Мне 22, а я переродилась в теле 14-летней в своем любимом аниме!

По палате гулким эхом разносятся звуки падающих в раковину капель. Если по началу этот звук раздражал, то сейчас я находила его успокаивающим. Капля — вдох, следующая — выдох. Отличная дыхательная практика, скажу я вам. Однако почувствовав головокружение от переизбытка кислорода, я всё-таки решила сменить практику на счетную. — Четыреста двадцать девять……. Четыреста тридцать……. — считала я, почесывая шею, которая до невозможности зудела, — Четыреста тридцать один…. Четыреста… — продолжить мне не дали. В палату вошел врач довольно улыбаясь. Руки его были беспечно в карманах халата, шел он, пританцовывая, напевая какую-то популярную песню, которую я слышала по радио не один раз за эту неделю, пока находилась в больничном заточении. — Сано — сан! — как-то наигранно протянул врач, будто встреча наша для него была приятной неожиданностью. — Меня выписывают? — задала я вопрос, который задавала каждый раз, когда врач приходил. — Да! — воскликнул радостно врач, — Да, Вас выписывают. Родители Ваши уже оповещены и едут за Вами, а Вы можете одеваться и ждать приезда Ваших родителей. Каждое его «Вы и Ваше» звучало не приятно и крайне наиграно. Так взрослые говорят с детьми, когда хотят подлизаться к их родителям, мол «смотрите какой я хороший, я Вам уже наверняка нравлюсь». Четырнадцатилетняя я, возможно, и не поняла бы его намерений, однако сейчас четырнадцать мне только биологически. Я смотрела на этого врача, который выдавливал из себя подобие улыбки, однако удавалось ему плохо и выглядел он так, будто съел что-то невероятно кислое. От одного взгляда на него, скулы сводило. — Фу, какой же вы все-таки кислый, — неожиданно для себя озвучила свои мысли я, скривив лицо в такой же кислой гримасе. Врач, ничего не ответив, лишь поклонился и направился к выходу, лишь что-то буркнув про себя. Что-то типа «нахалка» или «грубиянка». Я же, бодро потянувшись, соскочила с кровати и направилась к шкафу, в котором лежали заранее подготовленные мамой вещи для выписки. Я скинула с себя скорбное больничное одеяние и поспешила одеться в привычные мне толстовку, джинсы и кеды. Удивительно, но мой вкус, что в прошлой жизни, что нынешний не отличались. Мне нравилось чувствовать себя комфортно, поэтому такой стиль как никто другой подходил мне. Переодевшись, я заплела высокий хвост, что далось трудно, учитывая непослушность кудрявых волос, и запрыгнула обратно на больничную койку. — Ну где же мама с папой? — уставши потянулась я, смотря на часы, которые висели над столиком, на котором плотничком стояли гостинцы от моих одноклассников и друзей. Я вновь спрыгнула с кровати и подошла к столу, взяв открытку с извинениями «от лучшего друга». Эти пару открыток меня интересовали более остальных. Я вновь пробежалась взглядом по подаркам. Этот букетик от Киоко, эта корзинка с фруктами от Ханы, кто-то принес книжку и подписал ее «Скорейшего тебе выздоровления, Сано — тян. От твоих одноклассников Киото и Юкидзаки». А эти несколько подарков были подписаны «от твоего лучшего друга» и никак больше. «Надо будет деликатно у кого-нибудь узнать с кем я в таких крепких дружеских отношениях, » — подумала я, собирая открытки в одну кучу, чтобы не растерять их при транспортировке. В раздумьях о таинственном лучшем друге, я не сразу заметила, как родители вошли в палату. Они аккуратно начали со мной говорить, будто боясь, что я снова заговорю с ними как какая-то незнакомая им девочка. Я же, не желая их снова пугать и смирившись с положением, в котором оказалась, охотно им подыгрывала. — Као, милая, — почти дрожащим голосом обратился ко мне отец, — ты ничего не забыла, все проверила? — Вроде бы ничего, — осматривая комнату ответила я, — однако, не могу найти свои очки. — Очки? — мама удивленно посмотрела на меня, — но Као, ты не носила очков. — Какое счастье, — выдохнула я, улыбаясь, — видимо, я еще не пришла в себя окончательно. Представляете, мне снился назойливы сон, в котором я ношу очки. Конечно, я соврала. В прошлой