Отрубая дракону голову, не задень мечом принца

Пачка сигарет сжимается в кулаке. Сильно, но недостаточно для того, чтобы уничтожить драгоценный табак. Курить хочется до трясущихся рук, но Ван Ибо запрещает себе открывать пачку: он клялся, что не сделает это привычкой. Только в самые тяжелые моменты он позволял себе поджечь сигарету и вытравить из головы ненужные мысли. Сейчас не тяжелый момент, совсем наоборот: сегодня он наконец-то получит возможность посмотреть в глаза самому дьяволу. Сегодня он в качестве одного из телохранителей будет присутствовать на деловой встрече Ван Чжочэна. Он сидит на ступенях небольшого домика, в котором проживают некоторые из пары десятков охранников, обычно следящих за тем, чтобы встречи их главы проходили без происшествий. На черном небе сияет одинокая луна, а вокруг нее — только пустое бесцветное полотно. Ван Ибо так похож на луну. Один в этом мерзком мире, от которого ему уже хочется блевать. Ему понадобилось два года, чтобы попасть сюда. Два года, в которые он сам толкал наркоту, покрывал бандитов, молча смотрел на то, как цепные псы Ван Чжочэна расправлялись с несчастными, посмевшими перейти дорогу триаде или просто не справившимися с возложенными на них обязанностями.  Прошло два года, а ему кажется, что он варится в этом котле из порока и тьмы целую вечность. За это время его волосы отросли, и больше не напоминают военную стрижку. Он покрасил их в синий, и теперь они морскими волнами стекают на лоб и уши. Еще у него изменился взгляд: если раньше ему говорили, что в его глазах виден свет и детская наивность, то теперь там лишь засасывающая в свою глубину черная бездна. Он хотел сделать мир лучше. Идиот. За эти два года он сам стал олицетворением греха, и от того, чтобы сойти с ума окончательно, его удерживает лишь мысль о том, что он своими руками погубит творца этого зла. Главное — сдержаться и не пустить Чжочэну пулю в лоб при первой же встрече. Другие телохранители все равно не дадут убить его так просто, а лишить смысла все свои преступления — его самый страшный кошмар.  Позади слышатся тихие, мягкие шаги, словно пантера крадется. Ван Ибо слышит их, но не оборачивается: так ходит только один человек, тот, что недавно проверял его навыки, прежде чем принять в телохранители главы. Джексон Ван «лучше просто Джексон, малой» пока единственный здесь человек, не вызывающий у Ван Ибо стойкого отвращения. Он далеко не святой, понятно, но глядя на него хочется верить, что человечность в нем еще осталась. Старший альфа любит свою работу: любит защищать, а не убивать, и это банальное для прошлой жизни Ван Ибо качество здесь вызывает уважение. От Джексона даже пахнет не так агрессивно, как от многих: чем-то цитрусовым и немного бергамотом, так может пахнуть уютное вечернее чаепитие в кругу семьи. Сам Ибо пахнет кофе, запах довольно банальный, но от этого не менее вкусный, напоминающий ранее утро. Иногда кажется, что их с Джексоном запахи намекают на то, что им не следовало бы встречаться, каждый должен был оставаться на своей стороне: Джексон в ночи, Ибо — в дневном свете. Именно этого человека Ван Ибо не хотел бы подставлять под удар, когда сдаст всю триаду, но у него уже давно не спрашивают, чего он хочет. — Юншэн, — дотрагивается до его плеча Джексон. — Собирайся, пора. Юншэн, да. Это его имя последние два года: Вэй Юншэн. «Вечно живой призрак». Он долго смеялся, когда получил от командира новые документы. Последний раз искренне смеялся. Не понял просто, что его похоронили еще тогда, под его гордое «я согласен!», а теперь ему остается лишь слоняться призраком, оставшимся от него прошлого, и стремиться лишь к одному: завершить дела, что держат его