Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Замерев от подобного неожиданного взрыва со стороны дизайнера, Кадзуха не смог пойти за ним, когда он закрылся в своей комнате. Он снова причинил боль своими словами и необдуманными действиями. Нужно было просто дождаться момента и поговорить с ним об этом, а не поддаваться на провокации Акиры, который, пожалуй, все же заслужил того, чтобы его хорошенько пнули. Но за это радоваться не приходилось.       Скатившись по стене на пол, Кадзуха зарылся ладонью в свои волосы. Скара плакал и вновь плакал из-за него, из-за той ярости, которую смог вызвать в нем человек, который должен был быть поддержкой и местом спокойствия. Каэдэхара ощущал себя так, словно в нем было лишь что-то бесформенно-отвратительное. Он был противен сам себе. Было страшно смотреть в глаза, полыхающие гневом, и если бы в пылу этого, дизайнер сказал, что ненавидит его, то парень не смог бы не поверить в это.       Переведя взгляд на Акиру, присевшего на полу, Кадзуха обратил внимание и на то, что он так же просто смотрел в пол, не произнося ни слова, зарылся рукой в волосы и выглядел так, будто готов был раствориться в воздухе. — Прости… Я не думал, что… Нет, я просто не думал, — произнес он, прикрыв глаза.       Услышать извинения от модели оказалось вишенкой на торте всего того, что произошло. Каэдэхаре захотелось самому еще раз ударить его, но сил на это не было. Откуда им было взяться, когда ударить пару раз хотелось не только его, но и себя? — Да, ты не думал, — выдохнул Кадзуха и поднялся на ноги, отходя к двери, за которой скрылся Скарамучча. — Как и я не думал, когда слушал тебя, — добавил он про себя.       Он не был уверен в том, стоило ли его сейчас беспокоить, но все же волноваться и чувствовать вину не перестал. Ему стоило извиниться за это, хоть как-то его успокоить. В конце концов, если возлюбленный захочет пару раз ударить и его, это будет лучше, чем если он захочет начать игнорировать его или вовсе расстаться.       Легко постучавшись в дверь, Кадзуха вздохнул. — Скара, это я. Я могу войти? — спросил он, но ответа не последовало.       Подождав еще немного, он вновь постучался, но так же никто не ответил. Дверь была заперта изнутри и не оставляла выбора, кроме как присесть около нее и прикрыть глаза. Что ни скажи, этот день никак не мог закончиться хорошо. Нужно было явнее проявить несогласие на то, чтобы идти к Акире. Тот же до сих пор сидел в зале все на том же месте, будто погружаясь в медитацию. Кто бы мог подумать, что именно после него у Скара появятся проблемы в выражении своих чувств словами.       Переведя свой взгляд к потолку, Каэдэхара еще раз тяжело вздохнул. Если бы только они смогли встретиться раньше, намного раньше. Когда возлюбленному еще не приходилось отчаянно и безответно влюбляться, возможно, тогда он смог бы дышать более свободно. — Прости меня… Я люблю тебя, действительно сильно люблю, и я правда знаю, что ты любишь меня. Все это. Прости меня за это. Я не хотел тебя ранить, — проговорил Кадзуха, не дожидаясь того, когда ему позволят войти.       Внезапно замок двери щелкнул, а дверь слегка приоткрылась. Каэдэхара едва успел подставить руку, чтобы не свалиться назад, и перевел взгляд на Скарамуччу.       Тот выглядел мрачнее тучи, казалось, даже его глаза приобрели черный цвет вместо привычного сине-фиолетового. Он простоял так пару секунд, перебросил взгляд на Акиру, вздохнул и открыл дверь сильнее, позволяя поднявшемуся на ноги Кадзухе пройти внутрь.       Оказалось, что комната, в которую забежал Скара, была гостевой. Тут также была кровать, пару шкафов, окно, какой-то столик, но больше ничего. В темноте было плохо видно, но и это место не казалось более светлым по интерьеру, чем в остальной части квартиры.       Хотя Кадзуха и хотел успокоить своего парня, но теперь, когда ему позволили это сделать, не мог подобрать слова и что стоило сказать. Даже прикоснуться боялся, будто даже это разозлит дизайнера. — Кадзуха, я уже сказал об этом. Но я не могу пока что сказать того, что ты хочешь услышать, — он сам начал диалог, все еще чувствуя в себе тревожно осевшую злость.       