Загадочная рыжая семья

Нил с трудом вышел из здания и увидел на скамейке спящую девочку. Она поставила ноги на скамейку и оперлась на них. - Черт! - шепотом выругался Нил. Стремясь угнаться за другими, сегодня он зашел слишком далеко. Если он не одумается и не будет увеличивать нагрузку постепенно, то в августе попросту не сможет играть. Нил подошел к Юми и присел напротив неё. Юми почувствовав движение рядом с собой подняла голову. - Прости, Юми. Я слегка забылся. - Ты как? - обеспокоенно спрашивала Юми осматривая брата. - Не волнуйся. Я в порядке! - Ты дурак? - она заметила, как он медленно передвигался. - Верно. - согласился Нил - Чего я ожидал? Она ведь знает меня лучше, чем кто-то. - Пошли домой. - она встала со скамейки, взяла брата за руку и осторожно потянула в сторону дома. Так они добрались до дома Ваймака, передвигаясь медленнее обычного, и кое-как поднялись на седьмой этаж. Дверь квартиры была не заперта; тренер дожидался их в коридоре, держа в руке жестянку с молотым кофе. - Звонил Кевин. - Ваймак посмотрел на Нила - Сообщил, что завтра ты на тренировку не выйдешь, поэтому я должен развлечь тебя записями прошлых игр. Сказал, ты чуть руки себе не отбил в игре против Эндрю. Я возразил, что ты не настолько глуп. Кто из нас прав? - Я немного увлекся… - признался Нил. Ваймак бросил ему жестянку. Нил машинально ее поймал, но удержать не сумел. Банка упала ему под ноги, крышка слетела, и кофе рассыпался по всему полу. Тренер с перекошенным от злости лицом шагнул к Нилу. - Идиот! Нил рефлекторно отшатнулся от разъяренного мужчины и, только когда тот замер, понял, что сделал это по привычке. Лицо тренера почти угрожающе лишилось всяких эмоций, и Нил опустил глаза. При этом он старался не выпускать Ваймака из поля зрения, чтобы следить за его движениями. Когда он уже что-нибудь скажет? Колючее молчание тянулось без конца, и вдруг Нил понял, что должен заговорить первым. - Сегодня я допустил ошибку, - тихо произнес он. - Этого больше не повторится. - Повторится. - сказала Юми - И очень много раз. Ваймак не ответил и не сдвинулся с места. Наконец он ткнул пальцем в пол рядом с собой. - Подойди. - Нил потянулся было за жестянкой, но Ваймак его остановил. - Нет, оставь это. Нил перешагнул через рассыпанный кофе и встал перед тренером — чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Этот навык он отработал с детства: ему хватало одного взгляда на руки человека, чтобы определить безопасную для себя дистанцию. Если кулак полетит в его направлении, он наверняка успеет увернуться. Но даже если не успеет, сила удара будет не полной. Юми не сдвинулась с места смотря четко на брата. - Посмотри на меня, - приказал Ваймак, - сейчас же. Нил неохотно поднял глаза. Непроницаемое лицо тренера по-прежнему внушало Нилу опасения, однако на этот раз взгляд он не отвел. - Хочу, чтобы ты кое-что усвоил, - начал Ваймак. - Я вспыльчивый, крикливый тип. Часто ору и швыряюсь чем ни попадя. Но я не распускаю руки и никогда никого не ударю, если только какой-нибудь кретин не сунется ко мне первым. Я ни разу в жизни не бил кого-то без повода и, уж поверь, не собираюсь начинать с тебя. Понял? Нил не поверил, но кивнул: - Да, тренер. - Я говорю с тобой совершенно серьезно. Не смей бояться меня больше, чем Эндрю. Нил мог бы объяснить, что все дело именно в возрасте тренера, но вряд ли Ваймак обрадовался бы, услышав это. Так что делать было нечего. - Да, тренер, - повторил он. - Тебя это тоже касается. - обратил он свой взгляд на Юми. Она лишь кивнула. - Я уже поел… - Ваймак указал большим пальцем себе за спину и отступил на шаг в сторону - …Но со стола еще не убирал. Я займусь полом, а ты займись собой. Юми, поможешь? - Да. - Тогда принеси совок и щетку. Нил умял все подчистую. Расправившись с едой, он обнаружил, что Ваймак сидит у себя в кабинете, так что пришлось сразу идти укладываться на диван. Он лег и стал смотреть в потолок, пока не уснул. Юми все это время следила за сном своего брата держа его за руку.

