***
Адриан старался забыть Маринетт Дюпен-Чен, но некогда приятная буря эмоций при виде одной лишь нежной улыбки на её до жути бледном лице, сменилась волной ярости и ненависти к данной особе. Своим недолгим, но резким появлением в его жизни, она смогла изменить всё, подарив, возможно, самые чистые и сладостные ему чувства, заставляя каждый новый день быть интереснее предыдущего, и сумела разжечь потухшие в его душе угольки страсти к жизни. От этих мыслей становилось тошно. И забрала с собой все те подаренные эмоции, не давая возможности ощутить подобное вновь. Маринетт Дюпен-Чен была мертва, но жизнь била из её бездыханного тела ключом. В проклятой душе жили присущие маленькому ребенку радости жизни и мечты, которые она воплощалась в реальность, идя напролом всей жестокой реальности. Столь невинным пунцовым румянцем полыхали её фарфоровые щёки, в то время как голубые глаза сияли присущей только ей одной добротой и нежностью, от вида которых самый ужаснейший день становился светлее. Надежда билась в её сердце, которое пропускало любое зло, оставляя чистую веру в добро. От этих мыслей в его груди порождалось отвращение. Адриан позабыл обо всех её положительных чертах характера, оставляя в памяти лишь ненависть и отвращение, наивно пологая, что подобный спектр эмоций поможет забыть её, а когда осознал, что мечтает вспомнить привкус её губ, возненавидел ещё больше. — На кой чёрт я, изо дня в день, думаю о ней? — выругался про себя Адриан, решая отвлечь себя чтением журнала. Столь долгий перелет, к тому же, второй за день, достаточно сильно вымотал не только силы, но и нервы. Второй волшебной способностью Нино Лейфа являлось умение не доставлять чувство омерзения Адриану Агресту. Адриан Агрест был отвратным другом и далеко не лучшим советчиком, от чего не понимал трепетное желание Нино встретиться с ним, как и любовь к их общей красноглазой знакомой. Не понимал, не мог и не хотел, благодаря чему посыпались разногласия, ведь ощущая нож в спине не только от голубоглазой вампирши, но и близкого друга, внутри Адриан почувствовал неправоту собственного решение забыть прошлое. Воссоединение Нино Лейфа и Альи Сезер оставляло множество вопросов и нежелания знать на них ответ. Нино Лейф был отличным понимающим другом, от чего разделял мнение Адриана, и его желание навсегда позабыть прошлое, словно ночной кошмар, и путём долгих разговоров, конфликт был исчерпан, не оставляя при всём вопросов, но и не давая на них ответов, попутно опуская чрезмерный негатив со стороны блондина на ноль. И спустя неопределенное количество времени, Адриан смог улыбаться всплывающим фотографиям счастливой пары в социальных сетях. Он не смел винить девушек в собственных бедах и, что того хуже, быть обиженным на них, ведь подобное поведение присуще малому ребенку, но воспоминания невозможно было стереть из своей памяти, что являлись прекрасным опытом и последующими выводами, и это не радовало.***
— Чувак, как же я скучал! — налетая с крепкими объятиями, сказал Нино. Казалось, спустя долгие годы в нём не поменялось ничего, помимо новых ярких кепок, похожих на те, что продаются в детском отделе, а радость карие глаз лишь сильнее озаряла всё вокруг, подобно солнцу и согревая в весеннюю стужу. — Я приехал только отведать круассанов, так что не надейся услышать от меня милостей о радости нашей встречи! — вырываясь из цепких рук, сказал Адриан, издавая тихий смешок, а после и нервно кашляя от дружеских шлепков по плечу. — Мне столько всего надо тебе рассказать, — сказал Нино, пропуская мимо ушей язвительную шутку друга. Третьей волшебной способностью Нино являлось умение заговорить человека до смерти, и Адриан, с достоинством приняв смертельный исход, отправился вслед за другом по малолюдным улочкам Парижа. Несмотря на морозность, лёгкое ощущение ностальгии пробралось в сердце Адриана, позволяя согреться изнутри приятными воспоминаниями. Казалось, даже воздух, с нотками свежести и отдаленным запахом сладких