О её перерождении во Владыку тьмы

— Стой! Я не хочу этого! - демон защищала лицо руками и закрывала глаза от испуга каждый раз, когда вожак нападал на нее. Он прыгал с такой силой, что даже самый крупный из медведей мигом повалился бы на землю, но Владыка даже не двигалась с места. Мощная пасть, способная разгрызть ствол дуба, и клыки, острее мечей из Городов гномов, не оставляли на ее коже и следа. Вожак не оставлял попыток и набрасывался на нее снова и снова, игнорируя шедшую кровь из десен и подвернутую лапу после неудачного прыжка. — Верно! Это хорошая битва с достойным соперником! - волк кричал на зверином языке, стараясь скрыть одышку, с высоко поднятой головой. Он осматривал выражения морд соплеменников, обступивших их со всех сторон, образуя таким образом арену. “Этого мало - они ее не примут”. - Ты отличный воин, но достойный ли вожак? Способна ли ты повести за собой стаю и обеспечить ее процветание? — Я не понимаю, что ты говоришь! - ее голос переходил на крик. - Остановись! Я не хочу тебя убивать! “Они видят ее отчаяние…. Так не пойдет…” - он снова прыгнул, выставив лапы вперед, и повалил девушку на листья. — Вер-р-рнозть надо заслужить, - вожак сверху смотрел в красные радужки, со всей силой вжимая грудь девушки в землю, но та этого, кажется, даже не чувствовала. Она смотрела на него глазами, полными ужаса и непонимания, даже не сопротивляясь. Казалась, она была готова вот-вот расплакаться. — Н-но… - ее голос дрожал и ломался. - Ведь не так… Вожак вздохнул и закрыл глаза. Он так устал, что ему хотелось мигом закончить этот спектакль. Но пока рано опускать занавес, ведь не все персонажи раскрыты, а зрители не полностью прониклись представлением. Осталось продержаться всего лишь кульминацию. И волк кинулся в лицо Владыке, раскрыв во всю ширину свою окровавленную пасть. Раздался крик, и резкий удар по челюсти отбросил животное в сторону, выбив два зуба и заставив несколько раз перекатиться по земле. — Прости! - помутневшим взглядом он смотрел на девушку и видел испуг… - Я не хотела! - …чувство вины...- Ты в порядке? - …и жалость… Его волчье тело сейчас казалось ему таким тяжелым. В глазах всё двоилось. Лапы не слушались. — Не умирай… не умирай, пожалуйста! - …и слабость, которой не должно быть у вожака. “Не умирай, мама! - маленький Ямша сидел у постели своей матери и горько плакал. Заражение раны сразило эту жизнерадостную, добродушную волчицу всего за два дня, и маленький сын никак не мог осознать, что его веселая мать больше никогда не сможет улыбнуться ему. Ее уже холодное тело неподвижно лежало на кровати из кучки листьев, а на морде запечатлелась гримаса страданий от невыносимых последних дней жизни. - Обманщица… У Ямши была отличная память, и он запомнил каждый момент своей жизни. И слова матери о том, что любое несчастье нужно встречать весело и с улыбкой, впившиеся в подкорку юного впечатлительного мозга, на фоне иссохшей замученной туши казались невероятно нелепыми и несправедливыми. Когда она умывала его, когда играла с ним, когда укладывала его спать… она говорила, что всегда будет рядом с ним и будет во всем помогать. Когда нужно будет заточить коренные клыки, когда появится желание найти спутницу, когда звание вожака перейдет к нему… она обещала, что поможет советом и поддержит в любых его начинаниях. Но сейчас… что осталось от ее обещаний?”