эти… «потенциально опасные вещи» - это ведь не реликвии и артефакты, не так ли? Бесценные фрагменты семейной истории? - И что? – спросил Сириус, с уродливой усмешкой на лице. – Все они были гнилыми, я бы сжег этот дом, если бы мог. Персиваль дернулся так, будто его ударили. Его всегда учили - «семья превыше всего», и в нем вспыхнула холодная ярость. Персивалю не было чуждо ничего человеческого и злился он так же часто, как и все остальные люди, но его ярость выражалась совершенно иначе. Серафина как-то сказала, что пока это было направленно на кого-то другого, зрелище было потрясающим. Но это был крестный отец Гарри, неуважительный, неблагодарный, незрелый щенок, а не враг. Так что… он поступит так, как поступил Гарри – выразит все в устной форме. - У вас нет никакого уважения к этому Дому, - ледяным, тихим и очень спокойным голосом, заявил он. – Никакого уважения к тем, кто был до вас, и вы оставите тех, кто придет после вас… абсолютно… ни с чем. Они не будут знать о своих корнях, своей семье, своем наследии. Ничего, что можно было бы использовать, чтобы позволить вернуться по следам тех, кто привел их сюда. Неужели, ваша непочтительность и незрелость не знает границ? Сириус несколько раз пораженно открыл и закрыл рот, его лицо, сначала побледнело, а потом налилось краской, и он выплюнул: - Что ты можешь знать?! Мои родители были ужасными, чудовищными людьми. И какие такие «те, кто придет за мной»?! Я последний в этом проклятом месте! Ты ничего не знаешь, ты, чистокровный ублюдок! Может ты тоже собираешься начать убивать маглорожденных и кричать о том, что гордишься своей кровью!? Он бы продолжил в том же роде, если бы Гарри, внезапно, не вскочил на ноги, а его палочка непоколебимо не уперлась в его лоб: - Не смей… - в негромком голосе Гарри проступила сама Смерть. – Не смей, оскорблять его! - Эй, остановитесь, - воскликнул Люпин, вставая и умиротворяюще поднимая руки. – Эм, Гарри, не нужно угрожать ему палочкой - убери ее, Гарри. Убери палочку. Гарри не слушал его, продолжая держать своего крестного на острие волшебной палочки и смотреть на него таким взглядом, которого никто, из сидящих, никогда у него не видели. Конечно не видели, это был взгляд Гарри, который пережил детство, полное жестокого обращения и пренебрежения, который выжил благодаря хитрости и злобе Слизерина. Гарри, который потерял свою семью (какой бы плохой она не была) окончательно, в тот момент, когда Хагрид выбил дверь той хижины в его одиннадцатый день рождения. Его глаза были холодны, а на лице отсутствовало всякое выражение. - Последний из Блэков, вы говорите? - ярость Персиваля всегда была тихой: он никогда не повышал голоса, когда был по-настоящему зол – чем больше он злился, тем тише говорил. – А как же Гарри? Полагаю, вам никогда не приходило в голову, что Гарри имеет право на все это, на всю историю этого Дома. Что даже, если бы ему не нужна была эта история, ее продажа стоила бы целое состояние. Нет, вместо этого вы просто… выбрасываете это... как мусор, не думая ни о чем, кроме… своих мелких, жалких, мамочкиных проблем. Сириус снова открыл рот, но захлопнул его, когда Гарри слегка шевельнул палочкой, а выражение его лица стало еще холодней, хоть и казалось, что это уже невозможно. Первой на услышанное среагировала Гермиона: - Гарри, связан с Блэками? Сириус, несколько презрительно фыркнул: - Все чистокровные, так или иначе связаны друг с другом. - Итак, вы знали об этом, и все равно решили лишить Гарри его наследия? - Персиваль почти шептал, тяжело давя взглядом побледневшего мужчину. – Зная, что вы его крестный отец и что он равняется на вас в отсутствии своего настоящего отца? Вы не могли не знать, что самое большое желание Гарри – иметь семью. Учитывая его обстоятельства, это не так уж трудно понять. Сколько