***
Сал распахнул глаза, вскрикнув. Возможно, громко, возможно, тихо. Разобрать не удалось. Да и надо было ли? Дышалось неимоверно тяжело, каждый вдох отдавался болью в груди, будто он сам только что испытал на себе все ужасы мальчика из сна. Пришлось сесть, чтобы хоть как-то стабилизировать своё состояние. Сон слишком привычный, снившийся много-много раз чуть меньше двадцати лет подряд. Он уже не пугал, как это было раньше, лишь раздражал своей подозрительной частотой. Тем не менее сразу же прийти в себя было сложно, нужно было время. Вдох-выдох. Что там психотерапевты советуют делать при панических атаках? Перечислять предметы вокруг себя? Что за бред? Вдох-выдох. Это, конечно, сложно назвать именно панической атакой, но состояние, определённо схожее с ней. Вдох-выдох. — Часы, радио, какая-то стрёмная картина, эм… кукла Соды? Нет, это точно бред. Но дышать всё-таки стало легче. Немного. Мама говорила, что после того, как приснился кошмар, нужно молиться. Ещё больший бред, нежели перечисление предметов вокруг. Сал в Бога не верил и молиться не умел, несмотря на все попытки Дианы привить ему любовь к религии. Если бы всеми любимый Бог существовал, то разве оказалось бы человечество в этой ситуации; случился бы тот день с маленьким Салли? Утопия — слово, прекрасно описывающее мир, если бы Господь действительно существовал в том воплощение, в которое так рьяно верили люди. Может быть, он и есть где-то там, на задворках вселенной, но такой уж ли добрый и праведный, раз заставляет своих детей мучиться в череде бесконечных пытках, что начала носить звание жизненного пути? Какой толк молиться, если просьбы не долетят до него? Или долетят, но результата в итоге не будет? А может, это всё — наказание за неверие? Сколько атеистов накопилось за последние столетия? Возможно, Господь карает детей своих за отсутствие веры в создателя всего сущего? Сал мысленно скривился, не понимая, почему в его голове вообще возникает подобная чушь. На самом деле наличие Бога и различных сверхъестественных сил, уставших от тех, кого по идее должны опекать, объясняло всё происходящее. Решили избавиться от них? «Не дождётесь, твари.» — тяжело вздохнул с осознанием, что лёгкие больше не болят, а жуткая морда собаки выветрилась из сознания. На смену липкому отвращению к тому дню, своим воспоминаниям и навязчивым мыслям пришёл всепоглощающий холод. По всему телу пробежали мурашки, от которых не помогало избавиться даже шерстяное одеяло и накинутый сверху плед. Как раз из-за логичного объяснения многие атеисты и агностики уверовали. Церковь заняла новое место в жизни современного общества, вновь занимая лидирующие позиции своей важностью. Оно и неудивительно, ведь упростить себе жизнь, объяснив что-то неизведанное сверхъестественным, — основной из человеческих факторов. Ну и хрен с ним, Сал успел устать от размышлений на тему религии. В ушах тихо звучала мелодия из радио. Французские слова, мелодично пропетые меццо-сопрано, приятно обволакивали мозг, возвращая прежнее душевное умиротворение. Сал сполз с дивана, забрав плед с собой и закинув его на плечи. Взял с тумбочки телефон. Яркость экрана всегда стояла на минимуме в целях сбережения электроэнергии, так что глаза спокойно приняли удар мягкого света. Четыре утра, до рассвета ещё долго. Осталось четырнадцать процентов, мало. Глупо будет тратить оставшиеся проценты сейчас, ведь кто знает, когда в следующий раз появится электричество и возникнет возможность пополнить уровень заряда. Но уснуть всё равно не получилось бы, а слушать бесконечно звучащее радио постепенно раздражало. Сал вошёл на кухню и сел на пол возле газовой плиты. Тепло. Наверное, оставлять плиту включённой двадцать четыре часа в сутки без присмотра было опасно, но по-другому находиться в квартире стало бы невозможным. Сал глубоко вдохнул прогревшийся воздух, ощущая тепло, медленно распространяющееся по телу. Открыл три-в-ряд на телефоне, скачанное сто лет назад. Без интернета это оставалось единственным развлечением, тем более в темноте. До рассвета оставалось три с половиной часа.***
