Как (не) познакомиться с родственной душой

Чжоу Цзышу ударил ребром ладони тренировочный манекен, развернулся кругом, подлетел в воздух, перекувыркнулся и зарядил в манекен уже ногой. Легче не стало. Чжоу Цзышу выдохнул и опустил руки вдоль тела, позволяя энергии свободно струиться по меридианам. Он снова вдохнул, сосредотачиваясь на движении воздуха в груди, и снова выдохнул. Снова вдохнул. Снова выдохнул. Мятущаяся Ци постепенно замедлилась, внутренняя дрожь подуспокоилась. Чжоу Цзышу прикрыл глаза, обратился к меридианам, почти полностью затушил ярость и... — ...Ты же помнишь, какая она красотка! — Коснулся его слуха возбужденный мальчишеский голос, — Вот это старшему шисюну повезло! Едва-едва обретенное спокойствие как ветром сдуло. Чжоу Цзышу снова обрушил на манекен шквал ударов. Тот покачнулся. Чжоу Цзышу, окрыленный успехом и гневом, отскочил на полтора чжана и разбежался, собираясь повалить ни в чем не повинное деревянное чучело. Под носок сапога попал неизвестно как оказавшийся на тренировочном поле камешек.Чжоу Цзышу от удивления запнулся, запутался в полах ханьфу и рухнул на землю. Рухнул на землю! Впервые с тех пор, как убрал детскую челку под взрослый пучок! Ну, это уже никуда не годилось! Бунтующую внутри злость следовало усмирять. Чжоу Цзышу перевернулся на спину и устремил взгляд в высокое небо над головой. Он попытался устыдить себя за ярость, за непослушание, за нежелание следовать приказам учителя, но у него не получалось. Знакомиться, а уж тем более дружить с некой ученицей знаменитого наставника учителя ему категорически не хотелось. Еще свежи были воспоминания о ее первом и единственном визите в Усадьбу Четырех сезонов. Тогда половина его шиди потеряла сон. Высокая и тонкая дева в алых одеждах и с лицом, укрытым вуалью на шляпе, была слишком ярким событием для степенной школы. Сам же Чжоу Цзышу интересовался лишь ее наставником. Во-первых, тот был легендарным мастером боевых искусств, во-вторых, человеком, сведущим в целительстве. В глазах измученного тревогой за захворавшего учителя Чжоу Цзышу эти качества были куда ценнее ладной фигуры и ярких тряпок. Чжоу Цзышу стремительно поднялся и хотел было продолжить, но до острого слуха донеслись очередные детали чужих разговоров. — Ему повезло даже больше! — голос понизился, но недостаточно, чтобы скрыть в шорохах жизни то, что предназначалось не для всех ушей. — Я слышал, что учителя наедине договаривались о чем-то во время минувшей встречи в Пятиозерье. — О чем? — А о чем могут договариваться двое глав, если потом объявляется дата официального знакомства?! — Быть не может! Скрежет собственных зубов перекрыл шепотки, к которым он так неистово прислушивался. Один из мальчишек сейчас додумывал то же, что и Чжоу Цзышу. И вот надо было этим двум сплетникам чесать языками на тренировочном поле! Пускай они и сокрылись в самом углу, но не могли не слышать, что здесь кто-то тренировался. Хоть бы проверили, а не объект ли это их сплетен… Они определенно заслужили несколько прекрасных вечеров в библиотеке. Ударив манекен без изысков, просто кулаком, Чжоу Цзышу опустил плечи, прикрыл глаза и медленно выдохнул. Он и так предполагал, какая там должна была быть дружба. Как только они вернулись из Пятиозерья в Поместье Четырех сезонов, Цинь Хуайчжан зачастил к нему с разговорами по душам. Поначалу испугавшись, что проницательный наставник всё понял про обман, и собираясь принять любое наказание, Чжоу Цзышу сидел набрав в рот воды. Еще окрыленный новым знакомством, трепетно перебирая в воспоминаниях ощущения сплетающейся ци, он только сидя за