***
- Где он? – воскликнул Лорд Блэк, появляясь в своей гостиной и встревоженно оглядываясь по сторонам. - Внизу, - Кричер посеменил впереди, указывая волшебникам дорогу. Стоило им только войти в комнату в подвале, как в нос ударил ужасный гнилостный запах. Желудок Сириуса попытался избавиться от съеденного завтрака, но он, хоть и с трудом, смог сдержаться. Поппи же, лишь сильнее нахмурилась. По среди пустой комнаты стоял стол, на котором метался в бреду Римус, а Добби стоял рядом, следя, чтобы он не упал на пол. Понять, что же так отвратительно воняет большого труда не составило. Рана на правом бедре Римуса сразу бросалась в глаза, приводя в ужас своими размерами и состоянием. Стремительно подойдя к столу, Памфри опытным взглядом окинула своего пациента. - Мне нужен еще один стол для инструментов, - требовательно произнесла она. Кричер не говоря ни слова щелкнул пальцами и рядом с ней возник небольшой столик. Кивнув, женщина поставила на него свою сумку, и открыв ее, начала вынимать инструменты и бутылочки с зельями. - В большую металлическую миску налейте горячей воды и принесите несколько кусков мягкой чистой ткани, пожалуйста, - продолжила командовать она, склоняясь над Римусом и профессионально вливая ему в рот, одно за другим зелья из нескольких пузырьков. Убедившись, что обезболивающее начало действовать, женщина перешла к его раненой ноге. Только опыт наработанный годами, удержал ее от рвоты при более подробном взгляде на рану, внутри которой копошились бледные личинки. Боги, рана была огромна и крайне запущена! Здесь простым регенерационным зельем никак не обойтись. - Добби, пожалуйста, сходи к профессору Снейпу и спроси, есть ли у него в наличии зелье для восстановления мышечной ткани при открытой обширной ране? Если есть, принеси, если нет, спроси сколько времени займет его приготовление… если меньше двух часов, то попроси приготовить. Обязательно передай мне его ответ, а затем вернись к Северусу, чтобы помочь ему, если это потребуется. - Да, госпожа целительница, - с готовностью кивнул эльф и исчез, чтобы через минуту вернуться. - Профессор Снейп сказал - «нет» и что варка занимает 18 часов. Он сказал, что может сварить упрощенный, но менее эффективный вариант зелья, за полтора часа. - Хорошо, - Поппи вытерла пот со лба. Что ж, это лучше, чем ничего, а пока… - Кричер, мне нужна простая игла и шелковая нитка. - Да, госпожа, - еще один эльф исчез из комнаты. - Сириус, иди сюда. Нужно, чтобы ты держал Римусу ногу. Я не хочу сейчас накладывать на него парализующие заклинания, его ядро в связи с близким полнолунием слишком подвижно… - Конечно, Поппи, - сглотнул смертельно бледный Блэк, но решительно схватился за ногу друга там, где ему указали. Памфри капнула из флакона в миску, исходящую паром, шесть капель зелья, и намочив в получившемся растворе ткань, начала протирать рану Римуса. Оборотень издал мучительный стон и дернулся, но Сириус был начеку и сумел удержать раненую конечность в неподвижном состоянии. Ей пришлось еще четыре раза просить сменить воду в миске прежде, чем она смогла очистить ее от гноя, личинок и грязи, и наконец, в полной мере оценить ее глубину и протяженность. - А теперь, Сириус, Кричер, держите его крепко, - прошептала она и закусив губу, произнесла заклинание превратившее кончик ее палочки в острейшее лезвие. Этим лезвием она начала тонкими пластами срезать омертвевшую плоть, добираясь до жизнеспособной ткани, после чего, прошептала кровоостанавливающее и стягивающее края раны, заклинание. Промыв край стерилизующим зельем, Памфри взяла с подноса иглу с ниткой. Простерилизовав ее, сначала, заклинанием, а потом еще и смочив в зелье, она принялась сшивать края. - Поппи, а это зачем? – робко поинтересовался Сириус. – Ведь ты уже стянула края заклинанием… - Если бы он был простым волшебником, то незачем, - проговорила она, закусив губу. – Но он оборотень, и сегодня его ждет трансформация. Боюсь, заклинание не сможет удержать края раны вместе… В этот момент, с хлопком, рядом с ней появился Добби, держа в руках фиал с желто-бурой жидкостью. - Вот, профессор Снейп сказал, что это поможет… - пропищал эльф. - О, как раз вовремя, - устало улыбнулась женщина, обрезая кончик нитки. Взяв флакон, она аккуратно полила жидкостью края раны, а остатки влила в горло Римуса. - Так, самую серьезную рану мы обработали, - проговорила она, - теперь, давай займемся остальными. Еще несколько часов у них ушло на обработку и лечение оставшихся ран Римуса, пока Сириус ласково не прикоснулся к ее плечу, прерывая работу. - Поппи, скоро взойдет луна. Спасибо тебе огромное, но сейчас, тебе лучше уйти. - Да. Постарайся успокоить его настолько, насколько это будет в твоих силах, - устало вымолвила она, складывая в сумку свои инструменты. – Я сделала все, что было в моих силах. Женщина с грустью осмотрела покрытое множеством синяков, кровоподтеков и зашитых ран тело мужчины на столе. Она помнила мальчика, который раз в месяц, в свои школьные годы, приходил к ней в лазарет. Да, жизнь определенно не была благосклонна к нему. Боги, у него был такой большой потенциал, а общество просто выбросило его на обочину жизни. - Я очень постараюсь, Поппи, - благодарно, и не менее устало улыбнулся ей Сириус. – Добби переместит тебя в твои покои в Хогвартсе. Проследив, как за медведьмой закрылась дверь, он повернулся к Кричеру. - Запри эту комнату и не открывай до самого утра, - приказал он, и услышав, как на двери, с обратной стороны лязгнул засов, превратился в большого лохматого гримма.***
Этот день навсегда вошел в историю Хогвартса, как «День жабы». Начиналось все очень даже невинно: взошло яркое весеннее солнце, с озера дул легкий свежий ветерок, а в своих покоях проснулась Долорес Амбридж. Потянувшись, она вылезла, откинула в сторону одеяло из лебяжьего пуха, затянутое в розовый пододеяльник с милыми беленькими цветочками по краю. Засунув ноги в мягкие тапочки, с большими белыми помпонами, она до шаркала до стола и, написав короткую записку своему адвокату (мысль посетила ее во сне, и Долорес нашла ее дельной), направилась в ванную на утреннее омовение. Все было как всегда, пока, выходя из душа она не взглянула на себя в зеркало и замерла. Что-то в ее отражении было ужасно неправильно. Подняв руку, Долорес провела ею по лицу, и тихо вскрикнув, поспешила одеться, и пулей вылетела из своих апартаментов. К ее досаде медведьмы в Больничном крыле не оказалось. Поспешно спустившись по лестнице вниз, она дошла до Большого зала, и остановилась в дверях входа, со стороны учительской (чтобы противные дети не заметили ее в таком состоянии). Долорес встала так, чтобы оказаться в поле зрения, сидящей за столом, мадам Памфри. - Пссс, Памфри. Пссс! – прошипела она, но в зале стоял довольно сильный шум от стука множества столовых приборов, и ее усилия ни к чему не привели. – Пссс! Памфри! – прошипел она уже громче, приплясывая от нетерпения. – Пссс! - Доброе утро, мадам Амбридж, - неожиданно раздался за ее спиной глубокий голос мастера зелий. - Северус, - Амбридж торопливо кивнула, стараясь повернуться к мужчине так, чтобы он не видел ее лица. – Не могли бы вы позвать ко мне, сюда, Памфри? Это очень срочно, - попросила она приглушенным голосом, прикрыв одной рукой свое лицо. - Сожалею, но похоже целительница уже вышла из-за стола, - произнес Снейп, и не останавливаясь прошел мимо женщины к своему месту за обеденным столом. - Что?! – взвизгнула Амбридж, мгновенно разворачиваясь туда же. – Когда она успела? Да что же это такое, как эта ведьма могла с ней так поступить?! Оставить стоять тут, проигнорировав ее призыв! Развернувшись, Долорес побежала обратно в Больничное крыло. - Памфри! – визгливо закричала она, заходя в помещение лазарета и совершенно не обращая внимание на трех студентов, сидящих на своих кроватях. - Мадам Амбридж, не могли бы вы несколько сбавить громкость, - упрекнула ее целительница, выходя из своего кабинета. - Но у меня чрезвычайная ситуация!!! – не сбавив свои тон ни на децибел, возмущенно проорала Долорес. - У вас открылось кровотечение? – нахмурилась мадам Памфри. - Нет! - У вас трудности с дыханием? - Нет! - Болит голова или грудь? - Нет! - Тогда в чем, чрезвычайность вашей ситуации? – недоуменно спросила Памфри, с раздражением поглядывая на вызывающую у нее чувство крайней неприязнь женщину. - Вот! – Долорес указала коротеньким пальчиком на свое лицо. – Мое лицо! Разве вы не видите?! Седовласая целительница некоторое время рассматривала лицо Долорес, а потом кивнула ей на стул у стены. - Действительно, есть кое-какие проблемы. Сядьте пока сюда, я посмотрю вас сразу же, как только обработаю повреждения этих студентов, чтобы они могли пойти на занятия. - Стой! Что значит «посмотрю позже»?! Какая часть выражения «чрезвычайная ситуация» вам не понятна?! Я требую, чтобы