Подарок судьбы.

Хуже всего — неизвестность. Она пугает; поражает чувство абсолютной незащищенности, которое полностью поглощает меня. Я не знаю, чего мне ожидать, не знаю, куда мне пойти, где остановиться, чтобы не лишиться своей жизни вновь, ведь сейчас она ценна, как никогда. Я не смогу защитить себя сама и поэтому... Я обращусь снова. — Я — человек, Боже... Я чертов человек! — шепот сорвался с губ Кэролайн, дрожащих и посиневших от холода. Уже в течении нескольких часов она бродила по окрестностям города, обдумывая каждое предложение, каждую букву, что скажет Клаусу при встрече. Он обязан понять ее, он должен помочь ей. Начался ледяной дождь, и каждая клеточка ее тела содрогнулась от пронзительно холодного ветра. Платье моментально промокло, противно прилипая к телу, а волнистые локоны превратились в нечто неопрятное, напоминающее сосульки. Ноги будто налились свинцом, становясь неимоверно тяжелыми, и каждый следующий шаг давался все трудней. Обняв себя руками, Кэролайн постаралась унять дрожь. Тщетно. Сейчас глаза яростно горели от подступающих слез, и сдержать этот невыносимый поток было просто невозможно. Тушь стекала по щекам, смешиваясь со слезами и каплями дождя, больно бьющими по лицу. — Что я скажу Клаусу? — задавая вопрос самой себе, задумчиво произнесла девушка, но неожиданно последовал ответ: — Ничего, Кэролайн, — в паре метрах от нее стояла Бонни, осуждающе смотря на подругу. — Бонни?.. — удивилась девушка. — Что ты тут де... Погоди... — Форбс двинулась вперед, пристально рассматривая ведьму с ног до головы. — Как ты здесь оказалась? Ты абсолютно сухая... — она протянула руку, желая дотронуться до плеча Бэнэт, и тут же замерла, застыла, словно каменное изваяние. Все внутри перевернулось, слова не могли вырваться наружу, она словно стала немой. Кэролайн перевела взгляд на Бонни, и та опустила голову, будто не могла или не хотела смотреть на Форбс. — Бонни, я не... Почему я не могу дотронуться до тебя?! - наконец выдавила из себя девушка, складывая догадки в кучу. — Потому что я... Я мертва. Дальше все было, словно в тумане... Улица, дорога, дом за домом... И наконец, особняк Майколсонов. Оглядевшись по сторонам, Кэролайн медленно пошла к двери, еле отрывая ноги от земли. Свет горел лишь на втором этаже, в спальне Клауса, а это значило, что он один. Облегченно вздохнув, девушка нажала на дверной звонок и отступила на два шага назад, дожидаясь ответа. Кровь била в виски, дыхание участилось. В гостиной загорелся свет, послышались быстрые шаги, затем открылась дверь. Клаус. *** — Кэролайн… Девушка вдруг как-то судорожно вздохнула и, закрыв глаза, начала медленно оседать на пол. В то же мгновение сильные руки подхватили её, не позволив упасть. С тревогой взглянув на побледневшее лицо Кэролайн, Клаус в одну секунду взлетел по лестнице на второй этаж. Действуя быстро, но осторожно, он бережно положил девушку на кровать и опустился рядом. Даже в таком состоянии Кэролайн была красива — излишняя бледность придавала её лицу непередаваемую, аристократическую чистоту, и, улыбнувшись уголком губ, Клаус коснулся её холодного лба, убрав непослушную светлую прядь. Потом вдруг, словно спохватившись, он торопливо стянул с нее насквозь промокшее от дождя платье и на мгновение замер, не в силах оторвать затуманенного взгляда от девушки. Он знал, что Кэролайн вряд ли будет довольна его действиями, когда она очнется, но разве у него не было вполне обоснованного оправдания? Как-то странно усмехнувшись, Клаус легко провел кончиками пальцев по щеке девушки, медленно спустившись к выступающим ключицам. Кэролайн не шелохнулась, однако веки её чуть дрогнули, и Клаус непроизвольно отдернул руку. Тут же сбросив с себя наваждение, он укрыл девушку теплым пледом и нахмурился. Будучи тысячелетним гибридом, он нередко забывал о слабостях смертных. Вампиры. Они не чувствуют холода, не боятся ветра и дождя… и не падают в обмороки на порогах чужих домов. Она тоже была такой, и он привык видеть её такой — сильной, умеющей постоять за себя – истинной Кэролайн Форбс. Безусловно, она и сейчас могла за себя постоять, но… Человек. Кэролайн — человек. Отчего-то сложно было поверить, что это правда, но неопровержимые доказательства этого факта лежали сейчас у Клауса на кровати. Зачем? Девушку, кажется, никогда особо не тяготил вампиризм, напротив, она смирилась со своим проклятием, научилась жить с ним и извлекать из него определенную пользу. Кэролайн не была предназначена для простой человеческой жизни — такое существование в любом случае заканчивается смертью, а Кэролайн была рождена не для такого будущего. Жизнь прекрасна вовсе не тем, что она конечна, и, хотя за тысячу лет Клауса нередко посещали мысли о бессмысленности бессмертия, он не был способен отказаться от него и от тех возможностей, что может подарить вечность. Кэролайн, как никто другой, заслуживала этой вечности — яркой, насыщенной, и Клаус всё ещё не оставлял своих желаний открыть перед девушкой весь мир. Туманно улыбнувшись, он вновь коснулся рукой щеки Кэролайн. Никто и никогда ещё не вызывал в нём таких чувств. За всю его долгую жизнь он многое успел увидеть и многое испытать, но, находясь рядом с этой девушкой, он ощущал себя другим. Он не мог этого объяснить, это чувство было для него незнакомым и новым. Он был убийцей, жестоким, беспринципным гибридом — все, кого он знал, видели его именно таким, и он сам привык считать себя таковым. Кэролайн была… особенной. Она меняла его, сама того не замечая. Вот только менялась ли она сама рядом с ним?.. Окинув девушку странным взглядом, в котором одновременно читались и хмурая задумчивость, и молчаливая нежность, неестественная для гибрида, Клаус резко поднялся с кровати и двинулся по лестнице вниз. Спустившись в гостиную, он быстро пересек её и, остановившись у небольшого столика, налил в стакан виски. Залпом осушив его, он вновь наполнил стакан. Опустившись в кресло, он замер, прислушиваясь к звукам в спальне. А ведь она пришла именно к нему. Ни к Елене, ни к братьям Сальваторе. К нему. Она доверяла им куда больше, чем гибриду, от руки которого погибло столько людей… Но она стояла на пороге его дома. Слабая улыбка мелькнула на губах Клауса. Он знал, что всё это ещё ничего не значит, но чувство неясного, необоснованного спокойствия вдруг охватило его. Допив виски, он бездумно повертел в руках стакан и молча уставился на огонь в камине, угли в котором тлели, слабо потрескивая, темнея и угасая. По лицу Клауса блуждала смутная улыбка. Он ни за что не позволит жизни Кэролайн вот так вот просто угаснуть. Нет. Он станет создателем её судьбы. Он будет творцом её счастья.