Как (не) познакомиться с родственной душой

— Молодой господин, молодой господин, купите Да Афу. Посмотрите, какой он яркий! Наверняка понравится вашим младшим сестре или брату. Или фигурки цилиня на счастье! Они будут хорошо смотреться в вашем доме! — распиналась пожилая торговка, выставляя перед молодым героем все новые и новые игрушки. Тот смотрел на ее старания откровенно скучающим взглядом. Богатый и холеный, он явно не собирался ничего покупать, а просто тратил старушкино время. Вэнь Кэсин поморщился, раздумывая, стоит ли проследить за этим героем. Тот выглядел слишком юным для того, чтобы знать что-либо о событиях десятилетней давности, и недостаточно значимым, чтобы оказаться вхожим в круг более взрослых адептов. Скорее всего, он и вовсе не имел никакого отношения к людям, разрушившим жизнь Вэнь Кэсину. Скорее всего, единственная его вина заключалась в самовлюбленности и снобизме. Будь Вэнь Кэсин в настроении, он бы, может, и проучил наглеца, прицельно кинув ему под коленку камешек так, чтобы он запутался в своих ногах да упал посреди базарной площади всем на потеху. Но в настроении Вэнь Кэсин не был. Ему было откровенно лень вступать в уличную драку в одиночку. Вот если бы в компании… Мысль о компании, привычно потянула за собой воспоминания об Чжоу Сюе. На лице Вэнь Кэсина сама собой расцвела улыбка, а переживания о неприятном молодом герое выветрились из головы, будто их и не было. Интересно, как там Чжоу Сюй? О чем думает, что делает? Сейчас время обеда, так что адепты школы Четырех сезонов в общей трапезной. Переговариваются, обсуждают сплетни тайком от строгого старшего шисюна, делят втихаря запрещенное вино или вкусности. Чжоу Сюй наверняка участвует в общих шалостях. Он слишком смел и открыт сердцем, чтобы бояться первого ученика. Вэнь Кэсин вообще не мог себе представить, чтобы Чжоу Сюй кого-то боялся. Человек, вступивший в неравный бой только для того, чтобы защитить незнакомца гораздо ниже себя по положению, не мог не быть храбрым. Храбрым и благородным. Не в пример остальным молодым идиотам, которые лишь назывались героями. Порыв ветра всколыхнул висящие над головой Вэнь Кэсина колокольчики. Вэнь Кэсин счастливо зажмурился: нежный перезвон потревоженных колокольчиков напомнил ему смех Чжоу Сюя. Редкий, как у всякого серьезного человека, оттого еще более ценный. Вэнь Кэсину хотелось бы слышать этот смех чаще, и ради этого он готов был Чжоу Сюя бесконечно смешить. Тем более, что забавных историй за эти четыре дня прогулки по Цзянху у него накопилось множество. Вэнь Кэсин уже предвкушал, как выставит их перед Чжоу Сюем при встрече, как пожилая торговка выставляла свои расписные игрушки, а большой богато украшенный магазин со стеклянной витриной — сверкающие драгоценности. Душа томилась. Сделав очередной круг по рынку и окончательно заскучав, Вэнь Кэсин устроился на ночлег. Он не пил вина, не крался под покровом ночи к стенам и крышам, где можно было бы что-то подслушать, нет — он ворочался с бока на бок и ждал рассвета. Обратная дорога в Санъя была не так уж далека, но и прибыть раньше ему никто не запретит. Как раз сможет присмотреть где-нибудь на окраине заброшенный дом, а то они с Чжоу Сюем в прошлый раз переборщили с выпивкой, и лучше бы спали у костра, а не творили то, что творили. Вэнь Кэсин улыбнулся сквозь подступающий сон. Было весело. Во сне Вэнь Кэсину тоже было весело. Он показывал все свои способности Чжоу Сюю, и тот не качал головой, а восхищался точностью движений и их смертоносностью. А потом вставал рядом с Вэнь Кэсином и демонстрировал что-то совершенно невероятное по красоте и силе. А потом они ужинали в таверне, где ни один из них не таился. В ярком изумрудном ханьфу Вэнь Кэсин наслаждался восхищенными взглядами Чжоу Сюя, подливал ему вина и сам брал за руку, чтобы вывести на улицу и показать, как прекрасны звезды на небосводе. Обычно легко пробуждающийся Вэнь Кэсин наутро долго не хотел выныривать из сна. Путь в город не радовал. Дорога была пыльной, тяжелой, и вела все время в гору, а еще терзала его мыслями, без которых он прекрасно обошелся бы. Не хотел Вэнь Кэсин думать о Хозяине Долины, не хотел и чувствовать вину. Сам был виноват, упертый монстр! Со всех сторон воздух перекрыл, ни мстить, ни жить не позволял. Все пережить не мог, что опоздал, что Долина стала не тем, чем планировалась. Особенно его мучало то, что Вэнь Кэсин научился убивать и упиваться этим. Но что печься о том, чего нельзя было исправить? Разве Хозяин не перевернул всю жизнь Вэнь Кэсина, разве не научил жить? Но нет же, старый пень хотел исправить абсолютно всё. И сейчас… переживал, наверное. Всё же Вэнь Кэсин никогда не сбегал, не оставив и записки. К Санъя он уже так себя истерзал, что был готов завернуть в Долину, чтобы успокоить Хозяина. Но, прекрасно зная его нрав, понимал, что тогда на встречу с Чжоу Сюем можно будет не рассчитывать. Да и скалу, наверное, уже отшлифовали до блеска, так что способы побега придется разрабатывать новые. Прибыв в город намного раньше, чем планировал, Вэнь Кэсин обошел все окраины. Раньше здесь пустовало большинство домов, и многие из них уже начинали разрушаться, потому что соседства с Долиной призраков вменяемые люди не жаждали. Но новый Хозяин всё поменял. Сейчас никто не жил лишь в двух домах: в одном была прохудившаяся крыша, которая осыпалась так, что от дома оставались одни стены, второй же когда-то явно населяли богатые люди. Теперь от него остались уродливо подкопченые огнем стены, местами рухнувшие балки, да чудом не тронутый огнем сарайчик. Вэнь Кэсин всерьез думал, что костер подальше от города будет вполне хорошим вариантом. Но хотя бы не единственным! Удовлетворившись проделанной работой, Вэнь Кэсин в обоих домах припрятал вино и в преддверии встречи пошел на рынок, желая купить что-то достаточно необычное, чтобы они с Чжоу Сюем смогли насладиться и обсудить новый вкус. Рынок в это время дня вовсю дышал жизнью. Торговцы с разных уголков Цзянху съехались в Санъя, чтобы похвастаться своим товаром. За это тоже стоило благодарить нового Хозяина. Вэнь Кэсин еще помнил дни, когда на рынке ближайшего к Долине города можно было купить разве что полусгнившую репу. Впрочем, Вэнь Кэсин пришел сюда искать угощение для Чжоу Сюя, а не снова тревожиться чувством вины. Он рассеянно тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и окинул взглядом торговцев. Его взгляд выцепил пару лотков с вином и тут же, прямо между ними, пестрящий тканями магазин готовых ханьфу. Туда Вэнь Кэсина потянуло словно магнитом. После шести дней в одном и том же крестьянском облачении он изнывал от желания примерить новый наряд. Ассортимент его разочаровал — среди ярких тряпок почти не было ничего по-настоящему стоящего. Ни дорогих тканей, ни умелой росписи, ни необычного покроя. Привлекательными была разве что пара пао: ханьфу насыщенного цвета крови с тонкой вышивкой — алыми же цветами лотоса по краю рукавов и подолу, и персиковый юаньлиншань со скромными, но очаровательными бисерными ростками бамбука на груди. Вэнь Кэсин примерял то одно, то второе, крутясь перед крохотным бронзовым зеркальцем в углу магазинчика, но никак не мог определиться с выбором. Один наряд оказался так ему к лицу, другой был любимого цвета. И все же алое ханьфу подошло бы наследнику Хозяина Долины, но странно бы смотрелось на небогатом крестьянине. Вэнь Кэсин с сожалением огладил ладонью гладкий яркий шелк, мысленно пообещав себе еще вернуться за ним, и обернулся к светлому хлопку. — Беру! — сообщил он хозяину лавки, вложив ему в ладонь пару лишних монет. В последнюю ночь перед встречей с Чжоу Сюем Вэнь Кэсин снял маленький номер на постоялом дворе. После двух встреч, на которых он представал потрепанным то после драки, то после спуска со скалы, хотелось выглядеть идеально. Он полвечера пронежился в бочке с горячей водой, повесил новое ханьфу над благовониями. Единственное, что его смущало — невозможность убрать в прическу волосы. Родительская нефритовая шпилька была слишком дорогой для простого крестьянина, да и по притворному статусу ему полагалось ходить простоволосым. Впрочем, критически осмотрев свое отражение утром, Вэнь Кэсин остался доволен. Длинные пряди волос струились вдоль лица, персиковое ханьфу оттеняло румянец, глаза горели предвкушением. Он надеялся, что все это не останется незамеченным прекрасным Чжоу Сюем. *** Собираясь на встречу с Вэнь Кэсином, Чжоу Цзышу нервничал так, как не нервничал, даже наблюдая за Цинь Цзюсяо, который показывал учителю свежеразученную поступь парящих облаков. Он боялся, что и сам опоздает на встречу, и что Вэнь Кэсина задержат крестьянские дела, но главное — что Цинь Хуайчжан, дважды купившийся на ложь Чжоу Цзышу, в третий раз его из Усадьбы попросту не отпустит. Его опасения оказались напрасны. Все еще уверенный в старшем ученике, наставник выслушал наскоро сколоченную выдумку о древнем трактате, который он заприметил в Санъя и который грезит купить, снабдил его деньгами и лошадью, да отрядил в путешествие. Чжоу Цзышу был рад полученной свободе. Окрыленный предвкушением скорой встречи, он до того гнал коня, что прибыл в Санья еще вечером. Чжоу Цзышу снял маленькую комнатку в недорогой гостинице, помылся с дороги и упал на узкую постель. Сон не шел. В голове Чжоу Цзышу кружили и наскакивали друг на друга самые приятнейшие мечты и образы. Он вспоминал благородные черты Син-эра, их вроде бы долгие, но все равно пролетающие одним мигом встречи, разделенное на двоих веселье. Он предвкушал, он сгорал от нетерпения, он… переживал. Да, для переживаний в его мятущемся разуме тоже отыскалось место. Чжоу Цзышу тревожился о том, понравится ли Син-эру подарок, выбор которого лишил его сна на долгие ночи. Когда, вернувшись в свою комнату, он узнал об отмене визита в Долину призраков, Чжоу Цзышу поймал на себе взгляд Цинь Цзюсяо. Долгий и откровенно лукавый. Цинь Цзюсяо не задал ни единого вопроса, но на следующее утро, когда их вместе отправили на рынок для пополнения продовольственных запасов, сверлил Чжоу Цзышу воистину говорящим взглядом. Точнее, вопрошающим. Не прошло много времени, как открылся и его рот. Он спрашивал столько абсурдных и глупых вещей. Намекал на что-то невразумительное, а потом сам же и краснел под непонимающим взглядом Чжоу Цзышу. И все же он оказался полезен. На рынке, расхаживая между рядами, Цинь Цзюсяо задерживался буквально у каждого прилавка. То смотрел забавные механические игрушки, чья стоимость была слишком велика для простых учеников, то разглядывал цветные ткани. Но дольше всего он вглядывался в прилавок торговца украшениями. Шпильки и заколки, гребни и броши — глаза разбегались от резной красоты. Цинь Цзюсяо повздыхал над ними, да уронил фразу, что своему особенному человеку подарил бы обязательно нечто подобное. И, получив нагоняй за безделье, был отправлен за капустой. Сам Чжоу Цзышу ушел покупать рис, но, быстро водрузив огромный мешок на плечо, вернулся. Пока Цинь Цзюсяо разглядывал тончайше вырезанные из дерева цветы, он увидел у мастера еще не законченные заготовки. Одну из них он и купил. Всю дорогу обратно он думал о распущенных волосах Вэнь Кэсина. Пусть крестьяне и носили их бесстыдно распущенными, но Вэнь Кэсину так пошли бы украшения. Хотя бы и только шпилька. И теперь Чжоу Цзышу с волнением думал, как преподнесет подарок Вэнь Кэсину. Шпилька вышла красивой и не слишком строгой — подходящей его темпераменту. Выточенная из темного красного дерева, она была отлично отполирована. Чжоу Цзышу только придал ей витую форму, а наконечник стилизовал под всполох пламени. Он так волновался, что перед сном ему даже стало казаться, что из коридора он слышал голос Вэнь Кэсина. Щеки обдало стыдом — не пристало мастеру боевых искусств обманываться, плутая в собственном разуме. Хотя идея и показалась ему любопытной. Человеческая натура такова, что хочет обмануться. Он тоже хотел бы, чтобы голос был настоящим, а человек, которому тот принадлежал — рядом. Наутро он проснулся после рассвета, немного поругал себя за то, что позволил телу желанную негу, и встал намного позже, чем следовало. Умывание и медитация, а также завтрак пролетели мучительно долгим мгновением. После середины дня Чжоу Цзышу покинул таверну, где и утром ему чудились голоса. Аккуратно расправив одежды, проверив, что подарок надежно спрятан, он понимал, что еще много часов должен будет гулять по городу, в котором ему ничего не было интересно. Чтобы скоротать ожидание и самому себе не казаться таким уж смешным, Чжоу Цзышу решил сходить на рынок. Внимательно изучая аптекарские прилавки и лавки оружия, Чжоу Цзышу замер: сердце в очередной раз кольнуло знакомым голосом. Он нахмурился и огляделся. В постели, где его мысли вертелись вокруг образа Вэнь Кэсина, это было вероятно, как и утром, пока он не желал расставаться со снами. Но на рынке? Перебирая ядовитые травы? Чжоу Цзышу осмотрелся и, действительно, увидел Вэнь Кэсина. В красивом персиковом юаньлиншане он и на крестьянина не походил. Только волосы его были всё так же распущены, как не мог себе позволить действительно уважаемый господин. Не успел Чжоу Цзышу осознать, что именно он видит, как появились новые детали. Он сначала и не заметил, что Вэнь Кэсин улыбается вовсе не торговцу, а стоящей напротив девушке. Милая, яркая, она настолько ладно смотрелась рядом с ним. С недорогими шпильками в волосах, в синем пао, эта девушка задирала носик перед Вэнь Кэсином и что-то споро говорила. Вэнь Кэсин смеялся, возвышался над ней так правильно, и расстояние почти не разделяло их… Чжоу Цзышу непроизвольно зажмурился, потер пальцами веки, снова открыл глаза. Картинка никуда не исчезла. Вэнь Кэсин все также обменивался любезностями с незнакомой девушкой. В голову полезли самые противоречивые мысли. И о новом