***
На часах было уже восемь вечера. Весь день Хан провел в кровати. Он понимал, что не пошел на задание. Понимал, что Чан сто процентов будет на него ругаться. Понимал, что Минхо не пришел за ним. Он пошел без него. Значит, и правда избегает. Было обидно как никогда. В животе урчало. Он не ел около двух дней. Только спал. Но и сны не успокаивали. Вечные кошмары, где он бежал по бесконечному темному лесу, держа в руках полы ханбока. Это был не Джисон. Это был Минхо. Он ему снился. Хан ощущал тот страх, который испытывал старший в его сне. Но почему он снится ему? Желудок болел. Хан всегда думал, что когда человек умирает, он ничего не чувствует. Но тут было все точно так же, как у живых. Потребность в еде, воде, сне. Все было неизменно. Разве что у парня были необычные способности. Собрав всю волю в кулак, Джисон решился выйти, чтобы чего-нибудь быстренько выкрасть из столовой и попытаться не попасться кому-нибудь на глаза. Натянув темно-зеленую толстовку, парень вышел в коридор. Уже подходя к столовой, за углом он услышал два мужских голоса, один из которых был до боли знакомым. – Что, Минхо? Уже и стажер твой тебя бросил? Слышал, что на задание ты сегодня один ходил. Разве ты не боишься Чана? Как мне помнится, он строго наказал тебе следить за этим мальчишкой. – Не твое дело. – Правильно говорят, что с тобой никто не сможет сработаться. Поэтому и ты ходишь один из-за своего скверного характера. Даже стажера отпугнул, – противно усмехнулся Жнец. Хан не выдержал и вышел из-за угла: – Да как ты смеешь говорить такое? Минхо самый сильный. Сильнее всех вас вместе взятых! Ты должен учиться у него. Ты его видел в действии? Нет? Так вот! Тебе стоит посмотреть. Не знаю, кто ты, но уверен, что тебе никогда не стать таким же, как он! Инструктор обернулся, и казалось, что на момент он вздрогнул. Хотел сбежать? Испугался? Не хочет видеть меня? Незнакомый Жнец фыркнул, складывая руки на груди. – Самый сильный? – начал он. – Скорее самый жалкий. Знаешь, почему он всегда один? Никто не хочет с ним работать. Он говорит, что одиночка, но все и так ясно. Он скрывает свое одиночество за каменным лицом. Я вообще не понимаю, почему Чан его до сих пор держит. С самого начала его следовало отправить обратно в… – Моя работа, – перебил Ли, – контролировать жизнь и смерть людей, а не находить со всеми общий язык. Если тебе что-то не нравится, тогда обсуди это с Чаном. Если кишка не тонка. – старший засунул руки в карманы своих брюк и направился прямо по коридору, а Джисон последовал за ним, буравя взглядом оставшегося Жнеца. Хан еле поспевал за инструктором, пытаясь его догнать. Он боялся посмотреть ему в глаза. Сразу всплывал тот поцелуй. Но еще больше боялся оставлять Минхо одного. – Не слушай его. Он несет полную чушь. Я знаю, что на самом деле ты не такой. – Не такой? – Ли остановился и уставился на младшего. – Он прав, Джисон. Меня много кто невзлюбил с самого первого дня. До прихода Феликса, Хенджина и Чанбина с Сынмином я был совершенно один. Все избегали меня. Вечно обсуждали. Меня не волновало то, что они про меня болтают. Я просто делал свою работу. Я одинокая луна среди звезд, которые меня не воспринимают, потому что боятся… Хотят меня сломать, но у них ничего не выйдет. Они знают, что я силен. Знают и боятся, поэтому ненавидят. Даже если они соберутся все вместе и пойдут против меня, у них ничего не получится. Я здесь уже более трехсот лет. Я видел множество изменений в «Забвении». Только Жнецы, что ненавидят меня, не менялись. Они приходили и уходили, но все также ненавидели. – он выдохнул и, спустя короткую паузу, продолжил, – Завтра ты проводишь последнюю душу в качестве стажера. Не облажайся, – Минхо развернулся и пошел дальше по коридору, пока не скрылся из виду вовсе.***
Все тот же знакомый будильник звенел в ушах. Все те же светлые стены его комнаты. Все те же синие шторы. Та же кровать. Но ощущения совсем другие. Сегодня он проводит последнюю душу, а скоро ему уже сдавать экзамен. Никто так и не рассказывал, как же этот экзамен будет проходить и что на нем нужно делать. Вчера Минхо больше ничего не сказал. Он просто ушел, оставив Хана наедине со своими мыслями. С одной стороны, Джисон был рад, что скоро он официально станет Жнецом, а с другой – понимал, что ему поставят напарника, а с Минхо он сто процентов перестанет видеться. Старший ясно дал понять, что все закончится, даже не успев начаться. Не сказать, что у Хана было паршивое настроение. Они было противоречивым. На завтраке его как могли подбодрили друзья, а после он пошел на свое последнее «стажерское» задание. Как ни в чем не бывало, тихо насвистывая себе под нос, Джисон спустился в холл. Он все-таки пришел. Минхо стоял в своем черном плаще, поглядывая на время. – Я думал, ты не придешь, – натянув улыбку, произнес стажер. – Я не мог отпустить тебя одного. Старший стоял уже практически у двери, а Джисон решил взглянуть на досье души. Глаза тут же от ужаса расширились, а руки затряслись. «Хан Чонгу, 53 года, сердечный приступ». – Минхо, я не могу. – Что? – Я не пойду на это задание. – Почему? – Это… – парень глубоко вдохнул, а затем ответил: – Это мой отец.***