вы немедленно оказали мне помощь! – возмущенно заорала Долорес, притопнув ножкой. - Чего я не понимаю, так это той части, - холодно отрезала целительница, - где вы считаете, что небольшие проблемы с кожей — это «чрезвычайная ситуация»! А теперь сядьте, и ждите, или убирайтесь из моего лазарета! - Я Верховный инспектор этой школы, и если вы немедленно не поможете мне, то я прикажу уволить вас! – зловеще пообещала Амбридж, улыбнувшись своей акульей улыбкой. Трое первокурсников, ставших невольными наблюдателями всей этой сцены ахнули, услышав последнее заявление. - Прикажете меня уволить? – словно пробуя слова на вкус повторила Памфри, и легкая лукавая улыбка скользнула по ее губам. - Именно, - надменно вскинула голову Амбридж, попытавшись взглянуть на свою оппонентку с высока. – Думаю, на этом вопрос об ожидании снят? - Нисколько, Долорес, - улыбка целительницы стала холодной и острой, а глаза опасно сверкнули. – Запомните, я могу уйти с этой должности в любое время, а вот что после этого будите делать вы? Видите ли, я поддерживаю тесные контакты со всеми целителями в этой стране и со многими за рубежом. Мы регулярно встречаемся летом, чтобы обменяться новыми разработками и новостями. Иногда, кое с кем из наших коллег плохо обращаются на новом месте работы и знаете, что происходит после того, как мы узнаем об этом? Это место заносят в черный список и ни один целитель больше не будет там работать, в следствии чего это…хм, «плохое место» закрывается. - Это Школа! Она не закроется. Мы прекрасно обойдемся и без целителя в штате! – попыталась уверенно возразить Амбридж. - Напомнить вам, что это Школа Магии? И здесь случаются магические происшествия. Согласно постановлению Министерства, в Школе ОБЯЗАТЕЛЬНО должен быть целитель! – Амбридж уже хотела самодовольно заявить, что это всего лишь значит, что нужно изменить это постановление, когда Памфри, не останавливаясь продолжила. – МКФ также требует, чтобы в штате ЛЮБОЙ международно-признанной школы был целитель. Даже, если вы измените закон этой страны, это все равно будет означать, что статус Хогвартса будет понижен до Школы местного значения. Как только это произойдет, все студенты, которые в будущем рассчитывают на работу за границей или на международное сотрудничество, немедленно покинут его стены, поскольку, для их карьеры необходимо закончить школу с международной аттестацией. Вы потеряете всех тех, кто хочет стать Мастером зелий, целителем, учителем, магозоологом или политиком. Это, не говоря уж о том, что половина сотрудников Министерства ведет дела со своими международными коллегами. Как вы думаете, сколько студентов останется в это школе? Как школа будет финансироваться, если члены Попечительского совета переведут своих детей в другие школы с международным статусом? - Все те, кто хоть что-то значат останутся! – взвизгнула Амбридж. - Мистер Малфой хочет получить признание, как Мастер зелий, его отец, между прочим, с самого начала хотел, чтобы он поступил в Дурмстранг. Мистер Забини хочет стать политиком, а мисс Боунс – целительницей. Мистер Макмиллан хочет стать политиком, а его сестра мечтает открыть международный дом моды. Мистер Грейвс, как и друге иностранные ученики, тут же переведутся. Я могла бы продолжать еще и еще. Почти каждый чистокровный студент стремиться выйти на международную арену, после того, как они окончат эту Школу, - Памфри с удовлетворением отметила, как понимание, наконец, отразилось в глазах этой противной дамы, и она побледнела. – А теперь… Вы отняли у меня достаточно времени, либо садитесь и ждите, либо уходите и начинайте процедуру закрытия этой Школы! За время разговора Памфри придвинулась к Амбридж на столько близко, что нависала над ней. Долорес сглотнула, и невольно сделала шаг назад, и чуть не споткнувшись упала на стоявший у нее за спиной стул. Целительница, фыркнув, резко развернулась и направилась к своим малолетним пациентам. Осмотрев, и заставив выпить нужные зелья, она отправила их по своим классам. После чего вернулась к ожидающей Амбридж. - Итак, в чем именно ваша проблема, мадам Амбридж? – вежливо поинтересовалась целительница так, как будто никакого неприятного разговора между ними и не происходило. - Моя кожа! – яростно огрызнулась Амбридж, все еще кипя от нешуточной злости. – Что ты можешь о ней сказать? - Хм, я обращаю внимание на кожу только тогда, когда на ней видна сыпь или покраснения. На вид у вас все нормально, цвет лица здоровый, красной сыпи у вас нет, припухлость отсутствует… Вас беспокоит зуд или боль? - Нет. - Вы используете «Зелье для идеальной кожи» или что-то в этом роде, чтобы скрыть какие-либо дефекты или изменения в цвете? – продолжила выяснять причину проблемы целительница. - Нет! Обычно, у меня идеальная кожа! – возмущенно воскликнула Амбридж. - Ну, что ж… - Памфри с легким недоумением продолжала разглядывать женщину. – Давайте проверим вас диагностическими чарами, - целительница быстро взмахнула несколько раз палочкой, и пробормотала несколько заклинаний, после чего недоуменно пожала плечами. – Хм, кажется, у вас все в порядке. - Все в порядке?! – взвилась Долорес. – Оно все комковатое и на ощупь… толстое и жёсткое! - Как бы то ни было, это не болезнь. Вы сменили мыло или средство для очистки кожи лица? - Нет! - Ну, тогда я не знаю в чем ваша проблема, - развела руками мадам Памфри. – Но это явно не болезнь. - Вы совершенно бесполезны! Вылечите меня сейчас же! Проверьте меня на зелья! - У меня нет теста, который бы обнаруживал косметические зелья в организме. Если хотите, я могу дать вам очищающее, но на этом все! – Памфри сурово взглянула на Амбридж. – Берите или уходите! - Я не могу принять его сейчас, у меня сегодня уроки! - Тогда, полагаю, вам пора появиться на них! – отрезала Памфри, поворачиваясь к ней спиной и уходя в сторону своего кабинета. - Это еще не конец! – возмущенно заорала Амбридж ей в спину, соскакивая со стула. – Собирай свои вещи! Повернувшись, чтобы выбежать вон и громко хлопнуть дверью, она вдруг споткнулась. Скрипнув по каменному полу ее каблук с хрустом сломался. Зарычав от ярости, прихрамывая, она неровной походкой поковыляла вон.***
Сириус поднялся на ноги и единым, слитным движением превратился из собаки в человека. Подойдя к матрасу, он опустился на колени рядом с лежащим без сознания другом. Ночь прошла не так плохо, как он предполагал изначально. Рем, казалось был рад, что Бродяга был рядом с ним, но большую часть ночи он провел лежа на матрасе свернувшись калачиком. Поначалу, оборотень попытался зализать свои раны, но, видимо мазь, нанесенная Поппи, была не очень-то приятна на вкус, и он относительно быстро прекратил это. Сейчас же, вернувшись в человеческий облик, Римус опять потерял сознание. Позвав Кричера, Сириус попросил принести его оставленные Памфри зелья. Кое-как приведя друга почти в осознанное состояние, он заставил его их выпить. После чего, Римус опять отключился. - Хорошо, - кивнул сам себе Сириус, осмотрев рану на ноге. – Покраснение стало меньше. Думаю, нам не стоит его пока перемещать, пусть спит здесь. Кричер кивнув щелкнул пальцами, и матрас под Римусом превратился в кровать, застеленную свежим бельем. - Спасибо, Кричер, - благодарно кивнул Сириус. - Хозяину тоже следует поесть и поспать. Хозяин Гарри будет беспокоиться если узнает, что вы не заботитесь о себе. С этими словами он ненавязчиво подтолкнул мужчину в сторону лестницы на кухню, где их встретил накрытый для завтрака стол. - Ты прав, Кричер, - устало зевнул Сириус. – Я перекушу и вздремну, но к полудню мне необходимо проснуться. Нужно отправить письмо в «Ежедневный пророк» и «Придиру», а потом я свяжусь с Гарри, чтобы он не волновался. Кричер, кивнув, занялся приготовлением еще одной порции завтрака.***