ужином перед наставником понял, как мимолетно оно было. Цинь Хуайчжан вел пространные разговоры о истинной дружбе, о важности смотреть на мир открыто и необходимости иметь рядом настоящую опору. А Чжоу Цзышу думал о родстве душ. Совсем недавно Цинь Цзюсяо после тренировки рассуждал о том, стоит ли эта единственная встреча всего ожидания и упущенных возможностей, ведь она может и не произойти. Он приходил к выводу, что если судьба посылала на землю две родственные души, значит, встреча стоила пути к ней. Чжоу Цзышу тогда не участвовал в разговоре, только слушал, как мальчишки постарше грезили о той единственной, встреча с которой будет стоить всей прожитой и будущей жизни. Такая романтическая чушь. Если бы и верил Чжоу Цзышу в нечто подобное, то скорее подумал бы, что его родственная душа затеяла драку по причине, которой он даже не удосужился поинтересоваться. Ухмыльнувшись бездушному манекену, Чжоу Цзышу открыл глаза. В этот раз удары были точными. Сердце не билось заполошно, оно капризно ныло. Хотелось вернуться на неделю назад и договориться о повторной встрече, а не уповать на бессердечную судьбу! Снеся голову манекену, Чжоу Цзышу, наконец, понял, что успокоиться не сможет. Не таким методом. Собрав в кулак всю выдержку, он двинулся к тому закутку с оружием, где все ещё увлеченно шептались младшие ученики. Их предстояло проучить. Уже вечером, перед самым сном, распустив волосы и немного согнав злость на тех, у кого язык был длиннее великой стены, Чжоу Цзышу вспоминал единственную встречу с ученицей учителя своего учителя. Даже не встречу, ведь она тогда ни на кого не смотрела. Прятала лицо под вуалью и шелестела алыми шелками вровень шагам своего учителя. Девчонка-призрак. Чжоу Цзышу даже не было интересно, убийца она или распутница. Будь она хоть дочерью самого Хозяина Долины призраков, спустившегося в мир бессмертного, он не хотел ни дружить с ней, ни, тем более, жениться. Говоря начистоту, Чжоу Цзышу вообще жениться не хотел. В мире и без семейной жизни было множество интересных вещей: боевые искусства, древние трактаты, далекие странствия. Для того, чтобы отдаваться им в полной мере, нужна свобода. Ну, или та самая пресловутая родственная душа. Человек, который разделит твои стремления, страсти и склонности. Ежедневно вызывающий интерес. Одновременно и другой, и такой близкий. Да уж, незнакомой девице, бессловесной тенью следующей за именитым учителем, с такой задачей точно не справиться! Глубокой ночью, лежа с открытыми глазами в постели и никак не справляясь с усмирением все еще пылающей негодованием души, Чжоу Цзышу вдруг подумал, что ему вовсе и не обязательно встречаться с воспитанницей бессмертного мастера. Он откажется, поговорит с учителем, попытается его переубедить. А если не получится, он попросту сбежит! Последняя мысль до того понравилась Чжоу Цзышу, что он еще несколько мгновений вертел ее в сознании, и так и этак рассматривая со всех сторон. Сердце постепенно успокаивалось, а на губах расцветала улыбка, принесенная волнами воспоминаний о недавнем непослушании. Да, он сбежит прямо перед встречей! Сбежит, и никто его не остановит. *** В день визита в Долину призраков знаменитого бывшего ученика Хозяина Вэнь Кэсин пребывал в самом яростном расположении духа. Со старшим учеником Усадьбы Четырех сезонов встречаться не хотелось категорически. Он мельком видел его вышколенных, что цирковые псы, шиди, он говорил с прекрасным Чжоу Сюем, он отлично знал, чего от такого человека можно ожидать. И все же, желания Вэнь Кэсина — одно, а воля Хозяина — совсем другое. Прекрасно зная, что любимый