От искры до пепла

      Главная башня Цитадели затенила площадь перед собой. Невысокие каблуки стучали по мостовой, прохожие, редкие в такой ранний час, смотрели на Вики враждебно. Девушка привычно расправила плечи, показывая равнодушие к липким неприятным взглядам. Веки сонно смыкались, под глазами залегли синяки.       Когда Мамон постучал в комнату, еще не рассвело. Вики не спала: она лежала на кровати и глядела в пустоту напротив. Бесполезные мысли забили голову до полна.       Она бежала от Мальбонте, потому что так было правильно: ее друзья, как и она сама, оставались на стороне Шепфа, когда Ребекка отправила ее на Землю.       Она бежала… Но стоит только замедлиться, заглянуть за реку, на другой берег, и можно увидеть правду. Старый порядок, как трухлявое дерево, пустил корни и еще сопротивляется топору, но его нужно выкорчевать, чтобы пробился новый, свежий, сильный росток.       Темнота напротив угрюмо молчала. В тишине чувствовалась обида.       Мими считала, что демонов ставят на ступень ниже, но не встала рядом с Мальбонте. Шепфа любит одних детей сильнее, чем других. Но он родитель и создатель. Убить его?..       Вики подумала о маме. Стук оборвал мысль, Вики переоделась, приоткрыла дверь. — Тебе нужно показаться в Цитадели, — процедив последнее слово, Мамон сморщил нос, словно унюхал тухлятину. Он и сам с удовольствием взял бы в руки топор, чтобы обрубить корни, догадалась вдруг Вики. Мамон продолжил: — Ты не перешла на сторону Мальбонте, и Ребекка хочет убедиться в этом лично.       Вики вдруг испугалась утренних размышлений. На чьей она стороне? Если Ребекка залезет в ее голову, то ей все станет ясно. Даже если это пока неясно Вики.       Поцелуй Мальбонте еще горел на губах. — Я не выдержу, — Вики села на кровать, Мамон расположился напротив, заняв место Мими, — я запуталась. Я думала, что мое место здесь. Рядом с друзьями. Что это мы правы… Но разве есть справедливость в том, что среди Советников нет ни одного демона? — Разве война может быть правой и справедливой?       Мамон наклонил голову, пытаясь поймать взгляд Вики. Она опустила голову от стыда. Он почувствовал ее настроение и постарался утешить: — Все не так просто, Вики. Те, кто властен сейчас, бьются с Мальбонте еще и потому, что в их власти поддерживать порядок. Кто знает, что нам даст Мальбонте? Пока это только разрушения и ненависть. Страх неизвестности знаком даже бессмертным.       Каждое слово Мамона правдиво — страх неизвестности заставлял колени подрагивать. Вики подходила к главным воротам, отступала, возвращалась. Нужно стать сильной. Если она боится встречи с матерью, то как собирается бороться с Мальбонте?       Но Ребекка — это другой человек. Не тот, который стирал детскую слезинку и целовал ушибленную коленку. И Мальбонте больше не яростное чудовище, в котором есть только ненависть.       Летний ласковый ветер подул в спину, подталкивая. Вики обняла себя за плечи. — Вики!       Девушка обернулась на знакомый голос. Ободряющая искренняя улыбка, ослепительно белые крылья, каштановые взъерошенные волосы. — Вики, это ты!       Энди буквально налетел на Вики, сминая ее в объятьях, и, если бы не взмах крылом, оба упали бы на ворота. Всего секунда — и Энди неловко отстранился и смущенно покраснел. — Извини. — Все в порядке, — Вики улыбалась в ответ, — как ты?       Энди поглядел по сторонам, выглядывая кого-то. Вики поняла все сразу. — Никого нет, Энди. Никто не увидит, как ты обнимался с возможной предательницей.       Ее холодные слова резко, как кнут, рассекли воздух. Энди потер затылок, размышляя над ответом. Наконец он выдохнул. — Твое отправление на Землю восприняли как наказание, Вики. Я дорожу нашей дружбой, но главе крылолетчиков не следует… — Поздравляю с назначением, дорогой друг.       Если бы слова стали камнями, лицо Энди уже посинело от гематом. Вики задержала взгляд на парне всего на миг, и, резко развернувшись, толкнула ворота.       Энди что-то кричал вслед, но Вики его не слушала. Она быстро приближалась к башне, словно шла на бой. Кровь кипела от гнева, брови хмурились, пальцы слегка подрагивали. В голове пульсировало только одно слово — наказание.       