Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Перед тем, как вновь оказаться перед глазами зрителей и жюри, Скарамучча глубоко вздохнул. То, что его попросили выйти снова, не сулило ничего хорошего. В конце концов у них был лишь показ, а не конкурс, в котором нужно было проговаривать все, касающееся коллекции. Кроме всего прочего, один из жюри был тем человеком, который чуть не разрушил все силы на движение вперед, хотя в то же время подбросил в душу дрова ненависти. И что же он хотел сказать?       Вновь оказавшись на освещенном пространстве и прихватив с собой микрофон ведущей, дизайнер дошел до края подиума и встал перед жюри. В нем должно было хватать силы и решительности на то, чтобы защитить себя, но, заметив тяжелые взгляды, он проглотил внутрь себя образовавшееся давление. — Скарамучча, что с твоей коллекцией? — спросила его преподавательница, с которой он все это время перешивал ее. — Она не соответствует представленным эскизам и описанию, — она стучала пальцем по столу, крайне недовольно осматривая студента. — Когда я пришел днем за ней, она оказалась разорвана. Я лишь исходил из обстоятельств, — через силу выдавил из себя студент, начиная ощущать себя муравьем по сравнению со всеми сидящими перед ним колоссами модного мира.       И помимо Аято, скучающе осматривавшего округу, и преподавательницы, которая на пару с тем была одним из самых известных дизайнеров свадебных платьев, рядом с полосой серого длинного стола так же сидел ректор университета — бывший бизнесмен и преподаватель, преподавательница по конструированию, работающая с самыми известными брендами Японии, преподавательница по художественному проектированию костюма и создательница бренда купальников в одном лице. К слову, лишь она выглядела вполне довольной и даже посматривала с насмешкой в сторону Камисато. Точно. Должно быть, она догадалась, что Аято просто каким-то образом украл у Скары его эскизы. Хотя бы это, но придало немного сил. — Что? Порвали? Почему ты сразу не обратился к охране? — переспросил ректор, поправляя очки на носу. — У меня не было на это времени. — И так случайно у тебя оказались все нужные краски, материалы и большое количество булавок, из которых ты смог сделать сетку? — переспросила преподавательница по технологии швейных изделий. На это замечание Скарамучча не нашел, что ответить. — Я бы хотел высказаться, если уважаемые коллеги мне позволят, — подал голос Аято, переглянувшись с остальными взглядами. Не встретив каких-либо возражений, он продолжил: — Ваша коллекция слишком гротескна. Нужно уметь ходить по тонкой грани в этом направлении. Многие из элементов перевешивают модели, кроме того сетка, которую вы надели на своих моделей, не давала без отвлечения полностью рассмотреть детали на последнем выходе. И ваши модели, не думаете, что она слишком копируют, а в прочем… — Нет, что вы, продолжайте, — усмехнулся Скара, ожидая, когда же Камисато оступится в своих словах.       Но все же не признать того, что мужчина был прав, студент не мог. Он и правда ходил по краю между чем-то неприемлемым и претенциозным. Вот только где именно был этот край? Кто мог определить, что приемлемо, а что нет? Дизайнер до сих пор не понимал всех тех рамок, морали и принципов, выстроенных людьми в искусстве лишь для удержания убеждений. И разве он один был способен сделать что-то, что не вписывалось в понимание моды? Он знал по крайней мере пять дизайнеров, которые творили от души и лишь то, что хотели, признавали их люди или нет. — Да, господин Камисато, мне бы хотелось услышать, что вы хотели сказать. Неужели то, что модели нашего студента отчасти напоминают ваши? — усмехнулась преподавательница по художественному проектированию, перебрасываясь с Аято недоброжелательными взглядами через весь стол. — Что вы хотите этим сказать? Коллеги, прошу вас, мы позвали его, чтобы разобраться в несоответствии моделей и предоставленных нам эскизов. Кроме того, Сей Шу, мы позволили вам так же стать жюри по вашему желанию. Неужели вы пришли сюда, чтобы вести бесполезные словесные баталии с вашим бывшим одногруппником? — спросила учительница по конструированию, и после этих слов Скарамучча начал беспорядочно переводить взгляд с женщины на мужчину и обратно.       «Что? Они бывшие одногруппники?» — спросил он сам себя, и теперь вопрос, вертящийся на кончике языка, приходилось удерживать внутри себя. Его словно снова затянули в какую-то игру. — Если Райден действительно смог исправить за четыре часа свои порванные модели, разве это не достойно уважения? Думаю, это может объяснить нам все, и задерживать его тут — неуважительное отношение к тем, кто идет следом. Нам стоит продолжить показ. Зрители уже заждались. Но, прежде чем отпустить нашего студента, мне бы хотелось уточнить одну деталь, — продолжила говорить Сей Шу, пролистывая несколько страниц крупной папки. Она вытянула оттуда листок, который протянула остальным своим коллегам. — Модели, присланные нашим студентом, необычно сильно напоминают вчерашний показ многоуважаемого Камисато Аято, — последние слова преподавательница сказала с таким ехидством, будто только что переняла на себя роль ведущей мероприятия. — Преподаватель Шу, что вы хотите этим сказать? — недовольно отозвался Аято, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула, заглядывая за спины остальных, чтобы в полной мере рассмотреть свою бывшую одногруппницу. — Ничего такого. Стараниями моей дорожашей подруги в зале присутствует пара журналистов. И мне бы хотелось сказать, как преподавательница Скарамуччи, что я своими глазами видела, как он рисовал эту коллекцию. И встает вопрос, почему же ваш показ был наполовину составлен из его моделей и почему же ему пришлось менять все настолько быстро.       