--------------------

Через две недели Нил пришел к выводу, что ожиданий Кевина он никогда не оправдает. Дошло до того, что холодный осуждающий взгляд Кевина Дэя начал мерещиться ему на каждом шагу. Нил либо не понимал, что делает не так, либо понимал, но исправиться не мог. Бегал он медленно, как и руками работал. Он был хорош в опыте и технике, но из-за прошлых травм он не мог нормально двигаться. Нил знал, что с Кевином ему невозможно будет подружиться. Издерганного Нила это, ясное дело, не утешило. К счастью, злость на себя и ненависть к снисходительно-презрительной тренерской манере Кевина не оставляли сил и времени на страх. Нил уже две недели тренировался с этой неадекватной командой, а Кевин все еще отказывался его признавать, замечая лишь косяки, число которых, судя по всему, с каждым днем только росло. После двух недель брезгливого недовольства со стороны Кевина терпение Нила, несмотря на всю его решимость, иссякло. Да пусть бы он снова отбил себе руки, только бы Кевин перестал обращаться с ним как с сопливым детсадовцем. Вся жизнь Нила теперь подчинялась экси, начиная с утренней пробежки до спортзала, после занятий в котором следовала изнурительная тренировка на поле, длинная пробежка после ужина и тренировок ночью для его рук. По вечерам Нил наматывал круги вокруг кампуса, а кроме того, бегал вверх-вниз по трибунам на стадионе. Ночью он в тихую сматывался на улицу на два часа. Он тренировал свои руки на различных тренеражорах. Однако, несмотря на все старания, он по-прежнему отставал от других членов команды, пускай к середине ночи и падал замертво от усталости. К началу третьей недели на него вдобавок напала бессонница: он не мог спать, потому что постоянно анализировал допущенные ошибки. Однажды ночью он сердито отбросил одеяло и вышел из дома. Было что-то около двух часов, и на улице стояла непроглядная темень. Прохладный воздух намекнул, что пижамные штаны стоило бы сменить на что-нибудь потеплее. Впрочем, по пути к университету Пальметто Нил быстро согрелся. В окрестностях дома Ваймака освещение было скудным, но, как только Нил вышел на извилистую Окружную дорогу, огибавшую кампус, фонарей стало больше. Нил мог добраться до стадиона даже в темноте, даже с закрытыми глазами. На парковке, как обычно, стояло два-три авто; по второй площадке, судя по силуэту, ходил охранник. Нил ввел цифры кода, открыл дверь и собрался щелкнуть выключателем, но его рука замерла в воздухе: свет уже горел. Нил запоздало осознал, что прошел мимо машины близнецов — слишком уж привык видеть ее у стадиона, когда приходил на тренировку. Он обернулся и нахмурил брови: что, если Ваймак слышал, как он ушел, и послал ребят приглядеть за ним? Отогнав эту мысль, Нил закрыл за собой дверь и направился в раздевалку. Он заглянул во все углы, но никого не обнаружил. В фойе сделал растяжку, затем толкнул заднюю дверь. До его слуха донесся стук мяча, отскакивающего от стены, но отсюда он не видел, кто играет, потому что обзор по обеим сторонам закрывали высокие трибуны. Уже почти у выхода на поле Нил разглядел Кевина. Стоя в одиночестве на линии первой четверти, тот доставал мячи из ведра и методично посылал их в стену. Нил молча взирал на это странное упражнение и только после дюжины ударов сообразил, что Кевин добивается попадания в одну и ту же точку — отрабатывает меткость ударов правой рукой. Глядя на то, как он занимается этим, упрямо и истово, посреди глухой ночи, Нил почти простил его. От себя Кевин требовал не меньше, чем от других. Он сам задрал планку, сам тянулся к ней, не жалея сил, и не понимал, почему этого не делают остальные. Нил продолжал наблюдать за Кевином, но довольно скоро почувствовал, что кто-то смотрит и на него. Оглядываться нужды не было: такой тяжелый, сверлящий взгляд мог принадлежать лишь одному человеку. Нил не стал оглядываться, а просто произнес достаточно громко, чтобы Эндрю его услышал: - Не сыграешь с ним? - Нет, - отозвался Миньярд откуда-то слева. Нил подождал, но продолжения не последовало. - Ты мог бы ему помочь, - заметил он. - И? Нил медленно развернулся, скользнул взглядом вдоль пустой домашней скамейки запасных и по местам позади нее и увидел Эндрю. Тот сидел в