ханьфу Вэнь Кэсина, что наверняка было надето ради утреннего свидания, и о нежном смехе, что слышался даже через половину разделяющей их базарной площади, и о слухах, что ходили в Усадьбе Четырех сезонов. Поговаривали, что нравы простолюдинов куда свободнее нравов благородных, и что путь до совместной постели не всегда ведет через три положенных поклона. Чжоу Цзышу обожгло стыдной догадкой. Не в силах больше смотреть на милующуюся парочку, он резко развернулся, едва не снеся стоявший по правую руку от него прилавок, и поспешил прочь. Шесть истаявших на ветру палочек благовоний спустя Чжоу Цзышу вышел из медитации. Его тело от долгого сидения затекло, мышцы болели, но разум был чист. Что бы ни делал Вэнь Кэсин этим утром на рынке, какие бы отношения не связывали его с девушкой в синем пао, это Чжоу Цзышу не касалось. Он все равно ценил своего нового интересного друга. Он не собирался дать своим внезапным неуместным эмоциям испортить долгожданную встречу. *** На душе у Вэнь Кэсина опять было неспокойно — сегодня утром он встретил Аи Мэн — девушку из Департамента Неверных. Хотя, скорее, это она его нашла. Выловила у прилавка с украшениями, где он рассматривал гуани, прикидывая, какой бы лучше смотрелся на волосах Чжоу Сюя, и оттащила в сторону, чтобы накинуться с обвинениями. Оказалось, Хозяин Долины, обнаружив, что его воспитанник пропал, весь Департамент на уши поднял да отправил на поиски. Девушкам это радости не добавило. Саму Аи Мэн приказ Хозяина выдернул прямо из теплой постели нового богатого любовника. Это ее до того разозлило, что она была готова едва ли не силой утащить Вэнь Кэсина в Долину. Пришлось спешно что-то придумывать — разозленная пигалица оказалась на удивление сильна. Аи Мэн успокоилась лишь после того, как Вэнь Кэсин рассказал ей наспех сочиненную историю своей тайной любви и якобы грядущего свидания, да пообещал отдать восемь отрезов лучшего шелка. Девушка смирилась с его нежеланием сегодня же возвращаться в Долину и даже пообещала не доносить на него Хозяину при условии, что тот сам придет к нему на поклон уже завтра. Вэнь Кэсин с ее требованием согласился. Он был готов на что угодно, лишь бы сохранить этот день для себя. Кое-как отбрехавшись от Аи Мэн — почувствовшая слабину мерзавка помимо уже оговоренной платы сначала стребовала несколько дорогих побрякушек, а потом пыталась увязаться за Вэнь Кэсином, чтобы посмотреть на его таинственную девушку — он заспешил к старому складу. Чжоу Сюй уже ждал его, и Вэнь Кэсин им залюбовался. Его стройным станом, строгой, но мягкой улыбкой, отливающими на солнце благородной бронзой волосами, впервые выпущенными из ученического пучка. Вид их мягкой волны, чуть заметными завитками змеящейся у белой длинной шеи, завораживал. У Вэнь Кэсина зазудели кончики пальцев от внезапного неодолимого желания ее коснуться. Чтобы удержать себя от этого порыва, Вэнь Кэсин заложил пальцы одной ладони за пальцы другой и склонился в неглубоком поклоне. — Этот ничтожный юноша рад долгожданной встрече с прекрасным Чжоу Сюем! Чжоу Сюй отреагировал как-то странно — ожег внимательным, ищущим что-то взглядом, да спрятал глаза за сложенными руками, копируя официальное приветствие. До Вэнь Кэсина запоздало дошло, что, как простолюдин он должен был поклониться, едва ли не коснувшись руками коленей, а не самую чуточку согнув корпус и отдавая дань уважения, как равный равному или близкому другу. Впрочем, если Чжоу Сюя и задело такое нарушение этикета, виду он не подал. Та единственная странная эмоция набежала на его лицо и растаяла, как облако в очень жаркий день: — И я бесконечно счастлив после столь долгой разлуки снова видеть Син-эра. От слов Чжоу Сюя, искренних и довольных, в душе Вэнь Кэсина запели весенние птицы. Не в силах сдерживать бурлящий поток самых теплых чувств, он отбросил все официальные поклоны и, теперь уже с полным правом пользуясь своей крестьянской личиной, заключил Чжоу Сюя в объятья. Не успел Вэнь Кэсин испугаться, что, возможно, несколько поспешил, как его талию обвили руками в ответ. Объятия Чжоу Сюя, удивительно стальные, хоть и были крепки, но еще и нежны. Сам он чудесно пах благовониями, а в его волосы, чистые и такие мягкие, было приятно зарываться носом. В чем Вэнь Кэсин себе и не отказывал. — А-Сюй, все эти дни без тебя оказались такими скучными, — капризно протянул Вэнь Кэсин. Впрочем, отстранялся он с широкой улыбкой. — Зачем мы сговорились на такую долгую разлуку! — Ты сам назначил время, — сказал Чжоу Сюй с легким смешком, едва заметно улыбнувшись в ответ. Но разве это было важно! Неужели тоже не мог признать, что скучал? К тому же Вэнь Кэсин всё ещё чувствовал его пальцы на своей талии, а под его взглядом можно было греться холодными вечерами. Он уже открыл было рот, чтобы выразить свое возмущение, как одна рука исчезла с его талии и потянулась к волосам. Вэнь Кэсин застыл, скосил глаза на руку, и через вздох увидел в красивых пальцах Чжоу Сюя веточку! Он отскочил, смущенный донельзя, отряхнулся весь и провел по волосам руками, костеря себя внутри. Как он мог не заметить такой небрежности! А ведь хотел приятно поразить взор, а не смешить нелепостью… — Син-эр, — Чжоу Сюй сделал шаг к нему и положил руку на плечо. — Ты чудесно выглядишь. Прости, что смутил. — Смутил? Кого ты мог здесь смутить, я вообще не умею смущаться! Чжоу Сюй в этот раз открыто рассмеялся, и это ему до того шло, что дующийся Вэнь Кэсин в момент забыл обо всем. — Иногда действительно кажется, что ты бесстыден! — совершенно без укора сказал Чжоу Сюй и увернулся от шуточного удара, которым его попытался наградить Вэнь Кэсин. А потом еще от десятка или двух ударов. Восторг от их несерьезной-серьезной драки заставлял кровь бурлить, волосы путаться, а одежды мяться; но, когда они делали это вместе с Чжоу Сюем, Вэнь Кэсину было все равно. *** Закончив дурачиться, Вэнь Кэсин объявил, что нашел прекрасное место, и предложил выбрать между огнем и небом. Чжоу Цзышу прятал в рукаве шпильку, украшенную под огненный всполох; в руке он зажимал веточку, от обладания которой его кровь словно бурлила кипятком. Конечно, он выбрал огонь. Вэнь Кэсин лукаво улыбнулся и поманил его за собой. На этот раз он сам взял ладонь Чжоу Цзышу, отчего того окатило волной яркой радости. Не размыкая рук, они пересекли город, добрались до самой его окраины и оказались на пороге большой усадьбы. Вэнь Кэсин уверенно прошел мимо парадного входа и остановился у покосившегося забора, галантно отодвигая для Чжоу Цзышу доску, держащуюся, кажется, на одном гвозде. Чжоу Цзышу послушно полез внутрь. Его ноги утонули в высокой, едва ли не по бёдра, траве, глаз уперся во внутренний двор усадьбы. Когда-то та была красивой — расписные стены, высокие потолки, окна под резными козырьками — но теперь ее прелесть была погребена под сажей. Чжоу Цзышу дождался Вэнь Кэсина, снова вложил свою ладонь в его руку и потянул