Волшебница и Дракон

Утро Гермионы началось в оживленной столице Румынии — Бухаресте. Волшебница не стала откладывать поездку на несколько дней вперед и, договорившись с Чарли, аппарировала из заповедника к окраине города. Чтобы попасть в волшебную часть Бухареста нужно было зайти в дом-перевертыш, находившийся рядом с центральными улицами. Чем-то схема напоминала перемещение в Косую Аллею, с той лишь разницей, что никакой стены здесь не было. Волшебнику нужно было лишь провести несколько определенных пасов волшебной палочкой и открыть ту же дверь, в которую он входил ранее. Проделав несложные манипуляции, Гермиона нажала на ручку двери и в следующую секунду вместо тихой и маленькой улицы маггловского Бухареста увидела шумную широченную площадь. Первой реакцией Гермионы было желание вернуться в домик-перевертыш и больше не выходить из него, но, подавив собственное сопротивление, волшебница с осторожностью ступила на мелкий гравий площади. Оглядываясь по сторонам, она замечала множество деталей, которые до невозможности напоминали Косую Аллею: с одной стороны полукругом выстроились магазинчики развлечений и сладостей, а также яркие кафе, с другой же стороны были магазины с магическими артефактами, книгами, ингредиентами и небольшой местный банк. Прямо перед ней, на возвышении, находилось местное министерство. Слегка поежившись от нахлынувших воспоминаний, волшебница продолжила свой путь вперед. Гермиона уехала из Британии уже на следующий год после войны. Ей было невероятно тяжело продолжать жить в том месте и радоваться небольшим мелочам после всего, что случилось. Несмотря на то, что сторона света победила в войне, горе было огромным, а потери нескончаемыми. На плечи Кингсли свалилась огромная ответственность за восстановление магического мира Британии после кровопролитной войны и уже через полгода он выглядел постаревшим на десяток лет. В Британии изменилось все. Косую Аллею сложно было узнать — практически вся она была разрушена до основания, а большинство магазинов и лавок невозможно было восстановить, и причина была не в отсутствии денег, а в отсутствии самого важного — людей. Больше не было Мадам Малкин, которая скончалась при набеге Пожирателей на центральную улицу волшебной Британии, не было Оливандера, умершего через несколько месяцев после войны в результате всех пыток, что ему довелось пережить. В конце концов, не было Фреда Уизли и с ним, практически, не стало и Джорджа. По крайней мере того Джорджа, которого все раньше знали. Боль семейства Уизли легла на плечи Гермионы отдельным и особенно увесистым грузом. Помимо того, что она сама потеряла своих родителей из-за этой войны, отправив их на материк, ей приходилось переживать и потери этой, столь близкой ей семьи. В основном тяжело приходилось из-за Рона — он цеплялся за Гермиону, как утопающий за спасательный круг. Ближе к финалу битвы у них промелькнула небольшая искра, и Гермиона даже подумала, что долгое время просто не замечала того, кто был ее судьбой с самого начала. Однако вскоре она поняла, что ошиблась. Рон, который и до этого был довольно беспомощным и малохарактерным, растерял все окончательно из-за трагедии. Он постоянно повторял Гермионе о том, как ему тяжело, говорил, что она должна понять его и поддержать, но она не могла делать это всегда. Ей было также тяжело от потерь, она была морально подавлена из-за войны и ей тоже нужна была помощь: чье-то надежное плечо и пара ласковых слов. Рон не был способен на это и лишь взывал к ее стойкости, когда сама Гермиона рассыпалась на части. Конечно, она могла бы попросить поддержки у Гарри, но ей совершенно не хотелось рушить то прекрасное, что удивительным образом взрастало на руинах у него с Джинни. В какой-то момент Гермиона