Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Прижимая ладони к лицу, дизайнер тщетно пытался собраться с мыслями. Нередко после таких эмоциональных качелей накрывало нервным срывом, и какое счастье, что Кадзуха этого не застал. Скарамучча все отдал бы за то, чтобы не показывать другим людям свою слабость и беспомощность. Кажется, только Альбедо был тем, кто пару раз за всю их долгую дружбу видел, как плачет парень, но он уже знал, что успокаивать его было бесполезно, и более того, не нужно вовсе.       «Зачем я все это делаю? Почему не занимаюсь тем, чем нужно?» — спросил сам себя Скара, переводя свой взгляд в сторону мешка с тканями, который он притащил в воскресенье после посещения магазина. Он потратил четыре часа, чтобы подобрать все идеально, чтобы каждый лоскуток мог передать его мысль, рвение и задумку. Дизайнер был предназначен только для этого. Как Диана Вриланд для Vogue, как Вивьен Вествуд для гранжа, как Ёджи Ямамото для стиля унисекс. Он должен был работать столько же, сколько и они, тратить время лишь на создание одежды и ни на что больше, но вновь тратил свое время на решение внутренних и внешних проблем. Как бы ни хотелось этого отрицать, хоть одиночество и стало верным спутником по жизни, но оно не могло удовлетворить и дать того, чего хотелось на самом деле: признания и веры. Не было никого, кто бы в действительности поверил в него. Вокруг лишь презрительные взгляды, которым ничего не нравилось. Ради чего Скарамучча пытался откинуть свои чувства и сосредоточиться на своем деле? Он все равно не был в силах достичь идеала, не был в силах сравниться даже с отличниками в своей группе.       Всхлипнув, он закрыл себе рот, лишь бы истошный крик не вырвался из груди. Он ничего не значил для этого мира, не мог добиться ничего без чужой помощи, ненавидел себя, наверное, больше, чем мог кто-либо представить. В глазах остальных студент оставался неким комком сарказма и резких ответов, который мог бы выдержать абсолютно все, но внутри все еще оставался тем, кем был на самом деле, — слабаком и неженкой. Он не имел права называть Кадзуху слабым, ведь он тоже был таковым. Проигрывал даже в борьбе с собственными чувствами.       Замок двери щелкнул, заставляя страх пронестись по телу морозной вьюгой, натягивая мышцы и выплескивая адреналин. Ближе всего было добежать до ванной и закрыться там, быстро привести себя в порядок. Его точно будут ругать за слезы, он сам себя начнет ругать за них, но нога, затекшая от долгого сидения на корточках, подкосилась. Скара повалился на пол, с силой сжимая в ладонях волосы и пряча лицо где-то в полу. — Скара? Что ты… Ты плачешь? — спросил голос позади, пустивший по телу еще один всполох желания убежать куда-то. Закрыться в шкафу, чтобы никто не мог дотянуться до него и увидеть настолько разбитым.       Кадзуха стер с губы свою кровь, забывая про пульсирующие места, по которым прошелся чужой кулак. Первые несколько минут он стоял перед дверью, не решаясь в нее зайти, понимая, что Скарамучча будет его ругать, если не пошлет куда подальше. Но, решившись переступить порог квартиры, он не мог ожидать того, что видел сейчас.       Дизайнер выглядел крайне паршиво, его явно трясло, и он замер на месте, будто пытаясь сделать вид, что его вовсе нет в этом месте. Букет, подаренный ему, валялся где-то в стороне. Просто смотреть на это, дожидаясь ответа, стало невозможным, и Каэдэхара присел рядом со своим соседом, пытаясь его развернуть, но тот лишь дернул рукой со словами: — Не трогай меня!       