* * *
— Хороший вечер, — Выграновский улыбается своей фирменной полуулыбкой, полуухмылкой. Он протягивает свой бокал, намекая своему собеседнику, что можно и чокнуться. — Да, хороший вечер, — соглашается Арсений. Бокалы с характерным звуком чокаются. Попов делает неспешный глоток белого вина и с лёгким прищуром рассматривает бывшего коллегу. Эд в последнее время зачастил со своими приглашениями на ужин, так что сейчас Арсений пытается выяснить: что же ему на самом деле нужно. Вариантов немного: попытаться вернуть его на работу или попытаться вернуть их бурные, но короткие отношения. А если всё вместе, то вообще победа. Но пока что молодой заведующий отделением только ведёт светские беседы, угощает старого друга ужином и подливает ему вина, несмотря на безуспешные попытки официанта успеть быстрее него и сделать свою работу всё-таки самому. Эд слишком хорошо запомнил, что это местечко любимо Поповым, так что они снова здесь. Забронировать столик в этом ресторане не так уж и просто, поэтому он явно позаботился об этом заранее. И Арс мельком успевает заметить, что у Эда даже имеется карта лояльности этого заведения. Очень интересно. — Как твоя конференция? — дружелюбно поддерживает беседу Выграновский. — Пока никак. Готовлюсь. Скоро летим в Питер. А ты что, не будешь там? — поднимает голубые глаза на него, отрываясь от лицезрения приятной белой скатерти. Эд — большой любитель публичных выступлений, медицинских конференций и всякий таких мероприятий. Вот кого Пашке следовало бы отправлять на сцену, но никак не Арсения. Жаль, что он не работает с Волей. Сомнений в том, что он не пропустит такой важный и редкий слёт лучших хирургов в России нет, но какой-то ответный вопрос задать нужно. — Буду, — кивает и вдруг радостно кивает в сторону. — Наш заказ. Уже вижу свой стейк. Стелет салфетку на колени и улыбается официанту. Заказ и вправду их. Молодой парень старательно паркует тарелку с глубокими бортами, на которой благоухает веганский стейк из растительного мяса и тушёные на пару овощи. Перед Арсением приземляется салатница с греческим салатом и небольшая тарелка с запечённой красной рыбой. Бокалы официанту наконец-то удаётся наполнить самому, так что после благодарностей от гостей он покидает столик с весьма удовлетворённым выражением лица. — Что-то зачастили мы с тобой ужинать вместе, — всё-таки начинает этот разговор Арсений. Эд усмехается, разрезая своё мясо, и качает головой, поджимая губы. — Этот тон, — он кладёт небольшой кусочек в рот, медленно и с наслаждением жуёт. — Какой тон? — Арс тоже приступает к своему ужину. Рыба мягкая, без костей, вкусная, буквально тает во рту. Салат хрустит, сыр тоже мягкий и приятный. За это он и ценит это место. Кухня всегда на высшем уровне. Выбор блюд достаточно привлекателен. От чего-то достаточно простого и повседневного до изысков и дороговизны. Вино всегда самое выдержанное и ароматное. И вправду, хороший вечер. В его теперь достаточно унылой жизни такие вечера — редкость. — Когда понижаешь голос на несколько тонов и вот так щуришь глаза, — сообщает Выграновский и пытается пародировать кошачий пристальный взгляд Попова. — Не знал, что ты такой наблюдательный. — Профессия обязывает, — коротко отвечает Эд и меняет тему. Интересно. — Так что, тебе здесь не нравится? Твои вкусы поменялись? — Нет, почему же, — пожимает плечами Арсений. Осторожно берёт салфетку, промакивает уголки губ. — Просто не люблю, когда меня обманывают. — Я тебя когда-нибудь обманывал? — вопросительные карие глаза — ну само очарование. — Нет. — Ну вот. Попов снова отвлекается. Взглядом скользит по ресторанному залу. Невысокая и стройная девушка-хостес встречает гостей, с её миловидного личика не сходит гостеприимная и приятная улыбка. Провожает их к столику, жестом просит официантов уделить гостям внимание и принести меню, о чём-то недолго общается с ними и снова возвращается ко входу в ресторан. В