Отрубая дракону голову, не задень мечом принца

Несколько дней, судя по количеству приемов пищи, где-то три, проходят, Ван Ибо даже сказал бы, хорошо. Скучновато и не хватает дневного света, но по сравнению с предыдущим агентом, попавшимся на предательстве, дела у него вообще идут прекрасно. Благодаря подушке и действительно уютному пледу он может нормально спать, не боясь замерзнуть насмерть или отлежать себе шею так, чтобы потом неделю ходить с головой набок, и кормят его тоже неплохо: есть даже силы на то, чтобы выдумывать новые танцевальные связки и репетировать их тут же, в камере, напевая себе под нос любую вспомнившуюся мелодию. К нему пару раз наведываются гости. Ли Хуа приходит с прелестным мальчиком на руках, которого назвали Юймин, радостно демонстрируя сына и рассказывая о его новых умениях, вроде попытки самостоятельно держать голову, пока Ли Бэй стоит чуть в стороне и косится недовольно и недоверчиво. Ван Ибо его понимает: его предательство подставило бы и их тоже, и Ли Бэй, как альфа, готов глотку ему перегрызть за то, что подверг опасности его семью. А вот омегу ничего не смущает, он лишь возмущается сыростью и обещает передавать больше горячего чая с кухни. Позже Ван Ибо все-таки навещает Сяо Сюин, что смотрит на него уничтожающим взглядом и явно хочет швырнуть в него чем-нибудь увесистым, вот только не находит, чем, и это единственное, что ее останавливает. Она ехидно, но очень профессионально советует «воздерживаться впоследствии от предательства во избежании получения необратимых повреждений симпатичной мордашки, которую она всенепременно в следующий раз расцарапает, если он решит выкинуть нечто подобное», а потом становится серьезной и уточняет, не болит ли у него чего после нескольких дней в не самых лучших условиях. Ван Ибо чувствует странное желание завести детей, которые непременно будут похожи на обоих знакомых ему Сяо, благо Чжань-гэ обладает как красотой, так и выдающимися навыками воспитания, раз смог вырастить такую чудесную девочку. И в целом жизнь, кажется, начинает налаживаться, но, как это всегда бывает, именно в такие моменты, когда уже расслабляешься и начинаешь верить в лучшее будущее, все идет наперекосяк. На четвертый день всего заключения Ван Ибо просыпается от грохота. Это странно, крайне странно, особенно если учитывать, что подвалы мафии были построены специально, чтобы крики пытаемых заключенных не были слышны в особняке, и, соответственно, самому Ван Ибо никогда не было слышно того, что происходит за пределами подвала. Альфа моргает несколько раз, прогоняя мутную дымку после сна перед глазами, и прислушивается. Когда странные громкие звуки, которые привычный к подобному слух безошибочно определяет как выстрелы, повторяются, Ван Ибо вскакивает с пледа, начиная судорожно обдумывать происходящее. Если кто-то особо безумный не решил устроить тренировку по стрельбе прямо в особняке, то там явно проблемы. Решетки все еще достаточно крепкие, чтобы не позволить ему двинуться куда-то из камеры, а вот нервы у Ван Ибо уже явно ни к черту. Топот ног и громкие голоса на лестнице останавливают бесконечный поток заметавшихся в панике мыслей, и Ван Ибо сосредотачивается на том, чтобы понять происходящее и по возможности предсказать свое будущее. Пока оно кажется ему не самым радужным. — Давай застрелим этого ублюдка, и дело с концом? — слышится голос Ван Чжочэна. Ван Ибо не знает, чего хочет больше: закатить глаза от того, насколько сильно его раздражает это постоянное неприкрытое презрение со стороны альфы, или пожать ему руку за верность Сяо Чжаню как главе триады. Потому что да, казнить предателя было бы логично, но сколько можно это повторять? Сяо Чжань ясно дал понять, что воплощать эту влажную мечту Ван Чжочэна не собирается. Что и подтверждает следующей фразой: — Нет, Чжочэн, мы это уже обсуждали. Я не хочу его убивать. — А что ты предлагаешь?! Его дружки уже наверху, половина наших полегло, пытаясь дать им отпор, а вместо того, чтобы уйти, ты, самый важный