подумала вернуться в Хогвартс. Преподавать там детям, изолировавшись от этого странного покореженного мира. Но и здесь она не почувствовала себя на месте и не ощутила спокойствия. Минерва, сражавшаяся из последних сил в финале войны, погибла в один из следующих месяцев от тяжелой болезни. Слизнорт улизнул, как делал это и прежде, Хагрид ушел за великанами, начиная новую страницу жизни, а на лица мадам Помфри и профессора Стебель было тяжело смотреть — такая тяжесть и скорбь там поселилась. Даже в подземельях находиться было некомфортно — здесь словно по-прежнему витал дух Снейпа, непонятого при жизни и неприкаянного после смерти. Его история также осела в душе Гермионы, оставив горький привкус. После рассказа Гарри о его судьбе, вспоминать о бывшем профессоре было тяжело. Кроме того, даже тела его найти не смогли. Кто-то предполагал, что он смог скрыться и был еще жив, но Гермиона, насмотревшаяся на огромное количество боли, копившейся весь последний год, отметала любые радужные надежды, на жизнь кого-либо из без вести пропавших. Гермиона долгое время не хотела признаваться себе в том, что ее стержень надломился, но оказавшись в Хогвартсе, это стало очевидно и она больше не смогла от себя убегать. Тогда Гермиона приняла решение укрыться в маггловском Лондоне. В городе был домик ее родителей и несмотря на то, что он наводил щемящую сердце тоску, он был лучшей альтернативой всему, что она видела в магической части Британии. Какое-то время ее не тревожили и Гермиона уже успела примириться с новой жизнью, как вдруг, в один вечер, в ее дом завалились обеспокоенные Рон, Гарри и Джинни. Сколько бы она не отпиралась и не уверяла их в том, что здесь ей действительно лучше, друзья вернули ее обратно. И снова все закрутилось по кругу. Нора. Уизли. Косая Аллея. Рон. Нора. Гермионе казалось, что она не сможет отсюда выбраться и вскоре совсем зачахнет, но ей все же выпал счастливый случай. Через полгода после войны на Рождественские каникулы в Нору прибыл Чарли. Он необычайно выделялся из всей собравшейся компании и это выглядело странным. Когда-то все Уизли были такими, как он — шумными, веселыми, суетливыми, окружавшими теплом и искрящимися от счастья. Но в этот год таким был лишь Чарли, и это было почти что дико. Все в то Рождество было неестественно: и улыбки, и поздравления, и попытки Гарри приободрить семейство, в то время как сам он не был полноценно счастливым, даже несмотря на Джинни. И Гермиону в тот странный вечер привлек Чарли, столь напоминавший былые времена. Она не ощутила романтической привязанности, но скорее будто вернулась в дом, еще окруженный уютом. Чарли пробыл в Норе неделю и в предпоследний день предложил Гермионе уехать с ним. Она видела, что нравится ему и не могла ответить взаимностью, но также не могла и упустить шанс вырваться из этой пародии на жизнь. На следующий день Гермиона аппарировала с Чарли в Румынию, оставив на столе в Норе лишь короткую записку: «Не ищите меня. Люблю вас всех. Гермиона.» Так она и оказалась в лесу Хойя-Бачу, где располагался самый известный заповедник драконов. Поначалу Гермиона сильно боялась этих существ, но с помощью Чарли начала входить в колею. Она не стала испытывать особого тепла и привязанности к ним, как Уизли, даже спустя три года, но вполне справлялась со своими обязанностями и даже, отчасти, любила это дело. Так, она смогла не отрекаться от магии, но и не контактировать с тем миром, который принес столько боли. Очнулась от воспоминаний Гермиона только на пороге библиотеки румынского министерства магии. Постаравшись откинуть старые переживания при помощи окклюменции, которой занималась особенно усердно после Хогвартса, она зашла в библиотеку и с наслаждением вдохнула неповторимый запах книг.