на земле, а именно — утащить с собой на тот свет Ван Чжочэна, а затем упокоиться с миром. Ван Ибо кивает и поднимается на ноги, отряхивая брюки цвета хаки. Заходит в домик, втягивая в себя воздух: запахи молодых и сильных альф смешиваются в тяжелый коктейль, немного раздражая чувствительный нюх, но это терпимо: Ван Чжочэн заботится о своих людях, и условия для жизни здесь получше, чем у многих простых людей. Ван Ибо вообще заметил, что к преданным и полезным членам триады глава относится неплохо, почти тепло. Не лично, конечно, но это по приказам понятно: здесь хорошо платят, не принуждают к тому, что по должности делать не обязан, не измываются над своими же. Расстреливают за промахи, да и только, а так — прекрасный работодатель.  Ключ от комнаты с оружием есть только у Джексона, он здесь старший. Когда он открывает дверь, несколько телохранителей проскальзывают внутрь, собирая каждый себе набор из холодного и огнестрельного оружия. Ван Ибо крепит на голень под штаниной боевой нож, на запястье — складной поменьше, в поясную кобуру запаковывает заряженный пистолет и в отдельный кармашек — несколько запасных магазинов. Поверх обтягивающей футболки накидывает плотную рубашку, но не застегивает: так маневренность будет больше, а скрывать кобуру все равно бессмысленно, любой контрагент Ван Чжочэна знает, что тот не в компании друзей по встречам ходит. Бронежилеты здесь не в почете: у мафии все же не война, а бизнес, и полное обмундирование собеседникам явно доверия не внушит. Так что при случае ловить пули придется своим телом. Не то чтобы Ван Ибо собирался прикрывать кого-то из этих мразей собой. Они загружаются в два черных пикапа с тонированными стеклами: по пути за безопасностью босса следят самые проверенные и надежные телохранители, Ван Ибо до них еще далеко. За окном мелькают фонари, члены триады перекидываются ничего не значащими фразами и глупыми шутками — и Ван Ибо вместе с ними. Потому что не должен выделяться, потому что научился за два года давить кривые усмешки и изображать радость, слушая новости об успехах триады. Как же тошно. Ресторан, к которому они подъезжают, небольшой, но элитного класса, что не удивительно: если преуспеть, на продаже наркотиков можно неплохо подняться. Ван Ибо надеется обеспечить Ван Чжочэну еще и феерическое падение. Уже поздний вечер, почти ночь, и это так клишированно по-злодейски, что Ван Ибо усмехается. Мысленно, конечно, а на его лице лишь спокойная сосредоточенность, когда он вместе с другими телохранителями заходит внутрь, чтобы осмотреть ресторан на наличие жучков, бомб и прочего неприятного. Его уже осматривали, конечно, но непосредственно перед заходом босса процедуру нужно повторить, все-таки тот, кто параноидально не печется о собственной безопасности, недолго будет главой мафии. Пара человек остается у входа снаружи, еще двое — у дверей внутри, остальные шестеро, включая Ван Ибо, рассредотачиваются по пустующему залу. Ван Ибо занимает место неподалеку от стола, за которым будут вестись переговоры, и складывает руки за спиной, утыкаясь взглядом в стену напротив. Оловянный солдатик, не иначе, но боковым зрением видит все помещение, и если надо будет — среагирует мгновенно. Он не ближайший к столу переговоров, но оно и понятно: пусть его одобрили все члены мафии, в подчинении у которых он был до этого, но лично перед боссом выслужиться еще не успел. Ничего, у него еще есть время, спешка ни к чему хорошему не приведет. Все альфы предельно спокойны и сосредоточены, ничей феромон не выбивается, все они — лишь тени и не должны быть заметны. Вскоре в зал входит невысокий альфа лет пятидесяти, окидывает равнодушных телохранителей презрительным