жизни я не была обладателем хорошего зрения и очки казалось приросли к моей переносице, я расставалась с ними лишь тогда, когда ложилась спать (да и то не всегда). До этого момента, я и не поняла, что вижу все четко, не щурясь и что самое главное — без очков. Мы вышли из палаты. Я чуть ли не вприпрыжку скакала впереди родителей, не веря своему счастью. Наконец, я выйду из этого душного места, от приторных медсестер и кислого врача, который уже раз десять поклонился нам вслед. Прошло еще двадцать минут, и я уже стояла на пороге своей комнаты. Ничего необычного. Рабочий стол у окна, кровать слева от него, небольшая книжная полка с учебниками и рабочими тетрадями и такой же небольшой шкаф, видимо, с одеждой. Я подошла к столу. На нем лежала стопка бумаг. Я осмотрела ее и с разочарованием поняла, что это пропущенный мной школьный материал. Вздохнув, я подняла взгляд в потолок, ища там силы, которые могли бы мне сделать все это за меня. Увы. Лишь белый потолок. Опуская взгляд вновь на стопку, я заметила на пробковой доске прикрепленные канцелярскими кнопками фотографии. На них была я, Киоко и Хана. Фотографий было три, но и по ним видно, что я близка с этими девчонками. Ниже фотографий с девочками была еще одна. На ней была я и высокий парень в кепке и в красной жилетке, однако лица его рассмотреть я не могла, как раз перед ним пролетал бейсбольный мяч, который перекрыл, смазав его. В голове мелькнуло, что это и есть мой таинственный лучший друг, но ни лица, ни имени вспомнить я не могу. Сперва у меня мелькнула мысль о том, что это, возможно кто-то из основных героев, но после подумала, что столько совпадений быть не может. И на тебе основных героев девушек в подружки, и основного персонажа в лучшие друзья. По пути домой, родители спросили, когда я хочу вернуться в школу, ну а я сказала, что хочу как можно скорее — завтра. Они были взволнованы, но все же позволили мне завтра же пойти в школу и уже даже предупредили классного руководителя, а это значит, что всю эту стопку мне нужно решить в ближайшие часы. «Ну в самом то деле, — подумала я, — я справилась с высшей математикой в университете. Неужели я не смогу решить программу средней школы». С этими мыслями я обшарила все свои ящички в поисках нужной канцелярии, а после, вспомнив все навыки тайм-менеджмента, собрала волю в кулак, и засела за уроки. — Неужели ты даже не перекусишь. Что ж ты сразу за уроки то, — мама стояла на пороге в комнату с двумя кружками чая. — Хочу закончить с этим пораньше и больше не возвращаться, — обернулась я, принимая кружку от мамы, — а кто, собственно, приносил мне распечатки? — Ну как кто, — мама присела рядом на кровать, ставя кружку на свободный уголок на столе, — Сасагава-тян, Курагава-тян, а еще и друг твой… Мама хотела было назвать его имя, утолив мое безграничное любопытство, однако снизу раздался звонок в дверь, и она пошла открывать. Я недовольно цокнула, почесывая шею — сорвалось! Я упустила прекрасную возможность узнать имя таинственного друга. Мне ничего не оставалось делать, как вернуться к решению математических уравнений, ведь после меня ждет японская история и тест на знание японской литературы, а это в моем случае не самое простое. — Привет, Као-тян, — послышался мягкий голосок с порога комнаты. Я обернулась, оторвавшись от листа. На пороге стояла Киоко в школьной форме. — Привет, Киоко-тян, — улыбнулась я, — ты со школы сразу ко мне? Не стоило. — Ну как же! — мило возмутилась Киоко, входя в комнату, — я как узнала, что ты уже завтра возвращаешься в школу, так еле усидела последние уроки. Хана тоже хотела прийти, но у нее собрание в клубе, и она если и подойдет, то позже. А ты решаешь распечатки? Давай помогу! — С математикой я справлюсь, но я не уверена в своих силах по другим предметам, так что буду признательна, если ты мне поможешь. Мне было все еще неловко разговаривать с Киоко или с Ханой, ведь я их знаю неделю. Но за эту неделю я поняла какими близкими друзьями приходимся друг другу. Они приходили ко мне почти каждый день, принося