The Seven Passengers

                    Мы стоим перед витражом, на котором изображён Титаник, плывущий по волнам. Намджун молчит уже больше минуты. Интересно, что он видит такого, чего не вижу я? Цвета на витраже яркие, а солнце будто подкрадывается сзади, отбрасывая яркие лучи и отблески на воде.       — Будешь фотографировать? — шепчу я и усмехаюсь. Намджун улыбается мне в ответ.       — Иногда бывает так, что фотография не может передать всю красоту таких картин, как эта. В таких случаях произведения искусства не стоит запечатлеть где-либо, чтобы они оставались столь же уникальными, — мужчина улыбается. — Согласен?       Я киваю. Честно говоря, я не из тех, кто хорошо разбирается в искусстве. Отец занимается дизайном, а я развлекаю гостей историями, которые придумываю сходу; не слишком красочные, но и не скучные. Художник во мне ограничивается рамками моего сознания, потому что ничто из того, что я мог бы выразить на бумаге, не имеет смысла.       — Ну, мы обошли весь первый класс корабля, хрустальную столовую и курилку, но я ещё многого о тебе не знаю, — говорит Намджун. На его щеках появляются ямочки, а губы растягиваются в широкой улыбке.       — Ты уже знаешь о моём статусе, моей семье и о том, где я сейчас. Для меня ничто из этого не имеет смысла, не считая моего состояния. Если ты хочешь узнать обо мне что-то ещё, то жаль разочаровывать, — я уже собираюсь пройти мимо, как он вдруг перегораживает мне путь. Стоит передо мной, ждёт, пока я посмотрю в его тёмные глаза, что блестят на солнце, словно то витражное окно.       — Сокджин, — говорит он. Моё имя ещё никогда не звучало так… по-другому. — Если нам суждено было встретиться, ты должен знать, что я никогда не сужу о человеке по тому, куда заложено его богатство. Я вижу в тебе равного мне. В конце концов, мы люди, а не объекты.       Он отступает, чтобы пропустить меня, но я стою на месте. Мы равны? Нет, нет, это не так. Я выше его. У меня больше чего-либо, чем у него. Если бы не наша встреча, он бы никогда не увидел все произведения искусства здесь. Он должен благодарить меня, а не преподавать мне же урок о гуманности.       — Мистер Ким Намджун, какой бы приятной ни была наша экскурсия, я вынужден возразить. Мы не равны и никогда не будем. Между нашими статусами разница размером чуть ли не в этот корабль, и всегда так будет.       Я думал, что он сразу же скажет что-то в ответ — так делают все, когда им возражают. Он мог бы повысить голос или хотя бы отшутиться, смерив меня убивающим взглядом. Но вместо всего этого Намджун просто кивает, выдерживает мой пристальный взгляд и даже слегка улыбается, вновь показывая ямочки.       — Может, мы никогда не будем равны, но мы можем быть друзьями, — мягко отвечает Намджун. Я замечаю, что он делает небольшой шаг ко мне. — Я бы хотел узнать тебя поближе. Слишком прямолинейно?       Как только я собрался сказать, что мне нравится его компания, дверь в курилку открывается. Входят отец и капитан Смит. Оба держат в руках зажжённые сигареты и направляются прямо к нам.       — Почему, Сокджин? — отец усмехается одним из своих отрепетированных смешков. — Что ты здесь делаешь со своим другом?       Я помню, как должен себя вести: расправить плечи, выпрямиться, фальшиво улыбнуться. Приветствую их обоих и представляю Намджуна капитану Смиту и отцу, который, кажется, не очень доволен всей этой ситуацией.       — Я показывал ему «Титаник». Прекрасный корабль, сэр.       Капитан Смит ухмыляется. Похоже, я пощекотал его самолюбие.       — Да, он бесценен.       — Сокджин, — говорит отец приглушённым голосом. — Найди мальчика до ужина. Он должен быть на месте до начала вечера.       Этого мальчика зовут Чонгук. Я вспоминаю, как легко он ускользнул прошлым вечером из моей хватки в столовой. Почему опять я?       — Вы присоединитесь к нам за ужином, молодой человек? — спрашивает Намджуна капитан Смит, наклонив голову. Я смотрю на него, потом на отца, который внимательно наблюдает за мной. Хмуро смотрю на него в ответ.       — Да, — отвечаю я за Намджуна. — Он будет сопровождать меня сегодня вечером. Он журналист «New York Times» и с удовольствием взял бы у Вас интервью, если Вам не сложно, — не очень красиво отвечать за других людей, но я делаю это специально.       Капитан Смит бросает на нас взгляд, затем соглашается. Он извиняется, тушит сигарету и уходит. Я в это время ловлю на себе пристальный взгляд отца, извиняюсь перед ним и ухожу с Намджуном через чёрный выход, прежде чем отец успеет сказать хоть что-то.       Как только мы оказываемся снаружи, Намджун останавливает меня и спрашивает:       — Зачем ты солгал? Я пишу не для «New York Times».       — Пока нет, но, может быть, в будущем будешь, — говорю я. Намджун отводит от меня взгляд. — Послушай, я всего лишь хотел провести с тобой один вечер. Им не нужно знать всех подробностей.       — Эти подробности важны для меня, Сокджин, — он говорит спокойно, но я вижу, что ему больно. — Я пошёл в каюту, мне нужно переодеться. На ужин я приду, обещаю.       И просто исчезает.       Вот так я снова остаюсь один.