Чис. 5:1-4
Девушку смог спасти лишь латте. Её моральное и физическое состояние оставляло желать лучшего, но вряд ли начальника это могло волновать. Слепая цель — добраться до бабушки вечером — придавала ей сил. Умывшись, Лена собралась с мыслями и вошла в комнату. На кровати всё ещё лежал вчерашний гость, хотя так хотелось, чтобы за ночь он куда-нибудь внезапно делся. Нахмуренные брови выдавали озадаченность призрака, тот неумело тыкал по клавишам. В душе возникло неприятное щекочущее чувство, вызывающее умилительный смешок. Однако звук так и не был произнесён вслух — слишком страшно. Складывалось ощущение, будто бы сутулый дикий зверь, играющий с резиновой костью, внезапно кинется, если услышит хоть вздох с её стороны. Хотелось бы избежать этой злополучной судьбы… Она слишком поздно осознала, что глазеет на него. И осознала не по своей воле. — Хватит пялиться, лучше помоги мне с этим говном разобраться. «Сутулый дикий зверь… Сутулая псина — вот кто он. Облезлый и озлобленный кобель, причём до омерзения невежливый», — думала владелица ноутбука, не решаясь высказать подобное. — Мне нужно собираться, а после работы зайти к бабушке, — слегка нескладно выпалила Лена, проглотив не жуя, всевозможные ругательства, которые так были бы кстати. Разочарованный в отказе возвратился к процессу самообразования. Девушка же мяла вспотевшие руки. Нужно было время, чтобы найти силы и смелость для продолжения разговора. Ей во что бы то ни стало необходимо привести этого охламона к бабуле. Повезло, что Юра был достаточно проницательным. — Что хотела? — раздражённо гремел тот. — Говори. — Тебе тоже нужно пойти со мной. — С хуя ли? Как говорится в народе: «Нечем крыть». Особенно неуверенному в себе человеку, который до смерти боится умерших, ругани и разговоров на повышенных тонах. Дух вздохнул. Он имел привычку говорить кратко, не стесняясь в выражениях. Его невыносимо раздражало общение с мямлящими нервными людьми. В воздухе звенело напряжение, будто бы до этого его было недостаточно. Держась за последнюю ниточку нервов, отделявшую её от очередного срыва, Лена суетливо начала собирать одежду. — …Просто пойдём, — выдала та перед тем как скрыться в ванной.***
С горем пополам дуэт вышел из дома. На запястье Лены висела бечёвка от сломанного талисмана. Даже обладая скудными знаниями об основах экзорцизма, в душе той продолжала теплиться надежда. Вдруг верёвочка поможет и убережёт её от всех, снующих вокруг, неприкаянных душ? А таких было немало. Жалкое зрелище. Подавляющее большинство — люди, променявшие перерождение на блуждание, с известной только им, целью. И глупцы будут везунчиками, если встретят на своём пути экзорциста или жнеца до того, как предадутся забвению. Ведь только слуги Всевышнего смогут отвести их туда, где им и место. Забвение… Само слово звучит страшно, а суть ещё страшнее. Не существовать, исчезнуть из перечни душ, не имея ни шанса на перерождение. Хотя вряд ли злые духи осознают всю опасность забвения. Ведь к тому моменту они уже теряют себя и перестают здраво мыслить. Таким образом, полчища ослеплённых умерших, шныряющих вокруг, устремили свой взгляд на единственную возможность выжить — свет. Они завороженно застыли, завидев тёплые лимонные лучи сквозь серую пелену, потому что не верили своему счастью. А Лена не верила в то, что способна пройти мимо призраков до остановки. Весь этот путь не выглядел и не являлся безопасным. Может повернуть назад? Работа работой, но жизнь-то важнее. Вдруг кто ещё посмеет покушаться на её невинную душу. Ничего не оставалось, кроме как взять себя в руки. Надеяться придётся только на себя любимую. Нужно воспользоваться этим моментом, пока умершие стоят на месте. Постойте… Так, почему они стоят на месте? Сработавший инстинкт самосохранения заставил Лену застыть тогда, когда та только вышла с территории сталинок. Однако неприкаянные и шагу не решались ступить. Лёгкий мороз, скользнувший вдоль её правого плеча, заставил юную леди обернуться. Она ненароком пересеклась взглядом с Юрой. — Что встала? Пошли уже. Неужели, они боятся его? Почему? Если возвращение способностей связано с ним, то может ли он быть хранителем? Прямо как у других, настоящих экзорцистов. Как у бабушки… — Хранитель, как же… Ему же совершенно всё равно, что на меня вот-вот кинутся, — в сердцах хаяла его экзорцистка. И, судя по происходившему, она была полностью права. Безучастные чёрные глаза въедались в её душу пуще, чем взгляд того самого злого духа. От этого брезгливого прищура уже тянуло блевать. Впрочем, враг моего врага — мой друг. Соответственно, нужно было пользоваться моментом и быстрее нести свои тушу к подъехавшему автобусу, а не размышлять о происхождении нового знакомого…***