Общественные бани заменили людям многое, пожалуй, слишком многое. Здесь не только мылись, но и занимались сексом, проводили встречи с друзьями, ели, даже ночевали или делали уроки с детьми. Огромная часть человеческих жизней перенеслась сюда, в единственные постоянно тёплые места во всём городе. Бани эти теперь стали напоминать то ли бордели, то ли общежития, то ли дешёвые ночлежки. Сал испытывал высшую степень пренебрежения к тому, во что превратились общественные бани. Он и раньше не был в восторге от них, но сейчас это стало похоже на настоящую преисподнюю. Но как бы ты не старался избежать похода в баню, рано или поздно планеты складывались бы так, что тебе просто-напросто нужно было помыться. Нет, конечно, в квартирах вода тоже была, горячая, которой ненароком можно было обжечься, в том числе. Но представьте себе картину: комнатная температура едва достигает отметки в ноль градусов, ты, раздетый догола, вылазишь из ещё тёплой воды, и в этот момент твоё влажное тело обдаёт пронизывающий холод. Неприятненько. Поэтому дома мало кто мылся, лишь заядлые экстремалы и только. Что насчёт электричества, то здесь использовали солнечные батареи, позволяющие не только постоянно поддерживать в помещении тусклое освещение, но и заряжать телефоны, смотреть имеющиеся тут телевизоры (удивительно, но некоторые телеканалы продолжали свою работу, правда, показывали там что-то довольно редко из-за метелей, часто срывающих антенны) и разогревать еду с помощью микроволновки в баре. Одним словом, оазис среди пустыни. Повезло тем, кто был задействован в банном бизнесе, ведь теперь он был наиболее востребованным, а доход, например, владельцев общественных бань можно было назвать вполне большим. На втором и третьем местах самых востребованных бизнесов, как бы парадоксально это не звучало, оказались установка и обслуживание солнечных панелей и доставка товаров — эти услуги могли себе позволить исключительно те, у кого денег было по крайней мере достаточно. Это, конечно, без учёта различной преступной деятельности, ведь сейчас она в разы возросла. Наверное, наркоторговля так и держит своё уверенное первое место, но об этом никто не треплется. Или, может, её место уже заняла фармацевтика? Сал усмехнулся, вспоминая статью, которую читал во время учёбы для защиты диплома. В ней говорилось о том, что много лет назад, в 2020 году, если точнее, оборот медицинских масок был настолько большим, что переплюнул абсолютно все существующие бизнесы. — Доброе утро. — поздоровался миловидный паренёк за ресепшеном. До прихода Сала он скучающе слушал утренние новости по радио, что-то рисуя в тетрадке. На вид он был не старше восемнадцати, и Сал ему мысленно посочувствовал: ну надо же, тот самый возраст, когда хочется максимальной свободы, а ты сидишь за ресепшеном в семь утра и принимаешь редких посетителей. А ведь его свободу совсем не работа ограничивает, а вечная зима, кто же ещё! Если бы не она, он наверняка бы проводил свою молодость куда более интересно. «Ой, да не пизди, ни у кого из нас не доброе утро.» — подумал Сал. Жутко хотелось спать, но желание посидеть в разгорячённом помещении перетягивало воображаемый канат в свою сторону. Тем не менее в слух он сказал лживое и слегка пренебрежительное «доброе». — Полчаса в общей. — протянул деньги. К слову, прайс уменьшили в два раза после недели вечной зимы, так позволить себе баню мог каждый. — Сал Фишер. Паренёк, вручив прямо в руки большое махровое полотенце и ключ от шкафчика, записал его имя и время посещения в журнал, доброжелательно улыбнулся и снова уткнулся в тетрадку. — …будьте осторожны. — услышал Сал обрывок фразы из утренних новостей, уже покидая ресепшн. «Будьте осторожны». Что-то новенькое, раньше подобного не говорили, не запугивая людей раньше положенного времени. А сейчас сказали. Сал невольно забеспокоился, но постарался подавить беспокойство в самом начале его зарождения, чтобы оно не разрослось во что-то большее. Оставив одежду в выделенном ему шкафчике и повязав полотенце вокруг талии, Сал вошёл в баню и уселся в самый дальний угол, прижав ноги как можно ближе к себе. Не потому что здесь находилось много людей, которых он стеснялся, даже близко нет. Просто хотелось побыть в умиротворённом одиночестве, спрятав голову в коленях. Людей, кстати, всё-таки не было, не зря же Сал пришёл сюда с лучами рассветного солнца. Больших общих комнат здесь было три, индивидуальных — штук пятнадцать и ещё парочка смежных комнат — вот в них-то и предбанниках сейчас многие и проводили время: кто-то играл в карты, кто-то читал, кто-то ещё спал, а подавляющее большинство прилипло к