духов, оставался прежним, словно пролетевшие пять лет не отразились на родном городе, от чего в зеленых глазах он остановился прекрасней обычного. Монотонные, но воодушевленные новости, которым явно был рад Лейф, звучали подобно мелодии, заставляя подсознание успокоить вечную тревожность и муторность, откидывая в дальний ящик мятежность нахлынувших чувств. Ощущение вечной усталости от съемок и интервью, раздражения с нотками отвращения при одном виде очередных деловых партнеров стали через чур родными и перманентными, что получив впервые за долгое время спокойствие и умиротворение, Адриан почувствовал себя живым и свободным, хоть и на пару часов. — ... и в общем... Эй, чувак, ты в каких облаках витаешь? — дёрнув Адриана за руку, недовольным тоном спросил Нино. Его брови сошлись на переносице, ожидая оправданий, ведь, он наверняка рассказывал по-истенне интересные новости. — Загляделся на... — бегая глазами из стороны в сторону, Адриан искал то, на что действительно мог бы отвлечься. — Я встретился с Маринетт. Адриан явно не разделял важности данной новости, и более того, он не желал слышать о синеволосой девушке в столь прекрасный день, дабы не портить впечатление о состоявшейся встрече. Но и скрыть спектр эмоций, вызванный данной информацией он не мог, это было столь же глупо, как отрицать тот факт, что новость являлась до кожи вон интересной, но не больше. — Как всё прошло? — холодным тоном спросил Адриан, и от резкой смены настроения в его лице, у мулата прошли мурашки вдоль позвоночника. — Нормально, она... скучала? — ответил Нино, стараясь произнести слова подобно утверждению, но собственное сомнение взяло вверх. На лице Лейфа были заметны смешанные чувства, ведь тот сам не понимал, какие эмоции испытывает при воспоминаниях о встрече. — Скучала? — переспросил Адриан, поднимая брови вверх. Интерес накрывал с головой, и сию секунду возникло множество вопросов, и каждый казался важнее предыдущего, от чего сформулировать хоть одно предложение казалось невозможным, а данное смятение вызывало собственное отвращение — ему вновь желалось узнать о ней больше, но лишь из любопытства. — Да, она скучает, ничуть не меньше, чем ты, — сказал Нино, в то время как смятение на его лице сменилось на самодовольную ухмылку. У Нино Лейфа было множество волшебных способностей, но самой нелюбимой для Адриана была четвертая — умение видеть его чувства лучше остальных. — С чего вдруг такой вывод? — спросил Адриан. В душе стало до рвоты теплее от одной мысли, что некогда близкая подруга скучала по нему, но лишь из-за удовлетворения чувства собственного достоинства. В то время как его гордость страдала изо дня в день на протяжении пяти лет. — Что ваши чувства взаимны или то, что ты не можешь её забыть? — с насмешкой в лице спросил Лейф, и отрицать, что он знал Адриан как излупленного было глупо, от того фальшивое спокойствие подтвердило догадку мулата. — Серьезно, чувак, я понимаю тебя, но может пора извиниться, поговорить и тогда ты сможешь отпустить её? — Извинится? Адриан Агрест не был чужд на эмоции, и назвать его пылким было невозможно. Даже человек, находящий в состоянии алекситимии*, не мог сравниться с кристально-чистым, не дернувшись на его лице, ни единым мускулом. Но лишь речь заходила о проявлении гнева и раздражения, превосходству Адриана не было предела, а весь самоконтроль снижался к нулю. Он стрелял надменным взглядом с особой изощренностью, но в душе, не мог скрыть спектра эмоций, нахлынувшего на него с головой от сказанных слов Лейфа, от чего раздражался ещё сильнее. — Мать вашу, у вас даже реакции похожи. Правда, в её случае были клыки, хотя ненависть в кровавых глазах вряд ли возможно разглядеть, — сказал Нино, театрально приложив руку к подбородку, изображая глубокое размышление, но на деле, невольно сравнивал двух друзей. Их схожесть вызывала нервно-истерический смех. — А еще она была поразговорчивей. — Рад, что тебе понравилась встреча, — сарказмом был пропитан его тон, оставляя после слов неприятный осадок, и видеть Адриана в подобном, уже родном ему, состоянии, было досадно. Но оставаясь хорошим другом, Нино поддержал его, не сказанное вслух, мнение — портить долгожданную встречу не стоило, от чего тема вновь была закрыта.***