к дому. В его душе пузырилось предвкушение. Он никогда раньше не бывал в заброшенных домах. Изнутри усадьба разочаровала. Огонь пожрал все, оставив лишь почерневшие стены и почти дотла сгоревшие балки. Чжоу Цзышу прошелся по пустым комнатам и остановился в когда-то шикарном, но теперь скорее пугающем главном зале. Судя по всему, именно тут и был когда-то основной пожар — потолок между первым и вторым этажами полностью выгорел. В огромной дыре просматривалась крыша. — Интересно, что тут случилось? — спросил Чжоу Цзышу, зачарованно изучая следы разрушений. Он, конечно, не был экспертом по пожарам, но направленность огня, что словно стремился уничтожить одну-единственную комнату подчистую, казалась ему странной. Вэнь Кэсин тоже задрал голову, осматриваясь вокруг. Он многозначительно улыбнулся, картинно поправил мизинцем прядь волос у виска. — Тут, дорогой мой а-Сюй, произошла удивительно кровавая драма любви, измены и ревности! Когда-то давно в этом доме проживал богатый купец со своей женой. Купец был стар и безобразен, но его жена… У-у-у-у, она была красавицей. — Вэнь Кэсин окинул Чжоу Цзышу быстрым взглядом. — Ее губы были нежны, словно лепестки цветов сливы, глаза черны и влекущи, как гладь воды в безлунную ночь, лопатки, что крылья бабочки. Конечно, на такую красотку засматривался едва ли не каждый горожанин. Купца же это приводило в бешенство. Он знал, что красавица вышла за него не по любви, и страшно ее ревновал, боясь, что она за его спиной отдастся другому… — И кем же оказался счастливчик? — Чжоу Цзышу понимал, что Вэнь Кэсин выдумывает свою историю на ходу, и был только рад подыграть. — Другим купцом? Главой города? Мастером боевых искусств? — Тю-ю-ю-ю, а-Сюй, зачем ей все эти старцы? Ты разве не знаешь, что красота всегда стремится к красоте? Девушка больше не хотела знать объятий богатого мужчины. Она хотела любви привлекательного. А в городе не было никого прекраснее их молодого садовника. Он был необразован и не знатен, но до того пригож лицом, что даже цветы, за которыми он был поставлен ухаживать, перед ним меркли. Красавица все чаще засматривалась на юношу, а ее муж… — Узрел ее интерес и решил с ним покончить? Что-то в рассказе Вэнь Кэсина заставляло Чжоу Цзышу чувствовать себя неуютно. То ли разговор о чужой ревности, задевавший в душе какие-то неизведанные до сих пор струны, то ли атмосфера самого дома, становившаяся тем более гнетущей, чем темнее становилось за окном. — Ну не-е-е-ет, а-Сюй, не спеши! — Вэнь Кэсин, увлекшись рассказом, не замечал ни тревоги Чжоу Цзышу, ни мрачных теней по углам зала, что, казалось, следили за ними тысячей невидимых глаз. — Это только середина истории! Так вот, муж красавицы страшно ревновал ее к садовнику и нанял молодого героя за ними следить. Молодой герой был хорош в цингуне, сведущ в боевых искусствах, знал древние языки, но вот беда, в любви не понимал нисколечко. Хитрая пара каждый день умудрялась исчезать из-под его зоркого глаза. Он следил за ними долгими лунами и все без толку. Лишь единожды ему улыбнулась удача — в день, когда красавица и садовник, ослепленные своей страстью, предались плотской любви прямо на сеновале. Чжоу Цзышу сглотнул. Он сегодня тоже думал о сеновалах. И в его мыслях на сеновале был не пригожий садовник, а по-настоящему красивый крестьянин. В нем было ладно не только лицо, но и стать. Компанию ему составляла прекрасная девица, а уродливый ревнивец… Или хотя бы в своих мыслях он мог себе малодушно отвести роль мастера боевых искусств? — И вот он узнал и сам узрел измену. Рассказал мужу красавицы, а тот её убил? — с каким-то иррациональным удовольствием предположил Чжоу Цзышу. Тени клубились вокруг, но Вэнь Кэсин проникновенно смотрел ему в глаза и с широченной веселой улыбкой продолжал: — О нет! Это было бы так просто… То есть, всё было совсем не так! — лисья улыбка очень шла Вэнь Кэсину, он наклонял голову и смотрел немного исподлобья, насколько это было возможно, учитывая его рост. — А как? — Чжоу Цзышу буквально выдохнул этот вопрос. Он оперся рукой о горелый остов, чувствуя, как сажа налипает на пальцы, и подался немного вперед, словно тесня Вэнь Кэсина к центру комнаты. — Мастер действительно все рассказал ревнивому мужу. В их общем доме красавице было не скрыться: когда муж явился к ней с обвинениями, она отпиралась, как могла. Уверяла, что ничего не было, лгала, как умеют лишь женщины — глядя со слезами на глазах, — Вэнь Кэсин тоже смотрел в глаза. И тоже сочинял. Чжоу Цзышу завороженно прошептал: — И он поверил? — Поверил. Ведь он так хотел обмануться. Почти также сильно, как увериться в том, что был предан… — Вэнь Кэсин подержал паузу и кокетливо опустил ресницы, прежде, чем продолжить чуть ли не на грани слышимости. — Но в волосах её торчала маленькая соломинка. Она и вздрогнуть не успела, как на её шее сомкнулись грубые ладони. Сердце Чжоу Цзышу совершило кульбит и одновременно словно увязло. Он хорошо понимал это чувство, его руки тоже ныли чужим желанием сомкнуться на шее. Он перевел взгляд с глаз на губы Вэнь Кэсина и следом на его жилистую сильную шею. Нет, на ней его руки не сомкнулись бы. Уж точно не в жажде убийства. И тут Вэнь Кэсин, удовлетворенный произведенным эффектом, взмахнул рукавами и уже без нагнетания и напряжения продолжил шелково и нежно: — Но красавицу любил не только этот жестокий собственник, но и её садовник. Мастеру боевых искусств не отдавали приказа останавливать его. Поэтому, когда в дом, из которого этой ночью планирующегося убийства были отосланы все слуги, вошел садовник — ему никто не помешал. Он одним ударом убил купца, чьи руки еще чуть-чуть и забрали бы последний вздох красавицы. Мастер боевых искусств лишь подивился увиденному, но вмешиваться не стал. А любовники скрыли следы, забрали все богатства из дома и подожгли его. Вэнь Кэсин так легко сплетал слова, от которых Чжоу Цзышу было почти тяжело дышать. Он тряхнул головой раз, другой и снова вперился взглядом в фигуру Вэнь Кэсина. Их разделяло несколько шагов, и это расстояние чернело поднявшейся с пола сажей. Он даже не поверил сначала своим глазам. Но черная сажа словно клубами дыма поднималась по светлой ткани персиковых одежд, а Вэнь Кэсин ничего не замечал. Горло как-то давило. — Син-эр, — прохрипел Чжоу Цзышу. Большие веселые непонимающие глаза уставились на него: — Неужели мой а-Сюй боится страшилок?! Стоило бы возмутиться и возразить, но Чжоу Цзышу как рот заткнули. Он молча рванул к Вэнь Кэсину. Просто прыгнул, вкладывая в ноги достаточное количество ци, чтобы проломить стену и оказаться за пределами сгоревшего дома. Впечатавшись телом в Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу тут же обволок его своей ци, готовясь смягчить удары, но смог только вырвать из сажи, поднявшейся почти до колена. Стены они даже не достигли в этом рывке, зато горло Чжоу Цзышу отпустило. Ему больше не надо было сражаться