таких местах всегда тихо, спокойно. Люди сюда приходят отдохнуть и расслабиться. Контингент приятный, никто не ругается, не ссорится, не разговаривает громко, уважая чужое личное пространство. Музыка негромкая, что-то из устаревшего блюза. Арсений не уверен, но ему всё же нравится. Тут просто можно побыть в хорошей атмосфере, выпить бокал вина и вкусно поужинать, расслабляясь после рабочего дня. Сейчас его работа не такая интенсивная, как в экстренной хирургии, но отдохнуть всё же хочется. В голове снова навязчиво возникают неприятные воспоминания с прошлого вечера. Он бы рад забыть их раз и навсегда, но память почему-то услужливо подкидывает и подкидывает ему эту картину, словно очень навязчиво на что-то намекая. И в эту секунду входная дверь распахивается. Попов видит знакомое мужское тело в сопровождении невысокой хрупкой спутницы со светлыми объемными локонами. Арсений подозрительно потирает переносицу, на мгновение думая о том, не открылось ли у него каких-то новых экстрасенсорных способностей. Например, визуализировать свои собственные мысли. Нужно попробовать. Откидывается на спинку стула и размышляет о том, что не хватало ему только увидеть здесь Шастуна со своими подружками. Но логично: если Кузнецова здесь, то Антона тут вообще быть не должно и не будет. Слышит негромкий шум за спиной. Арсений вздрагивает. Это уже похоже на какой-то страшный сон. Через панорамное окно видно три носа знаменитой троицы. Парни притаились, прячась за закрывающими часть стекла шторами и явно за кем-то шпионят. Несложно догадаться за кем. «Вот правда вся-то и раскроется», — с облегчением думает Попов. И неожиданно в груди возникает такое неприятное и горькое чувство. Не хочется признавать, что оно связано с Антоном. Пытается вообразить себе, как тот расстроится. Как он отреагирует? Злым он его уже видел, радостным тоже, понурым тоже. Какую грань своих эмоций покажет ему парень на этот раз? Поспешно отворачивается, надеясь, что останется незамеченным до конца этой драмы. — Эй, ты со мной? Арс? — Эд отрывает его от мыслей, мягко касаясь его запястья своими пальцами. Арсений не убирает руку. Ему просто интересно. Насколько далеко тот сможет зайти. Их отношения закончились достаточно давно, но, несмотря на это, Выграновский не вызывает у него негативных эмоций. Только лёгкую грусть и отголосок приятных воспоминаний. Всё-таки им было неплохо вместе. Настолько, насколько это возможно между такими разными, но такими импульсивными людьми. — Задумался, — улыбается в ответ, опуская взгляд на чужую руку. Прикосновения мужчины приятные и ненавязчивые. Пусть будет, как будет. — Так чем тебя так магнитит моя компания? Немного всё равно, что могут подумать. Здесь люди не занимаются исследованием чужих судеб под лупой, так что можно расслабиться. Арсений не любитель игр в отношения на публику, но или это вино, или ему просто хорошо с Эдом? Что это может значить? — У тебя сейчас есть кто-то? С этого вопроса стоило бы начинать. Попов закусывает губу, подавляя усмешку: он всё знал. Выграновский, конечно, очарователен в своей невинности, но слишком предсказуем. Его ухаживания не заметит только слепой. И Арс совсем не слепой, просто любопытный. Что же будет дальше? Затылок жжёт присутствие Шастуна там, за стеклом. Надо сказать, даже интерес к их отношениям с Эдом уже не так волнует его, как этот светловолосый студент с изумрудными глазами. Арсений ощущает жгучее чувство в грудной клетке — ему хочется защитить Антона от этой правды, как-то вмешаться, что-то сделать, чтобы смягчить удар, прикрыть собой. Возможно, слишком наивно. Разочарования нужны абсолютно всем. Чтобы учиться осторожности и ценить то, что имеешь. Но надо сказать, поступок Антона впечатляет его преподавателя. Как говорит сейчас молодежь: «Показал возможности, доказал, что не терпила». Следить за своей девушкой — это смелый поступок, у которого нет пути