Чувство иронии взяло вверх, лишь бледно-зеленые глаза лицезрели, с большой вероятностью, дорогой смокинг, который подготовил ему отец: деловой, роскошный и безупречный, одним словом — идеальный, до рвотного позыва. В груди с каждой секундой, пока глаза задерживались на отражении в зеркале, возрастало непристойное желание извалять одежду в грязи, и надев серые спортивные штаны, напиться дешевого пива за просмотром футбола, желательно с сигарой в зубах. Подобные мысли давно посещают светлую голову Адриана, и данное поведение идёт вразрез навязанному ему образом, тщательно продуманным отцом ещё в подростковом возрасте и которому он был обязан соответствовать двадцать четыре часа в сутки. И это являлось не менее ироничным, чем обязанность присутствовать на данном вечере и подавлять чувство тошноты. Ему претило всё вокруг: фальшивые улыбки, росписи на потолках, дорогой алкоголь и прекрасный сад вне стен замка, а идея маскарада являлась через чур поверхностной, вызывая отвращение. — Обязан, обязан, обязан, — чеканя в мыслях каждое слово, он едва сумел сдержать горькую усмешку на устах. Жизнь, расписанная по пунктам с огромным количеством правил, которые он был обязан соблюдать. Адриан так тщательно и успешно скрывал свои чувства от других, что мысленная благодарность за черную маску, которая скрыла отвращение на его лице, вызванное моментом, он посчитал некой слабостью, словно за проявленные чувства сию секунду обязан услышать критику. — Обязан, правила, соблюдение... слабость, — монотонный голос в собственной голове не утихал, продолжая потешаться над самим собой и безысходностью положение, оставляя лишь рвение покинуть стены замка как можно скорее, но масло в огонь подлила Буржуа, чей возглас был слышен в каждом углу двухэтажного здания, чудом не разбивая стоящие на подносе бокалы со спиртным. Зеленые глаза ненароком заметили дырку на золотистом платье, у самого подола золотистой юбки, что волочилась по полу вслед за хрупкой фигурой давней знакомой. — Тебе стоило получше выбирать наряд, грязная подстилка! — Да ты хоть знаешь кто мой отец? — говорила блондинка, яростно раскидывая руками. В некотором роде, её истеричному поведению Адриан завидовал, несмотря на огромное желание прикрыть уши от писклявого голоса и, тем более, нескончаемому словарному запасу оскорблений, непринужденно вылетающими из её уст. Хлоя Буржуа славилась надменностью и колкостью не только языка, но и светло-голубых глаз. Она давно не боялась дурной славы и посторонних слухов, но продолжала придерживаться роскошных манер и изысканного вкуса во всём. Казалось, одним прикосновением руки, блондинка была способна превратить скучный вечер в яркое воспоминание. — Колкость глаз не колит, — пронеслось в голове Адриана, что старался отогнать искушение заткнуть давней подруге рот. Имея бы возможность раскидываться словами не задумываясь, он не тратил бы нервы на очередного подонка. И хоть подобно джентльмену, Адриан имел полное право вступиться за спутницу, он не желал портить репутацию из-за неё. — Хлоя, будь добра, успокойся, ты привлекаешь лишние взгляды, — полушепотом, склоняясь к уху девушки, сказал Адриан, отводя эмоционально лабильную подругу за локоть, прямиком к выходу из здания. Появилась отличная возможность покинуть мероприятие преждевременно, чем зеленоглазый был непременно доволен. — Адриан, он сам напросился, это ведь просто возмутительно! — говорила Хлоя, но покорно продолжила следовать за парнем, — Мой отец - мэр, и они пожалеют, что бросили в мой адрес подобные оскорбления, — более спокойным тоном произнесла блондинка, но оставляя нотки надменности в голосе. Гнусному желанию покинуть стены замка, ранее обычного, помешала