осталось от наследия Поттеров? Кто может ему рассказать о нем? И вы отказываете ему в возможности знать хотя бы вашу часть наследия? Возможно, вы не хотите ничего знать о своих корнях, но я могу гарантировать, что Гарри не разделяет вашу точку зрения. - Это не имеет значения, - слабо огрызнулся Сириус. – Большая часть всех этих предметов проклята. - Тогда поместите их в хранилище Гринготтса, - холодно отрезал Персиваль. – После, над ними сможет поработать разрушитель проклятий. Или, Гарри сможет сам решить, что он хочет с ними делать, если они вам абсолютно не нужны. - Я не понимаю, зачем тебе нужны проклятые артефакты? – произнесла Молли, качая головой. - Я практически ничего не знаю о прошлом моей семьи, - спокойно сказал Гарри, не отрывая взгляда от Сириуса. – Я хотел бы знать, кем была моя семья, что они сделали, откуда я родом. И пусть там будет много Тьмы, но из этого тоже можно извлечь уроки, но я не сомневаюсь, что там были и те, кто подобно тебе, Сириус, хотели быть Светлым. Лицо Сириуса посерело, и он рявкнул: - Хорошо! Прекрасно! Если тебе так нужен этот темный хлам, мы положим его в хранилище Гринготтса, чтобы ты разобрался с ним, когда станешь старше! Персиваль снова заговорил, на этот раз немного громче: - Хорошо. Это, несомненно, помешает им быть украденными и проданными для чужой выгоды, - его взгляд уперся во Флетчера, который вздрогнул под ним, а когда все обратили на него внимание, то фыркнул и прочистив горло, извлек серебряный губок, с гербом Блэков из внутреннего кармана пальто. - Ах ты, гадкий воришка! - прошипел Сириус. – Если бы мне действительно было дело, то я бы живьем содрал с тебя кожу за то, что ты украл у меня в моем собственном доме. Гарри, наконец, убрал палочку от Сириуса и сел, все еще пристально смотря на него, в то время, как его рука бессознательно потянулась к шее Персиваля, то ли в поисках успокоения и защиты, то ли высказывая поддержку действиям своего Щита. Он перевел дух и расслабился. В глазах Билла появился тот же расчетливый блеск, что и у близнецов ранее. Гарри проведя кончиками пальцев по Знаку, убрал руку от шеи друга, и принялся беззаботно накладывать себе и Персивалю еще рагу в тарелки. Это действительно было очень вкусное тушеное мясо, а еще был душистый свежий хлеб – ему редко удавалось поесть такой хлеб у Дурслей. Чаше всего, ему перепадали остатки купленного в магазине, которые уже начинали пахнуть плесенью. Он задумался. Это была интересная идея, он даже слегка улыбнулся своим мыслям. Было бы не плохо провести день на кухне, выпекая свежий хлеб и готовя тушеное мясо. Нужно написать тете, и спросить, как она отнесется к этой идее. Он даже отправит письмо через магловскую почту, чтобы не доставлять ей хлопот. Это словно послужило сигналом, и все вернулись к своим тарелкам с добавочными вторыми порциями, а в некоторых случаях и третьим, а в одном случае и с просьбой о четвертой (Рональд!). Прежде, чем Молли выставила десерт – яблочный пирог с ревенем и заварным кремом. К тому времени, как они закончили, Гарри всерьез начал опасаться, что лопнет. Персиваль не мог без усмешки смотреть на его вздутый живот. Чтобы стало легче дышать Гарри пришлось откинуться на спинку стула. Он заметил взгляд Персиваля, и от вида его тепло-карих глаз, сверкающих весельем, у Гарри перехватило дыхание, а потом неохотная улыбка тронула его губы. Он медленно покачал головой, отодвигая свои чувства в сторону, чтобы разобраться с ними по позже. - Думаю, уже поздно и нам всем пора спать, - сказала миссис Уизли зевая. - Еще немного Молли, - кивнул ей Сириус, отодвигая тарелку и поворачиваясь лицом к Гарри. Его резко-переменчивое настроение помогло ему быстро забыть об отрицательных эмоциях прошедшего конфликта, но было заметно, что холодные упрёки Персиваля и слова