На дворе стояло жаркое лето 2007 года. По улицам носились радостные школьники, разъезжая после учебы на великах со звонким колокольчиком. И лишь один маленький мальчик плакал, окруженный толпой своих одноклассников. – Джисон из неполной семьи! – выкрикнул ребенок. – У тебя нет отца. Как ты будешь выступать на дне родителей? – Чему тебя научит твоя мама? Вязать носки? Трое мальчиков окружили Хана, тыкая пальцем в него и громко смеясь. – Вас бросил отец. Он, как только узнал, что у него появится такой сын, как ты, тут же сбежал! – Замолчи! – внутри вспыхнула злоба, и Джисон проглотил комок слез. – Ты и твоя мать никому не нужны! – Не смей так говорить про мою маму! – он накинулся на одноклассника и повалил его на землю. – Шону! Шону! – кричали дети, пока два мальчика дрались на земле. – Хватит издеваться надо мной! Разбитая губа, красные костяшки на маленьких ручках и большой синяк на коленке. Грязная от травы белая рубашка и испачканные школьные шорты. Хан сидел на широком диване, шипя от боли. – Зачем ты полез в драку, Джисон? – беззлобно причитала мама, обрабатывая раны. – Почему отец бросил нас!? – яростно выпалил ребенок. – Почему он ушел? Все говорят, что у меня неполноценная семья, а мы с тобой никому не нужны! Почему мы должны так страдать из-за него? – Милый, – она улыбнулась, поглаживая сына по щеке, – у твоего папы были на то причины. – Почему ты до сих пор хранишь его фотографию? Я видел! – Сыночек, – женщина присела рядом, обнимая ребенка, – Я благодарна ему за то, что у меня появился ты. Ты не должен ненавидеть своего отца. Он присылает нам деньги. Он заботится о тебе, Джисон. – Ты все врешь! – мальчик отпрянул от матери, – Он сделал тебе больно, а ты его до сих пор любишь! Как можно любить человека, которому на тебя все равно? – Джисон побежал в свою комнату, закрывая дверь. – Милый!***
Хан никогда не забывал лицо на фотографии, которую так берегла его мать. Отец постарел. Но остался все таким же. Прибавилась парочка морщин, а когда-то черные волосы заметно поседели. С экрана телефона на него смотрел папа. Он, скорее всего, уже забыл Джисона. Как только мальчику исполнилось десять лет, мужчина прекратил высылать деньги. А вскоре Джисон узнал, что у его отца появилась другая семья. Хану было обидно, что его попросту забыли. Оставили никому не нужной «игрушкой». Его и маму. Надпись внизу гласила «Paradise». Как это ничтожество может попасть в рай? Внутри кипела злоба, готовая вырваться наружу. – Джисон. Джисон! – Минхо тряс его за плечи, заглядывая ему в глаза. Сердце снова билось, качая горячую кровь по венам, а кончики пальцев покалывали. – Джисон! Казалось, будто время вовсе остановилось. Жнецы, словно в замедленной съемке передвигались по холлу, а в ушах эхом отдавался голос старшего. – Успокойся сейчас же! Сердце резко остановилось, а Хан словно вышел из транса. – Ты должен переступить через себя. Это важное задание. Пожалуйста, – голос инструктора стал мягче, а его руки уже не так крепко сжимали плечи. – Если ты провалишь это задание, то тебя точно отправят в ад, и мы больше никогда не встретимся. – Что ты имеешь в виду? – поднимая пустой, совершенно безжизненный взгляд, спросил Хан. – Это экзамен, Джисон. Твое последнее задание – это экзамен. Сдав его, ты станешь Жнецом, а если провалишь, то не сможешь переродится, – Ли мягко взял парня за подбородок, заглядывая в глаза. – Я буду рядом. – он крепко обнял младшего, шепча куда-то в макушку, – Я буду рядом.***