взявшаяся, словно из неоткуда, шатенка. Её ноги ловко и грациозно передвигались в медленном беге, придерживая одной рукой подол платья темно-бирюзового оттенка. — Привет, — лишь выдала из себя незнакомка, останавливая блондинистые головы в проёме высоких дверей. Пара зеленых и голубых глаз косо переглянулись, а затем идентично пробежались по телу шатенки, то ли оценивающим, то ли подозрительным взглядом. — Привет, — выдавил из себя фальшивую улыбку Адриан, но хмурость его бровей была видна под маской. — Зазнались и не признаете старых коллег? — смеясь сказала девушка, но лишь следующие слова расставили все точки над "i", — Агрест, твой друг, вообще-то, делит со мной квартиру! — Алья Сезер? — удивленно, с нотками наигранной радости, спросил Адриан, досадно осознавая, что лживая пьеса с фальшивыми улыбками ещё не закончена, — Сколько лет, сколько зим! Как твои дела? — Замечательно, желаю поскорее свалить отсюда, — ответила Алья, в то время как мимолетные нотки отвращения в её лице сменились стальной серьезностью, лишь в поле зрения троицы попала выделяющаяся фигура, на чьём фоне толпа людей выглядела подобно серой массовке. — Это... — хотела поделиться общей догадкой Хлоя, осматривая с головы до ног приближающуюся синевласку. — Оба заткнулись и мысли держим под контролем, — сказала Алья. Тон её голоса сию секунду сменился на важный, тем самым выделяя серьёзность сей сложившейся ситуации, и лишь следующие слова разъяснили её поведение, — Я соврала, что тебя здесь не будет, — обращаясь к Адриану, добавила Алья. — Я уж подумала ты сбежала с балла не потеряв и туфельку, — донёсся до ушей Адриана давно забытый, но столь сладкий голос, от чего желудок неприятно свело, а на кончиках пальцев почудилось неприятное покалывание, подобно ознобу. Её мертвая бледность кожи существенно выделялась на фоне ярко-кровавого оттенка платья и маски, придавая облик фарфоровой принцессы с тщательно скрытыми, но до жути острыми, клыками. — Как до твоей светлой головы дошли такие скверные мысли, Мари? — Мари, значит, — шёпотом подметил Адриан, но он с нахальной уверенностью знал, что проклятому яду в её крови присуще дары чуткого слуха. Омерзительная мысль, что идеальность её наряда не вызывает рвотные позывы, плотно засела в его голове, заставляя прикусить щёку с внутренней стороны. Слабость за нахлынувшие эмоции, пусть и ненавистные, он не мог себе простить, и вновь скрасив хмурое лицо зубастой улыбкой, Адриан представился, — Моё имя Андрэ Венуа. — Мэ́ри, — поправила его синевласка. Потухшие голубые глаза сверкнули словно молния, одарив блондина всей ядовитостью и язвительностью взгляда, но вызвало лишь потешение с его стороны. Колкость глаз не колит. — Рад знакомству. Ваш вид... завораживает, — сказал Адриан, уверяя себя, что подобный комплимент является исключительной формальностью и вызвано из навязанных манер. Хрупкая рука, прикрытая кружевной перчаткой до локтя, потянулась пожать руку Адриана, но успев в воздухе перехватить её, он коснулся губами тыльной стороны ладони, оставляя на хладной коже мимолетный поцелуй. Лишь манеры и необходимость. Азарт, как и градус в крови, был слишком велик, и стоя перед причиной самой сильной его ненависти, он отрицал манящее желание прикоснуться к ней вновь. — Взаимно, — сухо сорвалось с её уст, когда рука была отдернута, показывая неприязнь с нотками отвращения, давая Адриану пару секунд, что бы привезти собственные мысли в норму, но замечая до ужаса искреннее желание в голубых глазах продолжить вечер, спектр, казалось, всех противоречащих друг другу эмоций нахлынул с двойной силой. — Обязан, обязан, обязан, — продолжал твердить собственный голос в блондинистой голове, — Я обязан... пригласить её. И всё же, мышление Николя Жексьера было столь же поверхностным, как и у большинства людей в двухэтажном здании. Тошные и муторные ощущение при виде сей роскоши, что окружала со всех сторон, и было её через чур, вызывала горечь на языке, ровня тому, что доставлял Адриану