5 лет назад
—Кое, а меня кто-нибудь полюбит? — спросил мальчик, взглянув на сестру, которая что—то готовила на кухне. —Малыш, конечно полюбит, ты ведь просто прекрасный мальчик, и кто-нибудь полюбит тебя так же сильно, как я люблю, мое золотце. — сказала высокая рыжая девушка, повернувшись лицом к младшему брату. —Я верю тебе, сестренка, я люблю тебя! — радостно произнёс голубоглазый мальчик. —И я тебя, мое золотце.Настоящее время
«Что со мной? Тело болит, горло онемело. Больно, холодно, что он сделал с моим телом? Он меня использовал? Дазай, ты мне понравился, а ты меня…Почему это произошло..» Накахара не мог понять, что с ним. Все тело прожигала боль и обида, обида за то, что его использовали, как игрушку. «Он сказал, что мне стало плохо? Зачем он наврал? Черт…мне надо выступать..Тело не двигается, что делать» — Аканэ, он не может выступать.. — сказал знакомый мужской голос, что послышался около головы рыжего юноши. —Я сама вижу, Коля, придётся отменять концерт. — ответила синеволосая девушка в костюме «Салли Фейс», гладя лежащего на диванчике Чую. — Зови админа бара, придётся извинятся.. "концерт будет отменен? это все из-за меня.. из-за меня? нет.. это все из за Осаму.."***
—Тачи, на этот раз, — произнес юноша в костюме Джокера, отпивая горячий напиток из стакана, — мне нужно товара побольше. —Осаму-семпай, с каждым разом ты просишь все больше и больше, мое начальство не очень довольно этим, я дам тебе, как в прошлый раз, но не больше. — строго проговорил Тачихара, взглянув на Осаму. — Завтра в 18:00 встретимся около магазина "Мариями", а теперь я продолжу общаться с прекрасными дамами. Отвернувшись, "Джокер" встал из-за бара, но тут со сцены донесся голос Аканэ. Ее голос был встревоженным и довольно грустным, ведь именно их идеей было выступать, но сделать уже ничего нельзя. —Дорогие дамы и господа, нашему солисту стало плохо, и именно поэтому концерт отменяется, — сглотнув и потерев ладонь о ладонь, она продолжила. — Приносим свои извинения и хорошего вам вечера. Осаму улыбнулся, а после, заплатив за напиток, направился к выходу. Его голову наполняли приятные воспоминания о том, что они с Чуей стали едины, но что-то в груди все же ему говорило, что поступил неправильно и сделал больно рыжику. Выйдя на улицу, брюнет закурил сигарету и на веселе направился к общежитию. «Что со мной? Тело болит, горло онемело. Больно, холодно, что он сделал с моим телом? Он меня использовал? Дазай, ты мне понравился, а ты меня… Почему это произошло..» Накахара не мог понять, что с ним. Все тело прожигала боль и обида, обида за то, что его использовали, как игрушку. «Он сказал, что мне стало плохо? Зачем он наврал? Черт…мне надо выступать..Тело не двигается, что делать...» — Аканэ, он не может выступать.. — сказал знакомый мужской голос, что послышался около головы рыжего юноши. — Я сама вижу, Коля, придётся отменять концерт. — ответила синеволосая девушка в костюме «Салли Фейс», гладя лежащего на диванчике Чую. — Зови админа бара, придётся извиняться..***
—Тачи, на этот раз, — произнес юноша в костюме Джокера, отпивая горячительный напиток из стакана. - мне нужно товара по больше. -Осаму-семпай, с каждым разом ты просишь все больше и больше, мое начальство не очень довольна этим, я дам тебе как и прошлый раз, но не больше. - строго проговорил Тачихара, взглянув на Осаму. - Завтра в 18:00, встретимся около магазина "Мариями", а теперь я продолжу общаться с прекрасными Дамами. Отвернувшись от "Джокер" встал из за бара, но тут со сцены донесся голос Аканэ. Ее голос был встревоженным и довольно грустным, ведь именно