***

Захлопнув очередное пособие, Гермиона бросила взгляд на часы — прошло уже шесть с половиной часов. Ей нужно было возвращаться. С разочарованием оглядев около десятка томов, Гермиона поднялась со своего места и взмахом палочки отправила книги по местам. Ей не удалось найти ничего. Абсолютно. Про драконов, понимавших человеческую речь, не сообщалось ни в одном из просмотренных изданий, кроме сказочных, которые уж точно нельзя было воспринимать всерьез. «Похоже, всезнайка Грейнджер зашла в тупик», — отметила про себя Гермиона и фыркнула, оглядывая библиотеку в последний раз. Книг по драконоводству, на удивление, было действительно мало — около десятка еще оставались непрочитанными, но Гермиона сомневалась, что могла бы найти в них полезную информацию. Она собиралась заглянуть в библиотеку снова, но, похоже, ей предстояло разобраться во всем самостоятельно. На этих мыслях, на губах Гермионы даже проскользнула небольшая хитроватая улыбка — уже давно она не занималась исследованиями. Вскоре Гермиона аппарировала из библиотеки в дом-перевертыш и позже, оказавшись в маггловской части Бухареста, переместилась в заповедник. Время уже приближалось к шести вечера, когда Гермиона, переодевшись в рабочую мантию, вышла из своего домика и направилась к новому жителю румынского заповедника. Не без усилий пробравшись через заросшую лесную тропинку, она вышла на поляну. Дракон по-прежнему лежал здесь и Гермионе показалось, что он оставался в той же позе, что и вчера. Недалеко от него оставалось несколько недоеденных кусков мяса, к которым он не проявлял никакого интереса. Глаза дракона были закрыты, однако, как только он услышал шуршание кустов при приближении волшебницы, он сразу напрягся и распахнул глаза, оглядывая местность. Гермиона же, наконец, смогла рассмотреть его получше, пока солнце еще не село. Оглядывая его туловище и присматриваясь к строению морды, она все больше убеждалась в том, что это был Норвежский дракон. На удивление спокойный и человечный Норвежский. Как только Гермиона поймала на себе внимательный взгляд существа, она слегка улыбнулась и склонила голову в приветствии. — Я пришла осмотреть твои раны, — произнесла она, без задней мысли разговаривая с драконом. — Сегодня основные повреждения должны были зажить. Если все прошло так, как надо, я наложу новую повязку и сниму ее окончательно через несколько дней. Дракон никак не отреагировал на ее речь и лишь продолжал оглядывать волшебницу. Тогда Гермиона достала из рукава палочку и, подойдя ближе, размотала бинты, наложенные прошлой ночью. Все оказалось, как она и предполагала — в порядке. Раны уже практически зажили и оставалось лишь наложить последнюю повязку, чтобы защитить повреждения от инфекции. Пока Гермиона делала это, дракон никак не сопротивлялся, но внимательно следил за ней, словно контролируя и оценивая ее действия. Закончив, Гермиона отошла от магического существа и оглядела его, мысленно похвалив себя за хорошую работу, которую проделала прошлым вечером. Она уже собиралась вернуться обратно, ведь сегодняшнее дежурство было на ней, но все же решила задать вопрос, который гложил ее последние сутки. — Ты и правда понимаешь меня? — произнесла Гермиона, заглядывая в необыкновенно яркие глаза дракона. Она очень хотела получить ответ на этот вопрос, хоть и боялась, что все окажется дурацким наваждением, спровоцированным адреналином. Какое-то время дракон разглядывал ее, не подавая признаков понимания, но Гермиона терпеливо ждала. Она не знала, о чем размышляло существо, пока изучало ее, но вскоре дракон махнул головой в согласии. Гермиона тут же радостно подпрыгнула и, соединив руки, облегченно выдохнула и коротко рассмеялась. — Я боялась, что уже сошла с ума, — призналась она существу. — Сегодня я ездила в библиотеку, но не нашла ни одного упоминания о таких драконах. А я, между прочим, перерыла