человек этой организации, бежишь к этому мусору! Куда мы его денем?! Пока мы волочем его к машине в наручниках, нас нашпигуют пулями! Торопливые шаги приближаются, и в поле зрения все больше хмурящегося Ван Ибо появляются Сяо Чжань и следующий за ним по пятам Ван Чжочэн. Последний представляет собой хаотичную смесь из раздражения и волнения, и Ван Ибо посмеялся бы над его выражением лица, если бы не постепенно доходящая до его со скрипом работающего после внезапной побудки сознания информация. «Его дружки» наверху? Сюда заявилось министерство? Абсурд: по документам здесь проживает обычный законопослушный бизнесмен, они не имеют права врываться на частную территорию. Но других дружков у него нет, и все это складывается в несколько сюрреалистичую картину, к которой ему срочно нужны пояснения. Резко остановившись прямо напротив Ван Ибо, Сяо Чжань складывает руки на груди, смотря ему в глаза уничтожающим взглядом, от которого мурашки бегут по спине. Ван Чжочэн останавливается поодаль, как хорошо выдрессированный телохранитель следя одновременно за омегой, заключенным и периметром. — Ты знал? — холодно спрашивает Сяо Чжань, и Ван Ибо подбирается. — О чем? — уточняет несколько опасливо, потому что и вправду понятия не имеет, о чем идет речь. — О том что твои министерские коллеги, обнаружив, что сделку, информацию о которой ты передал, так внезапно отменили, решат доблестно вытащить попавшегося товарища, ради этого даже заключив соглашение с бандой Мэн Лю? Выгодное, кстати, соглашение: министерским крысам нельзя нападать на «гражданских», которыми мы тут числимся, а Мэн Лю не хватает людей и вооружения, зато наглости — хоть отбавляй. С каждым новым словом Ван Ибо бледнеет все сильнее. Нет, Чжан Исин, конечно, говорил, что сделает все возможное, чтобы вытащить Ван Ибо живым из операции под прикрытием, но настолько ответственно подойти к этим словам… Снабдить одну преступную группировку оружием и людьми, чтобы разобраться с другой — звучит как план безумного гения, который все же может сработать.  Если министерству удастся захватить верхушку триады, они могу расчитывать на какое-никакое сотрудничество в ходе «допросов», коими периодически этично называют разрешенные на законодательном уровне пытки, да и документов здесь найти можно море. И все это — без официального нападения на подозреваемых: министерства здесь ни по каким бумагам нет, только Мэн Лю и его банда, которая в теории потом великодушно «сдаст» конкурента правительству, а по факту — не будет мешать агентам, прибывшим в ее рядах, обшаривать особняк.  И все это стало возможным только благодаря тому, что Ван Ибо сообщил министерству о кровной вражде «Золотого дракона» и Мэн Лю.  От осознания этого он, уже побледневший, сереет, а его лицо вытягивается от осознания всей каши, что он заварил. — Видишь, — Сяо Чжань оборачивается к Ван Чжочэну. — Он не знал. — Рад за него, вот только проблему это не решает. Мы должны уходить, немедленно, ты должен выжить! Он знает слишком много, чтобы просто оставить его здесь! Или ты собираешься пощадить его, подставив при этом триаду? В глазах Сяо Чжаня вспыхивает адское пламя: — Не смей. Триада — это моя семья, и ты лучше других знаешь, насколько хорошо проехался по моей психике отец: я физически не могу сделать что-либо неблагоприятное для мафии. Так что да, диди я здесь не оставлю. — Я уйду с вами, — вдруг подает голос Ван Ибо. Двое переводят на него взгляд. — Я понимаю, что вы не можете позволить мне встретиться с людьми из министерства, но я не хочу и получить от вас пулю в лоб, так что я просто уйду с вами, — повторяет Ван Ибо. — Никаких выкрутасов. Ван Чжочэн закатывает глаза и явно уже собирается сказать что-то язвительное, когда Сяо Чжань со вздохом вытаскивает ключи. Глаза Ван Чжочэна приобретают размеры блюдец, пока омега приближается к замку на решетке: — Ты, должно быть, шутишь. Ты что, правда поверил ему на слово? — А у меня есть выбор? — устало спрашивает Сяо Чжань, не переставая проворачивать