Крик вырвался сам по себе. Парень не собирался повышать голос, но эмоции говорили за него. Они стали спусковым рычагом к пониманию, что его агрессия может стать тем, что сейчас оттолкнет Кадзуху, и он точно уйдет. Точно уйдет. Эти мысли было невозможно ощущать, но если он сделает это, то ничего страшного. Скара переживет. Он сильный и справится. Это был бы не первый и не последний раз. Ничего страшного. Время все излечит и вернет на круги своя. Но, как бы ни хотелось убеждать себя в этом, сердце сжималось сильнее, напоминая о внутренней слабости. — Что происходит? Посмотри на меня, почему ты плачешь? — продолжал спрашивать Каэдэхара, поступая совершенно противоположно мыслям дизайнера.       Он обошел Скарамуччу, присаживаясь прямо перед ним, и, оторвав его лицо от пола, заставил посмотреть на себя. Вот только тот сразу вырвался, вновь пряча глаза, но все же срываясь на истерику, плотно удерживаемую тисками ранее. — Почему ты не ушел?.. Ты должен был уйти, как и все остальные. Не жалей меня, не слушай, хватит… — сквозь вырвавшиеся потоком слезы безостановочно говорил дизайнер, пытаясь сжать в пальцах линолеум. — Я отвратителен… Я слабее, чем ты, я ничего не могу. Мне нужно умереть. Кадзуха… убей меня, вырви мне сердце, оставь раны, от которых я не смогу избавиться.       По телу Каэдэхары прошлись мурашки. Его заразило паникой. Слушать о том, как кто-то молит о том, чтобы его убили, стало действительно невозможным. Не найдя лучшего решения, он подтянул парня ближе к себе и уложил его голову на свои колени. Он прикоснулся ладонью к спине Скары, легко поглаживая, чтобы успокоить, но это вновь произвело обратный эффект. Студент начал рыдать сильнее, кажется, окончательно теряя связь с миром.       Он должен был оттолкнуть эту поддержку, присутствие, но не мог. В Скарамучче не оставалось сил на сопротивление, на отказ от помощи. Понимая, чем это затем обернется, он просто принимал поддержку. Да, завтра будет еще труднее, чем сейчас. Крупицы тепла разлагали и являлись непозволительным, запрещенным наркотиком. После этого будет хотеться еще и еще, тело и разум будут требовать большего: объятий, прикосновений, всего, что находилось под плотным замком на сердце.       Спустя около получаса дизайнер ощутил, как его отпустило. Слезы больше не лились. Казалось, он выплакал все то, что хранил в себе долгими месяцами, не позволяя себе падать в этот омут из жалости к себе. Нужно было отдать должное: стало немного легче, но теперь, поднявшись и все же посмотрев на того, кто все это время продолжал оставаться рядом, его ждало новое потрясение.       Кадзуха выглядел, как после схватки со стаей собак, ну или после драки. Губа разбита, синяк на щеке уже начал краснеть, одежда явно повалялась на асфальте, а в волосах запуталась какая-то пыль. Дизайнер подтянулся, перехватывая чужую руку, на костяшках которой остались царапины. — Гх… Какого черта… — не в силах ругаться во всю силу, которую только мог, Скара произнес только это. — Ты начал вновь встречаться с тем парнем из модельного агентства? — чересчур равнодушно спросил Каэдэхара, хотя, казалось, выглядел куда более встревоженно. Виноват в этом выражении лица был он сам или кто-то еще, Скарамучча так и не понял. — Что? — переспросил он, поднимаясь с пола и пересаживаясь на него.       Парень стер со своих глаз влагу, пытаясь вернуть себя в режим обработки данных, а не затуманенного бреда воспаленного мозга. До него с трудом дошли воспоминания о том, что он встретил Акиру около дома и принял от него букет, а затем пообещал подумать над его предложением. — Я видел, как ты с ним целовался.       Фраза, сказанная Кадзухой, напрягла и заставила нахмурить брови, предчувствуя, что это как-то было связано с его нелицеприятным видом. Но неужели он ввязался в драку лишь из-за того, что Скара поцеловался с кем-то, хотя на деле этого даже не было? — Не встречайся с ним, — произнес Кадзуха, отводя свой взгляд в сторону, вводя соседа в еще большее замешательство. — Не тебе мне указывать, с кем встречаться. Пойдем, нужно обработать твои раны, — коротко ответил он, больше не желая развивать эту странную тему и пытаясь отгородиться от предположений о том, что именно послужило причиной драки.       