Первым уроком у Амбридж было занятие с первокурсниками Хаффлпаффа, никто из них никогда не осмеливался смотреть ей в глаза, так что вряд ли кто-нибудь из них заметил бы, что с ее кожей что-то не так. Когда наступила перемена она достала из сумочки зеркальце и еще раз тщательно осмотрела свое лицо. Чтобы с ней не было раньше, но, казалось, все начало приходить в норму, вот только… у нее почему-то пересохло в горле. Класс начал заполняться новыми студентами – шестикурсниками. Учащиеся проходили, тихо занимая свои места. Долорес потянулась за стаканом воды стоящим на ее столе и сделала глоток. - Открывайте книги, брррт, - весь класс резко вскинул головы, с изумлением смотря на нее. – Кхе, кхе… Откройте книги, на странице ребрррррт, - несколько человек ахнули, прикрыв рот руками, но она была уверенна, что услышала хихиканье с левого ряда. - Кто из вас ребрттт… - глубокое кваканье опять сорвалось с ее губ. С последних парт раздался отчетливый смех. - Вы, маленькие… бррраттт, - яростно начала она и тут же замолкла, теперь над ней хихикал уже весь класс. - Все вы… братттт…. Плотно сжав губы, она повернулась к доске и написала: «Прочитать главу №4. Никаких разговоров! Последние две парты, отработка сегодня вечером!». Как только она положила мел, из глубины ее живота поднялось еще одно глубокое раскатистое кваканье, и как она не старалась, сдержать его не получилось. Хорошо, хоть эти мерзкие детишки сидели тихо и больше не смели хихикать над ней. Так, не раскрывая больше рта, она и просидела весь урок. Следующими должны были прийти самые ненавистные ею ученики – пятикурсники Гриффиндора. Она даже не стала пытаться говорить при них, просто постучала палочкой по доске, где было написано задание на урок, и наложив на себя заглушающие чары, осталась сидеть на своем месте грозно поглядывая на студентов. Боги, что с ней такое?! Время от времени ее сотрясали неконтролируемые ужасные звуки, но, к счастью, к тому времени, когда урок закончился, все, казалось, почти прошло. О! Она была уверена, что знает виновника всех своих злоключений. Дрянной мальчишка обязательно был замешен в этом! Хоть она и не могла понять, как он это сделал. Он точно не мог проникнуть в ее апартаменты они были хорошо защищены (она сама ставила там защиту), и… проблемы с голосом возникли у нее на предыдущем уроке. И все же, это просто обязан был быть он! Что ж, пусть доказательств у нее нет, но ведь именно она отвечает за дисциплину в этой школе, так что их наличие не имеет никакого решающего значения! На мгновение у нее мелькнула мысль о предупреждении Лорда Блэка, но она отбросила ее как несущественную. Она вскоре встретится с этим человеком в суде, процесс уже запущен! Сегодня же, она объявит мальчишке, что он возвращается к отработкам! Приняв это решение, она с важным видом направилась в Большой зал, не обращая внимание на болтовню и смешки студентов за своей спиной. Умостившись на своем, похожем на трон стуле, она острозубо улыбнулась Дамблдору. Сумасшедший старик не подозревал, что его дни в школе сочтены. Самодовольно ухмыляясь, она обвела взглядом Большой зал и принимающих пищу студентов, они все не подозревали, что ждет их впереди. Жаль конечно, что у нее всего только пара перьев, но их вполне хватит на тех, кто сегодня посмел смеяться над ней, а с остальными, хихикающими подхалимами, разберётся Филч. Сегодня к ней на отработку попадут: Эш Браун, Изабель Макдугалл и Юстас Фоули. И конечно же, мистер Поттер, по причине… К черту причины! Она просто объявит ему об этом и все! Изящно закинув в рот полную вилку еды, она принялась жевать. После, именно первокурсники Хаффлпаффа будут утверждать, что первыми заметили, что с мадам Амбридж происходят странные перемены – ее глаза, казалось, начали вылезать из орбит больше, чем обычно, а язык бесконтрольно метался по кругу, облизывая не только губы, но и подбородок с кончиком носа. Обилие фруктов на обеденном столе привлекло к ним стаю мух. Одно из этих бедных созданий подлетело слишком близко к мадам Амбридж, когда ее язык вдруг выстрелил изо рта, подхватил муху и втянулся обратно, а челюсти сомкнулись с таким звонким щелчком, что несколько человек, сидящих рядом, вздрогнули от неожиданности. На глазах все больше и больше изумляющихся людей, она повторил это действо еще несколько раз, пока не почувствовала, что насытилась. Затем, она странным движением уперлась руками в стол, и вскочив, поддалась вперед. Приземлилась она уже на середине стола, сведя пятки вместе, а колени разведя широко в стороны, держа руки по-прежнему перед собой. Ее юбка туго натянулась между колен, открывая передним рядам обзор на то, что им видеть совсем было не нужно. Глаза женщины вращались в разные стороны, а длинный язык еще несколько раз выстрелил, ловя близко подлетевших насекомых. Посидев несколько секунд на столе, она опять прыгнула, теперь уже на край стола Хаффлпаффа. Первокурсники с испуганными криками брызнули в разные стороны, от сошедшей с ума женщины. Колин Криви, из-за стола гриффиндора, поднял камеру и сделал снимок, как раз в тот момент, когда язык Амбридж прошелся по лицу Ханны Эббот и девушка с визгом отвращения выскочила из Зала. В Большом зале воцарился хаос. Амбридж попрыгав еще по столам, наконец, выпрыгнула в двери и поскакала вон из замка. Ее путешествие закончилось на мелководье Черного озера, где она по самые глаза погрузилась в воду. Именно там она и пришла в себя. Излишне говорить, что когда она вытащила свое дрожащее тело из воды, она точно не лучилась добротой и счастьем.***
- Гарри? Гарри! – позвало зеркало голосом Сириуса. - Я тут! – Гарри схватил зеркало с тумбочки и плюхнулся на кровать. Он только что, с Невиллом и Роном, вернулся в общежитие, чтобы оставить сумки с учебниками перед тем, как пойти на ужин. Кивнув друзьям, чтобы они его не ждали, он с беспокойством всмотрелся в лицо крестного. - Как он? - Не здоров, но, похоже, все самое страшное осталось позади. С ним все будет в порядке, - несколько устало, но спокойно и уверенно улыбнулся Сириус. - Вчера, казалось, что все очень серьезно, - недоверчиво взглянул на него Гарри. - Вчера так и было, - кивнул Сириус. – Но Поппи умничка. Она прекрасно поработала над Ремом. У него была большая, очень запущенная рана на ноге и множество не самых серьезных, но крайне болезненных повреждений, но мы исправили все что могли к моменту, когда наступила трансформация. Думаю, она была несколько более болезненной чем обычно, но Рем справился. После превращения он пытался зализывать раны и обнюхал Бродягу, а потом свернулся калачиком и проспал всю ночь. - Он сказал, что с ним произошло? - Он все еще без сознания, малыш, - качнул головой Сириус. – Но температура у него снижается. Думаю, когда придет время, мы все узнаем. Как у тебя дела? Как Перри7 - У меня все как всегда, а Перри… Он по-прежнему, спит, - Гарри тяжело вздохнул. – Тетя Фина просидела с ним всю ночь и ушла только утром, но в обед опять вернулась. После ужина я пойду к нему… - Держись, малыш. Все будет хорошо, - ободряюще улыбнулся Сириус. - Да, конечно, - Гарри попытался улыбнуться в ответ, стараясь не показать крестному насколько ему сейчас тяжело приходится. – Должен ли я сказать директору, что Римус нашелся? - Я бы не стал этого делать. Скорее всего, Поппи поставит его об этом в известность, а вот пользы от того, что ты разоблачишь его ложь я никакой не вижу. Пусть Дамблдор думает, что ты все еще ничего не знаешь, - Гарри кивнул, давая понять, что принял аргументы крестного к сведенью. – Еще одно. Загляни в почтовый ящик, Сэм отправил тебе документы, о которых мы говорили с тобой вчера вечером. И иди уже ужинать. - Да, папочка, - ухмыльнулся Гарри и отложив зеркало замер. «Папочка», «папа» - то, как он окончил разговор, было не просто сарказмом или шуткой. Сириус за последнее время занял в его сердце гораздо больше места, чем это было еще несколько месяцев назад. Нет, заместить Джеймса Поттера он, конечно, никогда не сможет, но встать с ним вровень… Да, пожалуй, именно это и произошло – его крестный отец, стал для него еще более родным и близким – став просто отцом. Все еще обдумывая это, Гарри вынул из почтового ящика присланные бумаги и просмотрев их, направился в Большой зал на ужин. Стоило ему только сесть за стол, как рядом с ним возникла кругленькая, одетая во все розовое фигура профессора Защиты от темных искусств. - Сегодня вечером, я жду вас у себя на отработке, мистер Поттер, - сладко заявила она. - Нет, мэм, пожалуй, я откажусь, - спокойно ответил ей Гарри, откусывая кусочек от сладкой булочки намазанной маслом. - Что?! – голос женщины повысился на несколько октав. – Отработки на протяжении нескольких недель, мистер Поттер! - Нет. - Месяцев! - Нет. - Строптивый щенок, ты будешь отбывать наказание каждую свободную минуту, которая у тебя будет, начиная с этого момента и до конца года! – прошипела разъяренная его спокойствием и неповиновением Амбридж. - Это вряд-ли! – Гарри встал со скамьи, сверху вниз смотря на побелевшую от бешенства женщину. – Во-первых, мой адвокат посоветовал мне не оставаться с вами наедине в одной комнате. Во-вторых, - Гарри жестом фокусника выхватил из внутреннего кармана мантии лист пергамента, и развернув его, ткнул в нос Верховному инспектору. – Это ваша копия магического судебного запрета, который мой опекун вынес против вас. В-третьих, - тут он поднял голову и убедившись, что их скандал привлек внимание всего Зала, громко произнес, - любой, кто подвергся отработкам у Долорес Амбридж, может присоединиться к коллективному иску, который будет подан против нее для возбуждения расследования противоправных действий с ее стороны и возможно Министерства. Для этого, вам нужно всего лишь написать Самюэлю Макмиллану. О, и, наконец, назначение отработки подразумевает, что было совершенно какое-то нарушение, а я не сделал ничего плохого или запрещённого Уставом, или Правилами Хогвартса. Поэтому, еще раз говорю вам – нет! С этими словами, Гарри развернулся и вышел из Большого зала, не обращая внимание на оглушительный визг летящий ему в спину. Его ждал Перри.***