их идеей было выступать, но сделать уже ничего нельзя. — Дорогие дамы и господа, нашему солисту стало плохо, и именно поэтому концерт отменяется, — сглотнув и потерев ладонь о ладонь, она продолжила. — Приносим свои извинения и хорошего Вам вечера. Осаму улыбнулся, а после, заплатив за напиток, направился к выходу. Его голову наполняли приятные воспоминания о том, что они с Чуей стали едины, но что-то в груди все же ему говорило, что поступил неправильно и сделал больно рыжику. Выйдя на улицу, брюнет закурил сигарету и на веселе направился к общежитию. И тут в голове кто то произнес: "Ты сделал ему больно, Осаму Мори, ты же понимаешь" — Что? — юноша обернулся и начал рассматривать улицу вокруг себя, пытаясь найти источник слов. — Кто здесь? Что Вам надо? — Не имеет значения, кто я, сейчас значение имеет то, что ты сделал с ним. — Я ничего такого не сделал, кто ты!? — начал кричать старший, оглядываясь по сторонам, его охватила паника и страх. — Что тебе нужно?! Страх пронесся мурашками по коже и учащенным сердцебиением. Голос будто охватывал холодными объятиями и шептал на ухо свои ядовитые слова, сводя с ума. Упав на колени, тот выкинул сигарету в сторону, взявшись за свои волосы, чуть ли не выдирая их. "Зачем ты так поступил? Зачем ты сделал ему больно? Зачем, Осаму? Ответь на вопрос." — ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ! ОТЪЕБИСЬ! Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ! ПРОСТО ОТЪЕБИСЬ! — кричал юноша в пустоту, будто пытаясь выгнать чудище, что "поселилось" в самом корне сознания брюнета. "ЗАЧЕМ ТЫ ТАК ПОСТУПИЛ, ОСАМУ МОРИ?!" Чувство страха совсем накрыло парня с головой, пронизывая кости и заставляя трястись, будто листва на деревьях осенью, которые срывает ветер и несет в неизвестность. От безысходности кареглазый начал бить кулаками об асфальт, покрытый тонким слоем льда, лишь крича о том, чтобы от него отъебался этот голос. Кровь начала идти, ведь тонкая кожа на костяшках кистей просто порвалась, но Осаму было наплевать на боль, на кровь и на то, что происходило вокруг. "Ты никогда не избавишься от меня, Осаму." Голос замолчал так же резко, как и появился, но это никак не расслабило Дазая. Тяжело дыша, он поднял свои трясущийся руки и взглянул на них, кровь тонкими струйками стекала с разодранной и покрасневшей кожи на костяшках, боль пришла позже, как и осознание того, что только что парень словил слуховые галлюцинации — вот что бывает, когда употребляешь наркотики вместе с алкоголем. Еле как поднявшись на ноги, Осаму направился дальше к общежитию, пытаясь переварить все то, что произошло с ним пару минут назад.***
Чую проснулся в своей комнате с ужасной болью в пояснице, боль была настолько сильной, что он не мог двигаться от слова совсем. Видимо, в комнату его принес Коля, но сейчас белокурого юноши не было. Найдя телефон рядом со своей подушкой, тот взглянул на время, 14:48, занятия уже кончились, и вот так впервые Накахара Чуя пропустил свои их. Еле как встав с постели, рыжий направился в ванную комнату, опираясь о стену, ведь из-за ужасной боли двигаться было почти невозможно. Сняв с себя одежду и взглянув в зеркало, тот увидел синяки на шее, тут же вспомнив об ужасных вещах, что с ним сделали. Обида нахлынула на голубоглазого, из-за чего тот со всей силы ударил по зеркалу в ванной, оно разбилось, оставив пару осколков в кулаке Накахары. Выпрямившись, Рыжий повернулся к ванной и залез в нее; закрыв шторку, он включил душ и присел на корточки, обняв колени. Тонкие струйки крови сочились из порезов от осколков зеркала, но парню было плевать из-за состояния