Гарри не ушли бесследно. - Знаешь, ты меня сегодня сильно удивил. Я думал, что первое, что ты сделаешь, когда приедешь сюда – начнешь задавать вопросы о Волан-де-Морте. Вот оно снова, лениво отметил Персиваль – это вздрагивание. - Почему? Почему каждый раз, когда кто-то произносит это имя: «Волан-де-Морт», - реплика и новое вздрагивание, - все вздрагивают? Как именно… этот волшебник смог вызвать столь широко распространённый и глубокий страх пред своим именем, что даже спустя десятилетия, все общество вздрагивает, стоит только произнести его в слух? Взрослые молчали, но Персиваль не собирался отступать. Он чувствовал, что за этим что-то стоит, и он должен знать что. - Это были темные и отчаянные времена. Никогда нельзя было быть уверенным, кто на чьей стороне находится, - наконец, произнёс Люпин, словно оправдываясь. - Я бы поверил в это, если бы не имел понятия, что такое война и смерть. Любая война темная и отчаянная, каждая сторона пытается опередить другую, как только может, даже если это означает настроить любимых или членов семьи друг против друга, заставить их шпионить, - спокойно произнес Персиваль, складывая руки на стол и переплетая пальцы. – Шпионы необходимы для ведения войны. И все же, что сделало эту войну, это имя, настолько ужасающим? Правду, пожалуйста. На этот раз ответил Артур, он застыл на пару секунд, словно внутри него шла борьба, а потом, видимо, решил ответить честно: - Во время войны… люди, которые произносили его имя, исчезали. В то время многие исчезали или скрывались, так что потребовалось время, чтобы провести параллель и еще больше времени ушло, чтобы осознать взаимосвязь: произнес имя – пришли Пожиратели Смерти. Мы посчитали, что Сами-Знаете-Кто наложил Табу на свое имя, чтобы поймать любого достаточно храброго… или глупого, чтобы произносить его. Произнеся его имя, ты словно давал сигнал ему и его Пожирателям Смерти, где ты находишься. Молли пыталась заставить мужа замолчать, все время, пока он давал свои объяснения, но он игнорировал ее, и, в конце концов, она без сил рухнула на свое место: - Они слишком молоды, чтобы слушать о войне, Артур – любой из них. - Что-то подобное знать жизненно важно, - нахмурил брови Персиваль. – Что бы случилось, если бы они… мы, привыкли называть его настоящим именем, считая, что это просто глупый страх, вызванной пережитой еще до нашего рождения войной? А он взял бы и восстановил Табу? Что помешает ему это сделать теперь, когда он вновь обрел тело? На нас опять бы охотились, несмотря на наш возраст. Особенно за маглорожденными, - он кивнул на Гермиону. – Не рассказывая нам о чем-то подобном, вы просто лишаете нас шансов выжить. Возраст не имеет значение, когда идет война – никто не остается незатронутым. - Ты слишком молод, чтобы рассуждать об этом. Что ты можешь знать о смерти и войне?! - резко сказала женщина, разозлившись на дерзкого подростка. - Может то, что она приносит горе? Забирает самых близких и дорогих? Что даже выжившие не остаются с невредимыми душами? А может, рассказать вам о чувстве бессилия, когда ты не можешь остановить тварь, которая намеревается причинить вред дорогим тебе людям? – Персиваль прямо и жестко взглянул ей в глаза и Молли вдруг стушевалась. Побледнела и потупила взгляд. Ей вдруг стало страшно и стыдно, от той искренней холодной ярости, что горел в глазах подростка. От того понимания сути, который она видела в нем, понимания, которого не должно быть в глазах пятнадцатилетнего мальчика. И то, что парень говорил абсолютно спокойным, тихим, рассудочным голосом придавало его словам лишь еще больше тяжести и продирало до самых костей. – На моих глазах, фанатики идеи превосходства магической крови и человеческого господства убили моих родителей и несколько десятков хороших людей, а я бессилен был их