Теперь, когда Скара выплеснул хотя бы часть того, что чувствовал, в какой-то степени стало легче, но сам факт того, что это пришлось делать, заставлял думать, что теперь ему нужно извиняться за то, что так себя повел. — Ты можешь не говорить об этом, — выдохнул Каэдэхара, завлекая возлюбленного в объятья и пряча лицо в его предплечье. — Прости, что так разозлил тебя. Если хочешь, можешь ударить меня пару раз, если это поможет.       От такого предложения Скарамучча не мог не усмехнуться. От Кадзухи чувствовалось, что он волновался и боялся обидеть, готов был извиняться как угодно, но разве дизайнер мог поступить так, как предложил он ему поступить? Хотя… Он мог, но точно не в момент, когда к нему пришли с искренними извинениями. — Неужели ты мазохист? — улыбнулся студент, поглаживая Кадзуху по голове, как ребенка.       Злость полностью отступила, стоило прикоснуться к мягким прядям, а усталость после нее заставила отстраниться и, взяв за руку парня, уложить их обоих на кровать. Еще раз послав Акиру в голове на три веселых буквы, Скара уже решил, что точно не сунется к нему в комнату, что бы он ни придумал в следующий раз. Хотя вряд ли следующий раз будет. Вспоминая, насколько подавлен он был, дизайнер мог поспорить, что больше ничего говорить не станет. — Кадзуха, я не собираюсь никому тебя отдавать, поэтому не отдавай и ты меня, больше не соглашайся на то, что тебе предлагают, и не слушай всякий бред. Тем более от Акиры, — все же недовольно произнес Скарамучча, замечая, что парень вновь опустил глаза, почувствовав упрек. — Прости… — только и смог ответить он и, не смея поднять взгляд, уткнулся лбом в грудь возлюбленного.       На секунду дизайнеру показалось, что он перестарался в своих упреках. После того, что он показал то, что не должен был показывать, ему было страшно открывать дверь. Даже злясь, он все еще боялся того, что из-за этого от него снова уйдут и оставят во всепоглощающем одиночестве. И что бы с ним стало? За месяц он уже привык к тому, что кто-то всегда находился рядом. Тревожные мысли перестали касаться той его части, которая была уверена в том, что до конца жизни его никто не сможет полюбить.       Коснувшись пальцами светлых волос возлюбленного, Скарамучча прикрыл глаза и перестал поддерживать голову рукой, ложась на подушку. Спокойствие. Наверное, в нем можно было найти то самое счастье. Даже несмотря на его крики, несмотря на предшествующую тому ссору, они лежали вместе в темноте комнаты. Единственное, чего хотелось, это оказаться в их квартире, а не тут, где этот миг может быть прерван. — Кадзуха, ты много читаешь? — спросил внезапно дизайнер, продолжая поглаживать того по голове, путая пряди между собой.       К нему пришла идея, как можно было сказать три заветных слова, не произнося их такими, какими они были на самом деле. Это вполне могло сработать, обойдя приступы паники и страха перед признанием. — Мм. Я достаточно много читал.       Почувствовав, что Скарамучча отодвинулся в сторону и присел на кровати, Кадзуха поднялся вслед за ним. Ему совершенно не хотелось прерывать миг легких прикосновений и переполнявшей тело нежности и трепета любви, но заданный вопрос, а после и легкое смятение, которое Каэдэхара смог увидеть в глазах возлюбленного, заставили его почувствовать себя вновь не на месте.       Дизайнер ощутил, что его все равно начал переполнять трепет и страх. Он взял чужую ладонь в свои руки и слегка сжал, пытаясь сосредоточится и не падать в этот омут. Кадзуха точно не откажется от него после признания, он точно не будет смеяться над ним или выворачивать все в шутку. Он просто не был способен. Он любил его. — Луна… — дыхание начало перехватывать все сильнее наряду с тем, как сердце пустилось вскачь. — Кадзуха, …       Парень практически сразу понял, что хотел сказать ему Скара, но, видя насколько сильно он нервничает, как учащается его дыхание, хотел было остановить, но его руку сжали сильнее. Он не должен был прерывать это желание донести до него чувства, поэтому терпеливо остался ждать, слегка поглаживая кожу на тыльной стороне ладони в попытках хоть как-то поддержать. — Луна сегодня… прекрасна, не правда ли? — практически задыхаясь, Скарамучча смог сказать эту фразу до конца.       