безысходности и ненависти. Ненависти к себе.. Ненависти к Осаму Дазаю.. В ванную капала вода, слезы и кровь. Обида накрыла с головой, как и слезы, что начали идти из прекрасно голубых глаз Чуи. Именно сейчас ему хотелось смыть все то, что с ним натворили, смыть этот позор и воспоминания от прикосновений. Вдруг в дверь постучали, и Чуя резко дернулся, повернув голову с сторону двери. — Чуя, это я, Коля, все в порядке? — обеспокоенно говорил парень за дверью. —Да, я в порядке, нет причин беспокоиться.. — с дрожью в глосе ответил Накахара. — Но у нас разбилось зеркало, надо сообщить Фукудзаве-сенсею. —Как разбилось?! Ты не порезался?! — запаниковал Гоголь, метаясь около двери. — Немного порезался, но все в порядке сейчас, чуть позже сходи к Фукудзаве, хорошо? — Да, хорошо. — шаги направились к выходу из комнаты, и по звуку, позже, дверь закрылась. Оставшись наедине со своими мыслями, Накахара нашел силы и, помывшись, вылез из ванной. Вытеревшись полотенцем, перемотав руку и одевшись, он пошел обратно в комнату с неистовой болью, а после лег в кровать, накрывшись с головой одеялом. В голове начали всплывать картинки из той самой подсобки в баре, как эта самодовольная рожа брюнета насиловала Чую, как оставляла на нем свои ебучие следы от укусов и это ебучие чувство использованной игрушки. Накахара не хотел ни есть, ни пить, даже существовать. Все, чего он хотел — избавиться от клейма позора. — Я убью его, клянусь богом убью..***
В это время Осаму уже пришел с занятий, его состояние тоже было не очень прекрасным. Голова жутко болела и жутко хотелось есть, на обеде он съел большой бенто с рисом, курицей, омлетом и салатом, так еще и пару булочек, и почти 2 литра зеленого чая. Костяшки рук сильно болели под новыми бинтами, из-за чего писать лекции было невозможно. Сейчас парень просто лежал у себя в комнате, смотря в потолок и приходя в себя от вчерашнего вечера. —Что, совсем плохо, Дазай? —спросил черноволосый сосед. —Не то слово, меня будто переехала машина, — проворчал брюнет, кладя на лицо руку. — а ты выглядишь, будто просто вчера пил воду. —Хах, я просто сильно не налегал на алкоголь, как ты, так я еще и помню все, что было вечером. —Повезло, а я нихера не помню.. —Даже не помнишь, что произошло с Чуей? — подняв взгляд на соседа, спросил Достоевский. —Нет, не помню, — убрав руку с лица и повернувшись к Федору, сказал брюнет. — а что случилось? —Ты вчера принес его на руках в гримерку группы, и тот был без сознания, ты сказал, что он напился и вырубился. Осаму этого не помнил, он вообще ничего не помнил, все что мог вспомнить это поцелуй с рыжим, когда тот выступал. — Я этого не помню, да и похуй, главное, что после нашего поцелуя все будут знать, что он мой. — с ухмылкой воскликнул Осаму, повернувшись лицом к стенке и уснув. Проснувшись в 17:56 и собравшись, тот направился в место встречи с Тачихарой. —Долго же ты Дазай.. — сказал русый невысокий юноша, стоя около стены. —Я просто уснул, ты принес то, что я просил? — хладно произнес кареглазый, скрестив руки перед своим поставщиком. —Я принес, как и обещал. Тачихара протянул Осаму пакетик, что был завернут в изоленту, а после оба разошлись, как в море карабли.***