назад. Поступок, который может навсегда изменить всё и разрушить эти отношения. И только отчаявшийся, по мнению Попова, человек может решиться на такое. Сам же он сторонник иного поведения. Либо он доверяет человеку полностью, либо просто не строит отношений с таким человеком. А доверяет ли он Эду? Тот совсем рядом. Касается его, улыбается своими пухлыми губами, карие глаза смотрят с теплотой, чёрная толстовка подчёркивает контур его лица, скулы и выразительные брови, которые сейчас изогнуты в немом вопросе. — Нет, у меня сейчас никого нет, — наконец отвечает Арсений. Свободной рукой он аккуратно берёт бокал за ножку, подносит ко рту, отпивает глоток. И тема беседы меняется. Выграновский ещё продолжает невзначай касаться его, улыбаться. Болтают о всякой ерунде, доедая ужин и допивая бутылку вина. Эд не давит, ничего не спрашивает, просто что-то рассказывает, просто беседует, возвращая между ними эту утерянную и забытую близость и теплоту общения. Будто не было этих пяти лет, что разделяют их души, будто только вчера на съёмной квартире они занимались любовью, по очереди курили парламент (да, Попов по молодости курил из-за обилия стресса в только начавшейся карьере), листали снимки МРТ пациентов, споря о диагнозе, и забывали обо всём на свете. Их медицинские баталии — лучшая часть этих воспоминаний. С умным человеком всегда приятно поговорить. Но Эд так отражал его, что Арсений терялся. Он находил в нём тот же раж, ту же больную одержимость работой и тот же бесконечный запал: работать, работать и ещё раз работать, погружаться в эту работу с головой, жить ей, дышать, пускать по венам, тесно и безвозвратно связывая с ней свою жизнь. — Это просто мой друг! — громкий женский крик нарушает идиллию, поэтому Арсений и Эд одновременно поворачиваются на голос. Также оживляются и остальные гости заведения. — Очень интересно с «другом» ходить в тайне от своего парня в рестораны, врать и обжиматься! Посредине зала Попов видит своего студента. Светлые волосы растрёпаны, взгляд горит огнём, а кулаки чуть подрагивающих рук сжаты. С этого места видно не очень хорошо, но одно ясно точно: он в ярости. — Знаешь его? — лениво спрашивает Выграновский. — Мой студент, — коротко бросает Арс и продолжает вглядываться в разворачивающуюся драму. И он безнадёжно прав. Антон в ярости. Но ещё больше он обезоружен. С ним такое впервые, и он без понятия, как нужно решать такие ситуации. Злость, обида, разочарование и растерянность — всё это смешалось воедино в его лихорадочно работающем мозге, который пытается найти хоть какое-то решение. Он уже ненавидит Серёгу, который впутал его в это дурацкое приключение, потому что понимает, что все его подозрения оправдались. Он отказывается признавать реальность, но она безнадёжно правдива и открывается сейчас перед ним. Его никогда не предавали. И он не знал, что это настолько мучительно и так травмирующе. Сердце нетерпеливо саднит, дышать становится труднее, глаза предательски щиплет, а губы ловят такой нужный и спасительный воздух. Лицо Иры сейчас ему противно. Хочется отвернуться, спрятаться, потеряться и не видеть её глаз, её испуганного взгляда и дрожащих рук, которые она протягивает к нему. — Антон… Прости, Антон. Это вышло случайно! Они вошли в ресторан, чтобы просто подойти к новоиспечённой парочке, поздороваться и поймать реакцию Кузнецовой. Проскользнули мимо девушки-хостес и совсем не ожидали увидеть то, что увидели. Серёжа тихо охнул, а Дима сразу метнул взгляд на Шастуна. Он тоже уже пожалел об их разведывательной операции. За столиком в углу зала действительно сидела Ира и приятной внешности молодой человек. Два бокала шампанского, салат Иры — она не любит слишком плотно есть на ночь. Он обнимает её за талию, прижимая к себе, пальцами одной руки придерживает её подбородок, завлекая в поцелуй, от которого девушка не спешит отрываться. К счастью для всех участников этой драмы, какая-то