Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Приятная мелодия телефона отразилась в голове болью и желанием поскорее выключить этот треклятый будильник, дающий понять, что сегодняшний день все же наступил. Скара хотел отложить конец вчерашнего вечера и ночи еще хотя бы на мгновение, но… Кадзуха привнес в его конец свою лепту, которая теперь отражалась в теле еще большей болью. После этого не уснуть не получилось бы, как бы ни хотелось оттянуть мгновение отдыха.       С громким тяжелым вздохом дизайнер скорее не встал с кровати, а свалился. Да, это можно было описать только так. Ноги не держали, не говоря уже о боли во всем теле. Но едва ли это было сильным неудобством. Гораздо большей проблемой было собственное нагое тело, отраженное в зеркале шкафа. Да… Перестарался — это мягко сказано. Скарамучча никогда не был против засосов, царапин или синяков, но не до такой же степени! Кто тянул его за язык, чтобы дать разрешение на все прихоти, возникающие в голове возлюбленного? Его шея теперь едва была видна за многочисленными засосами, собственно, как и ключицы, как и грудь, ноги. В следующий раз нужно будет предупредить о том, что такое усердие было излишне.       Растрепав и так растрепанные волосы, студент все равно не мог не почувствовать удовлетворение от этого вида. Сердце внутри него предательски затрепетало от понимания, что теперь он всегда мог видеть на себе отпечатки чужой любви.       Кадзухи, к слову, вновь не было. На кровати лежала лишь очередная записка с извинениями и просьбами позавтракать. Значит и сегодня парень отправился с утра на работу. Задумавшись об этом, Скарамучча понял, что вчера был вторник, а он так и не поинтересовался тем, как прошло занятие в модельном агентстве. Что ж, спросить об этом успеется, единственное, что сейчас нужно было, — это придумать, что надеть, чтобы не было жарко, чтобы лишний раз не светить следами, оставшимися после двух раз, и настроиться на сегодняшний поход в гости к Камисато.       На счастье дизайнера пары не были какими-то особо «веселыми». Лекция по конструированию, прошедшая достаточно спокойно, хотя и не без последующих причитаний Моны, а также две пары по живописи, на которой можно было рисовать в любой позе, хоть стоя на голове. К слову, Скарамучча уже начал задумываться о том, не проще ли ему действительно будет встать на руки и рисовать в таком положении. Нет, не для того, чтобы избавиться от неприятного ощущения от сидения на стуле, а для того, чтобы удовлетворить преподавателя, доводящего его до ручки своим: «Мне нужен огонь! Нарисуйте мне ШЕДЕВР!» Что вообще для него было «шедевром»? Учитывая, что Скара уже банально устал пытаться выжимать из себя что-то после слов о том, что на первом курсе он рисовал лучше, исход того, чтобы показать свою увлеченность стойкой на руках, вполне манил к своему исполнению.       Упершись головой о мольберт и отложив в сторону кисть, дизайнер попытался отвернуться от солнечных лучей, которые падали точно на глаза. Позади него раздался хлопок двери. Преподаватель наконец оставил своих студентов, которых сегодняшним днем собралось всего четверо. Хотя проще было описать их «божественной четверкой»: Тарталья, Мона, Аяка и Скара. Остальные загуляли и махнули платочком на прощание. И как бы самому Скарамучче хотелось к ним присоединиться. — Скара, ты сегодня такой тихий, — Аякс подошел ближе к другу, рассматривая пока что лишь подмалевок стоящего перед ними натюрморта из яблока, графина, бутылки и пары чашек.       От внезапной руки, которой парень облокотился на одногруппника, тот вздрогнул. Новая боль в мышцах заставила поспешно скинуть с себя мешавший элемент. — Ого… Постой… Ты с кем-то подрался? — продолжал наседать на нервы Тарталья, бесцеремонно отодвигая в сторону высокий ворот черной водолазки, скрывающей за собой большое темное пятно. — Что? Скарамучча подрался? — переспросила подходящая Мона, так же упираясь взглядом в представшее зрелище.       Скара был не в силах ответить что-либо. Просто еще раз отбросил в сторону руку друга и прикрыл глаза. Хотелось бы поспать хотя бы еще немного, а еще лучше — не вспоминать ни о чем и ни о ком, погрузиться в небытие, где бы он смог просто покурить, полежать и забыть про все проблемы. Пусть сегодня его и освободили от занятий шитьем до поздней ночи, но вот завтра ему вновь придется сидеть за ним до закрытия университета. — Это Кадзуха тебя так разукрасил? Даже не знаю, завидовать или сочувствовать, — посмеялся рыжеволосый парень и опустился прямо на пол, упираясь взглядом в потолок. — Ты бы хотя бы замазал их. А если еще кто-то заметит? — спросила Мона, складывая руки на груди. — Тебя забыл спросить. Мне побоку на остальных, — все же подал голос Скара, замечая, что к их компании обсуждения его «увечий» присоединилась и Аяка. — Если тебе нехорошо, можем отложить поход ко мне, — услужливо предложила она.       