с собственным телом за воздух. Сделав не меньше трех глубоких вдохов, он понял, что Вэнь Кэсин с недоумением смотрел ему за плечо. Чжоу Цзышу обернулся. Там мерцал в свете луны силуэт некрасивого окровавленного мужчины, сквозь него было видно обгоревшие балки. — Но... — Вэнь Кэсин недоуменно вздернул брови, — но… как? Я… я ведь не знал в точности истории этого дома, я ведь все выдумал. Составил из гуляющих по городу слухов. Чжоу Цзышу нетерпеливо встряхнул Вэнь Кэсина за плечи. Подумать о том "как" и "почему" они успеют и после. Сейчас были задачи поважнее. — Син-эр, у тебя есть оружие? Все еще удивленный появлением призрака, Вэнь Кэсин рассеяно кивнул и взмахнул рукой. Что-то выпало ему в ладонь из рукава. Чжоу Цзышу ожидал увидеть нож, лю син чуй или на худой конец фэйгоу. Каково же было его удивление, когда в длинных пальцах Вэнь Кэсина раскрылся бумажный веер. Чжоу Цзышу почувствовал, как снова утопает в восхищении — для того, чтобы управляться с таким тонким оружием, требовался колоссальный контроль над Ци. Чжоу Цзышу и сам умел драться чем угодно: хоть шпилькой для волос, хоть каплями дождевой воды. Но он с детства обучался под руководством известного мастера, а Вэнь Кэсин впитывал знания то тут, то там. Оставалось лишь восхищаться его талантом и трудолюбием. Впрочем, долго пребывать в молчаливом восторге ему не позволили. Уродливый призрак мановением полупрозрачной руки собрал сажу в плотный шар в четверть чжана в диаметре и зарядил им в Чжоу Цзышу. Белый веер врезался в черную пыль, но ход ее не остановил. Чжоу Цзышу пришлось спешно уходить вбок, лишь бы снова не попасть под удушающее действие призрачной копоти. Та разбилась о стену ровно в том месте, где он мяо назад стоял, и сразу же начала собираться в новый шар. На стене осталась отчетливая круглая вмятина. Чжоу Цзышу вытащил из поясных ножен меч. Даже если против призраков тот окажется бесполезным, с оружием в руках он чувствовал себя увереннее. Вэнь Кэсин снова метнул веер в сажу, и та снова пропустила его сквозь себя без каких бы то ни было повреждений. Чжоу Цзышу подождал, когда сажа подлетит к нему поближе, и саданул мечом, резко подскакивая вверх. Та осталась неизменной. Она снова рассыпалась от удара об стену и снова мгновенно собралась обратно в шар. Чжоу Цзышу обернулся к призраку, и вовремя: тот как раз запускал в его сторону новый сгусток. — Син-эр, — Чжоу Цзышу увернулся от шара сажи и едва успел отскочить от летящего ему в голову старого, — на сажу наши атаки не действуют. Может, попробуем вдарить по ее хозяину? — Хорошая идея! — Вэнь Кэсин запустил веер в призрака. Тот, крутясь, пролетел через очередной сгусток пепла, врезался в полупрозрачное тело и отсек ему руку. Та сразу же рассыпалась в пыль, и Вэнь Кэсин отозвался ликующим криком. Но пыль снова собралась в форму руки и приросла обратно. — Демоны! — Чжоу Цзышу практически выдернул Вэнь Кэсина из-под атаки сразу трех черных шаров, грозивших размозжить ему череп. Его начал охватывать ужас: шары, столкнувшись друг с другом, поделились сначала на шесть шаров, а потом на девять. — Ничего не помогает! Что же нам делать? — Я не знаю! Такие призраки обыкновенно пробуждаются к жизни, если рядом с ними кто-то повторяет действие, толкнувшее их на смерть. Если история которую я сочинил, опираясь на сплетни, верна, то этого мужчину убила чужая измена и собственная ревность. Но при чем тут мы? Какое это к нам имеет отношение? Чжоу Цзышу почувствовал как его щеки обдает жаром. Ревность! Призрак среагировал на его ревность! Не желая признаваться в своей слабости, Чжоу Цзышу пожал плечами и с новым, подстегнутым стыдом, энтузиазмом накинулся на призрака и его становящихся все стремительнее и многочисленнее шарообразных прихвостней. Без толку. Сажа на атаки не реагировала, а призрак исцелялся куда быстрее, чем его ранили. Не прошло и сотни мяо, как Вэнь Кэсин с Чжоу Цзышу оказались во всех смыслах зажаты в угол. — Мне жаль, а-Сюй, но кажется, пришла нам пора попрощаться, — проговорил Вэнь Кэсин, в последний раз беря ладонь Чжоу Цзышу в свою. — Мы не можем справиться с призраком и… — Ревность! Я знаю, почему этот клятый призрак среагировал на ревность! Это все из-за того, что я взревновал тебя. Увидел, как ты милуешься с девушкой на рынке, и надумал невесть чего. Сюда эти думы притащил. На чужую историю примерил. Этот молодой герой повел себя недостойно. Он приносит другу извинения и надеется, что тот простит его и за неуместные стремления, и за опасность, в которую он друга вовлек. Выпалив эту тираду, Чжоу Цзышу умолк и зажмурился. Он просто не мог заставить себя посмотреть в глаза Вэнь Кэсину. Он сгорал от стыда за собственные признания. Он ожидал, что сейчас его руку в отвращении откинут, самого его наградят не самым лестным определением, а сажа растерзает их обоих. Время шло, но ничего не происходило. Ладонь Чжоу Цзышу по прежнему покоилась в ладони Вэнь Кэсина, липкая сажа не пыталась забраться в легкие. Кое-как собрав остатки собственной храбрости, Чжоу Цзышу открыл один глаз. Его взгляду предстал сожженный зал усадьбы, уже не такой темный и пугающий, высокая трава в провалах выбитых окон и Вэнь Кэсин. Он стоял совсем близко к Чжоу Цзышу — куда ближе, чем тот запомнил — и лукаво смотрел на него, по-лисьи склонив голову к плечу. — А-Сюй ревновал меня, — проговорил он расплываясь в ну очень довольной улыбке, — а-Сюй, это напрасно… — На… напрасно? — Конечно! Ведь сердце этого юного простолюдина поет лишь при виде а-Сюя… Огромное чувство облегчения от ставшего нормальным… всего вокруг, не могло затмить собой то, что Чжоу Цзышу чувствовал, глядя в эти глаза. — Син-эр, — он на миг замер, сам осознавая то, что недавно никак не обретало значения. — Ты не понимаешь… — Я?.. Мне напомнить, кто занимался глупостями? Такими глупостями, что оживил выдуманную сказку. Чжоу Цзышу смотрел на забавно сердитого Вэнь Кэсина и хотел все между ними разъяснить. Чтобы не было недомолвок, чтобы его наверняка правильно понимали. Рука, которой он не отнял, дразнила теплотой. Чжоу Цзышу сжал её покрепче и потянул Вэнь Кэсина к себе. Решил, что не сделает ничего, если тот упрется. Но он податливо шагнул совсем близко, не дрогнул и тогда, когда руки Чжоу Цзышу снова оказались на его талии. Обдавая сладким ароматом жасмина, чувствовавшимся только на таком расстоянии друг от друга, Вэнь Кэсин смотрел большими любопытными глазами и, кажется, всё же не понимал. Чжоу Цзышу аккуратно подался вперед, склоняя голову, но не достаточно. Примыкая к пухлым мягким губам, он мазнул носом о нос Вэнь Кэсина. И даже это вызвало внутри бурю. Что говорить об ощущении нежного тепла, к которому так приятно оказалось прижиматься губами. Не встречая никакого сопротивления, Чжоу Цзышу не выдержал бушевавшей внутри него бури. Он шагнул к Вэнь Кэсину и вжал его в стену, приникая плотнее, чем в бою, наслаждаясь тем, какое тонкое