Оно обнажило суть Совета, суть Шепфа. Наказать без вины, обезоружить, сломать, спрятать или убить, чтобы проступок, который еще даже не сформировался в мыслях, никогда не был совершен.       Путь преградили архангелы: они карикатурно скрестили пики. Вики с вызовом взглянула на стражников. — Меня ждет Ребекка Уокер.       Имя Серафима сделало охрану сговорчивее. Вики быстро промчалась по коридорам, чтобы как можно скорее оказаться в главной зале — она боялась, что решимость, подогреваемая гневом, внезапно лопнет, как пузырь.       Последние двери. Вики остановилась, переводя дух. Врываться в Совет так просто не позволено никому. Ее выведут, как девочку, по ошибке заглянувшую в учительскую, и заставят ждать. Вики ухмыльнулась: дьявольского и ангельского в ней еще поровну. Пусть попробуют.       Она распахнула обе створки дверей и величественно вошла в зал — так, словно над головой по-прежнему возвышались крылья. Разговор Совета оборвался, участники повернулись к Вики. Она чувствовала на себе ошарашенные взгляды. Ребекка грозно приподнялась, уперев руки в стол. Кажется, только она и Эрагон сохранили невозмутимость при виде девушки.       Вики встала, скрестив руки за спиной. Молчание оглушало, и Вики понимала — первый, кто заговорит, проиграет. Она гордо, почти с игривой издевкой, смотрела в глаза матери. Ты этого не признаешь, но я твоя дочь.       Первым сдался Торендо: — Мы заждались тебя, Вики.       Его веселый раскатистый голос отражался от стен. Ребекка бросила недовольный взгляд на Советника. — Без крыльев дорога отнимает много времени, — Вики не отводила глаз от Ребекки. — Зачем ты пришла?       Ребекка хотела перенять инициативу — в тоне неуловимо слышалась растерянность. Она чувствовала гнев Вики и — о, Шепфа, — боялась его? Делаешь вид, что меня никто не приглашал?       Вики вздернула подбородок. — Пришла просить об эвакуации Школы, — по залу разнесся взволнованный шепот, Ребекка удивленно приподняла бровь. — Конец уже начался. Снег на Земле сменяют ливни, ливни — жара. Мы все знаем, что предвещают катаклизмы.       Ребекка подняла со стола газету и кинула к ногам Вики. Девушка опустила взгляд. Первая полоса кричала крупным шрифтом: «Кровь за неизвестной: громкие подробности серийных убийств шокировали горожан». Вики подняла глаза и ожесточенно произнесла: — Ты знаешь, что я никого не убивала. — Даже Донни? — Ребекка улыбалась, словно знает о Вики все, — мы все уладили на Земле, ты должна быть благодарна.       Вики уязвлено молчала. Ребекка знала настоящего убийцу Донни — но сказать о Мальбонте значило признаться в близости. А это значит одно — смерть. Совет не даст Вики второй жизни, он считает связь с Мальбонте опасной и боится ее, не зная, к чему приведет объединение двух сил. Но Вики не готова умирать. Наказание.       Слово опять запульсировало в висках. План Ребекки понятен и прост: обвинить Вики в убийстве и заставить быть послушной — иначе тюрьма. Мальбонте прав. Ребекка чувствовала, что нога дочери рано или поздно наступит на ее крыло.       Вики хотелось кричать от несправедливости, раздирая горло. Она провела полгода в аду, шарахаясь от каждого шороха, выдумывая кошмары и просыпаясь от них по ночам. Вики сжала ладонь в кулак, стараясь сдержать ярость. Она обвела взглядом Советников: Эрагон скучал, но Торендо глядел на Вики с восхищенным интересом. — Ученики Школы не бойцы, — голос прозвучал спокойно, и это ощущалось, как победа, — Цитадель должна принять студентов. Они способны драться, а не сражаться. Но у Мальбонте — армия, а не банда.        Ребекка раздраженно фыркнула и пренебрежительно произнесла: — Мальбонте нет дела до какой-то Школы.       Вики побоялась рассказывать про предупреждение о нападении, ведь у Совета наверняка возникнет вопрос, почему Мальбонте обсуждает свои планы с ней. Она стояла, проклиная себя за малодушие. Внезапно подал голос Эрагон: — Цель Мальбонте — уничтожить Совет и создать новый на его руинах. Мы неоднократно и успешно отражали атаки на город. Так будет и впредь, до тех пор, пока мы окончательно не разобьем его в бою.       «Атаки на город» — словно кто-то щелкнул пальцами. Об этом ей говорил Мамон, об этом ей говорил Мальбонте. Зеркало поможет ему взять то, за что умерли сотни его сторонников. Вики, теряя самообладание, заговорила, обращаясь к одной Ребекке. Тон стал тверже, голос — громче. — Мальбонте что-то нужно в Цитадели. И он уже получил это. По твоей вине, мама, — Вики сделала шаг к столу Совета, — ты хотела контролировать каждый мой шаг: вне дома — с помощью Донни, дома — с помощью Зеркала Небытия. Поздравляю, осколок Зеркала у Мальбонте. Он нашел способ вернуть меня и пробраться в Цитадель в одиночку.       Лицо Ребекки мрачнело с каждым словом. Она уже открыла рот для ответа, как раздался голос Эрагона: — Куда ты, Торендо?       Вики повернула голову, чтобы увидеть Советника. Он остановился, улыбаясь, и вдруг поклонился, словно прощаясь. — Присоединяюсь к поздравлениям, господа. Мальбонте выиграл битву, даже не явившись на нее.       Эрагон медленно поднялся из-за стола. Он не сводил растерянного взгляда с Торендо, тихо проговорил: — Ключи от сада Шепфа… — Это невозможно, — перебила его Ребекка, — к ним невозможно прикоснуться.       Торендо хитро прищурился и ликующе улыбнулся: — Это ли не доказательство его силы, Ребекка? Я счастлив, что в этой победе есть и мой вклад. Вики, — в его руке из ниоткуда появился нож, Торендо указал острием на девушку, — теперь дело за тобой.       Он поднес клинок к груди. Лезвие исчезло, под рукояткой расплылось красное пятно. Кто-то крикнул «Нет»; Ребекка звала стражу; Эрагон попятился назад и опрокинул кресло. Вики кинулась к Торендо, перепрыгнула через стол. Было поздно: когда она оказалась перед Советником, тот рухнул перед ней на колени и, взглянув на нее с надеждой, упал ничком.       Вики обернулась, посмотрела на Эрагона. В ее глазах читался ужас; в его — страх и восхищение одновременно. Вики села, пытаясь нащупать пульс на шее бессмертного. Но безжизненная вена спокойно прижалась к пальцам — ни ударов, ни слабых толчков. — Как это вообще возможно? Как бессмертный может себя убить?       Эрагон, кажется, уже пришел в себя. Он спокойно, как будто ничего не произошло, занял свободное кресло и, отведя глаза от покойника, ответил: — Если действительно этого захочет. Случаев самоубийств среди бессмертных невероятно мало — у нас есть вечность, чтобы исправить свои ошибки. Правда, Торендо провел бы вечность в тюрьме. Вместо этого он предпочел умереть от руки достойного.       Вики убрала руку с шеи Торендо. Она часто дышала, как после бега. В залу ворвалась стража. Архангелы оттеснили Вики от Торендо, перевернули тело, принялись осматривать рану. Ребекка молча поманила Вики рукой. Обе покинули залу. Эрагон проводил их усталым взглядом и прикрыл глаза.       Ребекка затворила двери и пошла вперед, не обращая никакого внимания на Вики. Та едва поспевала за быстрым шагом матери. Мы идем к выходу, поняла она. Меня отпустят так просто? — Да, так просто, — Ребекка даже не взглянула на нее, — у меня нет сомнений в том, что ты верна Совету. Но ты слышала Торендо, Мальбонте еще попытается тебя использовать. Нужно увести тебя быстрее, чем опомнится Эрагон.       Вики резко остановилась. Ребекка обернулась и раздраженно бросила: — Я не стану извиняться за то, что бросила тебя на Землю и лишила крыльев. В тот день я выторговала твою жизнь у Совета, но ты слишком горделива, чтобы сказать за это спасибо. — Я не заслуживаю смерти. — Пока нет.       Вики подошла к Ребекке, на секунду взглянула ей в лицо. Родители могут отпинывать детей прочь, но те все равно попытаются прижаться к ноге в надежде на ласку. Ребекка смотрела холодно и колко — хотелось съежиться под этими иголками, проскользнуть мимо незамеченной.       Вики отвернулась. Она представила, как кровь приливает к кистям, пружинит в ладони — она вытянула руку и разжала кулак. Двери впереди с грохотом распахнулись, солнечные лучики запрыгали по ковру, ветерок поднял прядки у лица.       