. Из уголков янтарных глаз потекла соленая жидкость. Вождь поднялся на все четыре лапы и встряхнул головой. Кровь лилась из пасти. Вкус железа смешался с песком. От мерного дыхания клубился пар. Грудь зверя вздымалась и опускалась. Снова. И снова. Голова шла кругом…. Он бросился вперед, уже не видя толпы, не видя Владыки, не видя ничего, кроме падающего снега… “Снег падал большими хлопьями, и Хамел ловил их языком. Они таяли в миг, не оставляя и следа, но волчонок весело улыбался своей игре. Ямша решил повторить за братом, но не мог поймать ни одну снежинку, ведь каждый раз, когда он тянулся к ним, они отлетали прочь от создаваемого им же порыва воздуха. “Аха-ха-ха”, - по-доброму смеялся брат. “Не гонись за ними! Высунь язык и жди. Вот так!”, - и он сел, высунул язык, и легкая снежинка, раскатисто витающая из стороны в сторону, спокойно улеглась на жгучем языке и в тот же миг растаяла. “Видишь?”, - он снова улыбнулся брату и весело закружил, вторя первому снегу.” Девушка отпрянула в сторону. Тяжелая туша пронеслась мимо и остановилась в паре метров от неё. Голова волка была опущена. За ним тянулся кровавый след. Править - это больно… - прошептал он себе под нос. — Ч-что? - не поняла его Владыка. Волк с жадностью глотнул прохладный воздух. Сквозь пелену он смутно видел парящие снежинки. Одна из них упала на его нос и растаяла. Он вспомнил их разговор в его лачуге. Они сидели напротив друг друга. “Зачем мне убивать тебя?”, - он не мог понять, почему она так отреагировала на его слова. Почему она не соглашается? Разве для демонов не в порядке вещей уничтожать? И почему она смотрит на него… таким взглядом? “Вожак должен быть только один”, - жаль, что в действительности так четко и красиво разговаривать он не умел. “ Как это связано?”, - неужели в остальном мире всё работает по-другому? И такие законы только в животном мире? “Напрямую. Стая пойдет только за одним”, - впрочем, неважно, какие законы в остальном мире. Сейчас, среди зверолюдов, это не имело значения. “Но…”, - ах, как с ней тяжело! “Я не могу спасти семью. Но можете вы. Вы дадите им кров, пищу, а взамен они пойдут за вами и будут подчиняться вам”, - это была бы неплохая судьба, учитывая обстоятельства стаи. “...”, - вожак совершенно не мог понять, о чем она думает. “Роль вожака достается сильнейшему, а сильнейшим не стать, не убив всех соперников. Только пролитая кровь даст власть”, - ему уже надоело объяснять очевидное. Он был раздражен. “Но я… я не могу так…”, - ах, да кому какое дело до этого! Стая гибнет, и совсем не важно, что думает демон по этому поводу! Неважно, зачем она пришла сюда. Неважно, чего хотела. Неважно ничего, кроме главного: она может помочь и, кажется, она действительно единственная, кто могла бы сделать для стаи хоть что-нибудь. Ведь вожак… он больше ни на что не годился. И не годился никогда. «— Лучше я стану вожаком, - Хамел весело улыбался брату. Его серые глаза радостно искрились, и даже шрам у левого глаза не мог омрачить их сияние. — Как это - ты? - Ямша недоумевал. - Я старший, и отец рассчитает, что вожаком стану именно я. Хамел неуверенно помедлил и задумчиво наклонил голову. — Ну… это да, но мы с отцом думаем, что ты слишком мягкий для этого, - добродушная улыбка не слезала с морды серого волка. — Что? С чего это? - гнев в нем закипал. Хамел громко рассмеялся. Он вильнул хвостом и зашагал вдоль озера. — Да не кипятись ты так, - его походка была легкой, прыгучей. - Ты даже не то, чтобы мягкий, хм… скорее нерешительный. Боишься навредить и боишься ответственности. — С чего это ты так решил вообще? - он говорил через сжатые клыки. Каждый шаг давался ему с трудом. — Ммм, - Хамел задумчиво скосил глаза и посмотрел на противоположный берег. - Как бы знаешь… помнишь испытания взросления, которые мы проходили? Я отцу не сказал, что ты тогда испугался подходить к Ревущим скалам, забился у границы в нору и плакал… но он и так понял, что испытание ты провалил. У тебя все всегда на