практически все фолианты на тему драконоводчества. На этих словах дракон слегка склонил голову в бок и посмотрел на нее явно насмешливо. — Что здесь такого забавного? — возмущенно спросила она. — Между прочим, я всегда находила ответы в книгах, и они мне зачастую помогали. Есть у меня одни друзья, которые также насмехались надо мной в свое время, но, когда знания пришлось применять, им было уже далеко не до смеха. После этих слов дракон, как показалось Гермионе, перестал забавляться и вновь сменил свой взгляд на изучающий. — Впрочем, я не хочу об этом вспоминать, — добавила Гермиона и некоторое время помолчала, словно борясь с эмоциями, которые поднялись в ней, после брошенной в недовольстве фразы. Сжав руки в кулаки и вонзив ногти в ладони, Гермиона снова переживала тот год перед финальной битвой. Прикрыв через пару секунд глаза и махнув головой, она все же взяла себя в руки и взглянула на дракона живым неомраченным взглядом. Сегодня, на удивление, ее сильно накрывало воспоминаниями, унося в тяжелое прошлое. — Я бы хотела поспрашивать еще кое-что, — произнесла она, возвращаясь к реальности. — Но сегодня моя очередь дежурить, так что я не могу задерживаться, — она улыбнулась и взглянула на дракона с хитрецой. — Но я обязательно вернусь, потому что вопросов у меня много. На этих словах, Гермиона махнула головой на прощание и быстрым шагом направилась обратно к заросшей тропинке. Она могла бы поклясться, что перед тем как исчезнуть в лесу, она услышала, как дракон тяжело вздохнул.

***

Гермиона никогда не любила ночные дежурства в заповеднике и, если была такая возможность, перекладывала эту обязанность на Чарли. Она попыталась бы сделать так и сегодня, но и так договорилась с ним о дневном отсутствии — злоупотреблять хорошим отношением к себе не стоило. Ночной лес, погруженный в тишину, также вызывал не самые приятные воспоминания, но с ними Гермиона училась бороться в первую очередь. Год, проведенный в бегах по лесам Британии вдали от всех членов Ордена, отложился в ее голове очень четко. Особенно это касалось той ночи, когда егеря все же смогли выловить их, доставив в Малфой-мэнор. Гермиона уже успела попрощаться с собственной жизнью, оказавшись на каменном полу перед Беллатрисой, но ей повезло, как и всем, кто в тот день был заперт в темнице. Внезапно, из-за кустов послышалось шуршание, и Гермиона в тот же момент вскинула палочку, бросая в темноту оглушающее. Подойдя ближе, она увидела лишь небольшого серого кролика и, тяжело выдохнув, сняла с него заклятие, наблюдая как зверек поскакал вдаль. Очевидно, ей нужно было поработать над своим окклюментным щитом, а иначе не далее чем через пару ночей таких дежурств, она бы кого-нибудь невзначай убила. В остальном вся ночь проходила спокойно. Драконы, в большинстве своем, спали в гнездах в отгороженных участках леса, и Гермиона лишь пару раз встречала других патрульных, тихо кивая им головой. За прошедший день браконьеров, ранивших необыкновенного Норвежского дракона, не обнаружили. Быть может, существо все же смогло улететь достаточно далеко: по крайней мере, ей хотелось на это надеяться. Когда дежурство подошло к концу, первые утренние лучи осветили полянку, на которой располагались все сотрудники заповедника. Чарли уже завтракал на крыльце общего дома и, завидев Гермиону издалека, спустился встретить ее. — Как дела, принцесса? — с улыбкой спросил ее Уизли, подстраиваясь под ее неспешный шаг. — Я же просила тебя не обращаться так ко мне, Чарли, — устало произнесла Гермиона, тем не менее слегка улыбнувшись. — Я иду спать. Эти сутки выдались особенно сложными. — Какие-то проблемы с нашим новым постояльцем? — уточнил Чарли, сохраняя свой привычный позитивный тон. — Вовсе нет, — ответила девушка, прикрывая зевок рукой. — С ним все в порядке… Ну, в том смысле, что раны зарастают. — Это хорошо, — кивнул