радио, слушая неинтересные новости. Хотя, скорее всего, очень интересные, ведь «будьте осторожны» просто так не говорят. Ну и ладно, Мэйпл обязательно расскажет ему всё, что было сказано. Жар беспощадно обволакивал тело, даже не дав ему успеть постепенно нагреться после морозной улицы. Тихо играла музыка, не из радио. Такая музыка играла здесь много лет. Спокойная, нежная и так умело расслабляющая, она совсем не напрягала. Сал откинул голову кверху. Голубые пряди прилипли к лицу и шее от пота, солёные капли стекали по разгорячённой коже вниз. Красота. У него было двадцать минут на посидеть в этой приятной атмосфере и десять, чтобы помыться. Значит, впереди ещё достаточно времени на то, чтобы отвлечься от бесконечной череды серых дней и насладиться уединением с самим с собой. Но эту мысль прервал громкий женский стон, выводя Сала из полусонного состояния. Ну что за чёрт! Не сложно было догадаться, что происходит за стенкой: там как раз находилась одна из индивидуальных комнат, да и стон вышел весьма красноречивым. «Вот же ублюдки. Если так хотели поебаться, то могли бы занять комнату подальше от остальных. Никакого уважения к другим!» — Сал презрительно скривился, не стараясь скрыть высшую степень отвращения. Ещё один приглушённый стон заставил залиться краской. Смутил не сам факт, что фактически за спиной кто-то занимается сексом (к этому, знаете, привыкаешь, когда часто ходишь в общественные бани), а собственные мысли, суть которых до него дошла далеко не сразу. Чёрт возьми, да он испытывал злость не потому что ему помешали провести утро в абсолютном спокойствие, а потому что он завидовал! «Какого хрена, Фишер? Люди, вон, годами без секса живут, а ты чем отличаешься?» — хотелось ответить, что от таких людей он отличается тем, что секс не особо-то его и беспокоит, но, оказывается, беспокоит, раз та бесстыжая парочка вызвала в нём волну искренней зависти. На этот раз он начал испытывать отвращение к собственной персоне, пусть и почвы для возросшего отвращения не было. А вот теперь девушка протяжно вскрикнула, выражая явное удовлетворение своим партнёром: — О боже! «М-да, не знал, что тебя сам Господь Бог трахает. Если бы это был он, то я бы ворвался в вашу комнату — и трахать бы начали уже его. В плохом смысле этого слова, конечно же.» — поднялся с насиженного места, скрываясь за дверью в предбанник. — «А вообще многоуважаемый Господь трахает нас всех, если ты не заметила, не только тебя.» Всё настроение было безвозвратно испорчено, оставалось лишь наслаждаться последним приятным действием — принятием тёплого душа. Не пропадать же деньгам, в конце-то концов!***
Ощущение холода не посетило Сала, даже когда он провёл на улице достаточно много времени: разгорячённое после бани тело продолжало хранить тепло. Сегодня было ещё теплее, чем вчера. Пусть всего на пару градусов, но на городских улицах всё прибавлялось и прибавлялось количество осмелившихся выйти до обеда. Небольшое потепление обнадёживало исключительно наивных, но сказать, что оно не радовало всех и каждого, было бы откровенной ложью. Сал завернул во дворы. Солнце сюда ещё не проникло, но людей было так же много, как и на площади: дети играли в салки, тыкая друг друга палками, а взрослые разговаривали между собой на различные темы. Обрывок одного из таких разговоров долетел до слуха Сала: — Мне не нравится то, что они свободно перемещаются по городу. Ты видел их взгляд, полный ненависти? — тихо говорила молодая женщина. Сложив два и два, можно было прийти к выводу, что говорит она про собак. Догадку подтвердил второй мужской голос: — Да ладно тебе, это всего лишь животные, они не могут испытывать ненависть. — судя по всему, он безуспешно старался успокоить женщину. — Кровожадные животные, Дерек! Обычные собаки не стали бы поедать мёртвых. — перешла на громкий шёпот. Кажется, её очень волновала проблема собак-падальщиков. — Ты посмотри, сколько их расплодилось. — махнула рукой в сторону отдалённо сидящих псов, смиренно наблюдающих за происходящим во дворе. Один из них оскалился, заметив направленную в свою сторону руку, и предупреждающе зарычал. В этот момент будто весь мир застыл: голоса и посторонние шумы утихли, дети остановились на своих местах, боясь пошевелиться. Если собака рычала, то сообщала, что способна напасть в любую секунду. А ведь даже позу атакующую приняла, оголив острые