воспитанник вовсе не вдохновлен идеей дружбы с прилежным шисюном, тот с самого утра услал от него Гу Сян да выставил перед дверьми покоев стражу. — Не вздумай чего учудить! — строго наказал он, уходя раздавать последние указания. Перед приездом гостей Долину пытались привести в надлежащий вид: подметали полы, разгоняли самых сомнительных личностей по их норам, выставляли (что особенно смешило Вэнь Кэсина) свежие цветы в вазах. — Не вздумай, а то с кухни у меня не вылезешь! Вэнь Кэсин покорно склонил голову, но, стоило Хозяину отвернуться, показал его спине язык. Не вылезет с кухни? Ну и пожалуйста! Лучше уж кухня, чем пресловутая библиотека Усадьбы Четырех сезонов. К кастрюлям да специям Вэнь Кэсин уже прикипел и почти подружился, а Чжоу Цзышу был фигурой неизвестной. Неизвестной, но пугающей. Вэнь Кэсин почти не сомневался, что тот вцепится в него, как репей в шелковое ханьфу, да так и не отстанет до старости. Как с таким довеском осуществлять его планы? А планы у Вэнь Кэсина, как ни крути, были грандиозные! Найти виновников гибели его родителей и отомстить! Хорошенько так отомстить, чтобы и они, и их семьи кровью умылись! И новая идея наставника не заставит его от планов отказаться. Она лишь вынудит Вэнь Кэсина действовать быстрее! Дождавшись, когда шаги Хозяина долины стихнут за поворотом, а выставленные им у дверей покоев Вэнь Кэсина стражники увлекутся предусмотрительно подкинутым им вином, Вэнь Кэсин приступил к сборам. Он сбросил с плеч новое роскошное алое ханьфу, покупка которого была единственным плюсом подготовки к грядущему визиту Цинь Хуайчжана, и вынул из сундука облачение крестьянина. Во-первых, в такой одежде куда проще затеряться в толпе, во-вторых, сподручнее спускаться по скалам. В карман лег кошелек, полный монет, в рукав — веер и нож, предплечье обнял подсумок дротиков. Вэнь Кэсин возвращался в Пятиозерье, чтобы следить и вынюхивать информацию, и хотел быть готовым ко всему. Спуститься оказалось совсем не сложно. Только на середине пути Вэнь Кэсин раз сорвался, разодрал ханьфу и ладони, цепляясь за острые камни. И то потому, что из вырубленного в скале окна услышал голос Хозяина, приказывающего приготовить для главы и его учеников покои подальше от покоев Вэнь Кэсина. Это вызвало столько возмущения, что он, не подумав, оперся на слишком маленький выступ. Вот почему Хозяин всегда был таким! Чего он опасался-то? Думал, что Вэнь Кэсин совсем обезумел и решит в приступе неслыханной глупости избавиться от нежеланного знакомства таким идиотским образом? Думал, что Вэнь Кэсин убьёт гостей? Он понял только когда спустился — вряд ли. Хозяин орал много, но в основном никогда и никого от Вэнь Кэсина не спасал. А значило это только то, что он точно знал, что побег случится. Не знал, как это произойдет, но явно не хотел, чтобы в процессе хоть как то были затронуты ученики Цинь Хуайчжана. Удивительно было уже то, что самый безумный вариант побега Хозяин в рассмотрение не взял. Ну и поделом… Вэнь Кэсин не стал больше ждать и, воспользовавшись практически в идеале освоенным цингуном, покинул подножье горы Цинъя. Немного кололо сожаление, что он не остался посмотреть, каких же еще учеников пришлют вместе с заранее опостылевшим Чжоу Цзышу. *** Вэнь Кэсин собирался отправиться прямиком в Пятиозерье. Его цели требовали решительности и скорости. Они с Хозяином так и не сошлись в вопросе, как пробудить последнее, самое важное воспоминание Вэнь Кэсина — лицо убийцы его родителей. Хозяин и вовсе говорил, что это воспоминание со дна не достать, не повредив сосуд. И сколь бы “сосуд” ни был готов