Первый раз за долгое время Лена отчаянно желала, чтобы её обыденная серость вернулась. До безумия невыносимо было ощущать взгляды душ, окруживших отдел. Судя по всему, на неё собрались поглазеть чуть ли не со всей улицы. Было морально трудно работать. Но странствующие были не единственной её проблемой. Юра всё меньше подтверждал Ленину теорию о предполагаемом хранителе. Он продолжал капать ей на нервы своими попытками покинуть «пост» и развеяться. Она же продолжала бесить его своим озиранием вокруг и панической боязнью контакта с умершими. Всё тяжелее было поддерживать эти не взаимовыгодные отношения. — Сначала ты требуешь тащиться к своей бабке, а теперь ещё и тухнуть рядом? — Пожалуйста, они могут меня убить, — шептала та, чтобы, не приведи Господь, её не услышали другие продавцы или покупатели. В иной раз, забитая ногами, гордость недовольно скулила где-то в районе поджелудочной. Что только не сделаешь чтобы выжить. Даже если это означает просить помощи у такого гада.***
Лену назвали в честь великой экзорцистки, вышедшей из их семьи. В честь непоколебимой ужасно прекрасной Елены Лукьяновны, которой никак не шёл статус бабушки. Леночка никогда в жизни не видела, чтобы тонкие губы безжалостной Елены складывались в простое «л-ю-б-л-ю». Чтобы её руки ласково обвивали чьи-то плечи, а глаза сочувственно щурились, вглядываясь в чьё-то лицо. Мраморная статуя, которой были чужды простые людские эмоции. Железная леди держалась от остальных Ковылёвых особняком, хоть и пользовалась бесспорным почётом среди членов семьи. Однако в ней был один единственный изъян, который негласно порицали остальные родственники — она продолжала контактировать с зеленоглазой несостоявшейся экзорцисткой. В частный сектор прибыл старенький автобус, хотя давно пора было списать его в утиль. Поздний вечер. От полного тёмного неведения спасал лишь фонарь, выбивавшийся на фоне иных столбов и стоящий аккурат возле дома Елены Лукьяновны. Их встречал ровный деревянный забор, на первый взгляд, беспорядочно увешанный платочками, верёвками и всяким-всяким сверхъестественным. Он определённо не был рад поздним гостям, гневно поскрипывая от порывов ветра. Лена набиралась смелости постучать в калитку. Ей представлялось, будто бы в момент первого удара кости о доску, бабуля хитроумным способом сдует её прочь, с глаз долой. — Кого караулишь? Лимонно жгучий женский голос послышался со стороны. Юная мадам возвышалась над трусливой леди, то ли за счёт высоченных каблуков, то ли из-за её восходящей самооценки. Незнакомка явно входила в ряды, знающих себе цену, молодых девушек. От её кожи исходил резкий запах парфюма, вынудивший гостью закашляться. Мадам, казалось, это даже позабавило. Янтарные озорные глазки нарочито прищурились, разглядывая Юру. — Ну и фейс у тебя, как у уголовника. — Недалеко от правды. Между ними двумя промелькнула непонятная искра, но Лена не смогла разглядеть, какая именно. — Не повезло тебе с хранителем. Только-только закончив фразу, жгучая красотка обернулась назад. Этот жест лишь больше смутил недо-экзорцистку. Фыркнув, лиса вильнула хвостом и увела гостей за собой в дом.***