Чарли, но, присмотревшись к ней, добавил. — Слушай, ты чего-то не договариваешь. — С чего ты это взял? — С того, что, когда ты о чем-то умалчиваешь, ты всегда уводишь взгляд в сторону и немного вниз, — он легко усмехнулся. — Прямо как сейчас. — Может быть я просто устала, и глаза закрываются сами собой, — парировала Гермиона и, поднявшись по ступеням маленького крыльца своего домика, обернулась к Уизли. — Хотя, на этот раз ты прав. Но я расскажу тебе обо всем только после того как высплюсь. Чарли коротко рассмеялся. — Тогда я непременно буду ждать, — улыбка сохранялась на его лице. — Тебя разбудить к обеду? — Не стоит, — Гермиона уже открыла дверь, с радостью думая о теплой постели. — Я проснусь ближе к вечеру. Как раз прослежу за Норвежским, — произнесла она, заходя в дом. — Похоже, кто-то обзавелся любимцем, — заявил Чарли и убежал завтракать в общий дом прежде, чем девушка успела бы запустить в него конфундусом. Слегка прохладная постель встретила Гермиону с распростертыми объятиями и, когда она вновь открыла глаза, за окном уже начало темнеть. К счастью, после ночного дежурства она была свободна от работы весь следующий день: Гермиона неспешно встала, позволив себе понежиться под теплым душем. Переодевшись в теплую рабочую мантию, она заглянула в большой общий дом и, перекусив йогуртом на кухне, вышла на территорию заповедника. За прошедшее утро в ее голове появилась новая мысль: если дракон понимал ее речь, значит, он обладал иным разумом, нежели все остальные. Вероятно, в его голове были какие-то мысли, приближенные к человеческим. Это была только теория, но Гермиона решила ее проверить. Конечно они часто пользовались легилименцией, когда работали с драконами. Если нужно было усмирить их агрессию или управлять волей для своей же безопасности, с помощью простого заклинания и ментальной магии можно было подчинить их на короткое время. Вот только в голове любого дракона не было ничего кроме пустоты. Не было ни барьеров, ни каких-либо красок — по всей видимости, подобной части сознания у них не существовало. Когда Гермиона вновь пробралась через заросли кустов к небольшой поляне, накрытой теперь древесным куполом, она обнаружила дракона ровно на том же месте. Услышав ее шаги, он лениво приподнял голову в ее сторону и тут же уложил ее обратно на землю. Его поведение казалось Гермионе слишком пассивным, но, возможно, все дело было в ранениях или в том, что он чувствовал себя некомфортно в закрытом пространстве. — Здравствуй, — произнесла Гермиона, уже начиная привыкать к этому странному однобокому общению. — Я проверю твои повреждения, хорошо? — спросила она, подходя ближе. Дракон никак не отреагировал на ее слова, и Гермиона приняла их за согласие. Сняв повязку, она увидела, что рана на задней конечности зажила окончательно. Крыло, на первый взгляд, выглядело тоже нормально, но, когда она попросила дракона пошевелить им, увидела, что движения были еще слегка скованными: такое всегда бывало после вывихов. Ему нужно было восстановиться еще пару недель. — В целом все выглядит неплохо, — резюмировала Гермиона, вновь отходя от существа на пару шагов и ощущая на себе его внимательный взгляд. — Еще немного времени и крыло будет в норме. Повязки больше не нужны, — произнесла она и позволила себе улыбку. Словно проверяя ее, дракон обернулся к своему туловищу, пытаясь разглядеть заднюю лапу, и еще несколько раз шевельнул крылом. — Я может быть и не колдомедик из Мунго, — заметила Гермиона. — Но я уже не раз видела такие раны и точно знаю, как с ними справляться, — ее голос звучал слегка обиженно. Еще и дракон будет проверять качество ее работы? Ей и подавно хватало Чарли. Однако, существо будто было с ней не согласно. Норвежский вернул к ней свой яркий взгляд и тихо фыркнул, поворачивая черное крыло в разные стороны. Когда личный осмотр был закончен, он положил голову обратно