повредиться, этот вариант он отмел. Вэнь Кэсин прекрасно понимал, что добытая информация может и не послужить виновным тем наказанием, какое он хотел бы для них. И все же, по пути устав от цингуна и перейдя на простой шаг, путешествуя, как истинный крестьянин, Вэнь Кэсин думал не только о планах мести. Его голову практически не оставляли теплейшие помыслы свернуть в ближайший городок. По всему получалось, что гости из Поместья Четырех сезонов должны были остановиться там на пути в Долину. Время совпадало идеально, а дорог, ведущих в Пятиозерье — предостаточно. Ноги сами повели его этой дорогой, так кто он такой, чтобы сопротивляться их желанию! Он просто посмотрит на учеников Цинь Хуайчжана и если там не будет его Чжоу Сюя, то тут же пойдет дальше. Уже после того, как стемнело, Вэнь Кэсин добрался до центральной улицы города Санья, что был ближайшим к горе Цинъя. Небольшой, он все же был кое-как знаком Вэнь Кэсину, выбиравшемуся из Долины призраков при старом Хозяине чаще, чем при новом. По его расчетам, процессия известной школы должна была остановиться в единственной большой таверне, и обеденная зона у неё была хорошо видна с улицы. К ней Вэнь Кэсин и подкрался. Изнутри доносились тихие разговоры, редкий смех и возгласы. Вэнь Кэсин пригнулся пониже и заглянул внутрь через приоткрытое окно и не смог сдержать радостный выдох. Он был здесь! Среди одинаково одетых в голубые ханьфу учеников Чжоу Сюй выделялся только непревзойденной красотой. Ему шла строгая прическа, дающая разглядеть идеальный подбородок и линию шеи. И простая, но добротная одежда сидела на нём лучше, чем на остальных. И даже ел он изящнее других. Вэнь Кэсин с улыбкой прислонился к стене и мельком только оглядел остальных ужинающих. Никто не походил на главу школы. Наверное, по той же причине отсутствовал и его первый ученик — обедали отдельно. Вэнь Кэсин быстро потерял к нему интерес, хотя недавно ему было как будто бы любопытно, какого цепного пса к нему хотели приставить. Но на деле смотреть через узкую щель, как Чжоу Сюй поедает лапшу, оказалось занимательней. Вэнь Кэсин поймал себя на том, что почти любуется его отточенными движениями, полетом палочек для еды в тонких пальцах, каждым взмахом ресниц. Он до того засмотрелся на изысканную прелесть Чжоу Сюя, что не сразу заметил, что того что-то гнетет. Какая-то скрытая печаль, какая-то черная дума омрачала прекрасные черты и заставляла хмурить лоб. Это понимание заставило Вэнь Кэсина замереть. Еще недавно собиравшийся лишь одним глазком посмотреть на нового знакомого, который никак не шел у него из головы, и отправиться навстречу собственной важной цели, он не мог заставить себя двинуться в путь. Ему хотелось выспросить у Чжоу Сюя причины его тоски, хотелось его развеселить. Ведомый этим желанием, Вэнь Кэсин, еще толком не понимая, что будет делать, зашагал через улицу к таверне. Его путь преградил богато украшенный паланкин. Двое охранников смерили Вэнь Кэсина предупреждающими взглядами, и тому пришлось посторониться. Как бы его не злили эти преисполненные осознания собственной важности герои и богачи, сейчас у него была задача поважнее очередной уличной драки. Паланкин продвигался неспешно. Вэнь Кэсин успел известись от нетерпения. Стоило паланкину наконец скрыться за поворотом, как он снова бросился к таверне, выискивая Чжоу Сюя взглядом, да так и замер. За столом Чжоу Сюя больше не было. *** Всю дорогу до горы Цинья Чжоу Цзышу выискивал возможность сбежать из-под опеки учителя, но тот, как назло, ни на мяо не оставлял его одного. Напротив, Цинь Хуайчжан будто стремился впрок