часть Антона была готова к такому исходу событий. Подозрения, прочно поселившиеся в его в душе, не давали ему покоя, даже если ему вроде как удавалось убедить себя, что всё в порядке. И ноющее сердце не ошибается. Поэтому это поразило его не так сильно, как, наверное, могло бы. Он стоял, сжав губы и кулаки, сверкая зелёными глазами в беззвучной злости, пытаясь выровнять дыхание, чтобы наконец-то что-то сказать этим двоим. — Ты мне противна, — они вдвоём на улице. Ира ёжится в своём тонком и коротком платье, но Шастуна сейчас это мало волнует. Его голос звучит так тихо и зловеще. — Антош, это всё папа… Он достал меня своими попытками найти мне пару по статусу! Я согласилась на несколько свиданий, только бы он отстал… Звучит жалостливо, но Антон не слушает её. Слова лишь мельком касаются его сознания и не трогают ни капли. «Пара по статусу» — это очень в стиле Кузнецова-старшего. Он всегда относился к Антону как к кому-то второго сорта. Как к тому, кто никогда не сможет стать достойной пассией для его драгоценной дочери. И даже удивительно, что они провстречались целых два года. Действительно, её отец терпел достаточно долго, прежде чем перейти в настоящее наступление. Может быть, жизнь станет спокойнее, если не переживать каждый день, что ты недостоин своей девушки? — Думаю, вы нашли друг друга, — так же тихо произносит он. — Желаю вам удачи. Может быть, если бы это было правдой, то Антон смог бы. Смог бы принять, что ей нужно сходить на несколько фейковых свиданий и, возможно, поддержал бы эту затею, только бы не упустить их близость, не потерять их отношения. Удивительно, как много ты можешь быть готов сделать для человека, для которого ты сам — пустота. Это вроде как закон жизни, её неотъемлемая часть, такое бывает, но осознавать это на себе крайне неприятно и достаточно больно. — Антон! Антон! — Уходи. Пожалуйста, уходи. Теперь твой отец будет доволен. И она и вправду уходит. Новый бойфренд уводит её — всхлипывающую и что-то бормочущую.* * *
Антон суёт руки в карманы и поднимает голову, подставляя лицо прохладному сентябрьскому ветерку. Затем садится на ступеньки и обнимает себя руками. Непонятное ощущение. Происходящее кажется странным и невероятным сном, всё вокруг как будто ненастоящее, вылепленное из пластилина. Во рту металлический привкус разочарования, а тело становится таким мягким и словно несуществующим. Растворяется в пространстве. Кожа будто ещё ощущает собой её прикосновения, а губы снова чувствуют её поцелуи. И эти чувства хочется смыть с себя мылом, тереть себя мочалкой, только бы избавиться от воспоминаний, от неприятного послевкусия этих отношений. И Антон почему-то с тоской думает о том, что вероятнее всего ему ещё какое-то время придётся жить в таком состоянии, пока сердце не успокоится и не отпустит. Подбородком касается собственных колен, пытаясь спрятаться и стать незаметным. Ему, если честно, без разницы, как нелепо он сейчас выглядит. Прикрывает веки и погружается в эту безысходность, позволяя себе просто отдышаться. — Привет. Антон вздрагивает, открывает глаза и поворачивает голову. Рядом с ним на ступеньки садится Арсений Сергеевич. Он совсем уже забыл, что по несчастливой случайности декан тоже наблюдал эту драму. Его Шаст заметил мельком, когда их с Ирой и ребятами выводила из ресторана охрана. — Здравствуйте. Меньше всего сейчас хотелось снова вступать в перепалки с преподавателем. Антон скользит взглядом по сидящей рядом фигуре: на Попове белая рубашка с расстёгнутыми пуговицами, под которой виднеется белая хлопковая майка. Чёрные свободные штаны и белые кроссы. Он выглядит таким спокойным и таким уютным среди кошмара этого вечера. И даже немного расслабленным. Может быть, сейчас он не будет снова атаковать своего студента? Хотя, стоит отметить, между ними отношения стали чуть спокойнее. К чему бы это? — Как ты? — спрашивает так просто, будто они давние друзья, и