- Итак, мой мальчик, - директор остановился за спиной Гарри, когда тот сидел у кровати Персиваля, работая над своим домашним заданием, - твое поведение сегодня вечером в Большом зале, было крайне непростительным. Ты не можешь игнорировать отработки, назначенные профессором Амбридж. Я понимаю, что у тебя сейчас не самые легкие времена, мой дорогой, однако, это не повод вымещать свою досаду и раздражение на других, не так ли? Гарри сидел, не отрывая глаз от лица Персиваля, но был уверен, что глаза старика, когда он это произносил, искрились добротой и участием, ну, еще и укоризной. - Я не ваш мальчик, профессор. Я нахожу такие намеки тревожными, и вам не разрешается разговаривать со студентами без присутствия третьих лиц… Если вы хотите переговорить со мной о моем плохом поведении, то назначьте время встречи, и я договорюсь с моим опекуном о его присутствии… - Гарри, Гарри, - с добродушным укором вздохнул Дамблдор, - ну, почему ты продолжаешь упорствовать в этом заблуждении? - Разве вы не должны относиться ко всем своим ученикам одинаково, директор? – тихо спросил Гарри, очень надеясь в душе, что мадам Памфри скоро вернётся в Больничное крыло. – Я сомневаюсь, что вы так же фамильярно относитесь к кому-либо из остальных учеников или имеете такое же большое влияние на их жизнь за приделами Хогвартса. К тому же, в Уставе Хогвартса прописано, что именно главы факультетов принимают на себя обязанности опекунов для маглорожденных студентов. Даже История Хогвартса утверждает тоже самое, по словам Гермионы Грейнджер. - Гарри, я был и остаюсь твоим опекуном. Бывают моменты, когда я, как директор школы, беру на себя эту роль, а теперь вернемся к сути нашего разговора. Я знаю, что все подростки проходят через стадию бунтарства, это непременный этап взросления, Боги, я и сам прошел через него, но сейчас совсем не время для тебя потакать этим своим капризам. Итак, боюсь я вынужден настоять на том, чтобы ты сегодня же явился на назначенную тебе отработку. - А почему я должен это сделать, профессор? Я не делал ничего плохого! - О, мой мальчик… - Не называйте меня так! – твердо, но все еще не поднимая взгляда на директора произнес Гарри. - Ох уж эти подростковые гормоны, - безмятежно фыркнул Дамблдор. – Как говорят в магловском мире – ни одно преступление, не должно оставаться без наказания! Поскольку, Долорес Амбридж отвечает за отработки, боюсь, у меня в этом вопросе совершенно связаны руки. - Я не совершил никакого преступления! – возразил Гарри. - Значит, это не ты заставлял ее квакать и вести себя, как лягушка? - Я могу поклясться, что не причастен к тому, что заставило ее себя так вести, - спокойно и честно поклялся Гарри. Ну, технически то он и не соврал – зелья варил не он, и подливал тоже. - Тем не менее, ты был чрезвычайно груб с ней в Большом зале, так что наказание остается в силе, - легкие нотки раздражения начали прорываться сквозь добродушное ворчание старика. Упрямство и непокорность мальчишки порядком вывели его из себя. - Нет, профессор. В настоящее время мне запрещено находиться с этой женщиной наедине, - попытался отстоять свою позицию Гарри. - Что ж, тогда нам повезло, что она задержала еще троих на сегодняшний вечер, - хмуро и неодобрительно проворчал Дамблдор, давая понять, что больше никаких отговорок не потерпит. – Предлагаю тебе поторопиться, если ты не хочешь, продлить время своих отработок еще больше! Понимая, что деваться ему некуда, Гарри со вздохом начал складывать учебники в сумку, в этот момент в Больничное крыло вернулась мадам Памфри. Дамблдор лично проводил мальчишку до коридора, в конце которого была дверь в апартаменты Амбридж. Всю дорогу он обдумывал, что ему следует сделать, чтобы вернуть послушание мальчика. Этот инцидент очень наглядно показал, как далеко зашла его строптивость. Пожалуй, надо начать с зелий, стоит увеличить их дозу, а если не поможет, то и поменять сами зелья на более сильные. Применять заклинания принуждения он пока не хотел, они часто оставляли след, а светиться сейчас ему было совсем не с руки. И, пожалуй, следует подтолкнуть Гермиону к более активным действиям по сближению с Гарри. Пора восстановить их «золотое трио», особенно сейчас, когда рядом с Гарри нет неподконтрольного ему Грейвса. Воспользовавшись тем, что директор оставил его одного, Гарри заскочил в туалет, и связавшись с Сириусом, рассказал о случившимся, и только затем направился в кабинет учителя Защиты от темных искусств. За исключением присутствия в кабинете Эша, Изобель и Юстаса, это задержание ничем не отличалось от предыдущего. Ну, если не считать того непомерного количества злорадного яда, который пролился на его голову со стороны Амбридж. Когда они все вчетвером вышли за двери кабинета, старшекурсники загнали его в угол и в подробностях расспросили о коллективном иске, после чего он повел их всех в Больничное крыло. - Зачем нам туда? – удивился Эш. - У мадам Памфри есть зелье, которое может помочь уменьшить боль и образование рубцов, а также поможет снять принуждение, навязанное пером, - пояснил Гарри. К его удивлению, в лазарете, кроме целительницы, находился еще и неизвестный ему мужчина. Старик. И стоял он рядом с кроватью Персиваля, задумчиво рассматривая спящего парня. Оу. В голове Гарри с щелчком сложился некий пазл, а сердце предательски дрогнуло, от поднявшей голову надежды. Но он сумел сдержаться и не броситься к посетителю прямо сейчас же. Махнув старшекурсникам в сторону стоящих у стены стульев, он подошел к дверям апартаментов мадам Памфри и постучался. - Мистер Поттер?! – удивленно спросила целительница, выглянув из-за дверей. - Вам так и не починили чары оповещения? – догадался по ее удивлению Гарри. - Нет, - подтвердила женщина. – Директор так и не осмотрел их до сих пор. - Ну, тогда, нас четверо, и мы к вам сразу после отработки у мадам Амбридж, - сообщил ей Гарри. - Гарри, только по тому, что ты знаешь, что Северус варит зелье, которое снимает последствия использования Кровавого пера, ты не должен безрассудно получать наказания. Ты понимаешь это? – строго спросила женщина. - Я знаю, мадам Памфри, - покаянно вздохнул Гарри. – Честно говоря, на этот раз я даже ничего плохого не сделал, но Дамблдор заставил меня, все равно, пойти на отработку, - Гарри заметил, как его слова вызвали искреннее беспокойство на лице целительницы. – Кроме этого, там, у кровати Персиваля, стоит пожилой джентльмен. Я думаю, что это может быть мистер Фламель. - Что?! – мадам Памфри сделал шаг вперед, чтобы ей стало видно всю территорию лазарета. – Боги, я завтра же заставлю директора проверить чары оповещения, а то лазарет превращается в проходной двор! – проворчала целительница, впрочем, особой злости в ее тоне Гарри не заметил. – Гарри, давай сделаем так: ты знаешь, где стоит зелье, приготовленное Северусом, разлей его, пожалуйста, по чашкам и раздай всем пострадавшим, пусть полчаса подержат в жидкости свои кисти. А я пойду поговорю, с мистером Фламелем.***
Пока его кисть отмокала в лечебной жидкости, Гарри другой рукой чиркал на пергаменте цепочку рун, которая могла бы быть использована для оповещения в Больничном крыле. К чему именно привязать ее, к колокольчику или напрямую к мадам Памфри он еще пока не решил, но, к тому моменту, когда мадам Памфри закончила разговаривать с мистером Фламелем, и старик, раскланявшись, ушел через камин, Гарри вполне был доволен получившимся результатом. - Ну-ка, покажите ваши руки, - потребовала Памфри подходя к ним. Осмотрев, удовлетворенно кивнула. – Ребята, комендантский час уже давно наступил, поэтому я оставляю вас всех ночевать здесь, незачем рисковать получением дополнительного наказания. Вы все знаете, где здесь душ, поэтому, приводите себя в порядок, а эльфы раздадут вам больничную пижаму. Завтра утром я разбужу вас пораньше, чтобы вы успели перед завтраком вернуться в свои общежития, - бодро произнесла она, указав троим старшекурсникам, на кровати, которые они могут занять. - Мэм? – негромко окликнул ее Гарри, стоило только другим пациентам отойти подальше. – Я тут набросал что-то вроде схемы оповещения для лазарета. Если хотите, то покажите ее профессору Бэбблинг. Если она одобрит, то руны можно будет выгравировать на дверном косяке или на паре камней у входной двери, с обоих сторон от нее. Аккуратно взяв предложенный пергамент, Памфри быстро пробежала глазами по написанным цепочкам. Что ж, хоть с того момента, когда она изучала руны прошло достаточно много времени, казалось, что это вполне работоспособный вариант. Завтра же она покажет это Септиме, вдруг мальчик и вправду предложил стоящее решение. - Спасибо, мистер Поттер. Я рада, что вы с пользой провели это время. А теперь, - произнесла она, увидев, как мальчик открыл рот, чтобы задать вопрос, - я уверена, что вы хотите спросить о состоянии Персиваля? Пока порадовать ничем не могу. Вы были правы, это действительно был мистер Фламель, и у него есть несколько идей, которые он хочет проверить. Он пообещал, что вернётся через день или два, чтобы определиться с лечением. - Должен ли я сообщить об этом, тете Фине? – надежда с новой силой вспыхнула в сердце Гарри, заставив зеленые глаза полыхнуть внутренним светом. - Не беспокойся, - улыбнулась женщин заметив его состояние. – Мистер Фламель сказал, что сам сегодня свяжется с ней, а ты потрать сегодняшний вечер на то, чтобы хорошенько отдохнуть. Я обещаю, что задокументирую все полученные вами повреждения и отправлю их мистеру Макмиллану. И думаю, что кровать, где ты будешь спать, тебе указывать нет необходимости? – лукаво улыбаясь закончила она. - Спасибо, - слегка смутившись, кивнул Гарри, и направился в уже пустую душевую.***
