The Seven Passengers

                    Этим вечером всё пошло не по плану. Я переживаю за того парнишку, Чимина, но безопасность Намджуна волнует меня больше. Он хороший человек - сразу бросился помогать Юнги, и это меня в нём восхищает. Однако хотелось бы, чтобы Намджун был со мной сейчас. Когда его нет рядом, всё вокруг кажется таким некомфортным и неестественным. Его присутствие успокаивает.       Чонгук дрожит, когда выходит из столовой. Он шагает вперёд, крепко прижав руки к бокам.       — Что происходит? — спрашивает он неуверенно.       У меня нет ответа на этот вопрос. Не менее пяти минут назад моим самым большим страхом было потерять Намджуна из-за рук отца, который был готов задушить нас обоих. Намджун намного храбрее, чем я. И обращается он с моим отцом так, словно играет в шахматы, просчитывая каждый свой ход. А я просто зритель их партии.       Чонгук повторяет свой вопрос, и прежде чем он успевает сделать ещё шаг вперед, отец прижимает его к стене.       Я ахаю. Чонгук сильно ударяется о стену. Слышен хруст. Надеюсь, это не его череп. Отец крепче сжимает шею Чонгука, буквально поднимая его с пола. Моё сердце замирает, когда я вижу, с какой лёгкостью он это делает. Отец никогда не показывал, насколько он силён. Обычно лишь бросается язвительными словами, не применяя силы.       — Где оно? Куда ты спрятал украшение? — отец всё знает.       — Какое украшение? — Чонгук задыхается.       Вокруг нас тишина. Пассажиры больше не переговариваются между собой и пристально наблюдают за происходящим.       Отец отталкивает Чонгука на пол, будто тот легче пера. И пока он потирает шею, его руку болезненно выворачивают.       — Нас ограбили как раз тогда, когда тебя нигде не было. Морис зашёл в каюту и увидел полнейший бардак. Пропало всё до последней копейки.       Чонгук замирает. Видно, что он хочет дать отпор, но услышанное его искренне удивляет, подавляя весь гнев.       — Признайся, — говорит отец. — Идеальное преступление! Сбежать со всем богатством в Нью-Йорк. С миллионами в карманах! Может, ещё своего человека возьмёшь прогуляться по реке Гудзон, а?       Человека? У Чонгука нет довольно близких людей. Ну, или я просто ничего об этом не знал. Единственный, кто приходит на ум, - это тот парень с чёрными растрёпанными волосами. Но все последние дни они проводили вместе. Хотя, исходя из опыта, несколько дней - достаточно, чтобы влюбиться в кого-то.       — Не приплетай его сюда! — Чонгук очень зол. Теперь я понимаю, о ком он говорит.       — Тогда уж попробуй объяснить, — отец хмурит брови. — Почему вся каюта была перевёрнута? — затем его лицо расслабляется, и почему-то ещё страшнее видеть, как он забавляется с этой ситуации. — Или, может, у твоего секрета были свои планы на тебя? Я могу даже предположить, какие именно. Простой садовник не соответствует стандартам даже для мужчины третьего класса.       Чонгук сужает глаза. Я думал, он будет бороться до последнего, но есть ли в этом смысл? Натуре отца сопротивляться бессмысленно. Он опять выходит победителем, узнав, как Тэхён дорог Чонгуку. И теперь это будет рычагом воздействия на Чонгука до тех пор, пока он жив.       Ну, отныне мы в одной лодке.       Когда Чонгук ничего не отвечает, отец криво улыбается.       — Я знаю, что ты сам иногда думаешь об этом, — отец сгибает руку Чонгука сильнее, пока тот не издаёт болезненный стон, морща лицо. — Мне всё ещё нужны ответы. Если у тебя есть какие-то предположения, как он мог всё украсть, говори. Иначе я сам найду его.       