Поначалу это показалось даже хорошей идеей, но, подумав об этом еще раз, дизайнер лишь провел пальцами по глазам. Нет, это было самой паршивой идеей. Во-первых, нужно было разобраться с тем, почему ее брат лез к нему со всех сторон и даже отвалил немалую сумму за фотосессию со все еще начинающими моделями, а во-вторых, сходить в гости лучше, чем весь вечер плясать под дудку преподавателя, то распарывая, то сшивая части коллекции. Ему нужен был перерыв от шитья хотя бы на день. — Со мной все нормально. К чему эти лишние беспокойства? — раздраженно спросил Скарамучча, откидываясь теперь уже на спинку стула и выгибаясь через нее с треском позвонков и жгучей болью в мышцах. Но все же хотя бы чуть-чуть, но это позволило расслабиться. — Ого… Ты не боишься упасть? — спросила Мона, рассматривая необычно гибкое существо перед глазами. — Если я упаду, то, может быть, смогу проломить себе череп, чтобы не страдать этой хренью? — риторически спросил в ответ парень, вытягивая еще и свои руки, пальцами практически касаясь прохладного пола. — Стой, у тебя водолазка за… Может быть, мне стоит сообщить госпоже Яэ о ваших абьюзивных отношениях? — с легкими смешками внес в поток вопросов свою лепту Аякс и ткнул в засос на животе, который в ту же секунду свело болезненной судорогой мышц.       Прошипев что-то матерно-неразборчивое, Скара вернулся в свое изначальное положение, заправляя водолазку в брюки, и не смог удержаться от злого взгляда в сторону Аякса. — Тебе палец сломать? Куда лезешь? — бросил он, но не смог не усмехнуться с того, как обе одногруппницы отвели от него взгляды в сторону.       Оказалось, что издеваться над людьми можно было и таким образом. Но в любом случае минутное спокойствие было прервано вновь пришедшим к ним преподавателем: — Опять бездельничаете? Давайте-давайте, работаем, не расслабляемся, — похлопал тот в ладоши, возвращая студентов на свои места и вновь пробегаясь взглядом по их наброскам.       Вот и все. Пары по живописи закончились, и теперь оставалось лишь одно дело, с которым хотелось разобраться как можно быстрее.       Идти по освещенной палящим солнцем городской улице на пару с Аякой оказалось чем-то странным. Скарамучча мог представить себя рядом с кем угодно, но не с ней. Даже аккуратно заведенные за спину руки, легкая походка на пару с покачивающимся в такт ходьбе витиеватым платьем нервировали. И почему нельзя было идти спокойно, а не так легко? Кажется, еще на первом курсе кто-то из одногруппников шутил про то, что дизайнер придирается к Камисато лишь из-за неразделенной «любви». И, кажется, этот кто-то практически сразу же получил поддых. Скару просто нервировала эта девушка. Ни больше, ни меньше. — Так для чего Аято так хотел меня видеть? — спросил парень, прерывая напряженное молчание между ними.       Было бы хорошо знать, к чему готовиться. Вот только вряд ли Аяка так быстро расколется. — Знаешь, мой брат странный человек, но не плохой. Не переживай так сильно. Уверена, ему просто понравилось с тобой общаться, — улыбчиво заметила девушка, но все в ее виде говорило, что это было не так.       Перебросив пакет с некоторыми вещами, которые отдали «под его ответственность» для работы дома у Камисато, Скарамучча сложил руки на груди. — Сколько можно играть на публику, сама от себя не устала?       Кажется, его раздраженный голос все же подействовал на студентку. Та усмирила свой шаг и опустила глаза к земле. Стало непонятным, то ли он ее вновь задел, то ли она сама осознала, насколько приторно выглядела. — О чем ты говоришь? Какая игра? Разве улыбаться собеседнику не норма приличия? — с улыбкой ответила Аяка. — Могла бы привыкнуть, что для твоей «нормальности» мы все слишком ненормальные.       Внезапно со стороны послышались вполне живые и ненатужные смешки. Но неужели парень сказал что-то смешное в ее понимании? Скара смог лишь выгнуть бровь, кидая все тот же недовольный взгляд. — Прости-прости, наверное, ты прав. Мне казалось, что ты лучше всех меня понимаешь.       