наговориться со старшим адептом и подготовить его к грядущей встрече. Он понукал свою лошадь идти шаг в шаг с лошадью Чжоу Цзышу, истязая его слух беседой. Цинь Хуайчжан то рассказывал истории о своем ученическом прошлом, то рассыпался в комплиментах старому наставнику, то декламировал пространные речи о важности дружбы и ценности близкого человека рядом. Последнее злило Чжоу Цзышу особенно. Он не хотел навязанную кем-то то ли подругу, то ли невесту. Он хотел того, кого выбрал сам. Тоска Чжоу Цзышу лишь усилилась, когда их процессия проезжала земли Школы Зеркального озера. Где-то тут в городе или в деревне сейчас был Син-эр. Может быть, тренировал боевые искусства, может быть, занимался другими, непонятными и недоступными Чжоу Цзышу крестьянскими обязанностями. Чжоу Цзышу отчаянно не хотелось на гору Цинья. Он бы отдал даже свое звание старшего шисюна, лишь бы каким-то образом отвлечь учителя, раствориться в лесах и выкрасть себе хотя бы день свободы, о которой раньше и не задумывался и которую сейчас так бесконечно желал. Земли Школы Зеркального озера остались позади. Окружающий путников сочной зеленью буйно цветущий лес обратился сначала степью с редким хилым кустарником, а затем и вовсе каменистой, почти неживой пустыней. Делегация от Усадьбы Четырех сезонов въезжала на территорию, подконтрольную Долине призраков. Чжоу Цзышу уж было испугался, что учитель заставит их гнать лошадей, чтобы прибыть в Долину до часа поздней крысы, но его опасения не оправдались. Как бы Цинь Хуайчжан не хотел поскорее увидеть любимого наставника, забота о своих учениках была для него важнее. Чжоу Цзышу возликовал. Это был шанс. Он дождался, пока учитель, расплатившись за еду для адептов, не скроется в комнате, проследил, чтобы каждый из шиди поел суп, а не только сладости, и, наконец, поднялся на ноги. Он кивнул Цинь Цзюсяо, чтобы не следовал за ним, и зашагал к выходу. Никто даже не подумал остановить его. Вышколенные младшие адепты были уверены — если шисюн уходит, то по важным делам. Чжоу Цзышу отворил дверь, шагнул в вечернюю темноту улицы и едва не столкнулся с каким-то прохожим, сверлящим взглядом окна таверны. Чжоу Цзышу склонил голову, пытаясь скрыть лицо от того, с кем так неудачно столкнулся, и вдруг разглядел его. Сердце пропустило удар, а легкие — вдох. Неужели судьба существовала?.. Син-эр тоже кинул на него мимолетный взгляд и также потерял дар речи. Они замерли слишком надолго для того, чтобы не привлекать внимание. Они были слишком высокими и слишком статными для обычных посетителей. Чжоу Цзышу, не раздумывая, схватил Син-эра за руку, как уже однажды делал, и снова потянул за собой. То, с какой охотой за ним последовали, заставляло дыхание сбиваться и усложнять их побег. Виляя между улицами, Чжоу Цзышу не чувствовал за ними погони, но не думал, что это надолго. Да и уйти нужно было значительно дальше, чем от неумех-героев. Или спрятаться… Но для начала стоило прояснить для себя несколько вопросов. Чжоу Цзышу еще до первого поворота заметил, что рука, которую он схватил, странно истерзана, одежда на Вэнь Кэсине испорчена, а взгляд, которым он что-то высматривал в таверне, говорил о голоде. Чжоу Цзышу выдохнул накатившее странное недовольство, требовавшее что-то сделать с тем, кто посмел притронуться к Вэнь Кэсину. Успокоившись и рассчитав, что у него все же есть немного времени, он свернул к ближайшей открытой лавке. — Син-эр, ты голоден? — Милый а-Сюй, ты умеешь читать мысли? — Вэнь Кэсин широко улыбнулся, а его живот протяжно заурчал. Бравада, с которой он говорил, моментально слетела, и на красивом лице