уж точно не преподаватель и студент. Но Шастуну сейчас не хочется думать о том, насколько это странно или неправильно. — Не знаю, — он ёжится и прикладывает ладонь к грудной клетке, ощущая кожей быстрое биение сердца. — Я ещё не осознал, наверное. — Это пройдёт, — кивает Арсений. — Осознание приходит позже. Сначала будет больно, потом легче. Нужно время. — Да, наверное, вы правы, — соглашается он. И снова возвращает взгляд к мужчине. — У вас было такое? — Было всякое, — уклончиво отвечает Попов и грустно улыбается уголками губ. — Это жизнь. — А кто был ваш спутник? Немного неловко спрашивать такие вещи, всё-таки они далеко не друзья, но терять особо нечего, поэтому Антон решает удовлетворить своё любопытство. Высокого коротко стриженного мужчину в татуировках он приметил рядом с деканом сразу же. Молодой, с острым и зорким взглядом. Кажется, они держались за руки? Или это просто привиделось? Вот такое точно спрашивать нельзя. Сейчас так точно. — Мой бывший коллега. Работали вместе в Склифе. Сейчас он заведующий отделением экстренной хирургии, Эдуард Выграновский, — так просто и искренне отвечает Арсений Сергеевич. Антон даже теряется. Такой открытости он точно не ожидал. Ребят Шастун прогнал, они поехали домой без него. Хотелось просто побродить по незнакомым улицам и побыть в одиночестве, но ноги снова привели его сюда, на место преступления. Бессильно плюхнулся на ступеньки и совсем не знал, что ему теперь делать. По логике — просто поехать домой. Но на душе неспокойно. И тревожно. Не хочется встречаться с мамой, потому что она обязательно захочет узнать подробности. А делиться ими с кем-то пока нет желания. С Арсением Сергеевичем проще. Он и так всё знает. — Здесь холодно. Пойдём, — вдруг неожиданно нарушает тишину Попов. Он встаёт со ступенек, а Антон по инерции следует его примеру. — Куда? — сначала попросту не понимает, о чём идёт речь. — Накормлю тебя и напою, — улыбается Арсений Сергеевич и кивает на двери ресторана. Шастун хмурится, окидывает взором вывеску, висящее на стекле меню, пытаясь понять, есть ли у него возможность финансировать это мероприятие. — Я угощаю, — замечает его метания. Они и вправду заходят внутрь. Хостес снова улыбается им, Антону — чуть сочувствующе. Арсения здесь знают. Шаст думает о том, насколько правильно то, что он делает. В этом ресторане ему изменила его девушка, здесь же он расстался с ней. Но, с другой стороны, почему он должен бегать? Не он здесь виновник. И ему нечего прятаться. Смотрит, как садится в мягкое и удобное кресло Арсений. Садится напротив него. Попов спокоен и невозмутим. Белая рубашка красиво оттеняет яркие голубые глаза, шея выделяется, а тёмные волосы уложены на бок, прикрывая лоб. — Хочешь есть? — отрицательное мотание головой. — Пить? — положительный кивок. — Что ты будешь пить? Его немного забавляет и трогает эта ситуация. Эда срочно вызвали на работу, так что он сорвался с ужина, предварительно всё же оплатив счёт, а Арсу захотелось немного побыть в одиночестве и насладиться оставшимся бокалом вина. Сидящего Антона заметил в окно, случайно. Он выглядел таким потерянным и разбитым, что Попову захотелось сделать хоть что-то. Он чувствовал отголоски облегчения от того, что парень уже знает правду, но сама ситуация расстраивает. И сейчас этот мальчишка сидит напротив него, хмурясь, и постоянно поправляет ворот чёрной толстовки. И это всё выглядит максимально странно и непонятно, но разбираться с тем, что это значит, пока не хочется. — Не знаю, — тихо отвечает Шастун. Ему снова становится некомфортно, и он уж было начинает жалеть о своём решении. Мог бы давно лежать в своей кровати под одеялом и страдать, игнорируя звонки от друзей. — Бутылку вина, — вместо него сообщает Арсений, указывая на позицию в меню. — И салат, — официант понимающе кивает. — Я сказал, что не хочу есть. — Небось с утра ничего не ел, — спокойно парирует Попов. — Если