взглядом и молча проходит к столу. На его запястье поблескивают золотые часы, истошно кричащие о своей дороговизне, рубашка на круглом животе едва сходится, так что пуговицы трещат. За запахом пота едва угадывается его собственный: что-то горькое и масленное, вызывающее желание прополоскать рот. Ван Ибо не нужно с ним разговаривать, чтобы создать о нем впечатление: зажравшийся высокомерный мудак, который оценивает всех вокруг по толщине кошелька и почему-то уверен, что все ему должны. Хотя сам, небось, «донашивает» оставшийся от отца бизнес, постепенно подводя его к логическому завершению. Рядом с этим неприятным альфой семенит зашуганный бета, который кидает опасливые взгляды по сторонам и крепче прижимает к груди папку с бумагами. Вот этого паренька даже жалко, навряд ли он работает по своей воле. Вдоволь поразмышлять о странной парочке Ван Ибо не успевает: комнату вдруг наполняет запах дорогого коньяка с карамельными нотками, насыщенный, полный уверенности и силы. Голова начинает кружиться то ли от аромата алкоголя, то ли от давящей ауры его обладателя. Двери зала распахиваются, и внутрь заходит Ван Чжочэн. Ван Ибо по праву гордится своими навыками актерской игры, потому что на его лице не дергается ни единой мышцы, хотя кончики пальцев щекочет от желания выхватить пистолет из кобуры. Он едва заметно меняет направление взгляда, рассматривая своего врага. Ван Чжочэн красив, молод и статен, окружающую его ауру власти не смогла бы передать ни одна фотография. Все тот же холодный взгляд, идеальная прическа и безупречно сидящий костюм. Не был бы мафиози — стал бы моделью, это точно. А под руку его держит Сяо Чжань. И этот омега будто светится изнутри, прижимаясь к Ван Чжочэну и нашептывая ему что-то на ухо с улыбкой на лице. В ноздри забивается мягкий аромат свежей выпечки и корицы, Ван Ибо заставляет себя дышать ровно, не пытаясь втянуть в легкие больше божественного запаха. Сяо Чжань в зауженных брюках и шелковой рубашке, а на его плечи накинут пиджак, который ему слегка великоват и который сочетается не с его брюками, а с брюками Ван Чжочэна. Вероятно, омега замерз на улице, и тот надел на него свою одежду. Как благородно. И как по-собственнически. На шее Сяо Чжаня такой же чокер, как и на фотографии, что видел Ибо два года назад, но явно новый, из плотной кожи и со шнуровкой над ключицей. Он занимает почти полшеи, пряча значительную ее часть, и Ван Ибо думает о том, что под ним может скрываться метка Ван Чжочэна. Украсть меченого омегу главы мафии — о это был бы скандал, но как много возможностей это открывает для похитителей! Ван Чжочэн бы сделал что угодно, чтобы вернуть своего омегу. Может, поэтому они и прячут эту прекрасную шею.  Ван Чжочэн молча кивает сразу всем присутствующим телохранителям и проходит к столу, пожимая протянутую ему альфой руку и усаживаясь на диванчик напротив него. Он щелкает пальцами, и один из его людей тут же приносит чайник, разливая его на три кружки. Стоящего позади полного альфы бету игнорируют все присутствующие, только Сяо Чжань игриво ему подмигивает, отчего бедняга бледнеет еще сильнее. — Господин Ван, очень рад нашей встрече, — заискивающим тоном начинает альфа, стоит удалиться человеку, разливавшему чай. — Взаимно, господин Ли, — кивает Ван Чжочэн, но в его голосе нет ни капли радости, лишь сталь и холод. Пока двое альф начинают разговор о неком «товаре», чуть приглушая голоса и не называя ни сумм, ни дат, лишь указывая на разные строчки в разложенных по столу документах, Сяо Чжань показательно вздыхает и обводит заинтересованным взглядом зал, останавливаясь поочередно на каждом телохранителе. Ван Ибо замечает это лишь боковым зрением, потому что, как и положено, смотрит в стену напротив: кто знает, может, взгляд на омегу босса примут за заигрывание, и тогда уже завтра тело одного специального агента будут вылавливать из ближайшей реки. Вот только он все равно умудряется чем-то привлечь внимание Сяо Чжаня, потому что омега поднимается с места и направляется прямиком к нему, растягивая губы в соблазнительной улыбке.  