ключ. — Я не могу убить его. Не хочу и не стану этого делать. Если он предаст меня… нас, вернее, конечно же, я имел в виду триаду. Что ж, тогда я окончательно разочаруюсь в людях перед смертью. Чжочэн, назначаю тебя своим преемником вместо моей сестры за неимением других наследников. — Ты безумен, — выдыхает Ван Чжочэн, отчаянно мотая головой, словно это поможет вытрясти из нее только что услышанное. Замок щелкает, и Ван Ибо неуверенно толкает решетчатую дверь, позволяя ей открыться. Да, Сяо Чжань определенно не в своем уме. Ван Ибо определенно это нравится. Он протягивает омеге руку и тот неуверенно вкладывает в его ладонь свою, позволяя альфе переплести их пальцы. — Сейчас радугой блевану, — констатирует факт Ван Чжочэн, сморщившись и показательно не глядя на их руки. — И стрелять так неудобно, так что всю эту сопливую херню рекомендую оставить на потом. Сверху что-то грохочет сильнее, так, что даже потолок вздрагивает, а крошки бетона с него пылью оседают на волосах. Все трое возводят глаза к потолку, а потом, не сговариваясь, припускают к лестнице. — Если ваши министерские приперли сюда танки — пусть сначала, блять, головушку пролечат, а потом людей судить начнут, — бормочет Ван Чжочэн, первым взлетая по лестнице и выглядывая из-за угла, чтобы оценить обстановку. Хмыкнув, Ван Ибо все же расцепляет руки с Сяо Чжанем, благодарно кивая на протянутый пистолет. Танки это вряд ли, конечно, но вот что-то типа АТ4 — вполне могли. Ван Ибо надеется только, что не встретит здесь знакомых, потому что объяснить свое положение явно не сможет. Он все еще не уверен, какого плана планирует придерживаться: за время короткого диалога перед покиданием карцера у него их возникло целых два. Он может и вправду уйти с триадой, посодействовав в эвакуации ее членов, в том числе Ли Хуа с ребенком, Сяо Сюин — ни в чем не повинной девочки-врача, и Сяо Чжаня — главы мафии с кристально чистой душой. А может переметнуться, точнее, вернуться на сторону министерства, получив обратно свою нормальную жизнь, почет общества и уважение коллег, а также — ясное будущее, не включающее в себя заключение в подвалах мафии на неопределенный срок. Дураки на вершине мафии долго не живут, так что Сяо Чжань с Ван Чжочэном тоже эти варианты наверняка понимают. И тогда становится чуть сложнее: выбирать второй вариант так немного совестно, да и если все-таки придерживаться его, то надо улизнуть так, чтобы не получить пулю в затылок. С учетом того, что вся территория особняка сейчас заполнена вооруженными альфами, это довольно проблематично. — Отлично, внутрь особняка они пока не проникли, — кивает Ван Чжочэн, осматривая отстреливающихся через окна телохранителей. Слаженная работа, сосредоточенные лица — все это радует глаз и вызывает у Ван Ибо стойкое чувство дежавю: он обожал участвовать в операциях, проводимых министерством, и страсть эта никуда не делась. Вот только рука об руку с возможностью пострелять, покрасоваться боевыми навыками и потрепать каких-нибудь сволочей всегда идут боль и слезы раненных гражданских, и вот эту часть Ван Ибо уже ненавидит. Вот и сейчас помимо пальбы и редких звуков взрывов, сотрясающих весь особняк, он слышит вскрики перепуганных слуг и плач совсем крошечного ребенка. Когда он следом за Сяо Чжанем и Ван Чжочэном перебегает в гостиную, становится виден и источник этих звуков: все слуги сбились в кучу в одной комнате. Многие тихо плачут, вздрагивая от каждого громкого звука, Лу Хуа прижимает к груди надрывающегося сына, покачиваясь и шепча успокаивающие слова то ли ему, то ли себе самому. Видя такое, сразу вспоминаешь, что находишься не в видеоигре, а в реальном мире, где людям больно и страшно, где проигрыш несет за собой смерть, зачастую — не только самого игрока. — Гэ! — Сяо Сюин подлетает к брату, стискивая его в объятиях. — Я сожгла все документы, как ты и просил, всю прислугу собрала здесь, но дальше-то что мне с ними делать? Она не замечает ни освободившегося Ван Ибо, ни кого-либо другого. Девочка, кажется, находится