дорогой алкоголь. И хоть идея бала-маскарада была легковесна, он хотел пожать Николя руку, за подаренную возможность скрыть лицемерие. Иронично прятать лицо за двумя масками. Некогда огромное желание покинуть Белую Ночь разбилось подобно льду на поверхности Сены в период весны, и забылось столь же быстро, лишь в голове породилась идея вальсировать с хрупкой на вид вампиршей до дурного головокружения. Данные мысли доставляли Адриану не мало внутреннего самобичевания. — Буду рад чести вести танец, — сказал Адриан, что без зазрения совести не удосужился знать мнения Мэри, безошибочно осознавая, что подобная прихоть идёт вразрез с, нарочитыми ему обществом, манерами, но собственные амбиции не давали ему потерпеть отказ. Его правая рука, не дожидаясь согласия, ухватила девушку, унося в круговорот танцующих пар, что недовольно фыркали, сталкиваясь с хаотичными движениями, ведущего танец, блондина. Мэри, находясь по левую руку партнера, была прижата к его груди, следуя за каждым его скользящим движением, которое ненароком указывало на присущую ему влиятельность с нотками показательного высокомерия. — Вас, похоже, не учили манерам? — спросила Мэри, недовольно сморщив нос от резкого аромата его свежего парфюма. — С чего такой довод, мадмуазель? — С того, что вы трижды их нарушили, месье, — взглянув на его лицо из под густых ресниц, сказала Мэри, но недовольство её тона шло вразрез прискорбному факту, что его пренебрежение этикета выглядело изящно. Каждое его движение, хоть и было пропитано желанием властвовать, вызывало в ней целый ряд смешанных, и далеко не самых приятных, эмоций. Но та утонченность и изысканность виднелась за версту, невооруженный глазом, и было характерно лишь ему. — Если мне не почудилось, мадмуазель, разговоров во время танца не ведут, — парировал Адриан, и склонив хрупкое тело, навис сверху, детально рассматривая девичье лицо, словно впервые ему выпала возможность его лицезреть. Свободной рукой провёл вдоль тонкой шеи, чувствуя кончиками пальцев мурашки, что в миг пробежавшие по её коже. Иссиня-темные локоны, напоминающие ночное небо, скатились вниз, оголяя бледную кожу шеи, костлявые ключицы и прямой вырез платья. Корсет, что плотно обхватывал лиф и тонкий стан, затруднял её дыхание, но продолжал выглядеть искусно, побуждая затянуть шнуровку на женской спине потуже, сдавливая до хруста её ребра. Зеленые глаза едва скользнули по неприкрытой тканью шее, замечая чересчур тесное декольте, что не сочеталось со всем образом невинной мадмуазели, но выглядело чарующе, словно она — нежный цветок с шипами, и Адриан был не прочь уколоться о них сегодня, на собственное удивление, и со всеми усилиями скрывал подобные мысли, вызывающие неприятное покалывание на кончиках пальцев. — Вам, месье, не почудилось, — сказала Мэри, придерживаясь спокойного тона, и возвращая себе возможность устойчиво стоять на двух ногах. — Но, если уж мы начали нарушать вековые правила бального этикета, стоит ли останавливаться, месье? — её тон сию секунду приобрел медовые нотки, а в голубом взгляде надменность сменилась, манящим сладостью, вызовом. Интеллигентная манера общения, с соблюдением всей вежливости, была пропитана саркастичностью с нотками насмешки, и вызвана желанием вывести другого на эмоции, что скрывались под маской спокойствия. Этакая борьба, без правил, но с соблюдением этический норм, словно обоих тешило собственное желание продолжить вечер в подобном тоне. И первый, кто вслух заявить о данной прихоти, тотчас проиграет. Ядовитые, пробирающие до дрожи, взгляды бледных глаз видели друг друга насквозь, считывая каждую эмоцию, подобно строкам в открытой книге, идентично тому продумывая каждый следующих ход игры на два шага вперёд. — Непременно солидарен, учитывая, что вы сию секунду нарушили три правила, и тем самым сравняли наш счёт, принцесса, — игривая улыбка расплылась на его лице, оголяя белоснежные зубы. — Вы назвали меня принцессой?***