проходе, примерно десятью ступеньками выше, подавшись вперед и уложив скрещенные руки на колени. Нила поразил непроницаемый взгляд Эндрю. Последние несколько недель тот постоянно находился под воздействием таблеток, и Нил привык к его возбужденному состоянию. Он уже хотел снова упрекнуть Эндрю в нарушении судебных предписаний, но потом вспомнил, который час. Очевидно, на ночь Миньярд таблетки не принимал. Впрочем, внимание Нила привлекло не только его спокойное поведение, но и одежда — мешковатая футболка и спортивные штаны. Когда Эндрю забирал Нила из аэропорта, на нем была джерси, а после Нил встречал его только в форме. Теперь, без громоздкой амуниции и вратарских перчаток, Нил увидел неизменный атрибут Эндрю: черные повязки на обеих руках от кисти до локтя. Как утверждала ехидная шутка, по ним-то окружающим и следовало различать близнецов. Зачем Миньярд намотал их посреди ночи, было непонятно. Спрашивать, однако, не пришлось. Проследив за взглядом Нила, Эндрю сунул два пальца под одну из повязок и извлек оттуда длинное узкое лезвие. В свете прожекторов коротко блеснул металл — Эндрю спрятал нож обратно. - Это такая растянутая попытка самоубийства или у тебя там реально есть ножны? - поинтересовался Нил. - Ага. - ответил Эндрю. - Это значит и то, и то? - укоризненно смотря на Миньярда. - Ты не им собирался порезать Ники. Сколько их у тебя? - На всех хватит. - А если судья застукает тебя с оружием во время игры? Вряд ли отделаешься красной карточкой. К гадалке не ходи — тебя арестуют, а команду отстранят от соревнований, пока не убедятся, что мы нормальные. Что тогда? - Буду горевать до самой смерти, - равнодушно отозвался Эндрю. - За что ты так ненавидишь экси? Эндрю вздохнул, точно его утомило столь назойливое любопытство. - Да положить мне на твое экси. Ненавижу — скажешь тоже. Просто экси — чуть менее тоскливая штука, чем жизнь, поэтому я решил какое-то время в него поиграть. - Не понимаю. - Твоя проблема. - Разве играть тебе не по кайфу? - Меня уже спрашивали об этом два года назад. Знаешь, что я ответил? Я сказал «нет». Такая бессмысленная херь не может быть по кайфу. - Бессмысленная? Но у тебя же настоящий талант. - Лесть скучна, и я на нее не ведусь. - Я только констатирую факты. Ты себя недооцениваешь и мог бы многого добиться, если бы захотел. Эндрю улыбнулся, сухо и холодно. - Вот сам и добивайся. Кевин говорит, ты будущий чемпион. Через четыре года станешь профи, через пять будешь играть в сборной страны. Он лично пообещал тренеру. И ректорату. Уламывал их, пока они не согласились тебя взять. - Вот как. - Нил посмотрел на Кевина. Вспоминая его характер. - В общем, Кевин добился своего, и вот ты здесь, - подытожил Эндрю. - Странно только, что чувак, у которого такие способности, который так тащится от игры и имеет все шансы на успех, от всего этого отказывается. Почему, а? - Если Эндрю не обманывает, значит, Дей увидел в нем талант, который сам и вырастил в воронах. Знает ли он кто я? Как он узнал меня? И что он будет делать? - Вранье, - наконец произнес Нил, потому что ему хотелось, чтобы это было ложью. - Кевин меня ненавидит. - Он ненавидит - Нила Джостена. - А может, ты его? - сощурился Эндрю. - Никак не разберу. Что-то тут не сходится. - Я тебе не задачка по математике. - Но я все равно тебя расколю. - Не советую. У меня слишком много говна. Кевин закончил тренировку и теперь собирал мячи. Когда он направился к выходу с поля, Эндрю за спиной у Нила зашевелился. Послышался шорох ткани: Миньярд встал и тихонько спустился вниз по трибуне. - Ты головоломка, - бросил он на ходу. - Ну спасибо. - Это тебе спасибо. - Эндрю, не оглядываясь, прошел мимо Нила. - Мне как раз нужна новая игрушка. - Я не игрушка. - грозно произнес Нил. - Поживем — увидим. Кевин закрыл дверь на поле, снял шлем и, скользнув глазами по Эндрю, уперся взглядом в Нила. Нил выдержал этот взгляд, пытаясь прочесть на лице Кевина правду и найти подтверждение громким словам Эндрю. Кевин никак не мог слышать их разговор, однако Нил почему-то ждал, что он произнесет его настоящее имя. - А ты что здесь забыл? - вместо этого спросил Кевин. - Хотел потренироваться, - ответил Нил. - Толку-то. Поставив ведро с мячами под