на грани истерики и цепляется за брата, как за последнюю надежду выжить. Сяо Чжань кладет ладони ей на лицо, заглядывая в глаза и успокаивающе поглаживая щеки большими пальцами, улыбается самыми уголками губ, приближаясь и касаясь ее лба своим: — Тихо, мэймэй, тихо, все хорошо. Ты молодец. А теперь я дам тебе новое, ответственное поручение, потому что ты большая девочка и со всем справишься, да? Она кивает несколько раз, не отстраняясь, только хватаясь за запястья Сяо Чжаня, когда новый взрыв сотрясает дом и люстра мигает, прежде чем снова загореться. — Я сейчас открою потайной ход в специальный подземный гараж, и ты выведешь отсюда всех тех, кто не может защитить себя, хорошо? Я отправлю с вами несколько альф, так что вы будете в безопасности. Ты рассадишь всех по машинам, сядешь туда сама и вас увезут в безопасное место, — он убирает одну руку от ее лица, чтобы вложить ей в карман записку. — Здесь координаты. Обещай мне, что будешь послушной и поможешь всем сбежать. На ресницах Сяо Сюин начинают скапливаться слезы, нижняя губа подрагивает, когда она спрашивает: — А ты, гэ? — Я пойду следом, как только удостоверюсь, что вам ничего не угрожает. Ты же мне веришь? Она снова кивает, но слезы продолжают течь по ее щекам. — Умничка, — Сяо Чжань мягко касается губами ее лба и отстраняется, ласково улыбаясь, так, как умеет только он. Отходит на пару шагов, все с той же улыбкой смотря на ее залитое слезами лицо, и опускается на пол примерно посередине того великолепного ковра, в который Ван Ибо все хотел, но так и не успел зарыться голыми ступнями. Сяо Чжань выхватывает из-за пояса нож, и резким движением всаживает его в дорогущий ковер, безжалостно разрезая ткань. Он вычерчивает ножом три стороны квадрата и загибает кусок ковра, открывая вид на дубовый паркет, в котором можно заметить небольшое углубление, как раз чтобы зацепиться пальцами. Сяо Чжань приподнимает дощечку и вводит пароль на показавшемся устройстве. То пиликает негромко, а затем кусок пола, как раз под размер вырезанной Сяо Чжанем дыры в ковре, откидывается, открывая люк с лестницей вниз. Идеальное устройство потайного лаза: отверстие в полу расположено прямо по швам паркета, обнаружить его, не зная, что тут есть проход, будет практически невозможно. Сяо Чжань выпрямляется, отходя к одному из окон, и хватает Ли Бэя, подводя его к люку: — Так, бери мужа, сына и слуг, сколько в машину влезет. Координаты у А-Сюин, все автомобили не заперты, ключи в бардачках. Все, пошел. Омега подталкивает его к лестнице, и пока тот помогает спуститься мужу с ребенком, отлавливает еще нескольких альф, инструктируя их точно так же. Ван Ибо восторг берет от того, как беспрекословно они подчиняются, ровно так, как нужно, даже несмотря на то, что они не знают, что глава триады — именно Сяо Чжань. Омега в любом случае выше их по должности, поэтому они молча выполняют его приказы, пока «босс» не требует обратного. Никакой предвзятости, никакого неподчинения на основании пола, великолепно выдрессированные солдаты. Сяо Чжань хорошо постарался, набирая себе в подчинение людей и меняя культуру в триаде. Теперь представить ситуацию, в которой телохранители захотят воспользоваться беззащитным состоянием какой-либо омеги гораздо сложнее, чем было во времена детства нынешнего главы триады. Сестру Сяо Чжань тоже ведет к люку, но она хватает его за руки, заставляя остановиться и посмотреть себе в глаза, и требует, в своей жесткости становясь похожей на брата: — Пообещай, что мы еще увидимся. Что ты придешь живым, что не бросишь меня. Пообещай! Стискивает зубы, то ли злясь, то ли пытаясь не разреветься еще сильнее. Сяо Чжань смотрит в ответ серьезно, в этот раз — без тени улыбки, без снисходительности, показывая, как хорошо он понимает ее тревогу и как серьезно относится к просьбе: — Клянусь. Меня убить не так-то просто, ты же знаешь. Даже отцу это не удалось. А ты должна позаботиться обо всех наших людях. При упоминании отца она крупно вздрагивает, а потом кивает медленно, и в ее глазах — холод и решимость, каких не должно быть у подростков. Сяо Сюин, не оборачиваясь больше, чтобы не рвать сердце еще сильнее, ловко спускается по лестнице, спрыгивая с последних нескольких ступенек, и скрывается в темноте подземного коридора.  