подарки от других ребят и рассказывая обо всех событиях, произошедших в школе. Я ничего не понимала из их слов, ведь имена людей, о которых они говорили, мне были не знакомы, но я просто не могла не поддержать разговора интересом, видя, как они стараются рассказать мне все не потеряв ни одной детали в своем повествовании. Тем временем мы достали широкий маленький стол, за которым поместилось бы человек восемь, разложили учебники, конспекты, листы с заданиями и тетради и принялись чертить, писать и разбираться. — То есть, здесь мне нужно отметить так, а тут написать это? — Да. Еще можно добавить информацию из этого абзаца и тогда добавят дополнительных баллов. — Ого, я бы даже и не подумала об этом, спасибо Большое, Киоко-тян. С твоей помощью я справились намного быстрее, — я улыбалась, рассматривая исписанные распечатки, готовые к сдаче хоть сейчас, — не хочешь перекусить? Может, чай, сок, кофе? — Чай, пожалуйста. А я помогу прибраться, — Киоко начала бережно складывать распечатки по темам и предметам и тут увидела решенный мной лист с математикой, — ты смогла решить эту задачу? У нас в классе никто не смог этого сделать? В этот момент я напряглась. Облажалась? Что там за задание? Задание с подвохом? Проверка на честность? Я сжала тетрадь в руке, боясь опустить ее и увидеть подозревающий взгляд. Однако все же я глянула на Киоко, затем на распечатку. — Какое задание? — затаив дыхание спросила я, снова расчесывая шею. — Вот, — ткнула она в лист. Я вздохнула с облегчением. Это было всего лишь пример с дробями, которое мне было не сложно объяснить. Мы еще немного посидели, попили чаю, покушали печенек, посмеялись и вдоволь наговорились. В какой-то момент я даже потеряла ощущение неловкости в разговорах с Киоко хотя разговоры мне были в основном чужды. Все еще неизвестные имена, места и события из прошлого, о которых я все еще не имею понятия. И вот, через время, я нашла в себе смелости задать интересующий меня вопрос. — Киоко, я хотела спросить тебя кое о чем. — Что такое? — невинные глаза искрились искренностью и желанием помочь. Я встала, подошла к столу, сорвала с пробковой доски фотографию и, вернувшись к своему месту, показала ее Сасагаве. — Кто это со мной на фото? — Хм, — Киоко взяла фотографию в руку и стала пристально всматриваться в смазанное мячом лицо, но через время разочарованно вздохнула и покачала головой, возвращая мне картинку. — И ты не знаешь… Ну и ладно. — У парня на фото напульсник на руке, может, он как-то поможет. — И точно! А я раньше и не замечала. — Као –тян, — вдруг шепотом заговорила Киоко, — ты что же, потеряла память? И снова вопрос, загнавший в тупик. Скажу, что потеряла память, она поймет, что я притворялась заинтересованной, и может обидеться. Но тогда что же ей ответить. — Я… Мне просто было интересно узнаешь ли ты его, — слукавила я. — Вот оно как, — с облегчением вздохнула Киоко, — ну так кто же это? Я лишь улыбнулась, мол «а ты сама догадайся». Но Киоко так и не назвала конкретного имени, лишь приводя смутные предположения. Дело подошло к ночи и моей подруге про было идти домой. Я напрашивалась пойти вместе, чтобы проводить ее и, после множества «не стоит» и «не надо», Киоко сдалась и согласилась на то, чтобы я проводила ее. Я этому несказанно обрадовалась, все-таки должна я знать где живет моя подруга. Пока мы шли, договорились, что завтра пойдем в школу вместе как всегда и Киоко зайдет за мной, ведь мой дом ближе к школе. Пока мы шли, я отсчитывала повороты, чтобы после не заблудиться и вот мы дошли до ворот дома семьи Сасагавы. Не успели мы попрощаться, как по улице пронесся крик. — Хей, сестренка!!! Это был Рёхей — старший брат Киоко. Боксер, который все свободное время посвящает тренировкам не изменяет своим привычкам и сейчас он как раз возвращается с вечерней пробежки. — Здаров, Сано, — непринужденно махнул мне рукой парень, — тебя уже выписали! Это очень хорошо! — Доброго вечерочка, Сасагава-семпай, — в такой же манере ответила ему я, — завтра уже в школу иду. — Вот эт правильно. Движение — жизнь! Киоко, не задерживайся, — заботливо потрепал по голове младшую сестру Рёхей и скрылся за дверью. — Действительно, уже пора прощаться, — улыбнулась я. — С тобой все будет хорошо? Может, тебя проводить? — Еще чего, — нахмурилась я, — и будем мы туда-сюда ходить до рассвета. — И все-таки я переживаю… — А ты не переживай. Молния в одно место два раза не бьет, думаю, с машинами примерно так же — два раза подряд не задавят. — Да ну тебя, — шутливо толкнула меня в плечо Сасагава, — до завтра, Као-тян. — Пака-пака. Киоко зашла домой, а я направилась обратно, бубня себе под нос куда нужно заворачивать. — Вправо, влево, влево… Нет. Влево, вправо, влево… Черт, кажется я заблудилась… Идти по ночи было не самое умное решение, и я даже пожалела, что отказалась от сопровождения. — Так, от красного столба туда шли направо, значит сейчас нужно идти налево… Или наоборот? Блин… Боясь заплутать еще сильнее, я шла все медленнее, останавливаясь на каждом повороте и долго думая куда же мне идти, стараясь не совершать глупостей. Однако, завернув ни на том повороте, я угодила в переулок, в котором гасилась не самая приятная на вид компания. Молодые люди стояли, облокотившись о стены, заборы и столбы, курили, пили что-то из бутылок без этикеток и громко смеялись. Завидев меня, один толкнул другого и вот вся компания в лице шести рыл уставились на меня. — Мышка, ты заблудилась? — самый здоровый из всех направился в мою сторону, передав бутылку соседу и вставив сигарету в зубы. — Нет, просто поворотом ошиблась, — как можно спокойнее ответила я, пятясь назад. — Это же почти то же самое, что заблудилась, — амбал шел увереннее, — давай, я тебя проведу куда тебе надо. — Да знаете, — уверенность покидала меня с каждым сантиметром его приближения ко мне, — я и сама неплохо справляюсь. Ой… Мое «ой» было сопровождено с тем, что я уперлась в стенку спиной, тем самым оказавшись в ловушке. — Да ты не бойся! Мы не обидим, — амбал одним шагом сократил оставшуюся дистанцию и уже стоял почти вплотную ко мне. Компания, подобно гиенам начала гоготать, не предвещая ничего хорошего. Амбал выпустил сигаретный дым мне в лицо от чего я сильно закашлявшись зажмурилась, предчувствуя что что-то нехорошее должно произойти сейчас. Но нехорошего не последовало. Вместо этого послышался глухой удар и что-то большое свалилось к моим ногам. После слышны были крики возмущения шайки и снова ряд глухих ударов. Я открыла глаза. У ног моих лежал амбал с раздавленной сигаретой во рту, а в том месте где стояли остальные рыла, они уже лежали у ног высокого парня в кепке и в красной жилетке, а в руках он держал деревянную биту, которая треснула у рукоятки от ударов по мерзкой компании. Парень обернулся. Какого было мое удивление, когда в темноте я разглядела добрый взволнованный взгляд карих глаз. — Как хорошо, что я успел, Као, — кинулся ко мне парень. — Ямамо… Такеши?.. — я не могла поверить своим глазам, я смотрела на Ямамото Такеши собственной персоной. Такеши отвел меня от этих странных парней, которые лежали сейчас без сознания и стал рассматривать меня на предмет повреждения. — Как хорошо, что ты цела, — выдохнул Ямамото, сжимая мои плечи, — я на соревнованиях был, когда узнал, что с тобой приключилось, сам не свой был. Просил отца отправлять тебе гостинцев в больницу, а когда приехал, ты уже выписана, так я к тебе, а тебя дома нет, ну я и пошел на встречу. Как хорошо, что я успел. Такеши тяжело дышал, тараторил, сжимал мои плечи, а я лишь ошарашено смотрела на его красную жилетку. — Као, не молчи, пожалуйста! Они навредили тебе? Где болит? — Д…да нигде и ничего… Ты ведь Такеши, да? Парень поднял свои глаза на меня и в них читался испуг. — Мне говорили, что ты после аварии себя странно ведешь, но не ожидал я, что ты забудешь своего лучшего друга. — Такеши… — что-то изнутри толкнуло меня в его объятия, — как я рада, что ты появился, — прижимаясь сильнее чуть ли не рыдала я. Парень был, наверное, смущен моей выходкой, но все же, немного отойдя от шока, обнял в ответ, поглаживая по голове.