Дизайнер остановился, заставляя остановиться и свою собеседницу. Что за странную фразу она только что сказала? Каким образом и в каком месте они были похожи? Разве что стремлением стать дизайнерами, но и у этого желания были определенно разные причины. Скарамучча хотел доказать миру, чего он стоит, хотел увидеть что-то новое в этой обыденности и привить людям любовь к отражению внутреннего мира через одежду, но вот чего хотела Аяка? Он в принципе не любил спрашивать о подобном. То ли боялся услышать, что он вновь оставался одним-единственным, кто по-настоящему сильно хотел изменить хоть что-то, то ли боялся начать сравнивать себя с другими. Ни то ни другое не было приятным занятием. — С чего мы с тобой должны быть похожи? — все же решил поинтересоваться парень, замечая, что улыбка Аяки исказилась неопределенностью, а в словах скользнул оттенок неуверенности. — Тарталья из России, Мона из Германии, большая часть нашей группы состоит из иностранцев. Их менталитет сильно отличается от нашего, разве тебе не дискомфортно от того, что они такие открытые? Ты ведь и сам привык многое скрывать в себе? — переспросила она, на что Скара лишь раздраженно выдохнул.       Увидеть, что он утаивает что-то внутри, не было такой сложной задачей, он и сам это понимал. Но в остальном ему было куда комфортнее в кругу эмоциональных людей, а не людей, постоянно улыбающихся для вида. Кадзуха стал исключением, но в нем чувствовалось куда больше, чем в остальных. Его было интересно изучать и рассматривать со всех сторон. Кроме того, как бы Каэдэхара ни выглядел со стороны, он также был достаточно эмоционален. В отличии от Аяки, так хорошо примерившей на себя амплуа «идеальной девушки» и живущей им с полным осознанием, что это не была она настоящая. Таких людей сложно убедить в обратном, да и не за чем. Но вот сейчас, оставшись наедине с ней, Скарамучча четче начал ощущать эту брешь в ее правильности. — Какие интересные слова. Ты общаешься с ними, только потому что приходиться? — хмыкнул он, продолжая дорогу. — Не думал, что все настолько плохо.       Девушка достаточно быстро нагнала и обогнала его на пару шагов. Даже в ее спине читалось напряжение. — Это вовсе не так! Просто… Это немного волнующая вещь. — Немного? Могу поспорить, что ты просто боишься принимать новое.       У дизайнера уже начала болеть голова от этого разговора и из-за того, что приходилось включать в себе детектор скрытого смысла. Он слишком любил прямоту слов, но он не был таким всегда. И он раньше был таким же, как Аяка. От этого становилось лишь паршивее. Он видел в ней самого себя, и поэтому она настолько сильно раздражала. — А что на счет тебя? — Аяка вновь остановилась, разворачиваясь лицом к одногруппнику. — Почему ты продолжаешь упираться? Неужели так нравится разочаровывать преподавателей? — выпалила она, после чего прикрыла рот рукой и опустила взгляд. — Прости, я не хотела быть такой грубой.       Вопрос и правда попал в самое больное место в груди. Там, где происходила битва с «плыть по течению и следовать указаниям». Скарамучча ненавидел это. Ненавидел всей душой, когда его ругали за его же идеи, за его чувство вкуса, за то, что «это больше похоже на театральный костюм», но так же сильно он хотел утереть всем нос, доказав, что он может намного больше и что есть люди, которым его стиль придется по душе.       «Я бы хотел пройтись в твоей одежде по подиуму», — слова Кадзухи продолжали греть душу, и даже сейчас дизайнер чувствовал, словно он стоит позади него, поддерживая. Скара точно сошел с ума, даже сейчас верил в то, что, стоит обернуться, он встретится с улыбкой и взглядом алых глаз, но зная, что сейчас он был один… Студенту нужно было опустить свои мысли и подготовиться к ответу. — А тебе так нравится копировать стиль брата? — посмеялся парень. — Ты лишь валяешься в его тени. Кому нравится получать упреки в свою сторону? Но я по крайней мере знаю, какой у меня стиль и что я хочу делать.       Еще немного, и этот разговор бы точно стал точкой перепалки, но Аяка совершенно неожиданно плотно сжала губы, разворачиваясь.       Она шла вперед, и другого выхода, кроме как идти за ней, не оставалось. Скарамучча уже надеялся на то, что ему дадут покричать вдоволь, но девушка молчала, больше ничего не говоря. Трудно было понять, что именно в ней происходит, но его слова точно ее задели. Что ж, можете называть парня садистом, но ему это нравилось. Ему слишком нравилось, когда ему не могли ничего противопоставить или когда начинали обходить стороной.       Спустя еще около десятка минут они дошли до большого дома, огражденного высокими стенами, и в этот момент девушка внезапно остановилась, набирая что-то в своем телефоне. Но разве это не могло обождать? Ведь до дверей оставалось всего около пары десятков метров. — Скарамучча, прости меня… — внезапно заговорила девушка, но осеклась и добавила: — Я не хотела тебя задеть.       На это дизайнер промолчал. Ему все еще было неприятно, и ответить что-то спокойное в таком состоянии он не мог, но вот следовало ли это вообще делать? Почему-то показалось, что она извиняется за что-то другое, а не за свои слова. Напряженное ожидание чего-то возросло вдвое.