Оглядев комнату и не обнаружив больше никого, кроме телохранителей, Сяо Чжань удовлетворенно кивает и подходит со стороны стены к одному из альф, что напряженно следит за обстановкой за окном, точнее — за оконной рамой с вылетевшим стеклом, усеивающим теперь пол и хрустящим под тяжелыми подошвами берцев. Ван Чжочэн и Ван Ибо тенью следуют за омегой, игнорируя существование друг друга. — Обстановка? — обращается Сяо Чжань к альфе у окна. — Люди Мэн Лю зашли на территорию, но мы пока удерживаем их на расстоянии, — тут же отзывается тот. — У них слишком хорошее вооружение и слишком много человек, к настолько серьезной атаке мы не были готовы. Не думаю, что нам под силу их остановить. В голосе альфы нет страха или, того хуже, обреченности. Он сообщает сухие факты, готовый подчиняться любым приказам, не важно, скажут ли ему бежать или драться до последней капли крови. Даже не у всех агентов такая дисциплина, Ван Ибо искренне восхищается, пусть снаружи и остается невозмутимым. — Нам и не надо их останавливать. Сяо Чжань чуть выглядывает в окно, осматривая территорию, и указывает альфе на одни из кустов в отдалении. Тот тут же выстреливает из пистолета, на котором красуется гордая надпись «Desert eagle», и из-за кустов выпадает тело, а Ван Ибо мысленно присвистывает, прикидывая расстояние: почти двести метров, из большинства пистолетов пуля бы просто не долетела. Хорошее оружие, надо присмотреться. — Нам необходимо их только задержать, — продолжает Сяо Чжань. — Минут пятнадцать должно хватить на то, чтобы те, кого мы отправили, успели скрыться. Мы потом отстреляемся и, если что, от погони уйти тоже сможем. Здание сотрясает новый взрыв, сквозь окно видно, как десятки людей появляются будто из неоткуда, беря особняк в кольцо. Все вооружены до зубов, некоторые держат на плечах гранатометы. Брови Сяо Чжаня взлетают к подшерстку: — Ладно, нашим стоит поторопиться и уйти за десять минут, пятнадцать мы не протянем. Следующие девять минут становятся одними из самых долгих в жизни Ван Ибо. Кольцо людей Мэн Лю сужается, телохранители триады отстреливаются через окна и регулярно криком предупреждают об атаках с помощью гранатометов, заставляющих всех оставшихся в особняке буквально падать на пол, закрывая руками голову от осыпающегося бетона потолка и стен. Сяо Чжань короткими, грамотными приказами регулирует ситуацию, помогая явно уступающим в численности и вооружении членам триады продержаться как можно дольше. — Босс, пора уходить, — коротко сообщает Ван Чжочэн, понижая голос, чтобы никто из телохранителей не услышал этого обращения. Сяо Чжань кивает, оценивая ситуацию, и быстрым шагом направляется к люку, Ван Ибо и Ван Чжочэн оставляют свои позиции, чтобы последовать за ним. Именно в этот момент особняк сотрясает гораздо более сильный взрыв, который сносит всех находящихся в гостиной с ног. Ван Ибо падает навзничь, успев лишь правильно сгруппироваться, чтобы не разбить голову об пол. Грохот оглушает, тело кажется слишком тяжелым, и Ван Ибо лишь с огромным трудом может собрать конечности, чтобы подняться хотя бы на четвереньки.  Сквозь звон в ушах он слышит новые голоса в гостиной, размывающимся зрением видит, как в комнату вбегают вооруженные альфы. Он замечает, как Сяо Чжань с трудом пытается подняться с пола, раз за разом терпя поражение, как Ван Чжочэн рядом с ним нетвердой рукой нашаривает валяющийся неподалеку пистолет. Ван Ибо повезло чуть больше: он находился на пару метров дальше от эпицентра взрыва, а выработанный бесконечными тренировками инстинкт группироваться при малейшей опасности помог не так сильно приложиться об пол. Подтянувшись поближе к Сяо Чжаню, он сгребает его с пола, помогая принять хотя бы сидячее положение. Тот