— Смею напомнить, что мы сию секунду откинули этикет и манеры, — сказала Мэри, кружась вокруг собственной оси, но крепко сжимая теплую мужскую ладонь над головой. Повторение его надменного тона приходилось ей в радость. — Ваш наряд и атмосфера замка заставляет меня подумать, что передо мной кружится истинная принцесса, в чьих венах течет голубая кровь, — притягивая девушку за талию, прошептал Агрест, а в его тусклых глазах засиял огонь азарта. — И хоть каждой принцессе положен принц, мой язык не повернется вас таковым назвать. Скорее, с ловкостью и силой ваших рук, вам подойдет звание шевалье*. Адриана нисколько не смущал тот факт, что дар синевласки позволял ей витать в блондинистой голове, ведь она давно поселилась в ней, не желая покидать мысли ни на секунду, от чего его гордость страдала долгих пять лет. — Вы красноречивы, принцесса. — А вы всё вальсируете, не замечая стихшей музыки и удалившихся пар. Ни единый мускул на их лицах не дрогнул за время, столь невинного на вид, но на деле страстного танца, а спектр нахлынувшей бури эмоций, столь противоречащих друг другу, был виден лишь по неприкрытым маской глазам. Первичная бледность металась между азартом, что мгновенно вспыхнул, как только их тела соприкоснулись, и страстью, которую оба старались скрыть от самих себя, но именно эти два чувства, с нотками отвращения, витали над их головами, вместе со стихшим ансамблем. Замечание со стороны Мэри чудом не заставили его щёки покрыться пунцовым румянцем, и тем самым показать ещё больше его, до жути и непристойности, скрытых чувств. Поверить в то, насколько его голова была расслаблена, и далеко не от градуса, а от надменного диалога с синевлаской, он не мог, не хотел. Принять данный факт являлось наравне с тем, что бы истоптать собственную гордость, а это излишне низко для его персоны. — Не желаю дважды приглашать вас на танец, принцесса, — вранье само слетало с его губ, но лишь спокойность лица и прикрытые веки казались ему главным преимуществом в собственной лжи. — Я не просила вас оправдываться, шевалье, — сказала Мэри, прикрывая ладошкой собственную улыбку, но с уст так и слетало звонкое хихиканье. — И я вынуждена попрощаться, но прежде, хочу вам признаться: Мне сладостно знать о вашем желании продолжить вечер под одной крышей, мой шевальеАдриан Агрест проиграл...
***
...но это был лишь первый раунд.
— Здарова, чувак, рад тебя слышать. Как прошла Белая Ночь? — приняв звонок от белокурого друга, сказал Нино. Несмотря на то, что его руки были заняты отмыванием посуды, и свободной минуты так же не было, он не смел пропускать диалог с Адрианом, ведь Нино Лейф был отличным другом. — Знаешь, когда я почти ушёл пораньше, по деликатной причине, естественно, меня остановила твоя девушка, но ты об этом прекрасно наслышан, не так ли? — спросил Адриан, в то время как его лицо озарила зубастая ухмылка. — К чему ты клонишь? — спросил Нино, тотчас отрываясь от домашних дел, ведь сомнений в его голове не оставалось - Адриан Агрест преследует свою цель, известную исключительно ему. — Ни к чему, хотел сказать тебе спасибо, — искренность его, мигом сменившегося, тона указывала на фальшивость, от чего мулат только сильнее напрягся, — Маринетт Дюпен-Чен действительно не было на мероприятии, но, какое удивление, в сопровождении Альи Сезер пришла синеволосая, голубоглазая, невысокого роста вампирша, имеющая возможность читать мысли. Совпадение, не так ли? — Сорри, чувак, я... — Нет-нет, мне не нужны извинения, я не злюсь, и, пф, тем более не обижен... — сказал Адриан, и это являлось чистой правдой, от чего Нино выдохнул, скидывая камень с плеч, но, по-правде, зря, — ... но мою голову посетила светлая мысль. Раз уж мы втроём сумели пережить Белую Ночь в одном зале, почему бы не попробовать пережить день в обычном кафе? — Стоп, ты хочешь...Пятой волшебной способностью Нино Лейфа являлось умение уговаривать людей, в данном случае — Алью Сезер и Мэри Дефонсе.
— ... встречу с тобой, Альей Сезер и Марин.... Мэри Дефонсе.