не хочешь свалиться после первого бокала, нужно что-то сначала поесть. Салат вкусный, лёгкий. Самое то, когда есть не хочется, но желудок пустой. Антон ничего не отвечает. Он молча смотрит своими изумрудными глазами на декана, рассматривая его лицо: нос с приплюснутым кончиком, дружелюбные лазурные глаза, аккуратные тонкие губы и чуть вздёрнутый подбородок. Они снова совсем рядом и между ними нет даже метра расстояния. — Почему вы со мной возитесь, Арсений Сергеевич? — На моём месте так бы поступил каждый, — очень просто отвечает преподаватель. Шастун закусывает губу. Непонятно, рад он этому ответу или нет. Или всё же, где-то в глубине души, ему хотелось бы услышать, что он особенный? Что в нём есть что-то такое, что даже сломало непреклонного Попова, может быть, даже впечатлило или покорило? С каких пор это стало важным? Антон затрудняется с ответом. — Вы всё видели, да? — с кем-то же надо это обсудить. Почему бы и нет. — Я всё знал, — Арсений складывает пальцы в замок, затем расцепляет их, выдерживая паузу, осторожно крутит тонкими пальцами перстень на безымянном. — Я здесь ужинаю не в первый раз. Я уже видел их здесь. — И просто так спокойно говорите мне об этом?! — Ты явно хотел бы узнать об этом не от меня. Хотя ему хочется свалить на кого-то вину и на ком-то отыграться, но Арсений Сергеевич прав. Если бы он сам сказал об этом Антону, то тот бы не поверил ему, психанул бы, решил, что это очередная его жестокая шутка. Безвыходная ситуация. Интересно, его тяготила эта информация или ему было всё равно? Стоит ли спросить? Или это уже будет лишним? Может быть, через несколько бокалов? Официант приносит бутылку, которую ловкими руками распечатывает с помощью штопора. Придерживая её основание, разливает белое вино по бокалам, затем уходит и возвращается с салфетками и приборами, раскладывая их перед гостями. Сообщает, что заказ совсем скоро будет готов. Попов просит принести ему сырную нарезку. Антон смотрит на бутылку и на налитое вино с опаской. Он вообще редко пьёт и никогда не напивался. Как поведёт себя организм в этот вечер — сплошная загадка. Но как будто всё располагает к тому, чтобы безбожно напиться. — Хорошее вино, не переживай, — Арсений Сергеевич поднимает бокал. Они чокаются. — Всё будет хорошо, — тихо констатирует он. И этим словам хочется верить. Хочется укутаться в этот бархатный и уверенный тон с головой, как в тёплое и мягкое одеяло, чтобы согреть замёрзшую душу. Как же хочется, чтобы всё действительно было хорошо. Шаст делает несмелый глоток. Вино и вправду вкусное и приятное. Согревает пищевод и оставляет сладкое послевкусие. Салат тоже оказывается на удивление вкусным. Айсберг, овощи и запечённое мясо. Он такого никогда не пробовал. И только сейчас чувствует, насколько он всё-таки голодный и уставший. — Очень вкусно, спасибо. Мы летим с вами на конференцию, вы же знаете? — Знаю, — кивает Арсений. — И что вы думаете по этому поводу? — Думаю, что судьба нас снова сводит вместе, так бывает, — улыбается. Его лицо прекрасно оттеняется улыбкой. Антону кажется, что Попов точно изменился. Он пытается понять почему. Что сломалось? Или что, наоборот, починилось в их сложных и непослушных отношениях, которые постоянно терпели какие-то новые преграды в виде непонимания? Но Арсений Сергеевич, нужно отдать ему должное, держится просто великолепно и никак не выдаёт себя. Пьёт вино, лениво блуждает взглядом по залу, иногда обращает внимание на Шастуна, барабанит изящными пальцами по столу. — И что нас ожидает? — Прилетим, разместимся, сходим на ужин с коллегами, вечером начнётся первый блок лекций. В субботу можно погулять по Питеру. Но работы тоже будет много. Вылет в воскресенье вечером, мы всё-таки не отдыхать туда летим, — рассказывает Арсений. — Питер — атмосферный город. Я там некоторое время работал, до Склифосовского. — Я тоже буду работать в Склифе, — доверительно сообщает Антон. — Это