моргает непонимающе, оглядывается, пытаясь сфокусировать взгляд на рассредотачивающихся по гостиной альфах, что берут их всех на прицел. Большинство остававшихся у окон телохранителей мертвы, Ван Ибо стискивает зубы, видя знакомые, но такие безжизненные лица. Не время для сантиментов: у него все еще есть Сяо Чжань, которого ему надо защитить любой ценой. Не только потому, что он его телохранитель, совсем не поэтому на самом деле. А потому, что он, кажется, наконец выбрал сторону, даже если эта сторона уже проиграла. Они находятся совсем рядом с открытым люком в лаз, по которому можно уйти, спастись, пусть шансов и немного. Ван Чжочэн поднимается, чуть пошатываясь, и подходит ближе к Сяо Чжаню с Ван Ибо, помогая обоим встать. Он мельком смотрит на омегу, убеждаясь, что тот в относительном порядке, и переводит взгляд на окруживших их альф, крепче сжимая пистолет, но не решаясь выстрелить, потому что ему непременно ответят залпом со всех сторон, и тогда Сяо Чжань точно пострадает. Желваки ходят на лице Ван Чжочэна, он похож на бойцовского пса, что готов сорваться с места и растерзать врага, но не смеет ослушаться приказа хозяина. Вдруг возникшую тишину разрезает радостный вскрик: — Спецагент Ван! Ван Ибо оборачивается на звук своего имени, и ему в руки тут же прилетает стоящий на предохранителе пистолет. Альфа поднимает удивленный взгляд и видит радостное лицо парня, имени которого не помнит, но которому иногда помогал на тренировках в министерстве. Тот лучится счастьем, видя живого товарища, а внутри Ван Ибо скручивается тугой узел непонятных эмоций. Он перехватывает пистолет так, чтобы было удобнее стрелять, и щелкает предохранителем. Делает шаг навстречу окружившим альфам, еще один, плавно вливаясь в их строй, становясь звеном их цепи. Никто не дергается, позволяя ему сменить сторону, в глазах пары агентов, которых узнает Ван Ибо, — счастье, в глазах людей Мэн Лю — мрачное торжество.  Ван Ибо поворачивается к застывшим посреди окружения Ван Чжочэну и Сяо Чжаню и улыбается несколько безумной улыбкой, едва сдерживаясь от того, чтобы не рассмеяться, как настоящий сумасшедший. Ван Чжочэн смотрит на него с презрением, плечом загораживая Сяо Чжаня, как будто это может хоть как-то помочь, когда в них целятся буквально со всех сторон. Пистолет Ван Ибо плавно поднимается, указывая теперь дулом на этих двоих, и Сяо Чжань улыбается ему болезненно, ломко, но так понимающе: когда предлагают долгую жизнь и почет, мало кто откажется в пользу смерти. В пользу любви — возможно, вот только они друг другу ни в чем не признавались и ничего не обещали, Ван Ибо — абсолютно свободный человек. А тому в это время кажется, что он творит какое-то безумие, но его рука не дрожит, пистолет держит крепко. Ван Чжочэн наконец не выдерживает, цедя сквозь зубы: — Гребанный предатель. Надо было сразу скормить тебя псам. — Ты обещал защищать Чжань-гэ до последнего вздоха, — вдруг говорит Ван Ибо, не теряя безумной улыбки. — А ты, Чжань-гэ, обещал сестре, что выживешь. Настоящие мужчины выполняют свои обещания, и мне очень повезло, что лично я выжить никому не обещал. Его рука резко уходит в сторону и он спускает курок, почти не целясь, снимая одного из людей Мэн Лю. Глаза Сяо Чжаня ошеломленно округляются, пока тот пытается понять, что сейчас произошло, и Ван Чжочэн реагирует быстрее: он практически сталкивает омегу в открытый люк, тут же прыгая следом, пока Ван Ибо отстреливает всех, кого успевает. Он слышит отчаянное «Бо-ди!», а затем Ван Чжочэн, видимо, запускает аварийное уничтожение хода и под полом что-то с грохотом взрывается, отнимая возможность попасть в тоннель следом за мафиози.  Что-то тяжелое прилетает Ван Ибо по затылку, и он не успевает увернуться, чувствуя лишь, как мир перед глазами темнеет и плывет. Падая на пол за секунду до того, как отключиться, Ван Ибо успевает подумать, что теперь у Сяо Чжаня все должно быть хорошо. Даже теряя сознание он не перестает улыбаться: он наконец-то сделал правильный выбор.