морде написано, ты знаешь? - его улыбка отдавала печалью. - И в спаррингах ты никогда никого победить не мог, хотя крупнее большинства. Ты просто, - он перевел взгляд на него и подошел ближе. - Ты просто боишься использовать клыки и проливать кровь. А для вожака такая слабость непростительна, - Хамел мягко улыбнулся и закрыл глаза. Теплый ветер ласкал шерсть - самое то в столь жаркий день. - Я не осуждаю тебя, - продолжил он после недолгого молчания. - Мне нравится это в тебе, - он вздохнул. - Знаешь, я таким добрым быть не умею. Ты разгрызаешь зайцам глотки и просишь у них прощения. Когда идешь по полю цветов, смотришь под лапы, чтобы не задавить гусениц. Обходишь бабочек стороной, чтобы не спугнуть. Это все здорово, конечно. Я думаю, жизнь была бы лучше, будь больше таких зверолюдов, как ты, - он замолчал и опустил взгляд в землю. - Но таким в вожаках не место. Слабый лидер - мертвая стая, - Хамел посмотрел в янтарные глаза брата. - Вот и все причины. Ямша молчал. Он не знал, как на такое реагировать. Его брат был прав и в то же время… Ямша не хотел, чтобы так было. Его это раздражало. Его бесило, что его доброту нарекли слабостью. Его выводило из себя то, что его же семья списала его со счетов. Он не заслужил всего этого и должен был доказать обратное. Он должен был доказать, что он сильный, смелый, безжалостный. Он должен был… должен…» Терпение волка кончилось, и он бросился на Владыку, вцепившись клыками в ее шею. Она испуганно вскрикнула и откинула нападающего с такой силой, что тот отлетел в стену, выбив бревна. Вся постройка тут же развалилась, завалив демона. Но она выбралась из нее без всякого труда и без единой царапины. Лишь испуг и негодание на ее лице говорили, что что-то не так. Спина же вожака сильно болела, а лапа вывернулась. Он схватил ее в пасть с силой вывернул так, чтобы кость встала на место. Опираться на нее было исчадье как больно, но он терпел. Оскал клыков, грозное рычание. Желтые, прожигающие глаза. Гнев в нем бил через край. Он потерял голову, но был холоден по отношению к ней. “Он потерял голову от ярости. Его глаза горели, а вкус крови разжигал аппетит. Теперь никто не будет сомневаться в его силе! В его решимости! В его воле! Он жесток, он безжалостен. Он ни капли не слабый, не жалкий, не добрый! Ямша - настоящий лидер, боец, охотник, вожак! Он! И никто другой! Ведь эти окровавленные, с раздробленными костями, лежачие тела не могли больше править. Они проиграли, проиграли тому, кого презирали, кого осуждали. Проиграли Ямше, самому сильному зверолюду из всех. Именно Ямше! Ямше! Ям… — Ямша… поздравляю… - осипший слабый голос брата. Он лежал на холодной земле, залитой кровью. Хамел не отводил взгляд от трупа отца и даже не моргал. - Кха-кха… - сгусток темно-алой, почти черной жидкости вылился из его пасти. - Только вот… - его было еле слышно. - …править - это больно.” Снежинки летели медленно, спокойно и безмятежно. Их не касались дела живых существ. Их, в общем-то не касалось совершенно ничего, а всё, к чему они прикасались сами, в миг их уничтожало. Но им и это было неважно. — Езли вы убить меня… всё стать хорошо, - волк поднял на Владыку голову, и янтарь треснул, распадаясь на осколки слез. Его глаза в этот момент казались самыми красивыми в мире… и то же время отвратительно, невыносимо болезненными. - Но… должны заслужить. — “Верность надо заслужить”, - Дочь Бедны нахмурилась и почти незаметно кивнула. Ее кулаки были сжаты так, что серые костяшки побелели. Вожак наконец расслабился. Он устало выдохнул, грустно улыбнулся и кинулся на спасителя. Когти девушки впились в тело волка, и всё, что Ямша видел дальше, - непроглядная тьма.