Страх переполняет меня. Я никогда раньше не видел, чтобы Чонгуку было настолько больно. Да даже просто наблюдать за всем этим ужасно. Он, видимо, замечает, как мои глаза расширяются, и пытается покачать головой, словно всё в порядке, будто для него это что-то обыденное.       Тогда я задаюсь вопросом, а может, это так и есть?       — Отец, пожалуйста, — мой голос дрожит. Ненавижу то, каким жалким сейчас выгляжу. — Отпусти его.       Удивляюсь, что меня слышат, и удивляюсь ещё сильнее, когда руку Чонгука больше не заламывают. Когда отец поворачивается ко мне, единственное, чего мне хочется, - убежать отсюда. Бороться с этим желанием очень тяжело.       — Какое тебе дело? Он для нас никто.       Он для нас никто.       Я воспитывался так, чтобы принимать сторону отца, но эта фраза настолько поражает мои мысли, что у меня не хватает времени придумать какой-то ответ.       Отец замечает моё колебание и выпрямляется, осматривает пассажиров вокруг. Пусть это и не так очевидно, но я знаю, что они прислушиваются к каждому слову. Отец тоже знает это, хотя сейчас почему-то не стремится скорее очистить своё имя. Он поворачивается к Чонгуку и говорит:       — Видеть тебя больше не хочу.       — Взаимно.       Молчание между ними такое же ледяное, как ночной воздух. Я не хочу смотреть, как они дерутся. Это ужасно, учитывая все неприятности, через которые Чонгуку пришлось пройти из-за меня. Мне жаль, что я когда-то сам поднял на него руку. Это ещё раз доказывает, что на отца я похож больше, чем думал.       Вдруг кричит маленькая девочка. Я оборачиваюсь. Чонгук и отец тоже поворачиваются. На наших лицах нескрываемое удивление.       Девчушку крепко тащит за собой Морис. Она мотает головой и пинает его по голеням, но ничего не выходит. К моему удивлению, ей удаётся пустить в ход зубы и укусить мужчинку за лодыжки, как собака, однако она не успевает избежать удара наотмашь.       — Что всё это значит? — спокойно спрашивает отец. В его тоне ни капли сочувствия.       — Маленькая крыска была слишком любопытной, — сообщает Морис. Свободной рукой он роется в её кармане и достает пару золотых серёжек, кинув их отцу. — Леди Элеонора заметила пропажу, а эта девочка тайком выходила из каюты, и я схватил её.       Чонгук замирает.       — Ты думаешь, я поверю в то, что ребёнок перевернул всю каюту? — отец смеётся.       Я даже не знаю, кто больше зол: девочка или Морис.       — Сэр, у неё были серьги в…       — Джи-у!       Слышу крик позади нас парня, которого я уже где-то видел. Хосок бежит так быстро, что его ноги едва касаются пола. Но Морис готов защищаться: встаёт перед девчонкой, прикрываясь руками как щитом.       — Это моя сестра! — кричит Хосок. Его лицо уже ярко-красное от злости и гнева, и я застываю на месте.       Чонгук уже добрался до Мориса и старается пробить каждый сантиметр кожи, до которого может дотянуться. Присосался, как пиявка.       Джи-у плачет. Я быстро реагирую и подхватываю её на руки, крепко прижимая к себе. Она хнычет, и я помогаю ей уложить голову на моё плечо. Собираюсь присесть на корточки и усадить на бедро, но останавливаюсь, когда чувствую, как что-то острое впивается ей в пятку.       Девочка мгновенно перестаёт плакать. Она поднимает на меня виноватый взгляд, а у меня внутри всё переворачивается.       — Что там такое? — спрашиваю я.       Она молчит.       — Джи-у?       Её глаза снова наполняются слезами. Она отводит взгляд, но роется в ботинке и снимает носок, а затем достаёт серебряную цепочку, на которой висит большой голубой бриллиант.       — Это ты украла?       И вдруг я осознаю, что отец всё это время наблюдал за нами.