Со стороны стола этот маневр отлично виден обоим беседующим альфам, вот только господин Ли не решается прервать свою речь, изредка кидая заинтересованные взгляды на ягодицы удаляющегося от них омеги, а Ван Чжочэн показательно игнорирует поведение Сяо Чжаня. Ван Ибо чуть напрягается, стараясь не выдать своих смешанных чувств, когда его обволакивает запах выпечки оттого, что омега подошел почти в плотную. Ван Ибо не переводит на него взгляд, но на себе его чувствует: цепкий, изучающий и немного игривый. Вдруг запах омеги в разы усиливается, феромоны ударяют по мозгу, и Ван Ибо едва не пошатывается, сильнее сжимая челюсть. Сяо Чжань что, решил убить его таким изощренным способом? Соблазнить на глазах у своего альфы?  — Я смотрю, ваш омега любит развлекаться, — замечает все-таки господин Ли, не в силах сдержаться. — Не боитесь, что он перейдет черту? Ван Чжочэн хмыкает, переводя взгляд на Ван Ибо, новенького телохранителя в их рядах: — Мой омега может делать все, что ему захочется. Просто если мне не понравится то, куда ведут его игры, я сломаю и выброшу его игрушки. Ван Ибо этот даже не намек, а почти прямую угрозу более чем понимает, поэтому не смотрит на Сяо Чжаня, не реагирует на него и старается даже не дышать, чтобы на языке ни в коем случае не осел привкус свежей выпечки. Оказаться выброшенной игрушкой ему не хочется, особенно когда он не давал согласия на игры. Вот только Сяо Чжаню скучно смотреть на равнодушного альфу. Не видя должной реакции, омега дует губы, кладя руку на плечо Ван Ибо и обходя альфу по кругу, ладонью оглаживая ключицы. Останавливается прямо напротив его лица, смотрит хитро, и вдруг наклоняется к шее, к самой запаховой железе, и с силой втягивает в себя чужой аромат, сам становясь почти вплотную. У Ван Ибо едва не подкашиваются ноги от такого интимного жеста, внутренний альфа рычит, требуя схватить омегу за талию и впечатать до конца в свое тело, а потом вылизать его с головы до ног, стирая мешающийся запах коньяка и оставляя свой. Запаха Ван Чжочэна на омеге много, сразу понятно, что они не только за ручку держатся, но выпечка каким-то чудом перебивает насыщенный коньяк, позволяя Ибо наслаждаться естественным ароматом самого Сяо Чжаня. Альфа благодарит свою годами тренируемую выдержку, что позволяет ему стоять все так же застывшей статуей и равнодушно смотреть в стену напротив, пока внутри полыхает дикое пламя. Хорошо, что штаны сидят на нем достаточно свободно, чтобы начавшее появляться возбуждение не было заметно. Не понятно: то ли он вернулся во времена своего пубертата, то ли омега просто неприлично горяч. Скорее всего, второе. Сяо Чжань наклоняется к его уху, согревая своим дыханием, а потом касается его хрящика кончиком языка, хихикая от того, как вздрагивает альфа. А затем шепчет ему прямо в ухо: — Кофе и выпечка… Мы с тобой сошли бы за крайне аппетитный французский завтрак, — голос чуть хриплый, будто сорванный от громких стонов. Отстраняется, с удовольствием наблюдая за тем, как расширяются у Ван Ибо зрачки. О, этот омега точно знает, какой эффект производит, именно его и добивается. Но если зрачки Ван Ибо контролировать не может, то руки и ноги — вполне, так что не двигается с места, стараясь вдыхать как можно реже. На периферии сознания он слышит недовольное рычание