То, что Кадзуха подрался именно с Акирой, уже стало понятно. Этого должно было хватить. Не стоило забываться и ожидать чего-то, но его резко остановили и потянули вниз, заставляя упасть обратно на пол. — Он уже встречается с кем-то. Я слышал разговор. Не заметно, что ради тебя он готов был бросить того человека, — серьезный тон Каэдэхары все же дал надежду. Странную надежду, которой быть не должно было, которую стоило отринуть, но Скара не мог, особенно после той поддержки, которую он только что получил.       Впрочем, известие о подобном нахальстве со стороны бывшего стало не то чтобы новостью. — Я предполагал это. Ты поэтому подрался с ним? — спросил дизайнер, складывая руки на груди и прикрывая глаза. Голова разболелась и теперь пускала колкие молнии в виски. — Это плохо. Ты не должен был драться с ним, — вздохнул он, вызывая в Кадзухе молчаливый вопрос и раздражение. — У нас будут проблемы с Яэ Мико. Акира должен был участвовать в фотосессии на следующей неделе. Ты хотя бы не бил в лицо?       На подобный вопрос Каэдэхара не нашел, что ответить, отводя взгляд в сторону. Он бы с удовольствием перевел тему разговора, например, на то, почему плакал Скара и о его самочувствии, но пилящий взгляд покрасневших глаз не позволял сказать и слова. — То есть, ты бил его в лицо, — утвердительно сказал парень, прикрывая свои глаза. — У меня слов нет… — прошипел про себя он, но, заметив, как Кадзуха дернулся от этого тона, усмехнулся.       Это было действительно весело. Этому придурку все же воздалось по заслугам, если не по грядущим, то по прошлым точно. Кто бы мог подумать, что найдется человек, который решит отстаивать честь Скары? Удовлетворение, разбавившее усталость и нежелание двигаться после нервного срыва, смешалось в какой-то странный напиток. Нервный смех подкрался незаметно. Ему стало действительно весело. — Скара?       Каэдэхара мог ожидать чего угодно, но не этого. Почему дизайнеру вдруг стало так весело, что он даже расхохотался? Казалось, еще пару минут назад его переехал самосвал, а теперь же попала в рот смешинка. — Кадзуха, ты действительно сильно мне нравишься, — продолжал посмеиваться Скарамучча, смазывая новую порцию влаги с глаз, лишь позже замечая свое ненароком вброшенное признание, заставившее сердце забиться в бешеном ритме. Он должен был бы сейчас свести все в какой-то сарказм или шутку, но, заметив, как покраснели чужие щеки, не стал, просто не веря своим глазам.       Неожиданные смех и признание, слетевшее с губ дизайнера, полностью выбили Кадзуху из колеи и всех своих оправданий. Мог ли он сейчас и впрямь расценивать это, как полноценное признание? Но главный вопрос: почему он вообще об этом думал, неистово краснея? Сердце вновь начало стучать. Слишком быстро для обычного ритма. Нет, этого точно не должно было случиться, и не так. Могло ли так получится, что он на самом деле влюбился в Скарамуччу? — Нам… Нужна аптечка, — спустя короткое молчание бросил дизайнер, с трудом, но поднимаясь на ноги.       Он не был в силах поверить в то, что только что сказал это, но нужно было успокоиться. Его слова все еще могли ничего не значить в глазах Кадзухи. Хотелось бы в это верить, но с тем точно было что-то не так. Его словно заморозило, и он так и не подал голоса в ответ, все продолжая сидеть на том же месте. А еще этот румянец на его щеках… Нет, все это мало напоминало правду, но в нее захотелось поверить и дать себе повод еще раз довериться резко вспыхнувшим чувствам.