клыки, точно вот-вот набросится! Женщина вскрикнула и резко убрала руку, сделав несколько шагов назад. «Вот же дура! Стоять молча надо было, на кой чёрт ты дёрнулась!» — машинально выискивая что-то, чем можно было бы обороняться, подумал Сал. Собака встала в позицию «внимание», словно ожидая команды «марш». На самом-то деле никакая команда ей не нужна была. В момент она рванула со своего места, оставляя «товарища» в одиночестве, прямо на беззащитную женщину. Названный Дереком отшатнулся в сторону, спасая собственную шкуру. Да что уж, все присутствующие поспешили покинуть поле зрения агрессивно настроенного пса. Разумно. На размышления оставались считанные доли секунды. Нужно было срочно что-то предпринять, но в голову совершенно ничего не лезло, кроме собственного внутреннего голоса, кричащего о том, что нужно спасаться отсюда, пока не стало слишком поздно. Секунда — и женщина, сообразив, какая опасность ей грозит, оторвала ноги от земли в жалкой попытке сбежать со двора. Но успевший выпасть за ночь снег всячески блокировал бег, да и длинный пуховик ограничивал движение. Вторая секунда — и женщина упала под весом бешеного животного. Салу показалось, что в его глазах плескался огонь, пронизывающий до костей своей ненавистью. Животное застыло в опасной близости от лица женщины, боявшейся даже пискнуть: та вся сжалась, а по её щекам катились крупные слёзы. Собака облизалась, из её рта потекла вязкая горячая слюна, от которой исходил пар. На мгновение показалось, что всё обойдётся, но не тут-то было. Жуткая пасть распахнулась, готовая перегрызть своей жертве глотку. Вот сейчас женщина не сдержалась и пронзительно закричала, ударив собаку коленом в живот. Не помогло, та отлетела в сторону, но тут же набросились снова, ещё более разъярённая, чем прежде. Неконтролируемые всхлипы женщины утонули в хрусте рвущегося пуховика: острые когти разорвали его в один момент. Сал вовремя нащупал ручку канцелярского ножа в кармане, который приходилось носить в качестве своеобразного оберега с начальной школы, с того самого дня. Послышался чавкающий звук и холодящий душу крик, и Сал понял, что собака прокусила безобидное тело. Дерек стоял у входа в подъезд, смотря на сложившуюся картину с неподдельным ужасом в глазах. Но подойти и помочь не решался. «Вот же ссыкло.» — Сал в одно движение оказался за спиной твари, воткнув в тут канцелярский нож по самую рукоятку. Кровавые брызги тут же облепили лицо, моментально засыхая из-за низкой температуры воздуха. Струйка крови побежала по чёрной шкурке, сливаясь с пятнами на снегу от крови пострадавшей женщины. От вида вытекающей крови под его руками Сал вздрогнул, на мгновение пожалев о свершившемся. Но вскоре уверенность в собственных действиях вернулась, и он провернул нож в теле животного, доставляя ему ещё больше боли. Собака удивлённо пискнула, выпуская из крепкой хватки ногу женщины, что воспользовалась моментом и побежала в ближайший подъезд. Основная цель, спасение случайной жертвы, была достигнута. Крови утекло немного, о чём говорила небольшая красная лужица, так что жить она точно будет. Зато теперь появилась новая цель — спастись от разъярённого до предела животного. «Ну что ж, дорогая, придётся нам с тобой побегать.» Могло показаться, что Сал нанёс серьёзное ранение для животного вроде собаки, но, конечно же, всё не могло быть так просто. Ранее упоминалось, что животные будто стали живучее с приходом вечной зимы, так что один удар ножиком ничего ей не сделал. Раздалось пугающее утробное рычание, и пёс с силой вырвался из рук Сала. Глаза его налились кровью, а из пасти продолжала течь красная из-за человеческой крови слюна. Да, Сал чертовски сильно боялся собак, сколько бы лет не прошло. Но в голове всегда сидела фантомная мечта отомстить. Пусть не той же самой сволочи, что испортила его детство, но другой собаке, посмевшей напасть на человека. И вот этот день настал. У Сала так же сильно потели ладони при виде опасного животного, как и девятнадцать лет назад. Но между Салли и Салом было одно существенное различие: Сал был сильнее и умел давать отпор своим обидчикам. Пожалуй, это самое весомое изменение в его характере. — Ну попробуй, дрянная сучка! — с вызовом воскликнул он, готовый в любой момент сорваться со своей позиции. В воздухе застыло физически ощутимое напряжение и стойкий запах опасности.