на землю и вновь посмотрел на нее. — Если ты во всем убедился, и я тебя больше не отвлекаю, у меня есть одно предложение, — Гермиона крутила палочку в руках, раздумывая над своей идеей. — Так как я не нашла ни одного упоминания о драконах, понимающих человеческую речь, в книгах, нам придется выяснять все экспериментальным путем, — Гермионе показалось, что на этих словах дракон насторожился, раздувая ноздри сильнее обычного. — Я хочу воспользоваться легилименцией, чтобы понять, могу ли я прочитать твои мысли. Так нам будет проще понять друг друга в дальнейшем. Дракон не выглядел воодушевленным ее идеей, а скорее наоборот: он приподнял свою голову, выражая агрессию. Его глаза выглядели настороженными и злыми, а сам он отодвинулся подальше от девушки. — Это не болезненно, — произнесла она, стараясь убедить его и не показывать собственный страх. — По крайней мере с другими драконами все было в порядке. Казалось, эти слова не произвели на него никакого эффекта. — Я не хочу причинять тебе вред, — продолжила говорить Гермиона. — Но, если мы сможем общаться мыслями, я смогу лучше помочь. Мне кажется, что тебе не нравится быть закрытым здесь, но и отпустить просто так я тебя не могу: мне для этого придется договариваться с Чарли, только он может принять такое решение. Но он не будет слушать мои выдумки, как бы тепло он ко мне ни относился. Взгляд дракона стал чуть спокойнее, но он не спешил приближаться к ней, оставаясь в агрессивной позе. Кажется, ей нужно было сказать ему что-то еще. — Никаких экспериментов над тобой никто производить не будет, — добавила она, подумав, что, если дракон был разумным, он бы не хотел оказаться объектом вечных исследований. — Я тебе обещаю это. Чарли меня услышит, а если нет… — Гермиона улыбнулась. — Мы всегда можем бросить в него конфундусом и поджарить его мантию. Какое-то время дракон не реагировал на ее слова, и Гермиона решила подождать, усевшись на прохладный камень неподалеку. Прошел еще не один десяток минут, прежде чем существо постепенно расслабилось, и дракон приблизился к ней. — Ты все же согласен? — с надеждой произнесла Гермиона и увидела, как он слегка склонил свою голову. В тот же момент она радостно вскочила с камня и, заставив себя контролировать эмоции, медленно выдохнула, доставая палочку. Пару легких пасов и заклинание, и Гермиону окружила тьма. Это совсем отличалось от того, что было в голове у других существ: та пустота была неосязаемой и скорее не имела никакого цвета. Когда Гермиона попыталась протолкнуть черный барьер, ее с силой откинуло назад так, что она едва не вылетела из этого необычного сознания. Место, в котором она оказалась, было похоже на окклюментную стену, но ощущалось совсем по-другому. Да и стены здесь никакой не могло быть: даже опытные анимаги не могли контролировать свой разум в животной форме, что уж было говорить о магическом существе. Вторая ее попытка все же окончилась тем, что ее вновь отбросило на небольшую поляну. Гермиона резко вздохнула, ощущая нехватку воздуха, как после времени, проведенного под водой. Отдышавшись, она подняла взгляд на дракона, который недовольно смотрел на нее в ответ. — Видимо, я все же была не права, — выдохнула она, садясь обратно на камень и убирая палочку в рукав. — Но твое сознание все-таки отличается от остальных… Оно чем-то похоже на ментальную защиту волшебника, но многое здесь все же не так, — Гермиона на какое-то время задумалась, не обращая внимания на то, как дракон с интересом разглядывает ее. — Ты же Норвежский Горбатый, так? — произнесла она, поднимая взгляд. Дракон неуверенно махнул головой в ответ в отрицании, оглянувшись на собственные крылья. — Я ничего не понимаю, — вздохнула она. — Кажется, придется все же обращаться к Чарли, — на этих словах она поднялась с холодного камня. — Я скоро вернусь, — пообещала она дракону и скрылась в кустах.