Большие железные ворота остались где-то позади. Окруженный густыми зелеными кустами и редкими розовыми цветами, стоял величественный дом из кирпича. Под ногами лежал белый гравий, а к порогу вела неширокая тропинка, выложенная из светлой брусчатки. Большие черные двери и огромные окна, занавешенные легкими шторами, предстали перед глазами. – Это его дом? – через силу спросил Хан. – Да. Здесь он провел последние десять лет вместе со своей семьей. Джисон сделал робкий шаг, боясь пойти дальше. Чужая ладонь схватила руку Хана, обдавая своей прохладой, перерастающей в тепло. Стажер посмотрел на Минхо. Тот лишь кивнул и уверенно пошел в дом, уводя за собой парня. Внутри пахло свежими апельсинами. Множество книжных шкафов, камин и кресло-качалка, в котором мирно спал мужчина, укрытый красным в клетку пледом. – Он же не помнит меня? – Нет. – Я боюсь посмотреть ему в глаза. Мне кажется, даже перед смертью я его не прощу. Он причинил столько боли нам с мамой. – Но если бы не он, твоя мама была бы еще более несчастной без тебя. Он подарил ей кусочек своей любви, который вырос в такого парня, как ты. Ты заботился о маме, помогал ей. Если бы не ты, она бы потеряла всякий стимул к жизни. Мама воспитывала тебя, как могла. Она любила этого мужчину. Пусть это было не взаимно. Главное, что они все же обрели свое счастье, пусть и с другими людьми. Ты не должен ненавидеть человека только из-за того, что он разлюбил, – Минхо говорил совершенно спокойно, будто чувствовал, что именно нужно сказать Джисону. – Какую жизнь он прожил? – Он был писателем. – начал Жнец, – Проблемы с сердцем подвели его здоровье. Несмотря на множество перенесенных операций, лучше не становилось. Последние два года он боролся с болезнью Альцгеймера, – Ли некрепко сжал плечо младшего и продолжил: – Деньги, что он получал за свои романы, отдавал на благотворительность. Создал фонд, где каждый ребенок из приюта мог воплотить свои мечты в реальность. Может, он и перестал помогать тебе, но всегда знал, что где-то у него есть сын. Твоя мама сама запретила ему общаться с тобой. Она знала, что ты не сможешь принять его. Он высылал подарки на каждый твой день рождения. А когда вы переехали, твоя мать отправила ему письмо с просьбой больше не пытаться связаться с тобой. Он боялся. Боялся, что ты отвергнешь его. Пытался связаться с тобой, но потом сдался. Мама тебе ничего не говорила. Она не хотела, чтобы вы хоть как-то общались. Она знала, что ты оттолкнешь его… Джисон, он не виноват, что все так вышло. Может он и не любил твою мать, но тебя он до последнего старался полюбить тебя. Своего сына. – Если бы мама не запретила нам видеться, все могло бы быть иначе? – Не знаю, – старший вздохнул и после короткой паузы продолжил. – Пора. В кресле послышалось шевеление, и от тела отсоединилась душа. – Попробуй сам, – Минхо шепнул на ухо, а затем медленно отпустил руку и отошел. Хан глубоко сглотнул, пряча слезы. – Я Хан Джисон. Ангел смерти. Вы должны пойти со мной. – Я умер? – тихо спросил мужчина, поглядывая на парня сквозь толстые стекла очков. – Да. – Как жаль, что я не успел попрощаться со своей семьей. Джисон закусил губу, стараясь держать себя в руках. С лестницы донеслись чьи-то шаги, а в гостиную зашла невысокая женщина, держа поднос с фруктами. – Ты не заснул, Чонгу? – мягко спросила она. – Я принесла тебе яблок. Как ты себя чувствуешь? – она дотронулась до руки мужа. Та была холодной. – Чонгу? – тут же спросила дрожащим голосом. – Сыльги! Сыльги! В комнату забежала девушка лет шестнадцати и сразу же посмотрела на родителей. – Папа покинул нас, – произнесла женщина, а по ее щекам тут же покатились слезы. Минхо открыл дверь, приглашая душу. – Нам пора. Мужчина остановился и посмотрел на свою семью. В последний раз. – Я люблю вас, – произнес он, а затем шагнул внутрь. Двери лифта давно закрылись. А Хан все никак не мог прийти в себя. Почему-то после слов Минхо стало легче. Он не простил отца, но все же ему больше не хотелось ненавидеть его. Чонгу не вспомнил Джисона. Лишь поблагодарил его на прощание, даже не осознавая того, что его в загробный мир проводил собственный сын. – Минхо, мне так грустно, – почему-то по щекам потекли горячие слезы, а голос дрожал. Ли подошел к младшему и притянул его в свои объятия, заставляя чувствовать себя спокойнее, словно в безопасном убежище. Знакомый запах кофе ударил в нос, а прохладные ладони Жнеца стали поглаживать Хана по спине. – Все хорошо, Джисон. Ты молодец, – прошептал Ли. Руки Джисона вцепились в плащ старшего, отчаянно выискивая в нем поддержку. Они простояли так долго, пока у обоих не затекли ноги, а кислород в легких Хана практически закончился, ведь он крепко прижимался к груди Жнеца. Минхо словно успокаивал своим ровным дыханием, а руки все также поглаживали спину уже «не стажера», а Жнеца Хан Джисона.«Поздравляем с успешно пройденным экзаменом!»