Этой ночью, в другом конце замка, на кровати, среди разорванной на клочья пижамы, сидела большая коричневая амфибия. Ее огромные, оранжевые глаза, с горизонтально расположенными зрачками, бессмысленно таращились в темноту комнаты. Невесть как залетевшая в помещение муха, зажужжала где-то под потолком, мгновенно сосредоточив внимание жабы на себе. Несколько секунд ничего кроме слабого звука трепыхания крылышек насекомого слышно не было, а потом раздался резкий влажно-хлесткий удар, хлопок, и в комнате воцарилась теперь уже практически мертвая тишина.***
- Мы не можем оставить это так! – сказал рыжий нарушитель порядка, поворачиваясь к своему идентичному спутнику. - Согласен, не можем. - Гаррик несет ответственность за наши с тобой выходки… -… это несправедливо! - А как насчет того, чтобы… - Это хорошая идея, - даже не дослушав брата, кивнул второй, он отлично понял, что именно тот хочет предложить. – Хотя, я и думаю, что мы должны продолжить с… - Еще несколько доз? - Чем дольше это продолжается, тем лучше эффект. - Будем ли мы посвящать кого-то другого в это?... - Нет. Давай сделаем им сюрприз. - Как ты думаешь, брат мой, а можем ли мы добавить его в ириски? - Лучше в шоколад. - Шоколадное печенье! - Точно! Кому не нравится слизывать сливки с их середины? - Она обязательно макнет его в свой чай. Злобно ухмыльнувшись друг другу, они деловито направились дальше по своим делам.***
Несмотря на пожелание мадам Памфри, Гарри уснул очень поздно, он долго лежал, держась за руку Персиваля и бездумно вглядываясь в спокойные черты лица любимого. Поэтому, когда его разбудили утром, он решил пожертвовать завтраком в пользу еще пары часов сна, проспав очень познавательное и интересное событие. Этим утром, на завтраке, мадам Амбридж, что называется понесло. Она вдруг начала во всеуслышание разглагольствовать о том, что именно она планирует сделать в школе, разумеется, сразу после того, как уволит надоедливого директора. Затем, она перешла к реформе системы образования, которая сводилась к тому, что ученики должны в обязательном порядке читать на уроках новую главу, а потом, в качестве домашнего задания, писать по ней эссе, а лучше всего, было бы им даже просто переписывать текст слово в слово! Она громогласно объявила себя прекрасным учителем, а потом, начал рассуждать каким прекрасным директором она будет. Затем, она начала вещать о новых правилах, которые она планирует внедрить, а затем вдруг резко перешла на волшебных существ. Оказалось, что по ее программе все существа должны быть уничтожены еще при рождении вместе с полукровками и… Никто не видел движение палочки Филиуса Флитвика, но в ошеломленном такими откровениями Большом зале, наконец, воцарилась тишина, хоть и было видно, что губы Амбридж продолжают двигаться. В этот момент, в Зеле начали появляться совы с сегодняшней почтой. На столы перед студентами падали свертки с газетами, а там… «Придира» напечатала фотографии Долорес Амбридж во все ее красе, сидящей на столе с раздвинутыми коленями и ее эффектный прыжок на стол Хаффлпаффа. Заголовок над колдофото гласил: «Родители выражают обеспокоенность по поводу вменяемости Верховного инспектора!». Статья под столь кричащим заголовком была на удивление сбалансированной, плавно переходя от описания произошедшего, к поднятым некоторыми родителями вопросам (очевидно, что фееричный перформанс Амбридж произвел неизгладимое впечатление на нежную психику первокурсников Хаффлпаффа), и заканчивалась заявлением министра о том, что он полностью поддерживает назначенного им Верховного инспектора и уверен, что ее действия имеют разумное объяснение. «Ежедневный пророк» опубликовал более мягкую версию истории и без эпатажных фотографий, изложив ее с точки зрения Министерства, добавив только цитату обеспокоенного члена Попечительского совета, который поднял вопрос о количестве розыгрышей в школе и падении уровня дисциплины. К огромному облегчению Альбуса Дамблдора, статья о том, что он плохо выполняет свои служебные обязанности, под названием: «Молчание Хогвартса. Сколько всего мы не знаем?», была перенесена на третью страницу и не отличалась особой язвительностью. Тем временем, Амбридж все еще продолжала болтать, по-видимому, не замечая, что поток ее словесного поноса благополучно заглушен заклинанием. Северус Снейп, глядя на все это безобразие, наклонился к сидящей рядом с ним целительнице: - Разве мы не должны что-то сделать с этим? Мадам Памфри равнодушно взглянула на беззвучно открывающую рот женщину: - Почему мы должны что-то делать? Она ведь не больна. Просто, похоже, что кто-то подлили ей зелье «Несдержанной речи», хотя, должна признать, что это какой-то модифицированный вариант – ее речь связанная и осмысленная. Мне даже интересно насколько длительное будет у него действие, - немного помолчав, спокойным тоном добавила она. - Лично я подозреваю, Поттера, - поделился своим мнением Северус. - Почему именно его? – удивленно вскинула бровь Поппи, с любопытством взглянув на собеседника. – Помниться, ты всегда и всем рассказывал, что он полный профан в зельях. - Хм. Похоже, что мальчик пропустил несколько важных пособий по основам приготовления ингредиентов. На самом деле, весь его курс почему-то оказался без этих учебников. С тех пор, как мы нашли этот пропуск, все они приложили не мало усилий для того, чтобы наверстать упущенное. Даже Лонгботтом стал показывать сносные результаты. - Как бы то ни было, мальчик провел эту ночь в Больничном крыле. Я поручусь за это, если потребуется. - Хм, - кивнул Северус, делая глоток чая и думая о том, что у Гарри всегда есть под рукой домашний эльф.***
Амбридж потребовалось целых два урока, чтобы обрести ясность ума, и наконец, прервать свои поток красноречия. И только за обедом ей удалось прочитать как «Пророк», так и «Придиру». Почти сразу после этого был издан указ, запрещающий ученикам иметь при себе экземпляры газеты. Почему-то только одной – «Придиры». Уже к вечеру копии этого издания можно было найти по всей школе, замаскированными под учебники Защиты от темных искусств, и к началу комендантского часа не было студента, который бы ее не прочитал (Луна Лавгуд была очень довольная собой). К концу этого изматывающего дня Долорес Амбридж была на грани срыва, все, чего она хотела – это принять расслабляющую ванну и лечь спать. Попытки разыскать и уничтожить копии этой нелепой газетенки вымотали ее. Написав своему адвокату о том, чтобы он приобщил это оскорбление ее достоинства к иску против Сириуса Блэка (который без сомнения стоял за всем этим), она, наконец, после долгого от макания в ванне, оделась, и уселась за стол. Две чашки хорошего чая, с тарелкой восхитительного шоколадного печенья, несколько подняли ей настроение. С удовольствием почёркав сданные ей на проверку эссе четвертого курса, она встала и стряхнув крошки с халата на пол, надела ночной колпак и улеглась в свою мягкую, теплую постель. О, замечательно! Наконец-то, эти маленькие крысята начали работать и положили ей в постель грелку. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы начать проваливаться в сон. - Ай! – острый укол впился ей в лопатку под правым плечом. Что во имя Богов это было? Ее кто-то укусил? Она провела рукой по пострадавшему месту, но так ничего и не обнаружила, поэтому, снова улеглась. Пролежав минут пять в напряженном ожидании повторения, она, наконец, начала расслабляться. Может ей вообще все это показалось? Ее веки начали опускаться, и, наконец, сомкнулись. - Ой! – взвыла она. На этот раз нечто укусила ее за ногу. Взмахнув палочкой, она зажгла «Люмос» и откинув одеяло, задрала подол ночной сорочки. На молочно-белом, толстом бедре не было ни пятнышка, ни покраснения. Проведя рукой по простыне, она не нащупала ни крошек, ни колючек, ни бугорков. Раздраженно вздохнув, она опять улеглась в кровать, и натянув до подбородка одеяло, принялась ждать. Ждать. Ждать. Прошло пол часа, но ничего так и не произошло. Испытывая облегчение от того, что похоже все закончилось (чтобы это ни было), она позволила себе расслабиться и погрузиться в сон. - А-а-а-а!!! – заорала она. Теперь это было два укуса! Вскочив с кровати, она вызвала эльфа и приказала сменить постельное белье, а сама переоделась в свежую сорочку. Это не помогло. Через какое-то время ее снова что-то укисло. Новая смена белья, смена одежды и принятие ванной так же ни к чему не привели – ее кусали, снова и снова! Ругаясь и проклиная бедного эльфа, который заламывая руки и ничего не понимая стоял перед ней, она швырнула ему в лицо свою снятую недавно ночнушку и в ярости выкрикнула, что дарит ему эту одежду. Эльф, лишь кротко взглянул на нее, и исчез вместе с подарком, тактично промолчав о том, что Амбридж не имеет власти делать эльфов Хогвартса свободными, такие полномочия есть лишь у директора. В данном случае, подаренная одежда означала лишь то, что этот конкретный эльф больше никогда не будет прислуживать, этому конкретному преподавателю. К утру, таким образом, «получили свободу» пятнадцать эльфов, и они были очень рады такому стечению обстоятельств (и с готовностью помогали***
К тому времени, как взошло солнце, Долорес Амбридж, так и не сомкнула глаз. Раздраженно вздохнув, она еще раз приняла душ, и одевшись, направилась на завтрак. Спотыкаясь о заплетающиеся ноги, она доковыляла до своего стула и потребовала, чтобы ей подали самый крепкий кофе. В это время совы начали приносить студентам утреннюю почту, и жизнь Верховного инспектора осложнилась еще больше. Вчера, кто-то из предприимчивых и одаренных старшекурсников Райвенкло, смог вынуть свои воспоминания о словесном поносе Амбридж и разослать их в газеты. В этот раз министру было гораздо труднее объяснять, что же именно имела ввиду Верховный инспектор, говоря о своих планах восстановить телесные наказания, полностью исключить из школы маглорожденных и ввести запрет на практические занятия. Особенно, если учитывать то, что заверенные копии воспоминаний были предоставлены не только в газеты, но и в Управление по образованию. «Придире» удалось превратить фрагменты воспоминаний в картинки и переписать тираду Амбридж слово в слово. Студенты, прочитав подобное стали обеспокоенно интересоваться у профессоров, насколько реальны подобные планы, а некоторые из них уже стали поговаривать о переводе в Шармбатон или Ильверморни. К середине утра Филч прибивал на стену у Большого зала новый указ об образовании, в котором учащимся запрещалось задавать учителям любые вопросы, которые бы касались чего-либо иного, кроме предмета обучения.***
Вечером этого дня, Долорес Амбридж без сил рухнула в кресло в своих апартаментах, брезгливо отодвинув в сторону стопку эссе, и потребовала принести ей чаю. Через пару секунд перед ней возник поднос с исходящей паром чашкой чая и тарелочкой с горкой белых конфет. О, это было именно то, что ей было необходимо. Четыре часа спустя, она лежала в постели уставившись в потолок. Боги, как же она устала! Закрыв глаза, она полежала еще немного. Проходили часы, но сон так и не пришел к ней. Где-то вдалеке прокричал ростер, и ей захотелось придушить это чудовище. Или возможно полукровку, который додумался завести такого питомца. Кофе. Ей нужен крепкий, черный кофе! Свет, казалось, мерцал, когда она, пошатываясь от усталости и недосыпа, шла по коридорам замка, а еще ей казалось, что пол двигается в противоположенном от Большого зала направлении, тем самым мешая ей идти. Раздражённая до самой крайней степени она наорала на портрет «Пьяных монахов» за то, что они посмели недостаточно почтительно посмотреть в ее сторону. На что трое из них просто ушли из картины, а четвертый показал ей язык и согнул руку в неприличном жесте, из-за чего третьекурсники, проходящие мимо не сдержавшись хихикнули, заработав себе отработку этим вечером.***
Гарри не знал ничего из того, что творилось с Амбридж, но та, с момента окончания «Дня Жабы», заставила старост все время следить за ним. Целые сутки он не мог свободно и шагу сделать без надзора и вот, наконец, вечером, ему удалось ускользнуть из-под наблюдения и пробраться в Больничное крыло. К сожалению, состояние Персиваля совершенно не изменилось, он все еще лежал застывшей статуей. Кивнув мадам Памфри, Гарри придвинул стул поближе к кровати, и печально вздохнув, взял любимого за руку. - Перри, так много происходит, о чем бы я хотел рассказать тебе. Ты можешь гордиться мной, я каждый день делаю домашнюю работу и мои оценки за последнюю неделю не стали хуже. А еще, я подготовил копии конспектов, по всем урокам, которые ты пропустил, - тут он невесело хихикнул, - не знаю правда зачем они тебе, ты и так ведь все знаешь. Малфой и часть слизеринцев открыто встали на сторону Амбридж. Вчера они пытались спровоцировать Рона и близнецов, говоря ужасные вещи о их семье… ну, в основном о том, что Уизли ужасно бедные. Мы просто развернулись и ушли. Было забавно смотреть как они растерялись от этого, и шли за нами не зная, что с этим делать, пока не появился профессор Флитвик и не назначил им всем отработки, которые позже отменила Амбридж… - Мистер Поттер? – вдруг прозвучал у него за спиной старческий голос, и Гарри удивленно подскочил со стула. - Оу… мистер Фламель? – растерянно пробормотал Гарри, удивляясь тому, как бесшумно пожилой джентльмен приблизился к нему. – Как ваши дела? - Хм, настолько хороши насколько можно ожидать в моем возрасте, - усмехнулся старик, с доброй усмешкой рассматривая мальчика. - О, - Гарри сделал шаг в строну от стула, - садитесь пожалуйста! Фламель лишь рассмеялся на это. - Я не на столько стар, чтобы не найти себе место, молодой человек, - небрежным взмахом палочки он наколдовал себе рядом со стулом Гарри кресло с высокой спинкой, обтянутое синим ситцем. – Хотя и вынужден признать, что сидеть мне сейчас гораздо больше нравиться, чем стоять. С тихим старческим кряхтением он уселся на наколдованный предмет мебели. - В последнее время мне пришлось научиться делать стулья с гораздо более высокими ножками, чтобы как можно меньше наклоняться, - доверительно признался древний волшебник. - Вы знаете, что случилось с Перри? – выпалил Гарри. Нет, он был не против поболтать со столь знаменитой и легендарной личностью, вот только его сейчас беспокоило только одно. - Не будьте так нетерпеливы, молодой человек, - улыбнулся ему Фламель. – Давайте немного подождем. Очаровательная Серафина обещала вскоре присоединиться к нам. И словно в ответ на эти слова в камине вспыхнуло зеленое пламя и из него величественно вышла Серафина Пиккери. - Гарри, дорогой! – женщина приветственно раскинула руки, и Гарри с удовольствием шагнул в ее объятья. Только оказавшись в кольце ласковых, заботливых рук он осознал, как соскучился по физическому, комфортному контакту. - Никаких изменений не происходит, - тихо, взволнованно произнес он, старательно давя в себе нотки отчаянья. - Возможно, Николас сможет несколько прояснить ситуацию, - ласково улыбнулась Серафина, подтолкнув мальчика к стулу, а сама без церемоний села на край кровати, чтобы взять Персиваля за руку. - Думаю, я смогу в этом помочь, - произнес пожилой джентльмен и несколько оторопел от той жадной надежды, которая вспыхнула в зеленых глазах юноши. – Оу, эм. Я думаю, что на него наложили «Сонное проклятье». Хотя тот, кто это делал был крайне неопытен и… я бы сказал недостаточно силен, для нужного контроля над магией. При правильном наложении чар, жертва погружается в глубокий сон, и его самые сокровенные желания поднимаются на поверхность в виде снов. Это достаточно травмирующее событие, поскольку люди известны тем, что хотят того, что будет для них хуже всего или то, с чем не готовы встретиться лицом к лицу. Обычно, сон длиться час или два. То, что Персиваль спит до сих пор, указывает на то, что чары были наведены с неясными намерениями и без нужной концентрации. - Означает ли это, сэр, что он застрял во сне навсегда? – с замершим от страха сердцем спросил Гарри. - О, нет, парень. В конце концов, он обязательно придет в себя, - Фламеля, казалось, совершенно не смутила такая неточная формулировка. - Николас, а не можешь ли ты дать нам более точные сроки, чем «в конце концов»? – чуть укоризненно посмотрела на него Серафина. - Хм, я думаю, в течении одного-двух лет, - с готовностью кивнул старик. - Год или… - Гарри задохнулся от ужаса, но рука Серафины легшая на его плечо остановила его взрыв. - Есть ли какой-нибудь другой способ разбудить его? – мягко поинтересовалась она и только побледневшие пальцы, которыми она сжимала руку Персиваля, выдавали насколько сильно она напряжена. - Хм… думаю есть, - медленно протянул Фламель и замолчал на мучительно бесконечную минуту. – Нужно дать ему то, чего он желает больше всего. - Боги, но что Перри желает больше всего? – отчаянно прошептал Гарри. – Он… он хочет возродить Магию, уничтожить Риддла… - Это то, что ему поручили сделать, но не обязательно то, чего он действительно жаждет, - возразила ему Серафина. - Тогда что?... - Я не знаю. Этот Персиваль очень похож на себя прежнего, но и так же сильно отличается, - она с грустной улыбкой взглянула на своего крестника. – Тот Персиваль добивался таких вещей, как честность, неподкупность и беспристрастность. - Как я смогу дать ему все это? – Гарри расстроенно прикусил губу. - Я не знаю, - Серафина наклонилась вперед и притянула побледневшего от отчаянья мальчика к себе поближе. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем!***