выступил румянец. Чжоу Цзышу не стал смущать его сильнее и сделал вид, что ничего не услышал. Он быстро попросил упаковать им с собой целый ворох запеченных овощей и мяса. А пока они ждали, видимо нервничал. — Почему мы убежали? У тебя неприятности в твоей школе? — Вэнь Кэсин, конечно же, не обошел ту тему, на которую Чжоу Цзышу так не хотелось врать. — Из-за меня? Вэнь Кэсин нахмурился и подступил ближе. Чжоу Цзышу вместо немедленного ответа взял так удачно врученный сверток и расплатился с продавцом. Вэнь Кэсин покинул лавку вслед за ним; то, что Чжоу Цзышу неспешным шагом удалялся от центра города, выбирая самые темные кварталы, можно было считать совпадением. Но… — Почему ты так решил? Вэнь Кэсин пожал плечами: — Потому что в этот раз у меня было ощущение, что гнались за тобой. Чжоу Цзышу ещё не успел придумать убедительную ложь и упрямо возразил: — Кто бы говорил! Твои руки и одежда говорят о том, что спокойно тебе не живется. Вэнь Кэсин поднял ладони к лицу и посмотрел на глубокие ссадины, но словно не испытал по их поводу ни малейшего чувства: — Пустяки. Такова жизнь бедняка. Чжоу Цзышу улыбнулся этим его словам; стойкость его духа поражала. Этот человек точно не был героем, но в нем виделся стержень, какого он не наблюдал во многих молодых адептах. Почему-то врать ему не хотелось вовсе, но и правду сказать он не мог. — А жизнь адепта Поместья Четырех сезонов предполагает идти туда, куда укажут. И порой это могут быть и довольно странные места. Руки пекло тепло свежесготовленной еды, а близость такого интересного человека развязала его язык. Чжоу Цзышу подумал, что зря он скрыл свое истинное лицо. Не положение, конечно: оно просто смутило бы такого простого юношу, как Вэнь Кэсин. Нет, ему просто не стоило притворяться тем, кем он не был. Он же на самом деле тот самый скучный, до тошноты увлеченный боевыми искусствами первый ученик. Стоило опустить лишь слово “первый”. Но Вэнь Кэсин мыслей не читал; он склонил в любопытстве голову и спросил: — И куда же указывают восьмому шиди? — Туда же, куда и первому. В Долину призраков, — признаться оказалось до смешного просто. Он ожидал увидеть на лице Вэнь Кэсина суеверный ужас: в конце концов, Долину начинали принимать лишь в мире боевых искусств, где все знали, кто взял на себя ответственность очистить от скверны те земли. Среди простого люда всё так же бытовали байки, бывшие правдой семь лет назад. Но в глазах Вэнь Кэсина не отразилось ни страха, ни отвращения. Только проскользнуло неясной тенью что-то грозное. Чжоу Цзышу не успел залюбоваться этой краткой, пугающе красивой эмоцией, как та истаяла, сменившись беззаботностью. — А зачем вы в Долину призраков едете? — полюбопытствовал Вэнь Кэсин, когда ярко освещенный центр города остался за спиной. Чжоу Цзышу не спешил с ответом. В последний раз обернувшись, чтобы точно убедиться, что погони нет, он замер у невысокого, покосившегося дровянника. — Как насчет прогулки по крышам? — Чжоу Цзышу с сожалением выпустил ладонь Вэнь Кэсина и вспрыгнул на острый козырек. Вэнь Кэсин последовал за ним. Чжоу Цзышу в очередной раз подивился, с какой легкостью ему даются действия, требующие хорошего цингуна. Вместе они перескочили с дровянника на крышу прилегающего к нему дома, а с крыши дома — на высокий трехэтажный склад. Его плоская деревянная крыша отлично подходила для позднего ужина. Не слушая вялых возражений Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу первым делом взялся за его ладони. Омыл водой из фляги и обработал заживляющим снадобьем, что всегда брал с собой на выезды с младшими адептами, как