Он смог. Он сделал хотя бы это, и улыбка сама по себе расцвела на лице. Он не мог этого сдержать в себе. Трепет ожидания ответа и собственная паника смешались во что-то, что уносило в омут, наполненный глубиной моря, поверхность которого оказалась ледяной, но, стоило погрузиться глубже, тело обдавало теплом. — Да, она настолько прекрасна, что умереть можно, — с улыбкой ответил Кадзуха, проводя свободной ладонью по щеке возлюбленного.       Этот миг захотелось запомнить на многие века. Помнить даже после смерти. Не забывать после перерождения или же в окутанном мраком сознании. Это было красиво, непозволительно красиво.       Придвинувшись ближе к Скаре, он коснулся его губ, целуя словно в первый раз: мягко касаясь, прикрывая глаза, трогая кончиком языка нижнюю губу. Волна нежности, окутавшая голову, заставила притянуть парня в свои объятья и крепко сжать, ощущая в нем явный тремор, оставшийся послевкусием открытого признания. Думая об этом вновь и вновь, Кадзуха все еще не мог поверить в то, что это происходило с ним. Первая любовь, которую он испытал, о которой хотелось рассказать абсолютно всем, неужели она действительно была настолько сладкой и пьянящей?       Не передать словами, что происходило внутри самого дизайнера. Он почувствовал, что тревога и страх сменились на разрывающие все внутри звезды. И если бы можно было посмотреть внутрь человека через окно, открывающее пейзаж души, то за стеклами Скара оказалось бы тихое ночное небо, усыпанное падающими светилами, обожженное северным сиянием и тихим шепотом цветов весенних деревьев.       Отстранившись от этого долгого и крайне трепетного поцелуя, Скарамучча положил голову на плечо Кадзухи, вдыхая в грудь побольше воздуха. Глаза практически начали слезиться от ощущения полного доверия, которое он не испытывал никогда и ни к кому. — Я тебя люблю, — прошептал Каэдэхара, чувствуя в себе ярую потребность высказать все, что он испытывал, и, заметив, как чужие руки схватили его крепче, улыбнулся.       Хотелось прямо сейчас подарить всего себя в руки Скары. Хотелось каждый день слышать от него эту фразу. Наверное, он никогда не устанет повторять ее в уме и наслаждаться ей.       И вновь стук в дверь.       Этот треклятый стук в дверь, который рушил момент за моментом. Не позволял наслаждаться и думать лишь друг о друге. Скарамучча готов был проигнорировать его в этот раз, но внезапно услышал голос Акиры: — Простите… Я могу с вами поговорить? — спросил он.       Подобное было очень странно слышать от этого человека. Кадзуха уже не мог представить, что творилось в голове у его коллеги. То он прикладывал все силы к тому, что разрушить равновесие между ними со Скарой, то выглядел так, будто за подобное мог принять любую казнь. Но именно сейчас было ли правильным идти и выслушивать его? Но возлюбленный решил все за него.       Студент отстранился от объятий с тяжелым вздохом. Если бы он сказал, что ему совсем не были интересны предпосылки подобного поведения Акиры, он бы соврал. Даже после всего того, что он делал, его трудно было назвать совсем плохим человеком. Скорее… Зависимым от чувств других? И эта зависимость в нем ощущалась постоянно.       Спустившись с кровати, Скарамучча подошел к двери, открывая ее, пропуская внутрь комнаты свет из коридора. Акира стоял с опущенным взглядом. Вряд ли его переживания можно было сравнить с игрой. Возможно, дизайнеру стоило ударить его еще раньше, чтобы заставить осознать его неприемлемое поведение? В любом случае, если бы Скару не довели до белой ручки, он бы не смог подобное сделать. — Так что ты хотел сказать? — переспросил он модель, но тот долго молчал, и за это время, за спиной так же встал и Кадзуха. — Я и правда не умею контролировать, что говорю… — начал Акира, но снова замялся. В нем точно противостояла часть «правильного» и «неправильного». — Я просто… просто волновался за тебя и… — Не оправдывай все волнением за меня, — остановил его Скарамучча, понимая, что таким образом не получит ни одного честного ответа. — Из нас ты волнуешься за себя больше, чем за меня, или я не прав?       Акира едва заметно дернулся, опуская голову, кажется, лишь ниже. Его волосы, высыпавшиеся из-за ушей полностью, закрыли выражение лица, не позволяя разглядеть в нем хоть что-то. — За прошедшие три месяца мне начало казаться, что без тебя я стал более неполноценным, чем был, — выдохнул парень, внезапно сгибаясь в поклоне по пояс. — Я не знал, насколько сильно ранил тебя, и… я не думал о твоих чувствах. Прости меня. И Кадзуха… — Акира снова замолчал. Слова явно давались ему с трудом. — Перед тобой я так же извиняюсь… Я постараюсь не говорить больше ничего лишнего.       