у него тело. Он чувствовал, что дуреет от близости, но готов был отстраниться в любой момент, был уверен в этом. Но губы, к которым он так отчаянно прижимался, приоткрылись в тихом стоне, а на плечи легли большие сильные руки. Если в какой-то момент Чжоу Цзышу и ощущал себя мерзавцем, берущим силой, то, чего толком и не попросил, то не теперь. Если бы он захотел отстраниться, то тонкие пальцы, гладящие шею, вряд ли бы позволили это сделать. Они мягко терлись друг о друга носами. Смыкали и размыкали губы в скромных поцелуях. Чжоу Цзышу казалось, что сердце не выдержит и этого, но Вэнь Кэсин улыбался, мягко и тихо вздыхал, мял ткань ханьфу на его плечах, сжимая в кулаках до треска, и так сильно жмурился… Ему не хватало дыхания, он часто приоткрывал рот. И так захотелось почувствовать, каков жар внутри. Чжоу Цзышу окатило горячей волной, он стиснул талию Вэнь Кэсина и снова впился в его губы, но в этот раз позволил себе такое, о чем только мельком слышал. Скользнув в горячий рот языком, Чжоу Цзышу мгновенно столкнулся с сопротивлением. Вэнь Кэсин, обманчиво гибкий и податливый, вжался в него, открывая рот шире, позволяя себя атаковать и атакуя в ответ. Он совершенно не стеснялся гортанных звуков, которые издавал, задушенных стонов, вырывающихся сквозь заткнутые губы, когда Чжоу Цзышу в очередной раз слишком сильно прижимал его к стене. Если бы можно было так провести вечность, Чжоу Цзышу ни минуты не раздумывал бы. Но всего бывает слишком много. Губы вскорости совершенно распухли, и поцелуи приобрели легкий оттенок боли, возбуждая тем сильнее. Чжоу Цзышу казалось, что он скоро потеряет разум. Он пил дыхание с губ Вэнь Кэсина; не позволил рукам гулять по его телу, но ощущая под пальцами пояс, думал, что хватило бы и одного движения. *** Цепляясь пальцами за плечи Чжоу Сюя Вэнь Кэсин позволял вытирать собой и своим новым нарядом золу со стен. Они целовались уже так долго и так страстно, что он позволил бы вытереть собой и сажу с пола. Голова кружилась от новых ощущений, колени слабели, и он так отчаянно хотел всего, о чем не подозревал! Как же так вышло — Вэнь Кэсин еще днем врал о свидании, а сейчас всё оказалось истинной правдой… как и сказка, которую он сочинил, чтобы подразнить. История в основе сказки была настоящей, но все те красочные подробности, которыми он желал подразнить разум ученика почтенной школы — они-то лились выдуманной рекой. И что же в итоге? В итоге Вэнь Кэсин силился не порвать ханьфу Чжоу Сюя, потому что не сжимать не мог. Его губы так настойчиво раздвигали, язык твердый и настырный нырял в его глубины. Вэнь Кэсин мог лишь обласкать его в ответ да попытаться выставить, когда из груди начинали рваться стоны. Спустя одно лишь небо знает сколько времени они оторвались друг от друга. Чжоу Сюй, непривычно растрепанный, с горящими щеками и распухшими от поцелуев губами, выглядел для Вэнь Кэсина как божество. — А-Сюй, — Вэнь Кэсин пока не рискнул отстраняться от стены. Между ног было слишком тяжело, а на талии все еще чувствовались напряженные пальцы. Вэнь Кэсин был бы не против, если бы там остались синяки. Тогда, раздевшись утром у себя в комнате, он… От мысли стало чуть ли не больно. Вэнь Кэсин прикрыл глаза и немного согнулся. — Син-эр, — чужой голос казался таким же глупо счастливым, как и свой собственный. Легче совсем не становилось, и Вэнь Кэсин просто не понимал, как мог Чжоу Сюй спокойно стоять напротив, когда видно было пониже пояса, что им стоило прижаться друг к другу посильнее. — А-Сюй, ты такой жестокий! Я и думать о таком не думал, а теперь не знаю, как можно было не хотеть этого с нашей первой встречи! Вэнь Кэсин говорил капризно, словно ничего такого от Чжоу Сюя не хотел. Но на деле он хотел сделать подсечку, уронить Чжоу Сюя на пол и лечь сверху… Вэнь Кэсин зажмурился, стараясь прогнать мысли, для которых точно было еще не время. Куда там! Руки, которые едва его отпустили, невесомо прошлись по бокам снова. Вэнь Кэсин закусил губу, чтобы только не застонать. Хотелось прикосновений полнее и больше, и желательно под одеждой. Мысль о том, как будут ощущаться горячие ладони Чжоу Сюя на обнаженной коже, обожгла и растеклась по телу яркими искрами. Вэнь Кэсин снова подался к Чжоу Сюю, выпрашивая поцелуй, но был остановлен смущенным голосом: — Син-эр, прости, я тебя испачкал. — М? — Вэнь Кэсин с трудом распахнул глаза и теперь смотрел на Чжоу Сюя, пытаясь собраться с мыслями. Мысли не собирались. В голове вспышками мелькали фантомные образы, один другого притягательнее. Как, ну вот как можно сосредоточиться, когда Чжоу Сюй стоит так близко, а его руки нежно тебя гладят!? — Я про твое ханьфу. Я прижал тебя к стене и...боюсь, оно безнадежно испорчено. Вэнь Кэсин с пару мяо осоловело смотрел на Чжоу Сюя, пытаясь думать о словах, которые произносили его губы, а не о самих губах. Алых, блестящих и распухших от его — ох! — Вэнь Кэсина, поцелуев. Кое-как, повторив про себя слова Чжоу Сюя, Вэнь Кэсин смог на них сосредоточиться, и обернулся за плечо посмотреть на свою спину. По коже пробежался легкий холодок негодования — совсем новое ханьфу больше не было нежно-розовым. Теперь оно казалось грязно-серым. — Пустяки! — Вэнь Кэсин мужественно скрыл эмоции. Представать перед благородным Чжоу Сюем мелочным и помешанным на одеждах совсем не хотелось. — Это всего лишь ханьфу. Забудь об этом. Чжоу Сюй покачал головой. Он выглядел таким очаровательно расстроенным и полным осознания собственной вины, что Вэнь Кэсина снова потянуло его поцеловать. Он не стал себе отказывать. Прижал Чжоу Сюя к себе, положил ему руки на талию, все еще обмирая от того, что ему можно, и приник губами к губам. Ему хотелось и самому притиснуть Чжоу Сюя к стене, но он остановил себя. Достаточно и одного испачканного наряда. Впрочем, ему было хорошо и так. Ощущать Чжоу Сюя близко-близко, вдыхать чуть заметный аромат его кожи, чувствовать, как в его груди в унисон собственному заполошно стучит сердце. — Так не пойдет, — Чжоу Сюй все же прервал поцелуй ради начатого разговора. Вэнь Кэсин поразился его стойкости: самому ему пришлось потратить несколько мгновений на то, чтобы вспомнить, о чем они вообще говорили. — Я испачкал твое пао и я его отстираю. По дороге в город я видел небольшую горную речку. Давай пойдем туда. Поужинаем и… ну… отмоемся. Вэнь Кэсин на мгновение завис. Речка, Чжоу Сюй, снятые для стирки одежды. В его голову полезли самые бесстыдные мысли, а напряжение ниже пояса, которое, казалось, не могло стать больше, усилилось. — П-пойдем… — Только и сумел выдохнуть он. Вэнь Кэсин немного обескуражено засобирался. Не забыл захватить ранее спрятанное вино, сверток с едой, не пострадавший истинным чудом, прогоревшую деревяшку, которая наверняка сгодится для приготовления ядов. Сверток у него забрал Чжоу Сюй, а когда Вэнь Кэсин попробовал споткнуться, пряча деревяшку, поддержал за локоть. Тело все ещё неумолимо