моя мечта. И Арсений снова видит перед собой светловолосого улыбающегося мальчишку, который в холле больницы ждёт после смены свою маму. Он мимолётно треплет ему волосы и проходит мимо. Как удивительно. Спустя столько лет они встречаются снова. И уже как учитель и ученик. Мог ли он подумать, что тогда тот парнишка говорил серьёзно? Вряд ли. Он и думать забыл про какого-то там сына коллеги. — Это не так просто и романтично, как ты себе представляешь, — Попов ставит бокал на стол, снова сцепляет пальцы, подушечками массируя костяшки, с интересом разглядывая собеседника. — Это колоссальная нагрузка, ответственность и стресс. — Медицина — это вообще сложно, так-то, — теперь время Антона слабо улыбнуться. И эту улыбку его собеседник отмечает для себя с удовлетворением. — Меня интересует нейрохирургия. — У тебя будет возможность пообщаться с Пашей… с Павлом Алексеевичем, — вовремя исправляет сам себя. — И ещё будут хорошие нейрохирурги, мои старые знакомые. Сможешь набраться эксклюзивного опыта. Арсений не может не отметить, как загораются глаза Шастуна, когда речь заходит о медицине. Вино пьётся уже ненавязчиво и легко, расслабляя обоих собеседников. Попов слушает его планы на жизнь, следит за тем, как чуть краснеют его щеки, как отливают изумрудом счастливые глаза, как то и дело расплываются в довольной улыбке пухлые губы. Где же всё это пряталось в нём в прошлые их встречи? Наверное, тогда они не пили вино томным вечером в ресторане. Сейчас атмосфера располагает к доверительным и честным разговорам. Он очень похож на свою мать. Так легко считывать в нём её проницательный взгляд, эту эмоциональную жестикуляцию и искреннюю поглощённость своим делом. — Почему вы так смотрите? — Ты очень похож на свою мать. Она очень талантливый врач. — Это же хорошо? — Да, Антон, это хорошо. И Антон ощущает, как в его груди растекается теплое ощущение от того, что преподаватель снова назвал его по имени.* * *
В автомобиле такси Шастуна окончательно разморило. Голова свесилась набок, руки сложены на коленях, а губы сладко и сонно причмокивают. Его ресницы чуть подрагивают в такт спокойному и мирному дыханию. — Подождите снаружи, — тихо просит Арсений, вкладывая в ладонь таксиста купюру. — Я сам разбужу его. Когда дверь негромко хлопает, он оборачивается к соседнему сидению. Свет фонарей тускло освещает тёмный салон, в котором нет никого, кроме них двоих. Попов напряжённо хмурится и откидывается на спинку мягкого кожаного сидения. Около двух часов они провели в ресторане за разговорами, выпив в общей сложности две бутылки вина. В целом, не так много, но нужно учитывать, что Шастун вроде как особо не пьёт, а Арсений до этого ещё немного выпил с Выграновским. Удивительно, Эд угощает его ужином, в то время как Попов угощает ужином кое-кого другого. И за эти несколько часов он так и не смог выдавить ни одной ядовитой шутки, ни одного саркастического замечания, поражаясь своей мягкотелости и беспомощности. Будто щёлкнул переключатель, перестраивая его путь на сто восемьдесят градусов. С ним интересно. Он умный, начитанный. В нём нет какой-то фальши, дешёвых попыток казаться лучше, чем есть на самом деле. Когда ему смешно, он смеётся, когда просто хорошо, то улыбается, когда волнуется, то так забавно и комично вздёргивает брови вверх. Его эмоции читаются как раскрытая книга. Он ничего не скрывает, ничего не пытается добиться, не собирается производить какое-то особенное впечатление. Он просто есть. В моменте. Он показывает себя настоящего, но это не выглядит жалко. Это выглядит достойно. И это есть настоящая красота. Арсений облизывает пересохшие губы. Ему так не хочется будить его. К сожалению, это не его машина, так что сделать это всё-таки нужно. Осторожно касается его плеча. — Антон. Просыпайся. Антон. Медленно открываются очаровательные зелёные глаза, он потягивается и удивлённо смотрит на Попова. — А что я… А мы… — Не