Добравшись до Школы и едва спешившись с Фыра, Вики почти побежала в кабинет Мамона. Бессмертные расступались перед ней и недоуменно смотрели вслед, но Вики было плевать. Сердце колотилось где-то у горла, когда она оказалась у нужной двери. Приличие подсказывало стучать, но торопливость уже поворачивало ручку.       В кабинете царила тьма, как и подобало демону. От камина шло тепло, оранжевые отсветы танцевали на стенах. Мамон сидел в кресле и смотрел в огонь. Кажется, его это успокаивало. Вики села напротив, опустила голову, запустила пальцы в волосы. Она словно вырвалась из пасти чудовища — и до сих пор не верила своему спасению. — Как все прошло? — Мамон говорил дружелюбно, но даже не посмотрел на девушку. В его золотых глазах отражались красные языки пламени. Вики откинулась на спинку кресла и тоже уставилась в камин. Огонь трещал, убаюкивая, жар лизал ноги. — Почему бессмертный может покончить с собой? — О, — Мамон оживился, — есть легенда о юноше, который погубил любимую. Он прожил три с половиной тысячи лет — и все три с половиной тысячи лет плакал на ее могиле. Каждый день, каждую ночь. Он совершил ошибку, которую нельзя исправить, с которой не мог жить. В конечном итоге вместо слез на кладбищенскую землю пролилась его кровь.       Всего лишь легенда. Думал ли Торендо, что совершил ошибку? Вики решилась рассказать обо всем, что произошло в Цитадели. Мамон слушал с ледяным спокойствием. Новость о самоубийстве Торендо заставила лишь приподнять бровь. И Вики, сама не понимая почему, призналась, что Мальбонте являлся ей. Она утаила большую часть подробностей: — Слова Торендо перед смертью и тот факт, что Мальбонте пытается склонить меня к предательству, — все это говорит о том, что Мальбонте недостаточно одних только ключей.       Мамон, наконец, повернулся к девушке. — Судя по тому, что ты здесь, а не в тюрьме или могиле, вывод один — об этом ты рассказываешь впервые. — Так и есть.       Внезапно стало очень холодно, по коже побежали мурашки. Правильно ли она поступила, утаив от Совета о своей встрече? Согласилась бы мама эвакуировать Школу? Возможно, Вики в самом деле стоило умереть, чтобы жили другие.       Там, где-то внутри, в самом сердце, распускался, как ужасный цветок, страх. Липкий, мерзкий, мелкий и всеобъемлющий одновременно. Страх за Дино, страх за Люцифера, страх за Мисселину и Геральда, страх за каждого бессмертного, который прямо сейчас собирал учебники для занятий на завтра. Через месяц не будет Школы, камни от ее руин упадут на могилу Мими. Все из-за маленького желания жить.       Вики сползла со стула и встала перед Мамоном на колени, подняла на него глаза, полные слез. — Мамон, умоляю, отошли учеников. Я не хочу, чтобы кто-то умер из-за меня. Но и сама умирать не готова.       Последние слова, как острая кость, застряли в горле. Вики едва сдерживала рыдания, грудь сдавило так, словно на сердце поставили гирю. Наказание.       Слово стучало в висках. Мамон наклонился, поднял голову Вики за подбородок. — Ты так глупа. Никто не станет умирать из-за девчонки. Бессмертные умирают за то, что любят: порядок, свободу, идею. И так с обеих сторон. Одни сражаются, потому что думают, что с приходом Мальбонте будет хуже, другие — что будет лучше. Вот и все.       Он отпустил Вики и снова отклонился на спинку кресла. Вики уперлась лбом в его колени и покосилась на огонь в камине. Она чувствовала себя провинившейся дочерью.       — А что думаешь ты, Мамон? Мамон печально вздохнул. — Я думаю о Мими. За те тысячи лет, что я живу, я впервые испытываю такую горечь. Мое сердце успокоится, когда в руке забьется чужое — сердце убийцы моей дочери.       Вики подняла глаза на демона. Его лицо, подсвеченное огнем, превратилось в страшную безразличную маску. Он сидел, подперев подбородок, глядя куда-то выше камина. Вики узнала этот взгляд в никуда, пустой и злой одновременно. Представляет ли он перед сном, как вонзает меч в грудь убийцы Мими, преследует ли его улыбка Мими, вздрагивает ли он, услышав ее нотки в чужом смехе? Пройдет ли его боль? — У нас есть месяц, чтобы научиться сражаться. Я подарю тебе его сердце, даже если мне придется умереть самой.       Мамон повернулся и посмотрел на Вики. В его глазах блестели слезы.