горело нереализованной страстью. Стоило им миновать пределы сгоревшего дома и выйти на открытое пространство, где ночной воздух хоть как-то помогал справиться с телом, как обнаружилась другая напасть. Вэнь Кэсин очень, буквально еле сдерживаясь, хотел Чжоу Сюя. Идя рядом, держась свободными от ноши руками, они не разговаривали совсем. Собственные мысли пугали горячностью и тем, что вообще рождались в воображении. Конечно, Вэнь Кэсин никогда так не поступил бы! Не повалил бы его в пыль потрескавшейся обезвоженной земли среди редких кустов колючек, войлочной вишни да древних валунов. Не раздвинул бы ноги силой, чтобы сделать то, что делали некоторые призраки. То, что едва не сделали с ним, как он позже понял. Нет-нет, он с Чжоу Сюем так не поступил бы, но не думать об этом — не мог. Представлял, как это — прижиматься кожей к коже, распахивать его одежды и трогать везде, слушая довольные стоны, чувствуя руки на плечах и хриплые тихие просьбы о большем… Эти фантазии увлекали его, распаляли изнутри так, что он не мог остановиться! Зато Чжоу Сюй мог! И, наверное, не думал. Шел легко ступая, сжимал его руку сильно-сильно и даже искоса не поглядывал. Вэнь Кэсину, мучавшемуся каждым шагом, стало обидно: — Я думаю, а не показалось ли мне всё, что было в сгоревшем доме? Я и в призраков-то не верил… — О чем ты? — Чжоу Сюй нахмурился, бросил на него быстрый взгляд и снова вперился в темноту впереди. — Ты так холоден, словно кто-то другой чуть не сорвал с меня пояс! По беглому взгляду Чжоу Сюя, который потерялся у него на губах, Вэнь Кэсин заключил для себя, что внешняя холодность тому нужна, чтобы скрыть, как пылает внутри. И чем страшнее демоны этого огня, тем спокойнее должна была быть маска. Ожидаемо, от слов про пояс Чжоу Сюй поперхнулся и сбился с шага. Этого Вэнь Кэсину было достаточно: он обогнул его и целомудренно припал к губам, на короткий миг. Глаза Чжоу Сюя тут же сомкнулись: — Н-н-н. Речка. Умоляю тебя… Вэнь Кэсин, вполне довольный своей маленькой местью, отступил и снова взял на себя ведущую роль. Потянул за руки, ведь он-то прекрасно знал, где здесь речка. И даже знал, где рельеф местности удачно скрывает берег от глаз, и заросли войлочной вишни, алеющие своими мелкими плодами, пахнут на много ли вокруг. Там можно будет развести костерок и даже найти деревья у самого берега. *** Как только Вэнь Кэсин отбросил капризы. Они стали идти намного быстрее, но Чжоу Цзышу всё равно не замечал течения времени. Он контролировал дыхание, успокаивал бешеный ток ци после ничтожного поцелуя, которым его наградили скорее в отместку за холодность, чем в чем-то сомневаясь. Всю дорогу он посвятил медитации, так что они одним чудом не сбились с пути. Берег речки вынырнул из ночной тьмы сначала свежестью, а после и сгустившейся зеленью. Камни мертвых земель сменились травой и вскоре кустарником. Появились низкорослые деревья, растущие все больше редкими группками, и из бурно разросшейся вишни, наконец, вынырнула река. Её берег не был слишком пологим, но он подходил для того, чтобы ополоснуться и постирать вещи. — Давай остановимся здесь! — Вэнь Кэсин зажмурился и втянул ароматы еще цветущих и уже плодоносящих деревьев. Чжоу Цзышу тут же кивнул, стоило Вэнь Кэсину посмотреть на него просительно. Как будто тут было о чем просить… Они разложили на каменистом берегу пожитки и потянулись к собственным поясам. Чжоу Цзышу замер в нерешительности. Он в жизни не стыдился своего тела, но обнажиться сейчас отчего-то казалось смущающим. Сбрасывая одежды перед шиди, Чжоу Цзышу никогда не желал потешить их внимание. Сейчас же...от одной мысли, что Вэнь Кэсин увидит его лишенным покровов, кровь Чжоу Цзышу, казалось, начинала кипеть. Он нерешительно развязал первый узел и замер, почувствовав на себе взгляд. — Прекрасный а-Сюй смущается своего спутника, — пожурили его игриво, — неужто этому простолюдину стоит отвернуться? Щеки Чжоу Цзышу обдало жаром. Решительно схватившись за пояс, он справился с хитрым переплетением узлов и скинул его на землю. Следом упало ученическое ханьфу, а за ним все три слоя нижних. Остановился Чжоу Цзышу, лишь оставшись в одних штанах да тонкой рубашке. Он нерешительно развязал тесемку у талии. — А-Сю-ю-юй, — услышал он едва слышное, — ах, а-Сюй... Неприкрытое восхищение в голосе Вэнь Кэсина придало решимости. Чжоу Цзышу распахнул на себе рубашку и поднял взгляд. Вэнь Кэсин смотрел на него во все глаза. Его щеки даже в опускающемся на мир полумраке казались краснее плодов спелых вишен, а ресницы трепетали. — Что же, — Чжоу Цзышу повел плечами, позволяя рубашке стечь вниз, — этот простолюдин заставил молодого героя сбросить покровы, а сам даже не коснулся одежд? Неужели это его стоит заподозрить в излишнем смущении? Вэнь Кэсин, даже сейчас находя в себе силы для актерства, притворно закатил глаза. Он быстро расправился с застежками юаньлиншаня, сбросил единственное нижнее пао, откинул прочь рубашку и выбрался из сапог. — Идем? — Он протянул Чжоу Цзышу руку, увлекая его к реке. Чжоу Цзышу, как завороженный, шел следом. Вечером на землю опустилась долгожданная прохлада, но ему, даже почти обнаженному, не было холодно. Напротив, тело будто подогревалось изнутри жидким жаром. Он струился в крови, обдавал огнем щеки, стекал туда, где ниже пояса, не успокоенное даже спешной медитацией, цвело средоточие янской энергии. Холодные волны упруго расступились перед Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсином, впуская их в реку. Та была неглубокой, но чистой и быстрой. Дарящей окружающему региону жизнь. Опасной, как и все горные реки. Зайдя в воду чуть выше талии, Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу расцепили наконец руки, чтобы их омыть. Чжоу Цзышу опустил ладони в прозрачную воду, потер их друг об друга и об мыльный корень, предусмотрительно прихваченный с собой. Ему в щиколотку ткнулось что-то холодное — должно быть, рыба. От неожиданности Чжоу Цзышу неловко сошел с места, поскользнулся на округлом камне, пошатнулся, взмахивая руками, и не упал, оказавшись в крепких объятьях. — Аккуратнее, а-Сюй, — Вэнь Кэсин прижимался грудью к его спине, деликатно сжимая в ладонях предплечья. Сердце Чжоу Цзышу сделало кульбит. Не находя больше сил ни на попытки усмирить желания, ни даже на смущение, он уложил голову на плечо Вэнь Кэсина, чуть развернулся и отыскал его губы в поцелуе. Вэнь Кэсин застонал ему в рот. Его язык уверенно и теперь уже абсолютно бесстыдно раздвинул губы Чжоу Цзышу, руки крепче стиснули предплечья. Чжоу Цзышу сам едва удерживался от громких смущающих звуков. Ему так нравилось ощущать кожу Вэнь Кэсина обнаженной кожей, ему так хотелось, чтобы его ладони осмелели уже окончательно и коснулись не только рук и складок одежды, но и больше не скрытого ими тела. И ведь можно было. Можно? Мягко высвободившись, Чжоу Цзышу повернулся и, не дав Вэнь Кэсину ничего сказать, снова