знаю, что ты имеешь там в виду, но я тебя привёз домой. Конечно, в теории, могу донести до квартиры, но не хотелось бы, — улыбается Арсений Сергеевич. Шастун вздрагивает, выпрямляется, цепляется макушкой о невысокий потолок салона, охает и садится обратно. Арсений только усмехается, рассматривая его сонное лицо. — Доведёте меня своими шутками, — тихо шепчет Шастун. Они прощаются. Небольшая заминка у подъезда. Не очень понятно, что говорить человеку, который старше тебя на шестнадцать лет, да ещё и по совместительству являющемуся твоим деканом и преподавателем, с которым ты пил в ресторане. Тогда это казалось таким нормальным и правильным, словно эти границы на какое-то время стёрлись, и появилась надежда, что они, может быть, смогут стать друзьями, несмотря на пропасть между ними. — Надеюсь, тебе стало получше. А он и совсем уж было забыл, что сегодня вечером расстался со своей девушкой, которая изменяла ему на его глазах. Эта мысль растворилась в их с Поповым беседах, в их мимолётной ментальной близости, в часах, проведённых вместе. — Спасибо вам. За всё. Антон быстрым шагом идёт к подъездной двери, скрываясь за ней. А Арсений остаётся стоять в одиночестве, освещаемый фарами автомобиля такси, пытаясь осознать, что он чувствует на самом деле.* * *
Чат в телеграм.
«Трое гениев-медиков»
Серёжа Не могу в это поверить! Ты… бухал с деканом?!Антон
Ну прям уж бухал
Просто культурно выпили
Дима Интересно, с чего бы ему приглашать тебя выпить? Ты не находишь это странным?Антон
Не знаю
Может быть, чуть-чуть
Наверняка просто пожалел меня, я там как бедный родственник сидел на этих ступеньках
Серёжа Гспд! Завтра я хочу услышать абсолютно все подробности!Антон
Может не ехать в универ завтра?
Дима Пожалеешь. Тебе же экзамен сдавать Попов тебя сожрёт потом. Не думаю, что один вечер сильно изменил его отношение к тебе Серёжа Звучит логичноАнтон
Ладно, уговорили
Спокойной ночи
Серёжа Спокойной ночи) Дима Звони, если что Спокойной С ребятами они всё-таки коротко пообщались по групповому видео-звонку, после — некоторое время обменивались сообщениями в групповом чате телеграма. Антон вспылил, а парни отнеслись с пониманием. И сейчас, откладывая телефон в сторону и плюхаясь на кровать, он закрывает лицо ладонями, пытаясь прийти в себя. Ему очень повезло: матери не оказалось дома. Меньше расспросов и допросов, целее нервы будут. Нет, он не против поделиться с ней всем, что есть на душе, просто не сейчас. Сейчас не хочется ничего. Просто лежать, ощущать, как обмякает тело от остатков алкоголя в крови, слышать, как бьётся сердце, и пытаться осознать новую реальность. Реальность, в которой у него больше нет любимой девушки. Вроде бы не так всё трагично, но это его первые настолько серьёзные отношения. Думает о том, что, наверное, нужно собрать и передать Ире её вещи. Их в квартире Шастунов не так много, но всё же так будет правильнее. А что делать с ними — уже решать не ему, а ей. Всё-таки как-то находит в себе силы поставить планшет и телефон на зарядку, добраться до ванны, чтобы кое-как, к стыду всех стоматологов, почистить зубы, а также лениво прогуляться до кухни, где он жадно выпивает несколько стаканов прохладной и такой вкусной при сушняке воды. Под одеялом он уже окончательно расслабляется, практически проваливается в сон. Это удивительно, но на душе гораздо спокойнее, чем тогда, сразу же после расставания с Ирой. И дело тут совсем не в алкоголе. Просто хорошо. Беспокойство фоном ещё касается его сознания, но сердце уже стучит более умиротворённо и не так жалостливо и болезненно. Об Ире не хочется даже думать. Возможно, потребность в этом появится позже, но точно не сейчас, когда он особенно уязвим и одинок. Антон зажмуривает глаза изо всех сил, но перед ним снова этот образ: Мужчина в белой рубашке держит за ножку бокал с белым вином и так спокойно и дружелюбно улыбается ему, сияя своими небесно-голубыми глазами.