Убранство жилища стремилось к аскетизму, но из-за загромождённости различными потусторонними штучками, его не достигало. Рядом с окном, на стуле без обивки, восседала хозяйка дома. Идеальная осанка, платье без единой складочки и аристократические минималистичные очки. Её внешность, её взгляд смотрел свысока на тех, кто решился сорвать график домоправительницы. Уже на протяжении стольких десятилетий Елена начинала работать в восемь утра и заканчивала в восемь вечера — ни секундой дольше. Но сейчас, эта несобранная девчонка вознамерилась утверждать, что её время гораздо дороже. Госпожа ждала объяснений от внучки, но, кажется, получила их сама в первую же секунду. — Что за дрянь к тебе прицепилась? — с нескрываемой насмешкой спрашивала та. Комнату словно заволок дым. Пахло гарью. Волосы собравшихся подверглись кратковременному порыву ветра. Амулеты тревожно пищали: «Внимание! Внимание!». Животный страх пробрал Лену до пальцев ног, но не её бабушку. Оливковые потухшие глаза испуганно бегали от Юры к бабуле, ожидая кульминации сцены. — Выбирай слова, старая, — вылетело изо рта разгневанного духа. В момент его лицо сморщилось. Призрак положил крепкую ладонь на свою шею, стремясь стянуть что-то, что было невидимо даже для глаз экзорцистов. От того было ещё ужаснее. — Не смей дерзить ей, щенок. — Оксана, оставь его, — невозмутимо продолжала хозяйка. На её лице не дрогнуло ни мускула. Хранительница и не могла поступить иначе. Шею отпустило, но осадок от наказания остался. Тёмно-карие глаза разъярённым огнём пытались сжечь «обидчицу». Серые же, умудрённые жизненным опытом, с лёгкой грустью изучали парня в синем костюме. — Значит, теперь у тебя есть хранитель. Когда он к тебе пришёл? — Вчера, — торопливо отчеканила внучка. — И тогда же ты начала видеть умерших? — Да… Разве это возможно? — Верный вопрос. Елена поднялась со стула и поправила шаль. Серебряная радужка с презрением блеснула лунным светом. Неторопливо, без лишнего действия, статная дама зашторивала окна. — Все экзорцисты, без исключения, получают способность до семи лет, либо не получают вовсе. — Но у меня она была- — Была, — грозно прервала та. — У тебя отняли эту способность и не должны были давать вновь. Одним небесам известно, с чего его вообще отправили тебе. Холодный блик от поднятой свечки отражался в линзах очков. Лишиться способности гораздо хуже, чем не иметь её вовсе. Ей это объяснили близкие. Ведь не зря Высшие силы так карают человека. Это может лишь означать его неподготовленность, глупость, слабость. С такими, как Лена, ни один экзорцист не захочет иметь дела. Эти гордые существа никогда не признают никого Настолько ослабленного и бесполезного. В презренном тоне голоса родственницы это отчётливо читалось. Внучка смиренно подошла поближе и тихо спросила. — И всё же… Его нельзя изгнать? Чтобы я вернулась к нормальной жизни. Вдруг и видения тоже пропадут. — А если нет? Будешь ждать следующего, пока злые духи будут охотиться за твоей душой? К… Идеальная непоколебимая Елена еле сдержалась от продолжения разговора. Ледяное сердце кольнула старая ржавая игла, собеседница почувствовала это тоже. Они обе о чём-то знали. Это что-то не должно было произноситься вслух даже в пустой комнате. Оно должно стать забытым, чтобы больше не приносить ран. Женщина поправляет шаль и быстрым шагом уходит в сторону спальни. — Не бойся его. Он физически не сможет тебе навредить. — Постой, пожалуйста, у меня ещё есть вопросы- — А у меня есть режим — работать с восьми до восьми. Я и так слишком много уделила тебе времени. Есть ещё вопросы — записывайся на приём. Оксана, выведи их. Растерянная Лена взглянула в лицо Оксане, та смотрит с сочувствием, но это большее, на что она способна в этой ситуации. Какие-то несколько жалких мгновений гостья наблюдает за тонкой спиной бабушки. Которая сейчас выглядит словно непреодолимая стена высотой в несколько метров. Гости вынужденно покидают скромный дом.***
Они попрощались с новой знакомой у калитки. Свежесть позднего вечера заставляла мёрзнуть пальцы даже в карманах. Хоть Оксана и убеждала какое-то время Лену о том, что с хранителем бояться нечего, но что-то всё же подпаливало её душу. А именно, предупреждение хранительницы — опасаться Юру. Но бабушка же говорила, что этот обалдуй не сможет ей навредить. Почему же дух утверждает обратное? Лучше бы эта прекрасная особо ничего не говорила. Не зря в народе так популярна пословица: «Меньше знаешь — крепче спишь».