И все же, не смотря на честные извинения, Каэдэхара чувствовал, что этот парень не сможет успокоиться так просто. Возможно, это было лишь ложным впечатлением, созданным картинкой «ублюдка», которым и представал Акира в глазах Кадзухи, но так просто от этого ощущения опасности и негатива от нахождения рядом с ним избавиться не получится. — Ладно, этого достаточно. Если ты не будешь больше делать подобного, то извинения принимаются, — ответил Скарамучча, зарываясь ладонью в свои волосы.       Он злился достаточно часто. По причинам или без причин, но так часто, как за сегодняшний вечер, перед ним еще никто не извинялся. Трудно было назвать это чем-то неприятным, но вопрос того, что заставило Акиру постоянно искать «свои части» в ком-то другом, оставался открытым. И вряд ли это выяснится быстро. — У меня в холодильнике осталась пицца, — выпрямившись в полный рост, заметил парень, хотя встречаться взглядом с кем-то из своих гостей все равно боялся. — Не расскажете, что произошло, что вам пришлось убежать из дома?       Оставшийся вечер оказался на удивление спокойным. Не таким, каким виделся. Хозяин дома стал гораздо более тихим, чем был до того. Это было неплохо. По крайней мере можно было не волноваться о том, что произойдет еще какая-то стычка. Но второе дно размеренности показалось в тот момент, когда Акира внезапно сказал: — Скара, нам прислали фотографии с фотосессии, — но только он сказал это, заглядывая в телефон, тут же замолк, перебрасывая взгляд от него к Кадзухе.       Они сидели на кухне с кружками чая и до внезапной фразы в полутишине, из которой хотелось уже вырваться и пойти спать. Вот только резкий и непонятный взгляд со стороны коллеги слегка смутил Каэдэхару. Что там было такого, что тот переглянулся со Скарамуччей, после чего начал казаться еще более тихим, чем был? — Мы можем посмотреть? — с легкой улыбкой спросил Кадзуха у возлюбленного, но тот явно напрягся, после чего тяжело вздохнул и ответил: — Да, можем. Акира, у тебя же был ноутбук? — спросил он, вызывая у того удивление.       Возможно, на деле Каэдэхара просто надумывал, и там ничего такого не было? В любом случае, раз ему разрешили посмотреть, то он точно не откажется. Хотелось увидеть, как в этот раз позировал Скара.       Пришлось пройти в зал, расположиться на черном кожаном диване, пока хозяин квартиры отходил в свою комнату. Кадзуха сел на его край первым, но не успел лечь спиной на спинку, как почувствовал, что его парень переползает к нему за спину, укладывает руки и голову на плечи, ногами обхватывает талию. Сердце пропустило небольшой удар от теплого дыхания, коснувшегося шеи, но вот последующие слова заставили напрячься: — Там и правда есть то, что тебя может смутить, — проговорил Скарамучча. — Но это была работа, и ничего больше, поэтому не кипятись.       К моменту, когда дизайнер закончил со своими предупреждениями, из комнаты вышел Акира с ноутбуком, который в последствии поставил на столик возле дивана, и открыл фотографии.       Поначалу те касались леса и светлых образов. Кадзуха пусть и ощущал себя после предупреждения не на месте, но все равно не мог не рассматривать то, насколько хорошо были переданы чувства лишь через объектив камеры. И Скара смотрелся лучше, чем кто-либо из всех, кто участвовал в фотосессии. Было ли это чувство связано лишь с любовью к нему или чему-то другому, но Акира вдруг заметил: — А они над тобой постарались. Твоих фотографий тут больше, чем других.       Сам дизайнер также это заметил. На остальных будто не обращали внимания. Это ему не нравилось, ведь он видел, что очень много красивых кадров можно было сделать и с Шиокой, и с Е Лань, и с Мицуби, и с остальными, но их практически не было. И что было на уме у Аято, уже перестало казаться понятным. Хотя едва ли это было понятно когда-либо. — Аято предложил мне в обеденный перерыв стать его штатной моделью, — вспомнил Скарамучча, слегка нахмурившись. — Но я отказался. — Что? Ты отказался? Почему? — слишком сильно удивился Акира, но затем лишь вздохнул.       