остановить. Я мог лишь лежать, захлебываясь кровью, и смотреть как они бесчинствуют. Так что, я многое знаю о войне, миссис Уизли. После его слов на кухне воцарилась потрясенная тишина. Взрослые вдруг осознали, что часть подростков присутствующих здесь, сейчас, прошли через многое. Через очень много того, что им самим и в страшном сне не приснится. - Персиваль прав, - прокашлявшись, сказал вдруг Сириус, - они имеют право знать. Гарри имеет право знать, что происходит. - Ты забыл, что сказал Дамблдор!? - Какой именно кусочек? – вежливо спросил Сириус, но с видом человека, готового к драке. - О том, чтобы не говорить Гарри больше, чем ему нужно знать, - буркнула, пришедшая в себя, миссис Уизли. - Интересно, как много он не должен знать, учитывая, что Дамблдор сказал, что он будет неотъемлемой частью войны? - лениво поинтересовался Персиваль. – И мне интересно, почему именно Дамблдор принимает решения о том, что Гарри вообще нужно знать, а что нет. Насколько мне известно, он не является ни родственником, ни опекуном Гарри. Итак, какими полномочиями он обладает, чтобы решать, какую информацию предоставить Гарри? Пока, насколько я вижу, они кажутся крайне минимальными… - Он директор! Величайший волшебник в мире. Единственный, кого Сам-Знаешь-Кто когда-либо боялся! - запальчиво и высокомерно выкрикнула Гермиона. - Ого! Это похоже на заученную пропаганду, которую вы пытаетесь распространить, мисс Грейнджер. Как долго вам внушали это? Какие у вас есть доказательства того, что Волан-де-Морт … - Персиваль запнулся, заметив, как люди в помещении вздрогнули. Он на мгновение задумался – как там Гарри назвал его раньше? Ах, да – Риддл. - … Темный лорд Риддл когда-нибудь боялся Дамблдора? Это больше похоже на то, что сам Дамблдор распространяет эти слухи, чтобы создать ложное ощущение безопасности в своем присутствии. А звание «Величайший волшебник в мире» - довольно субъективно. Волшебная Британия очень мала и довольно изолирована. Вы даже не пользуетесь книгами из других стран. Как вы вообще можете знать, кто самый великий волшебник в мире? А касаясь того, что он директор Хогвартса?.. Так и Гарри сейчас не в школе. Сейчас летние каникулы. Власть директора над Гарри, должна начинаться и заканчиваться стенами учебного заведения и строго ограничиваться его школьными занятиями. Гермиона и Молли безмолвно хватали ртами воздух, потеряв от возмущения и негодования дар речи, но можно было не сомневаться, что это не на долго. Остальные сидели немного пришибленными, они, хоть и с трудом, но улавливали логику в словах Персиваля. - Он Лидер Света!!! – наконец взвизгнула Гермиона. - А разве Гарри уже официально присоединился к Ордену Феникса или к этой войне? Насколько я помню было сказано, что в Орден могут вступить только совершеннолетние ведьмы и волшебники, а также те, кто получил высшее образование. Следовательно, Гарри, будучи несовершеннолетним и еще не закончившим школу, не подпадает ни под одну озвученную категорию. Из чего вытекает, что не имеет значения, кто Лидер Ордена, так как он не имеет над ним никакой юрисдикции. Я не отрицаю, что Риддл продолжит свои попытки ликвидировать Гарри, и что последний, никогда не встанет на сторону человека, убившего его родителей, но кто сказал, что в этой войне есть только две стороны? - Что ты несешь!? – яростно выкрикнула Гермиона. – Конечно есть только две стороны – Светлая и Темная!!! - Хм…, а со стороны это выглядит, как борьба последователей Риддла, против людей Дамблдора. Кроме того, вы все невежественны относительно того, что вообще означают Свет и Тьма. Вы застряли в своем собственном маленьком уголке мира и потеряли свои знания о Магии. И я не хочу объяснять, прямо сейчас, разницу тем, кто настолько ослеплен. Сейчас, я хочу до вас донести мысль, что Дамблдор не