Ван Чжочэна, на что Сяо Чжань улыбается, а затем упархивает обратно к столу переговоров. Ван Ибо все еще пытается прийти в себя, но все равно замечает, как глава «Золотого дракона» проводит языком по загривку Сяо Чжаня, оставляя на нем больше своего запаха, и недовольно косится на Ван Ибо. Омега смеется от влажного прикосновения языка и льнет ближе к Ван Чжочэну, смотря на него невинными глазами. Змей-искуситель, не иначе. За таким и Ван Ибо пошел бы в ад. Беседа за столом продолжается, но ничего полезного Ван Ибо вычленить не может: слишком обтекаемые формулировки используют преступники. Знают, что доверять нельзя никому, даже своим. Зато Ван Ибо замечает, как Сяо Чжань, обнимая Ван Чжочэна, свободно заглядывает в документы, с интересом бегая глазами по строчкам. Вполне заметно заглядывает, но боссу на это абсолютно плевать, что нельзя сказать о несколько нервничающем господине Ли. Глава мафии настолько доверяет своему омеге? Уму непостижимо. Навряд ли удастся вытянуть из Сяо Чжаня хоть что-то, даже если Ван Ибо сможет подобраться достаточно близко: ненадежному человеку Ван Чжочэн не позволил бы досконально знать все свои преступные дела. Симпатия к божественно красивому омеге немного притупляется: если тот знал обо всех преступлениях и не пытался им помешать, то Ван Ибо сдаст его вместе со всей группировкой, пускай внутри от этой мысли что-то неприятно скребется. Обсуждение подходит к концу, и все трое поднимаются с диванчиков, чтобы попрощаться. Сяо Чжань цепляется за левую руку Ван Чжочэна, стреляя глазками в господина Ли, правую руку глава триады протягивает для рукопожатия. Господин Ли пожимает протянутую руку, но взглядом задерживается на омеге, и Ван Ибо даже со своего места чувствует его усилившийся запах, из-за чего хочется презрительно сморщиться. Животное. — Господин Ван, а раз омега у вас так любит развлекаться, может, вы одолжите его мне на вечерок? О цене договоримся, я не обижу. И мальчику вашему все более чем понравится, — почти мурлычет господин Ли и проводит языком по губам, скользя взглядом по соблазнительным изгибам омеги, и может поэтому не замечает опасного блеска в глазах Ван Чжочэна. Спокоен только сам Сяо Чжань, равнодушно перечитывающий документы в своих руках, полностью вверяя свою судьбу в руки главы триады. Телохранители, включая Ван Ибо, подбираются, готовые к тому, что сейчас начнется кровопролитие. — Господин Ли, вы знали, что память у меня очень хорошая, но довольно избирательная? — вдруг интересуется Ван Чжочэн. Его взглядом можно резать даже камень. — Например, эти ваши слова я точно запомню навсегда, и приму их во внимание во время наших последующих переговоров. Думаю, некоторыми условиями вам придется поступиться, чтобы я не вспоминал о них слишком часто. А вот если вы вдруг рискнете еще хоть раз повторить нечто подобное, то я могу случайно забыть о нашем плодотворном сотрудничестве на протяжении стольких лет, а с незнакомцами, появляющимися на моих деловых встречах, я общаюсь уже совсем другими методами… Вам все ясно? От его тона мурашки по коже бегут даже у Ван Ибо, хотя обращаются вовсе не к нему, да и не раз общался молодой альфа с опасными личностями. Господин Ли, что все больше бледнел с каждым словом, судорожно кивает, сдавлено лепеча: — Простите, я не должен был… — Не должен, — подтверждает Ван Чжочэн. — Думаю, свою ошибку вы осознали, и на этом мы можем расстаться, не так ли? Хотя я бы на вашем месте оборачивался чуть чаще в ближайшие дни, мало ли, что может случиться. Всего хорошего. Сяо Чжань убирает документы в папку, и Ван Чжочэн с ним под руку покидает ресторан, не глядя больше на господина Ли. Телохранители выходят следом, и Ван Ибо находит взглядом босса, на лице которого явно выделяются желваки. Сяо Чжань идет рядом, больше не цепляясь за его руку, и выражение лица омеги спокойно-холодное, как будто всю игривость с него смыло, стоило им переступить порог ресторана.  — Может, надо было сразу пустить ему пулю промеж глаз? — как будто в пустоту задает вопрос Ван Чжочэн. Сяо Чжань ухмыляется, кидая на него хитрый взгляд: — Слишком выгодные условия контракта, ты же знаешь. Другого идиота с товаром такого качества найти будет сложно. Так что пока в документах и фактических поставках все сходится, он может отпускать свои сальные комментарии сколько влезет, я потерплю. — Не все из нас настолько терпеливы, ой не все, — хмыкает Ван Чжочэн, распахивая дверь пикапа для своего омеги. Сяо Чжань садится, а Ван Чжочэн еще раз окидывает взглядом территорию и только потом присоединяется к нему, скрывая обоих за тонированными стеклами. Ван Ибо вместе с Джексоном и еще двумя альфами направляется к своему пикапу, анализируя услышанный диалог. Что ж, можно было догадаться, что глава триады не стал бы столько лет держать рядом с собой дурака, но актерские способности Сяо Чжаня поистине поражают. Интересный парень, крайне интересный. В голове всплывают образы того, как Сяо Чжань касался его, интимно и нежно, и Ван Ибо оттягивает немного ворот футболки, потому что внезапно становится слишком душно. Места прикосновений горят, и альфа невольно прослеживает пальцами путь от плеча по ключицам, как будто выжженный на его коже.  — Молодец, — вдруг хлопает его по плечу Джексон. Ван Ибо вздрагивает, потому что настолько погрузился в воспоминания, что не заметил его приближения. Какая глупая ошибка, но именно из-за таких погибает большинство агентов. Они с этим омегой только встретились, но Ван Ибо уже не может избавиться от мысли, что именно Сяо Чжань его и погубит. — Прошел проверку. — Проверку? — непонимающе смотрит на него Ван Ибо. Джексон ухмыляется, а взгляд такой хитрый, словно он точно знает, чем заняты все мысли молодого альфы. — Не думал же ты, что господин Сяо реально решил к тебе подкатить? — вообще-то, думал, и, вероятно, именно это читается на лице Ван Ибо, потому что улыбка Джексона становится еще шире. — Если бы ты и вправду понравился Сяо Чжаню, тебя бы уже в четырех мешках везли куда-нибудь очень и очень далеко.  — Тогда что это было?  Честно говоря, это даже обидно, потому что сам Ван Ибо к Сяо Чжаню бы с удовольствием подкатил. Хотя с таким альфой, как Ван Чжочэн, навряд ли тот испытывает нужду хоть в чем-то, начиная от дорогих безделушек и заканчивая очень качественным выполнением супружеского долга. — Господин Сяо омега, поэтому проверяет таким образом всех альф, с которыми будет непосредственно взаимодействовать на протяжении некоторого времени. Ему надо убедиться, что если у него внезапно начнется течка, его подчиненные помогут ему добраться до безопасного места, а не набросятся, словно стая голодных волков.  — Так я не первый, с кем он так делает? Могли бы и предупредить, — ворчит Ван Ибо, отворачиваясь к окну в машине. Пикап трогается, и снаружи на пустых улицах ночного города начинают мелькать фонари. Красивая картина, но от нее почему-то веет одиночеством. Или Ибо только так кажется. — Тогда какая же это была бы проверка? — пожимает плечами Джексон. Ничего личного, только бизнес. Это немного грустно, зато умный и верткий Сяо Чжань нравится ему гораздо больше, чем его образ красивой куколки в руках главы мафии. Кажется, Ван Ибо потихоньку увязает в этом совершенно незнакомом человеке, и это срочно нужно остановить, пока его задание из сложного не превратилось в невыполнимое. У него тоже здесь только бизнес.