первый ученик. Затем оторвал от собственного внутреннего пао пару полосок и тщательно забинтовал. Вэнь Кэсин пытался было спорить, утверждая, что последнее вовсе не обязательно, но Чжоу Цзышу его пресек. Постоянно пекущийся о слабом здоровье наставника, он считал себя поднаторевшим в целительстве. Наконец, ладони были должным образом залечены, а еда, успевшая подостыть, подогрета Ци и вынута из свертка. Вэнь Кэсин тоже вложился в общий ужин. У него в секретных карманах ханьфу отыскалась пара кувшинов вина. Чжоу Цзышу сделал первый глоток, наслаждаясь прокатившимся по телу теплом. Только сейчас, оторвавшись от учителя и запутав следы, он готов был вернуться к прерванной беседе. — Зачем мы едем в Долину призраков?.. — Чжоу Цзышу поборол искушение пожаловаться Вэнь Кэсину на свою грядущую помолвку. Во-первых, та грозила Чжоу Цзышу, а не Чжоу Сюю. Во-вторых, оставалась внутренним делом учителя. Даже будучи обиженным на Цинь Хуайчжана, даже решив противостоять его воле, Чжоу Цзышу оставался верен и ему, и его тайнам. — У главы школы дела с Хозяином долины. Он сделал еще глоток, искоса наблюдая, как Вэнь Кэсин изящным движением палочек отправляет в рот кусочек жареного перца. В свете таких ярких сегодня звезд это зрелище завораживало. Чжоу Цзышу оставалось лишь восхищаться благородству манер Вэнь Кэсина, да скользящей в каждом его жесте грацией. Вень Кэсин чуть повернул голову, ловя его взгляд, и лукаво улыбнулся. — Никогда не думал, что найду повод для благодарности главе Долины призраков, но сейчас почти готов целовать ему руки, ведь сегодня именно он привел ко мне Чжоу Сюя. Чжоу Цзышу почувствовал, как его щеки обдает жаром смущения, надеясь, что в ночном полумраке это не заметно. Ему было так радостно слышать подобные слова от Вэнь Кэсина. Его сердце буквально пело, окрыленное пониманием, что Вэнь Кэсин не меньше его самого рад их внезапной встрече. Луна катилась по небу, а слова — с губ. — Зачем целовать чьи-то руки, если ты можешь просто попросить! — Чжоу Цзышу серьезно относился к клятвам и не давал их тогда, когда не собирался исполнять. — Попроси меня, и я сам приду. — Не собираешься уповать на судьбу? — Зачем на нее уповать, если можно вершить? Вэнь Кэсин, снова ожег взглядом, отпил вина и передал бутыль Чжоу Цзышу. — Согласен. Приникая губами к горлышку, которого только недавно касался Вэнь Кэсин, Чжоу Цзышу чувствовал, что уже пьян. Иначе почему в горле было так сухо, а голова кружилась? Почему он не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме лица Вэнь Кэсина? Он резко отпил и чуть не подавился, услышав: — Я не ученик благородной школы и мои обещания мало стоят, но… для тебя, а-Сюй, я побуду человеком слова. Я тоже приду, стоит тебе позвать. Чжоу Цзышу зачарованно смотрел, как смешливый крестьянин давал серьезное обещание. Оценил красоту, с которой оно было подано, и испугался того, с какой силой сам желал, чтобы тот попросил о встрече. Не понимал, почему, не знал, как сможет сдержать слово, но был готов на все, лишь бы сделать это. Даже сбежать из самой Долины призраков! Но признаться в этом Чжоу Цзышу был пока не готов. Он лишь подтрунил: — Благородство переоценено. Человек может быть рожден в шелках и золоте и гнить изнутри с того же момента. Быть человеком слова или не быть — решать только тебе. Странно хохотнув, Вэнь Кэсин взял себе еще мяса, и через пару кусочков они уже обсуждали странное обустройство таверны в Санья. Когда у них закончились еда и почти все вино, им пришлось выйти в прилегавшие к городу перелески, чтобы словить кабанчика, потому что Вэнь Кэсин утверждал, что