имеет полномочий принимать какие-либо решения относительно Гарри, кроме тех, которые непосредственно касаются его учебы. И их взаимодействие должно быть ограничено сферой отношений директора учебного заведения и его ученика. Не более. После такой отповеди, произнесенной спокойным, холодным, уверенным голосом на кухне воцарилась ошарашенная тишина. Опять. Сказать было просто нечего, логика была безупречной. - Итак, - прервал затянувшуюся паузу Гарри, - чем занимался Риддл? Ну… кроме, того что залег на дно… и вероятно вербовал сторонников. - Как ты узнал, что он вербует? – подозрительно прищурился Люпин. Гарри небрежно дернул одним плечом и саркастично предположил: - Потому, что Дамблдор делает тоже самое? Народ в комнате опять припух. - Н, да… - прочистил горло Сириус. – В любом случае вербовка сторонников – это только одна из вещей которые его интересуют. У него есть и другие планы, которые он приводит в действие, пока в его воскрешение не поверила масса народу. И он концентрируется в данный момент именно на них. - Что это за планы – известно? – поинтересовался Гарри. Люпин и Сириус многозначительно переглянулись прежде, чем Сириус таинственно намекнул: - Примерно. Это кое-что, что он может сделать, только будучи в «тени». Гарри не спускал пристального взгляда с них обоих, но продолжения так и не дождался, и поэтому перевел взгляд на взрослых Уизли. Миссис Уизли выглядела сердитой из-за того, что Сириус вообще стал отвечать Гарри. Мистер Уизли выглядел слегка смущенным, а Билл смотрел… на все что угодно, но только не на Гарри. - Дайте угадаю, - с горечью прошептал Гарри, - это как раз из серии «подробности, которые мне знать не нужно»? Гарри встал, со скрипом отодвинув стул. - Если вы не собирались мне ничего рассказывать, то и намекать не стоило. Таким образом, вы хотя бы получили удовлетворение от того, какие вы маленькие послушные овечки, и хоть кто-то из нас был бы счастлив. Надеюсь, что это утешит вас, когда меня убьют из-за того, что у меня нет всей необходимой информации. Развернувшись, Гарри выскочил за дверь. Персиваль, еще раз вежливо поблагодарив Милли за вкусный ужин, последовал за ним. Когда они добрались до своей комнаты, Персиваль жестом остановил полыхающего негодованием Гарри и указал на потрет. После чего попытался снять его со стены. Как оказалось, это было не так уж просто сделать. «Кто-то» наложил на него прилепляющие чары. Не колеблясь, Персиваль вынул свою палочку и развеял их (черта с два он продемонстрирует свое умение в беспалочковой магии портрету, который без сомнения шпионит для Дамблдора). Затем, он вытащил возмущающуюся картину из комнаты и небрежно швырнул в соседнее помещение, в котором был… гиппогриф??!! К черту! Он подумает об этом завтра. Качнув головой, Персиваль вернулся в спальню. Гарри стоял посреди комнаты и, судя по всему, уже перегорел и даже более того, развернул свой эмоциональный компас почти на сто восемьдесят градусов. - Я был слишком резок, не так ли? Артур, Билл и Тонкс… они не заслужили этих слов. Мне кажется, будь мы наедине, они не стали бы молчать, как Молли или Люпин, или даже Сириус. И я… я был очень груб с ними. - Если и был, то немного. Только не говори мне, что хочешь вернуться и испортить такое драматическое выступление своими извинениями, - по-доброму усмехнулся Персиваль. – Кроме того, ты можешь извиниться перед Уизли и завтра, если не передумаешь. А еще, я могу одолжить тебе палочку, чтобы ты смог отправить Тонкс Посыльного патронуса или, просто извинишься, когда встретишь ее в следующий раз… - он положил руки на плечи Гарри и слегка сжав их, заглянул ему в глаза. - Все будет хорошо, Гарри. Ты подросток. Тебе разрешено бунтовать и высказывать свое мнение! Гарри порывисто выдохнул и нервно рассмеялся, вытирая рукавом непрошеные слезы: - Нам надо лечь спать. Я ужасно устал. Боже мой, я сегодня поругался с огромным количеством людей. Я никогда так не делал! - По крайней мере, тебе не пришлось иметь дело с Дамблдором, пытающимся допросить тебя. Клянусь, он пытался заставить меня почувствовать себя виноватым, делая очень разочарованное «дедушкино лицо»! - Ненавижу, когда он так делает, - пробормотал Гарри устало, упершись лбом Персивалю в плечо. - Он также пытался применить ко мне легилименцию. Это не только крайне неэтично, но еще и крайне незаконно, особенно, когда применяется к несовершеннолетнему. По крайней мере, так было раньше, я еще уточню этот момент у Фины – так ли это сейчас, но не думаю, что тут что-то могло измениться. И ему это сошло с рук, даже когда я в слух указал на недопустимость его действий. В комнате, полной людей, включая трех авроров! – Грейвс неодобрительно качнул головой. – Именно поэтому я хочу, чтобы мы с завтрашнего дня начали заниматься окклюменцией. – Гарри поднял голову и согласно кивнул. – Я объясню тебе основы, и мы начнем с медитаций. Настоящее, более глубокое изучение начнётся только после слушания. До него у нас и так будет полно забот. Вздохнув, Гарри заставил себя отлепится от надежного, горячего тепла тела Персиваля и шагнул к сундуку, чтобы достать пижаму: - Кстати, все хотел спросить, зачем ты весь вечер носишь на шее этот нелепый шарф? Здесь же, вроде, не холодно? - Это все Дамблдор. Он не хочет, чтобы кто-нибудь обратил внимание на мою татуировку. Миссис Уизли передала мне его сразу после собрания. - Боится, что мы все захотим набить татушки? - Если бы, - хмыкнул Персиваль. – Просто он думает, что знает, что она обозначает и не хочет, чтобы еще кто-нибудь заинтересовался ею. - Ну… эта штука выглядит слишком колючей. Лучше возьми завтра мой школьный шарф, пока мы не придумаем что-нибудь еще. Они только что закончили переодеваться в пижамы, свою Персиваль небрежным взмахом палочки трансфигурировал из старой футболки Гарри (Гарри, случайно обернувшись, залип взглядом на несколько секунд на обнаженной спине Персиваля, после чего быстро отвернулся отчаянно покраснев), когда к ним заглянул Рон, предварительно постучав. Получив разрешение на вход, он тут же, с головой, залез в шкаф и в этот момент сквозь стену прошел серебристый гепард: - «Я буду ждать вас двоих послезавтра». Рон с удивление приподнял бровь: - Мне дико любопытно, но… Мона недавно рассказала мне об одном магловском законе, который называется «правдоподобное отрицание», так что я ничего не буду спрашивать, а вы мне рассказывать. Полагаю, вам двоим понадобится кто-то, кто прикроет вас на случай, если кто-нибудь заинтересуется где вы? Персиваль благодарно кивнул и решил немного объяснить ситуацию, чтобы Рон не думал, что они просто страдают ерундой: - Это было послание от моего опекуна, нам нужно будет встретиться с ней в Гринготтсе. Мне нужен мой школьный сундук, а Гарри нужна приличная мантия для посещения Визенгамота. Ты видел, в чем он ходит! Да ему всю одежду нужно сменить! Кроме того, она собирается обсудить с нами юридические вопросы, касающиеся будущего слушания. - Я понимаю, - понятливо кивнул Рон. – Я поговорю с близнецами, может мы сможем что-нибудь использовать из их разработок. Например, ледяных мышей… можно будет сказать, что вы съели их и заболели, - пробормотал он, выходя за дверь. Гарри и Персиваль устало переглянулись, прошедший день отнял у подростков много сил. Хоть они, честно говоря, и предпочли бы спать в одной постели, оба понимали, что к тому времени, как они доберутся до Хогвартса, им нужно будет отвыкнуть от этой привычки, особенно, если они окажутся в разных домах. Поэтому, пожелав друг другу спокойной ночи, каждый из них лег в свою кровать и заснули парни прежде, чем их головы коснулись подушки.