Кадзуха постарался повернуться к студенту, чтобы посмотреть в его глаза, но едва не столкнулся носом с ним, замечая хитрую улыбку. — Потому что не хочу работать моделью. Мне больше нравится одевать людей, — ответил на вопрос парень, после чего оставил легкий поцелуй на щеке возлюбленного. — Кроме того… Камисато… Он странный. Мне не по себе находиться рядом с ним. — Почему? Мне он показался достаточно вдохновленным человеком, — заметил Кадзуха, переводя взгляд обратно на фотографии. — Одно дело, когда человек вдохновленный, а другое, когда на его плечах держится всемирно известный бренд, — вздохнул Скара. — Человек без деловой хватки или связей не смог бы так быстро пробиться в мир высокой моды. Его заинтересованность во мне от того кажется еще более странной. — Он прав, — кивнул Акира в подтверждение. — Если задуматься об этом более серьезно, пусть раньше ты и был популярен благодаря своей пластичности, но теперь едва ли отличаешься от остальных моделей.       От подобного правильного, но при этом обидного замечания Скарамучча нахмурился. Вот только в противовес не мог ничего сказать. Если брать в расчет, что он так же забил уже половину своего тела, если кому-то потребуется его «чистый» и «невинный» образ, визажистам придется очень постараться, чтобы замазать все, что было нарисовано на руках и лопатках.       Спустя еще пару десятков просмотренных фотографий они добрались и до второй локации. Первой же высветившейся картинкой оказалась именно та, где Акира висел над Скарой сверху. Трудно было передать, что именно почувствовал внутри себя Кадзуха. Конечно, его заранее предупредили о присутствии того, что могло его смутить, но одно дело знать, а другое — видеть. Внутри заскреблись кошки, проходясь когтями прямо по сердцу. — Кадзуха? — все же попробовал окликнуть его дизайнер, чувствуя за собой легкую вину.       Все же это была его идея позы, и он мог бы избежать ее, если бы захотел. Но, поддавшись вдохновению и мыслям о том, что так будет лучше, переступил через это чувство неправильности. И, хотя это оказалось оправданным и фотография получилась прекрасной, видеть, как потемнел взгляд возлюбленного не хотелось.       Первой мыслью парня стало то, что в этой фотографии был виноват Акира, и он повернулся к нему, вот только ответ не заставил ждать: — Не смотри так на меня, — усмехнулся он в ответ. — Это была его идея.       Приподняв брови, Каэдэхара постарался развернуться к Скарамучче, но тот отводил взгляд, явно не желая рассказывать о том, как ему в голову вообще пришло подобное. Пытался ли он подразнить, или же настолько вдохновился, что перестал замечать что делает, но разве это не было слишком? — Скара…       От одного тяжелого вздоха, дизайнер почувствовал, словно по его телу прошлась толпа мурашек. Наверное, если бы он предусмотрительно не занял место позади Кадзухи, то был бы сожжен до тла этим взглядом. Парень почувствовал себя самым ненормальным человеком, ведь вновь ощутил в себе скребущееся чувство перерисовать этот взгляд на холст и наградить его беспорядочными черными линиями. Это становилось опасным, он мог стать зависим от той темноты, которую видел сейчас в возлюбленном. Перед глазами практически запестрили идеи о новой коллекции, хотя старая еще не была дошита.       Заметив в вернувшихся к нему глазах Скарамуччи явную заинтересованность и расплывшуюся улыбку на лице, Каэдэхара уже не был уверен в том, как ему стоило реагировать. Над ним словно проводили опыты. И хотя часом ранее они уже расставили все точки над «и», разве можно было так беззастенчиво показывать свое удовольствие от ревности человека?       На секунду перебросив свой взгляд на Акиру, дизайнер заметил, что тому явных усилий стоило отвернуться от этого молчаливого переглядывания возлюбленных и сдерживаться от собственных комментариев. Пространство заполнил лабиринт возникших противоположных друг другу чувств. — Там есть и другие фотографии, — заметил Скара, оставляя легкий поцелуй на губах Кадзухи. — Я же говорил, что это просто работа. — Работа, в которой ты сам выбрал эту позу, — все равно не мог скрыть своего недовольства парень, быстро перещелкивая все фотографии своего парня с Акирой, не позволяя им обоим рассмотреть все в деталях.