Как в зале, так и между жюри воцарилось полное молчание. Скарамучча не мог поверить своим ушам и в какой-то момент подумал, что было безумно жаль, что у него не было с собой попкорна. Пусть сейчас воцарялась справедливость, но он не мог отделаться от ощущения от того, что весь этот разговор кто-то подстроил. И у него даже были предположения на этот счет. Почему-то в нем зародилось сильнейшее желание обнять Яэ Мико в благодарность и сшить на нее что-нибудь в качестве подарка. — Преподаватель Шу, это серьезное обвинение. Давайте отложим этот разговор. Другие участники ждут своего выхода, — проговорил ректор, обращая свое внимание к студенту, так и стоявшему на одном месте. — Но, прежде чем отпустить вас, мне бы хотелось узнать, правда ли это? Ваши модели действительно были украдены?       Скара открыл рот, чтобы подтвердить все слова, но резко замолчал. Если сейчас он скажет это, тогда что будет дальше? Да, он получит какую-то известность как тот, у кого украли дизайны. Если в зале действительно сидели журналисты, то в этом сомневаться не придется. Но в то же время он хотел. Он хотел убить Аято, задавить его не физически, а морально. Превзойти его по всем параметрам, заставить глотать пыль. Сложный путь. Бить лежачего не хотелось от слова совсем. А карьера Камисато и правда пойдет ко дну. Но возможно ли было слегка пошатнуть его авторитет, но при этом оставить на плаву? — Так что? Что вы скажете? — повторил свой вопрос ректор, и студент перевел взгляд стеклянных глаз в сторону Аято, который сидел крайне напряженно, словно на тысяче иголок. — Это правда. Он украл у меня дизайны через свою сестру, — начал парень, но затем на лице расплылась улыбка. Он не мог не насмехаться над палитрой эмоций, пронесшихся в глазах дизайнера. — Но мы договорились, что я продам ему эти модели. Это случилось незадолго до показа, поэтому мне пришлось в срочном порядке менять все модели. — Что ж, тогда лишнее разбирательство не требуется. Но, надеюсь, вы понимаете что теперь речи о финальном показе не может идти? Я так же прошу предоставить мне чек в подтверждении совершения сделки. — Конечно, — расплылся в еще большей насмешке Скара и посмотрел в сторону Аято. — Мы условились, что он переведет мне два миллиона йен после своего показа, поэтому, как только получу эти деньги, предоставлю вам все данные, — поклонился дизайнер, чувствуя в себе неимоверное удовлетворение.       Пусть у него пропал какой бы то ни было шанс на прохождение в финал, но получил он гораздо больше. Теперь репутация Аято была подпорчена, но не до конца, он не отвертится от оплаты за дизайны и, более того, останется на плаву в ожидании, когда Скарамучча вырастет и закончит университет. У него будет шанс полностью закопать карьеру именитого дизайнера, и теперь внутри разгоралось жгучее желание потопить не только одного Камисато, но и всех, кто встретится у начинающего дизайнера на пути. Что бы ни произошло, он будет обязан сделать то, о чем начал мечтать, — стоять на костях модных домов, взирая на всех с вершин Олимпа.       Вернувшись к своей компании, Скара поймал на себе шесть удивленных взглядов и один, который полностью осознавал произошедшее и то, что задумал парень. Улыбка Яэ Мико еще никогда не казалась такой широкой. — Я думала, что ты используешь эту подаренную возможность в прямом ее смысле, — женщина подошла ближе, посмеиваясь в ладонь. — Скарамучча, ты так вырос, и, кажется, я стала для тебя плохим примером? Как же быть, а ведь Эи так не хотела, чтобы я оказывала на тебя свое влияние, — наигранно грустно вздохнула Мико, но после лишь рассмеялась. — Так что, поделишься со своей тетей, что ты задумал делать? — Ничего такого, — усмехнулся парень в ответ. Почему-то именно сейчас ему было невыносимо приятно играть с Яэ в ее подстроенную игру. — Просто буду убивать его медленно и мучительно. — Как интересно. Я с удовольствием помогу в этом прекрасном плане, — вновь посмеялась женщина.       Наблюдая за всем этим, Кадзуха почувствовал себя так, словно оказался в логове злодеев, которые обсуждали какой-то крайне жестокий план мести. Скарамучча и правда был удивительным человеком, вот только, к счастью или к несчастью, пока что Каэдэхара не мог уловить то, что собирался делать возлюбленный и почему сказал то, что он сказал. И все же Кадзуха уже начал понимать чуть больше. Он почувствовал, что каким-то образом влился в весь этот мир, полный не только красоты, но и жестоких людей. И что же теперь его ожидало в будущем? Во всяком случае, оно обещало быть крайне насыщенным и увлекательным.