готовит лучше повара таверны. Кабанчик ловиться не желал, кровь в жилах бесилась вместе с алкоголем. Они много смеялись всю ночь; ближе к утру Вэнь Кэсин поймал Чжоу Цзышу за рукав: — Через пять дней. Здесь же, когда солнце сядет. На крыше того склада. Чжоу Цзышу сначала не понял, а потом его захлестнула нечаянная радость, какая не должна посещать сердце от таких простых просьб. И неважно было, насколько сложно ему лично было исполнить это. Он серьезно кивнул: — Обещаю. Интерлюдия 2 Выставив охранников у дверей комнаты Вэнь Кэсина, Е Байи предупредил их, что сегодня они выиграли возможность лишиться жизни от рук самого Хозяина Долины, если совершат любую глупость. Уточнил, что предотвратить побег они все равно не смогут, но о любых странностях должны предупредить… Договаривать ему тогда не пришлось. Один из призраков, выставленных в карауле, принес найденные в коридорах горлянки. С удовольствием приняв наверняка отравленное вино от желающих носить свои головы на плечах призраков, Е Байи принялся ждать. И ждал довольно долго, уверенный, что Вэнь Кэсин сам выжидает, когда же его стража уснет. Упустил из-за этого массу времени и след. Он мог бы лютовать, мог снять головы тем идиотам, что охраняли комнату и ничего не услышали, когда Вэнь Кэсин сбежал через окно. Многое мог бы, но силы потратил лишь на самобичевание и путь к городу Санъя. Цинь Хуайчжан встретил его с беспокойством, выслушал и тут же предложил перенести их планы. Е Байи считал это глупым решением — он, напротив, ощущал, что и без того неконтролируемый Вэнь Кэсин скоро наворотит дел. Если откладывать и откладывать, это же даст ему время выстроить какой-нибудь безумный план. Но Цинь Хуайчжан, с присущей ему не по годам мудростью, сказал, что надо договориться. Как будто Е Байи не пробовал! И вечер прошел в спорах. Наутро Цинь Хуайчжан собирался объявить своим ученикам, что их визит переносится, и отправиться обратно в Поместье Четырех сезонов. Особого выбора не было, ведь Вэнь Кэсин пропал. Судя по тому, как он собирался и что оставил в комнате, ничего хорошего ждать не приходилось. Это была уже не ночная прогулка, а серьезный побег. Такое Е Байи одновременно и не мог спустить, и не желал ни в коем случае оглашать. Ведь Вэнь Кэсин тысячу раз мог быть его учеником, но не переставал быть призраком. А Призракам нечего было делать в Цзянху, и это правило ещё никто не отменил. Перед его отъездом выяснилось, что и среди выводка Цинь Хуайчжана тоже случилось нечто непредвиденное: кажется, снова потеряли старшего ученика. Е Байи ради этого задерживаться не стал. Из рассказов Цинь Хуайчжана выходило, что Чжоу Цзышу — адепт со всех сторон положительный. Наверняка все переживания насчет его отлучки бессмысленны. Найдут на ближайшей тренировочной площадке, где он будет отрабатывать приемы. В Долине же призраки стояли по струнке — знали, что Хозяину в дурном настроении под руку лучше не попадаться. Е Байи фальшивой послушности подданных не оценил, и в наказание за пропущенный побег ученика каждого загрузил новыми обязанностями. Кому поручил усилить муштру стражи, а кому заняться охраной отвесных скал по периметру. Но больше всего работы досталось Департаменту Неверных. Не потому что те были повинны в исчезновении Вэнь Кэсина, нет — просто только они и могли передвигаться по Цзянху незамеченными. Связавшись через Ло Фумэн с обширной сетью долинных соглядательниц, Е Байи поручил им смотреть и слушать: вдруг где в Пятиозерье появится юный мастер боевых искусств, не принадлежащий ни к одной из школ. Дерзкий, недальновидный, так и лезущий в неприятности…