ноги, Дэй положил клюшку и шлем на трибуну, чтобы снять защиту. Стянул перчатки, ткнул их под мышку, просунул пальцы под лямки нагрудника. Когда он закончил, Эндрю забрал у него снаряжение, затем подцепил за решетку шлем. - Эндрю? - позвал Кевин, снова беря в руки клюшку. - Уже иду, - сказал Миньярд и двинулся в раздевалку. Нил все так же сидел на трибуне и смотрел на поле. Когда они ушли, он даже не обернулся и только услышал, как закрылась дверь. Потянувшись к ведру, Нил достал мяч и принялся крутить его в пальцах. - Поле. - прошептал он и вздрогнул. До боли стиснув мячик, Нил мысленно повторил пройденный путь. Из Аризоны через Неваду в Калифорнию. Память воскресила черный песчаный пляж на диком побережье Калифорнии, где мать оставили последние силы. Он тогда даже не понял, какую серьезную рану она получила, столкнувшись с его отцом в Сиэтле. В Орегоне мать истекала кровью, однако Нил не подозревал, что все настолько плохо. Он не знал о внутреннем кровотечении, о пробитых печени и почке, о других тяжелых повреждениях внутренних органов. Когда мать поняла, что ей уже не выкарабкаться? Возможно, она почувствовала это еще в Портленде, но страх гнал ее дальше. А может, она не догадывалась о своем состоянии до того самого момента, когда они пересекли границу Калифорнии и она начала терять сознание. Ей срочно нужно было в больницу, а она свернула на извилистую дорогу к заброшенному пляжу. Их автомобиль остановился буквально в нескольких метрах от воды, и она заставила Нила повторить все обещания, которые он давал раньше: не оглядываться, не останавливаться, никому не доверять. Быть кем угодно, только не собой, менять имена, внешность и места как можно чаще. Защищай сестру. Когда он сообразил, что мать с ним прощается, было поздно. В последний раз набрав в грудь воздуха, она умерла, напоследок выдохнув не то его имя, не то собственный страх, не то что-то еще. Нил до сих пор помнил, как она вонзала ногти ему в руку в отчаянной попытке продержаться еще немного, и от этого воспоминания его пронзила дрожь. Он помнит, как твердые руки матери отдали ему в руки трехгодовалую девочку. Живот матери был раздутым и твердым как камень. Нил попытался вытащить ее из машины, но похожий на треск липучки звук, с которым присохшая кровь отрывалась от виниловой обивки сиденья, заставил его оцепенеть от ужаса. Он просто сжег машину — вылил на сиденья весь запасной бензин, купленный по дороге, — чтобы огонь уничтожил тело. Он не проронил ни одной слезы, когда занялось пламя, и не испытывал страха, когда вытаскивал обугленные кости. Останки матери он сложил в ее же рюкзак и, унесся на расстояние трех с половиной километров, закопал на пляже, насколько мог глубоко. К тому времени, когда Нил снова оказался на трассе, из-за шока он ничего не видел и не слышал. Он провел в таком состоянии еще день, а потом рухнул на колени у обочины и едва не выблевал все кишки. В руках у него плакала Юми. Каким-то чудом добравшись до Сан-Франциско, он пробыл там всего сутки и двинулся дальше. Один день — один шаг, один километр; более сложные задачи объятому горем разуму были непосильны. Глядя на поле, Нил судорожно сглотнул, отгоняя подступающую тошноту. Вот почему контракт с Ваймаком, честолюбивые замыслы Кевина и слова Эндрю в конечном итоге ничего не значат. Какая разница, что все они ему предлагают и сулят. Нил не такой, как они. Он никто и ничто, и этого не изменить. «Лисья нора» не для него и ему подобных. Нил будет учиться и получать удовольствие от игры, пока есть возможность, но рано или поздно с мечтой придется расстаться. Грезить о большем — только усугублять неизбежную боль в будущем. Он бросил мяч в ведро и пошел в раздевалку. Удостоверившись, что Кевин и Эндрю нигде не прячутся, надел форму и вышел на поле. Он нарочно изнурял себя тренировкой, чтобы избавиться от мыслей о «Лисах», экси и своем прошлом. Когда Нил закончил тренировку и собрал мячи, уже светало. В квартиру он решил не возвращаться — во-первых, слишком устал, а во-вторых, пока он доползет, Ваймак как раз сядет смотреть утренние новости. А Юми как-нибудь уж отмажет его. Рассудив так, Нил обмылся в душе, переоделся и завалился спать на кушетке прямо в «Лисьей норе».