Это была еще одна бессонная ночь. Она просто лежала на постели и бессмысленно таращилась в потолок. Боги, как же она устала! Теперь Долорес даже уже не была уверенна, что ей мерещится, а что является реальностью. Ей казалось, что порой она слышит странные голоса, которые преследовали ее и днем, и ночью, а иногда, на ее коже ощущались покалывания и даже легкие щекочущие удары, словно от легких проклятий. У нее чесались глаза, а вся еда на вкус была совершенно не той, чем казалась на вид. Она сходила в Больничное крыло и снова проверилась на проклятья, но это ничего не дало. Она была точно уверена, что во всем виноват этот лживый мальчишка, но доказательств этого у нее совсем не было. Всякий раз, когда она спрашивала старост где он, ответ был только один: «он на занятиях». В конце концов, она назначила им всем отработки за ложь.***
На следующее утро, еще до завтрака, Гарри пошел в Больничное крыло в надежде, что ему придет в голову способ, как вывести Перри из волшебного сна. К его удивлению, когда он свернул в коридор ведущий в лазарет, то столкнулся с Луной, которая, не говоря ни слова, протянула ему булочку с беконом, завернутую в салфетку. - Ты не сможешь думать, Гарри, на голодный желудок, - сказала она в своей обыкновенной, загадочно-непринужденной, рассеянной манере. Гарри даже не стал спрашивать откуда она все это знает, и просто взял предложенную еду. Они прошли внутрь и сели по обе стороны от кровати спящего Персиваля. Гарри с тревогой отметил, что Перри стал выглядеть более худым и каким-то… измотанным, что ли. Он заметил это еще пару дней назад, но подумал, что ему просто мерещится, но теперь изменения стали очень отчётливыми. Он спросил об этом у Луны, и она подтвердила, что ему не кажется. Отложив этот вопрос до возвращения мадам Памфри, Гарри рассказал Луне историю своего знакомства с Персивалем, а потом, и о знакомстве с Николасом Фламелем. Девушка пришла в восторг от того, что такой знаменитый человек был у них в школе и попросила слово в слово передать то, что он сказал о том, как помочь Персивалю. После этого между ними воцарилось молчание, но оно не было неловким, скорее созерцательным и задумчивым. - Знаешь, а ведь это похоже на одну из магловских сказок, - вдруг сказала Луна. Гарри непонимающе захлопал глазами, уставившись на безмятежно улыбающуюся девушку. - Ну, ту, где принцесса съела заколдованное яблоко или уколола палец о веретено и уснула, - видя его не понимание, пояснила Луна. - Прости, я не понимаю, - покаянно мотнул головой Гарри, - к чему ты клонишь? Ты хочешь сказать, что Персиваль - принцесса? - Тогда это сделало бы тебя прекрасным принцем? – хихикнула блондинка. – Думаю, в данном случае, у нас сказка наоборот. - То есть, принцесса - я? – Гарри совсем обалдел, и вконец потерял смысл этого разговора. Девушка, глядя на него, серебристо рассмеялась, а потом, вдруг, резко стала серьезной и прямо взглянула на Гарри своими неземными глазами: - Гарри, я предполагаю, что Перри может проснуться, если ты его поцелуешь! - Ой. Я не думаю, что это может быть действительно тем, чего он желает больше всего на свете, - с сомнением нахмурился Гарри. - Гарри, стыдно быть настолько закомплексованным, - укоризненно качнула головой Луна. – Я же вижу, как одни и те же наркопусы жужжат не только в его голове, но и в твоей. Что является верным признаком! - Но… но я не могу целовать его пока он спит! – запротестовал Гарри. – Это неправильно! Это использование преимущества, это… Поток его сбивчивого, неуверенного возмущения прервало хихиканье Луны. - Все в порядке, Гарри. Я уверена, что Персиваль не будет возражать. Гарри задумался. Честно говоря, это предложение было ничем не хуже, чем… Чем что? Ничего другого ему в голову пока не пришло. И, если ничего не получится, то единственным свидетелем этой неудачной попытки будет Луна. Так что… Сделав глубокий вдох он наклонился и с нежностью коснулся своими губами холодных, расслабленных губ Персиваля. - Гарри, тебе нужно проявить больше энтузиазма, - раскритиковала его попытку девушка. - Я не могу целоваться, когда ты стоишь за моей спиной и пристально наблюдаешь! – возмущенно пожаловался смущенный парень. – Луна, хихикнув в очередной раз, поднялась на ноги и отошла на пару метров, повернувшись к ним спиной. Гарри прерывисто вздохнув вновь склонился над Персивалем. - Перри… Вернись ко мне, пожалуйста! Я… я не могу жить без тебя. Я так соскучился, - тихо прошептал он. Одинокая слеза скатилась по его щеке, и когда он склонился, с отчаяньем и переполняющей его нежностью прижавшись к безвольным губам любимого человека, она незаметно упала на лицо Персиваля. Выпрямившись, он с затаенной надеждой впился взглядом в лицо Перри, но никаких изменений к его ужасному разочарованию не произошло: ни малейшего движения, ни более глубокого вдоха, ни растущего тепла, ничего. - Мистер Поттер, мисс Лавгуд, предполагаю, что вам пора отправиться на завтрак, - голос целительницы эхом разнесся по почти пустому лазарету. Гарри тупо смотрел на неподвижные черты лица Перри и ничего не хотел, кроме как упасть на пол и дать волю своему горю душившему его, и слезам, жгущим глаза. Маленькая ладошка, как пушинка опустилась на его плечо: - Не теряй надежды, Гарри. Иногда, когда мы заблудились, нам нужно некоторое время, чтобы найти дорогу домой. Они так и ушли из Больничного крыла, крепко держась за руки.***
Пытаясь сморгнуть рой мельтешащих перед глазами огоньков и пятен, Долорес Амбридж плелась в свои апартаменты. Боги, может сегодня ночью ей, наконец-то, удастся поспать? На прикроватном столике стояла бутылка огневиски. Что ж, ей не помешает немного выпить. О, вот и закуска – тарелочка со сладостями! Похоже, ей, наконец, удалось выдрессировать этих маленьких тупых уродцев!***
Ожидая пока лестница встанет на место, Гермиона обдумывала то, как хорошо проходит эта неделя. Возможно, это был не совсем тот результат, на который она рассчитывала, когда применяла заклинание, но то, что Персиваль встал на его пути привело к тому, что он на какое-то время выбыл из школьных событий. Хотелось надеяться, что это позволит ей извлечь из его отсутствия выгоду, и убедить Гарри в том, что им манипулируют. Тогда все могло бы вернуться на круги своя. Близнецы (она предполагала, что это все-таки их рук дело), в кои-то веки оказались полезными, нацелив свои шалости на профессора по Защите от темных искусств. Хоть профессор Амбридж и была преподавателем, а, следовательно, автоматически должна заслуживать уважение, было ясно, что она всего лишь представитель Министерства. А Министерство не должно иметь право голоса в делах Хогвартса! Эта женщина совала свой нос куда не следует, пыталась очернить светлое имя директора, и заставить всех их провалиться на экзаменах по Защите! Ей просто необходимо убедить Гарри организовать и возглавить нелегальный клуб по изучению Защиты от темных искусств, чтобы все было хорошо. Риск быть разоблаченными стоил того. Ведь это все равно были бы обычные отработки у Амбридж. Что, судя по тому, что о них рассказывали не так уж и страшно. Подумаешь, сидишь и пишешь. Чего все так паникуют от этого? Все, решено, сегодня же она поговорит с Гарри о том, что он должен сделать для блага всех остальных! Дойдя до этой мысли девушка недовольно поморщилась. Она внимательно присматривала за своими друзьями и к своему удивлению отметила, что несмотря на отсутствие Грейвса, Гарри продолжил кропотливо выполнять все свои домашние задания, а это означало, что Рон делала тоже самое. Интересно, сколько ошибок они при этом допускают? Ладно. Это она оставит на потом. Пусть пока думают, что все могут сделать сами. Побочным результатом, этого ее решения стало то, что у нее оказалось больше свободного времени и она смогла еще раз перечитать книгу данную ей Дамблдором. И самое главное, она не потеряла ее! - Входи, Гермиона, - пригласил ее директор, он стоял у окна и его высокая, темная фигура резко контрастировала со светом позади