Почти неделю Чуя не выходил из комнаты, а когда с ним пытался заговорить Гоголь, просто молчал. Телефон зарывался от сообщений от сестры, Рю и Гин, но он лишь читал сообщения, не отвечая на них. Поясница уже не болела, болела лишь грудь, ведь ее разрывало от боли, от боли и ненависти. За небольшой промежуток времени рыжий немного исхудал, волосы потеряли былую пышность, а глаза былой блеск. "Ну вот, в комнату вновь зашел Гоголь," — подумал рыжий, вздохнув. — Чуя? Этот голос нанес режущий удар, будто по самому сердцу. Этот голос стал вмиг пусковым рычагом для резкого прилива агрессии. Этот голос принадлежал Осаму Дазаю. — Чуя, все в порядке? Ты не выходишь из комнаты уже почти неделю, что случилось? "Заткнись.." —Гоголь сказал, что ты даже не ешь.. ЗАТКНИСЬ — Чуя, скажи хоть что-нибудь.. Резко подорвавшись, Накахара подбежал к брюнету, ударив что есть мочи тому по лицу. В свой удар он вложил всю накопленную ненависть и злобу, обиду и боль. Своим ударом он повалил кареглазого на спину, сев на него, продолжил бить по лицу, с глаз лились слезы. Он не останавливался и продолжал бить, даже когда из носа брюнета потекла кровь, а на щеках того не появлялись покраснения. — ТЫ ЕБУЧИЙ УРОД, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ СО МНОЙ?! — кричал Чуя сквозь слезы. — ТЫ АХУЕВШИЙ БАБНИК! ТЫ ПРОСТО УБЛЮДОК! Осаму не понимал, почему сейчас он лежит на полу, почему его избивает тот, в кого он влюбился, и почему он рыдает и кричит. — ЗАЧЕМ ТЫ СО МНОЙ ЭТО СДЕЛАЛ?! Я ТОЛЬКО ПОВЕРИЛ ТЕБЕ! А ТЫ ПРОСТО ИСПОЛЬЗОВАЛ МЕНЯ! УБЛЮДОК! — нанеся последний удар, рыжий сжался и просто продолжил рыдать, сжимая кулаки. Выплюнув кровь, что перетекла из носа по носоглотке в рот, Осаму посмотрел на Накахару, все еще не понимая, что произошло в ту ночь. Рыжий лишь встал с Дазая, отойдя от него на шаг, вытирая слезы с щек, но как только брюнет попытался встать, юноша с кровью на костяшках и красными щеками от слез, пнул Осаму со всей силы по лицу так, что тот вновь упал на пол. — Я ненавижу тебя всей своей душой, Осаму, — голос Накахары был наполнен болью и ненавистью одновременно. — Катись из моей комнаты и из моей жизни.. Встав с пола, кареглазый хотел что-то сказать, но промолчал и просто вышел в коридор, закрыв дверь. Облокотившись о стену, тот скатился вниз прямо на пол, вытирая кровь с лица и пытаясь вспомнить, что произошло в баре, но в голове лишь пустой звук. — Что ты натворил, Осаму.. Но тут в кармане зазвонил телефон, достав его, кареглазый увидел незнакомый номер, ответив на звонок и поднеся к уху, побитый ответил. —Алло, Осаму Дазай слушает. — Здравствуйте, это сержант Коуске из военной академии. Одасаку Огай Ваш брат? —Да, он мой старший брат. —Приношу свои соболезнования, но сегодня на учениях по стрельбе Одасаку Мори умер. Он повздорил с своим товарищем, и тот его застрелил. В этот же миг мир Осаму перевернулся, Одасаку был единственный в семье, кто был роднее, чем кто-либо. Но в один миг от родного ничего не осталось. —Спасибо, что сообщили.. до свидания.. Первое, что промелькнуло в голове у старшего, это: "Ода, так не похоже на тебя.." Встав с пола, Осаму направился к себе, все, чего он хотел, это лишь употребить очередную дозу наркотиков и не ощущать тело, мысли и всё вокруг. Зайдя в комнату и сняв черное длинное пальто, парень подошел к своему столу, достав пакет с заветным билетом в мир без чувств и эмоций. Шприц, ложка, зажигалка и соль, что плавится на ложке, мгновения, и теплая жидкость вливается в вену брюнета. Пару минут, и тело стало как сыр, что плавится на тарелке в микроволновке. —Интересно, как отреагировал отец.. — смеясь, говорил в стену Дазай. Но за этой улыбкой и смехом скрывалась боль, боль, что пожирала изнутри душу кареглазого, жгла, но сейчас даже это забылось за дозой прекрасной жидкости. —Как же смешно, наверное ему просто наплевать, как всегда, чертов мудак.. — после этих слов тот засмеялся на всю комнату, а после из его глаз потекли слезы. — Ода.. как я без тебя буду..