него. - Добрый день, директор, - ярко улыбнулась Гермиона приветствуя старика. Он был достоин ее поклонения. Именно он ввел ее в Волшебный мир, заботился о том, чтобы она получила знания необходимые для того, чтобы занять руководящее место в жизни Гарри. А все по тому, что он разглядел, какая она особенная, более умная, чем все остальные. Лучшая из лучших. - Я вижу, что ты принесла мне что-то, - он посмотрел на нее поверх своих очков половинок. - Да, профессор, - Гермиона гордо прошла вперед и положила книгу на дубовый стол. - Хорошо, - оценил ее жест Дамблдор. – А теперь скажи, моя девочка, ты случайно не несешь ответственности за то плачевное положение в котором находится молодой мистер Грейвс? - О, профессор, - она густо покраснел и смущенно опустила глаза в пол. - Расскажи мне, что там произошло? – сурово потребовал Дамблдор. - Я… я прочитала об этом заклинании в книге и подумала, что оно может быть очень полезным. Гарри, ну, Гарри всегда был растерянным, когда дело касалось отношений, думаю, что это из-за его опекунов, которые воспитывали его в строгости. Я подумала, что под действием этого заклинания он поймет, куда именно ему следует двигаться в личных предпочтениях, - смущенно попыталась объяснить свои действия Гермиона. - А ты не подумала, что это заклинание может вызвать в нем желание причинять вред окружающим? – с любопытством спросил Дамблдор. Гермиона ненадолго задумалась, склонив голову набок: - Вы говорили, что он начинает темнеть, - размышляя медленно произнесла она. – Но я не думаю, что эта темнота принадлежит Гарри. Он слишком мягкий и всепрощающий. Достаточно только вспомнить, как он простил Рона, за его ревность вовремя Турнира. - Ты во многом права, Гермиона, - снисходительно улыбнулся ей старый учитель. – Вот только в самых сокровенных глубинах души часто прячут то, что запрещено или отодвигается в сторону. Возможно, что он прячет там ярость, ведь у опекунов ему не позволено проявлять свои капризы, и поэтому он может жаждать возмездия, которое для него недосягаемо в обычной жизни. - Если это действительно так, - нахмурилась Гермиона, - тогда было бы лучше для всех, чтобы это стало известно заранее, а не в критический момент, когда шансов исправить ситуацию уже не было бы. - Твои рассуждения правильны, - одобрительно кивнул ей Дамблдор. – А теперь, расскажи мне, почему же все пошло не так, как ты планировала? - Я не знаю, как он это сделал и почему, но Персиваль вдруг прыгнул вперед и вытолкнул Гарри из-под луча заклинания. Я действительно не думала, что он после этого упадет с балкона и получит столько травм, - кротко добавила она напоследок. - Я бы не стал беспокоиться об этом, - небрежно отмахнулся от последнего Дамблдор. – Он тебя видел? – Гермиона отрицательно мотнула головой. – Это уже хорошо. Жаль, что ты не додумалась поделиться со мной своим планом. Тебя могли легко поймать, и я бы тогда не смог бы ничего сделать. Ты видела, в какой ярости была мадам Пиккери? – Девушка несколько испугано кивнула. – Ты слишком сильно рисковала. Если бы ты наложила эти чары на Гарри, когда он спал, то никто бы не пострадал и не было бы совершенно никакого риска. Он просто проснулся бы на следующее утро, столкнувшись со своими желаниями во сне. Тем не менее я впечатлен тем, что у тебя хватило сил и концентрации справиться с этими чарами. Гермиона буквально физически чувствовала, как он гордиться ею и расцвела в ответ зубастой, счастливой улыбкой. Дамблдор наклонился и вытащил из ящика стола еще одну книгу, и подтолкнул ее к девушке. Все ее внимание тут же сосредоточилось на ней. Не самый толстый том, в мягкой кожаной обложке, на нем даже названия не было только изображение волшебной палочки, но как же соблазнительно он пах темной силой! Гермиона чуть дрожащими от возбуждения пальцами, провела по обложке и не заметила, как при этом по губам стрика скользнула хищная, удовлетворенная улыбка. - В следующий раз я буду осторожней, - прижав книгу к груди пообещала она. – Сначала я расскажу все вам, о своих планах.***
Когда Долорес Амбридж с трудом выбралась из постели, она поняла, что не может даже вспомнить, когда в последний раз ее посещал полноценный ночной сон. В глаза словно жменю песка насыпали, а во рту раскинулась настоящая пустыня, к счастью, на прикроватном столике она нашла стакан холодной воды, в который эльфы услужливо положили ломтик лимона. Удовлетворенно выдохнув, она поставила пустой стакан на столик, ей предстоит еще один трудный день. И сотрудники, и студенты теперь активно избегали ее. Такому поведению необходимо было положить конец! На этой неделе ей предстояло провести еще, по крайней мере, одну профаттестацию. Едва соображая, как переставлять ноги она потащилась в ванную, надеясь, что душ поможет ей продержаться хотя бы до обеда. Слава Богам, у нее всего лишь два урока сегодня! Быстро одевшись и бросив мимолетный взгляд в зеркало, она поспешила выйти из ванной, когда до ее разума дошло то, что увидели ее глаза. Нет! Конечно этого не могло быть. С набравшим обороты сердцем, она отступила назад, чтобы зеркало отразило ее в полный рост. Так. Круглое личико, двойной подбор… хм, выдающаяся линия подбородка, рубашка под цвет мантии, изящный взмах хвоста, показавшегося из-за ее плеча. Ее. Хвост. Она закрыла глаза, и после нескольких секунд темноты, открыла их опять. Итак, человеческое лицо, маленькие пуговички в форме черепа на мантии, а потом… там, где должны быть ее прелестные розовые туфельки-лодочки, виднелись КОПЫТА! Они тоже были выкрашены в розовый цвет, чтобы соответствовать ее наряду, но… ЭТО. БЫЛИ. КОПЫТА! Ее рука взлетала к груди, сердце уже билось так, что казалось вот-вот выпрыгнет из горла, а ее взгляд в это время бегал по удлиненному заду и четырем ногам, выглядывающим из-под мантии. Не выдержав такого зрелища Долорес Амбридж упала в обморок.***
Персиваль устал. Боги, как же он устал! Он уже целую вечность блуждал в этом проклятом болоте. Каждый шаг давался с огромным трудом. Все тело было словно забито камнями, мышцы затвердели и плохо слушались, дыхание с хрипом вырывалось из груди, а пот едкой кислотой заливал глаза, но он упорно продолжал двигаться вперед. Время от времени он чувствовал тепло или улавливал дуновение запаха, который Гарри приносил с собой после полетов на метле – запах холодного озона, и следовал за ними, пока эти путеводные нити не исчезали. И тогда он просто шел дальше. Он был почти на грани обморока, и только мысль о том, что где-то там, среди врагов, Гарри остался совсем один, не давала ему остановиться. Не раз и не два он прогонял в голове свой разговор со Смертью. В чем-то Бог был прав, в чем-то ошибался. Персиваль был твердо уверен, что правильно выбрал путь развития для мальчика: сначала Гарри должен обрести уверенность в себе и окрепнуть физически, не было никакого смысла учить его навороченным заклинаниям, если он не сможет их выполнить. Нельзя бросать в смертельную битву необстрелянного, плохо обученного новобранца, это может навсегда сломать его. Лишь кропотливое, систематическое обучение сделает из желторотого сосунка настоящего бойца и позволит ему выжить в любом адском пекле. А вот в том, чтобы привлечь внимание директора к себе он, пожалуй, и вправду недостаточно старался. Однако, это легко исправить. Персиваль остановился, и тяжело подняв руку, оттер грязным роковом пот заливающий ему глаза. Вот. Снова. Тепло, а за ним запах. Персиваль вскинул голову и, прикрыв глаза, начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, пытаясь понять откуда именно идет этот невербальный зов. От сюда! Открыв глаза он с новыми силами пошел вперед, и буквально через пару метров различил сквозь клубы тумана очертания двери. Сердце замерло, а потом забилось с удвоенной силой, подгоняемое вспыхнувшей надеждой. Он протянул руку и провел пальцами по зернистой поверхности. Быстрая проверка на какие-либо ручки или скважины для ключей ничего не дала. Зато его слуха коснулся слабы шум, доносящийся с той стороны – это явно был звук человеческой речи, хоть слова разобрать и было невозможно. А еще от двери сильно пахло Гарри: его любимым мылом и травяным шампунем, озоном и чернилами, а еще шоколадом, который парень был готов поглощать в любых количествах. Сомнений не оставалось, Гарри был там, по ту сторону двери, и будь прокляты все Боги этой вселенной, если он не прорвётся к нему сейчас же! Персиваль попробовал толкнуть дверь, но та даже не шелохнулась. Удар плечом привел к тому же результату. Разозлившись, он сделал шаг назад и пнул ее ногой – легкое колебание полотна придало ему сил. Отойдя на несколько шагов назад, Персиваль разбежался и со всей силы врезался в нее плечом. Она раскололась посередине, и Грейвс словно провалился в холодную воду. Возникло ощущение падения, и он, резко вздохнув, раскрыл глаза.