притянул к себе. Так было ничуть не менее приятно. Грудь вжималась в такую же плоскую мужскую грудь, сильные мышцы можно было почувствовать, проведя руками по бокам. Лаская губами губы, Чжоу Цзышу это и сделал. Восторг от того, что он чувствовал под пальцами, невозможно было передать. Он лишь сильнее подался вперед, склонил голову, пользуясь тем, что ниже ростом, обхватил плечи Вэнь Кэсина и шире открыл рот. Так они глубже целовали друг друга, стоя среди бурного потока на скользких камнях. Он почти потерялся в нежных губах, в собственном жаре. Еще немного, и без какой-либо помощи его захлестнуло бы всепоглощающее облегчение. Но Вэнь Кэсин рыкнул совершенно по-новому, так, как Чжоу Цзышу еще от него не слышал, и внезапно его руки оказались на заднице, надавили и… Ничто не смогло бы ему помочь. Чжоу Цзышу протяжно застонал, вторя похожему звуку, изданному Вэнь Кэсином. Они соприкоснулись там, внизу, где янская энергия уже устала искать выход, сдерживаемая то силой воли, то холодной водой. Чжоу Цзышу скользнул руками по плечам Вэнь Кэсина, прижимая его к себе плотнее и не сдержался, толкнулся в него сильнее. Через ткань штанов чувствовалась и длина, и твердость члена. После первых неловких движений они быстро утратили разум, желая лишь бесконечно биться друг в друга, причиняя своей твердостью чуть ли не боль. Руки Вэнь Кэсина беспощадно сминали ягодицы, а сам Чжоу Цзышу вплел пальцы в его волосы, давил на затылок, поворачивал его голову и не отпускал. Ласкал язык Вэнь Кэсина, толкался своим языком в его рот в одном ритме с толчками члена. — Син-эр, — горячо выдохнул Чжоу Цзышу, не зная, что хотел сказать. — Син-эр… — А-Сюй… Мой а-Сюй… — мурлыкали в ответ. — Еще немного, а-Сюй! Вэнь Кэсин сказал это на вскрике. Не было никакого “немного” и для Чжоу Цзышу. Он пачкал семенем штаны и чувствовал, как не только его тепло разливалось между ними. Блаженство момента длилось не слишком долго. Быстро воды, только что казавшиеся теплыми и ласковыми, стали хлестко бить по разгоряченному телу. Они крали тепло и негу со стремительностью разочарования. Чжоу Цзышу смущенно отодвинулся от Вэнь Кэсина, заглядывая ему в лицо, где он читал потрясение, волнение, наслаждение… Это радовало. Никто из них не сожалел. Несколько неловко они постирали свои штаны и вышли из реки, стараясь не смущать друг друга взглядами. Чжоу Цзышу думал, что сам, наверное, даже хотел бы, чтобы Вэнь Кэсин еще раз завороженно влип в него взглядом. Чтобы смотрел, пока Чжоу Цзышу раздевался бы донага в тепле и полумраке спальни. А Вэнь Кэсина он раздел бы сам… Тряхнув головой, он отринул слишком поспешные мечты. — С тебя ужин, а я за хворостом, — предложил Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин забавно кивнул, стараясь спрятать взгляд. Позже, когда они благополучно развели костер и развесили мокрые штаны сушиться на ночном не самом теплом ветру, Вэнь Кэсин сам полез с комплиментами. Шептал на ухо, что случившееся было лучше любого вина, горячее смертельной битвы, словно знал, о чем говорил! Чжоу Цзышу внутри обмирал, его сердце ликовало от этих слов и позволяло не молчать в ответ. В одних нижних пао они лежали на расстеленном на земле испорченном наряде Вэнь Кэсина и пока ещё чистом ханьфу Чжоу Цзышу. Обменивались нежными поцелуями, сплетали руки, а с губ лились мечты навсегда остаться так. *** Утро встретило Вэнь Кэсина серым грозовым небом над головой и тяжестью чьей-то головы на плече. Еще даже толком не проснувшись, Вэнь Кэсин почувствовал, как губы сами собой складываются в улыбку. Ему это не приснилось! Он действительно провел прошлую ночь с Чжоу Сюем! Он чуть повернулся и зарылся носом в волосы на его макушке, а затем, не удержавшись, легко приник к ним губами. Чжоу Сюй завозился. Его руки обняли Вэнь Кэсина крепче, а нога, до сего момента просто прижимавшаяся к его икрам, согнулась в колене и нагло улеглась на бедро. Вэнь Кэсин ощутил себя счастливейшим человеком в Цзянху. Больше всего на свете он хотел весь следующий день (а лучше луну, а то и год) провести на берегу их с Чжоу Сюем реки. Вместе купаться, охотиться на кроликов в лесу, наслаждаться совместными спаррингами, а по ночам бесстыдно касаться друг друга под одеждами. Он бы так и сделал, видят боги, он бы отдал все за такую возможность, но... Он дал обещание Аи Мэн вернуться в Долину сегодня. Да и тревога за старого Хозяина, переполошившего всех после побега Вэнь Кэсина, никак не давала расслабиться. — А-Сюй... — Вэнь Кэсин не удержался и погладил Чжоу Сюя по крутому бедру, — а-Сюй, просыпайся, уже утро. Чжоу Сюй поднял голову и теперь немного осоловело смотрел Вэнь Кэсину в глаза. Тот мог лишь любоваться его видом. Нежными, слегка расфокусированными со сна глазами, трогательно расстрепанной прической, мягкими губами, чуть припухшими после вчерашнего. Его вид был таким открытым и таким соблазнительным, что Вэнь Кэсин не выдержал и утянул Чжоу Сюя в новую серию поцелуев. Чжоу Сюй ответил яростно и взахлеб. Он снова стонал Вэнь Кэсину в рот, снова путал пальцы в его волосах, снова совсем-совсем бесстыдно атаковал языком его рот. Вэнь Кэсин не успел заметить, как оказался уложен на лопатки и притиснут к земле горячим телом. Его ладони огладили талию Чжоу Сюя и легли на его ягодицы, голова запрокинулась, чтобы тому было удобнее выискивать самые чувствительные места на его шее, ласкать их губами. Это было так восхитительно нежно и так страстно, и так близко, что еще чуть-чуть, и Вэнь Кэсин позабыл бы о своем обещании вернуться в Долину к утру, и снова потащил бы Чжоу Сюя в речку, чтобы толкаться друг в друга едва скрытым одеждой возбуждением. Но все же ответственность не дала ему потерять себя. С трудом оторвав руку от округлой ягодицы, что так идеально ложилась в его ладонь, Вэнь Кэсин впутал пальцы в волосы Чжоу Сюя и чуть сжал их в кулаке, понукая того остановиться. — А-Сюй, мне очень не хочется тебя прерывать, но этому простолюдину пора отправляться по делам. — Чжоу Сюй поднял на него взгляд. В нем было столько сожаления, что Вэнь Кэсин едва не решился наступить на горло собственной совести и не послать все договоренности к гуям. Он все же сдержался. Чувство вины, которое тем сильнее снедало Вэнь Кэсина, чем дольше он отсутствовал в Долине, заставило разум усмирить так рвущееся к Чжоу Сюю сердце. — Но совсем скоро мы встретимся вновь. — Снова через неделю? — Через три дня! Вэнь Кэсин дал обещание не раздумывая. Он не представлял, как оправдается перед Хозяином Долины, не знал, выпустят ли его, но был готов душу променять на исполнение своего же обещания. В крайнем случае он даже готов был вывалить, как на духу, всю правду перед Хозяином! Но, чтобы думать о новом побеге, нужно еще вернуться. И лучше было сделать это как можно скорее. Они с Чжоу Сюем вместе забросали костер землей, не сговариваясь, скрыли следы своего пребывания. Любопытство немного одолевало Вэнь Кэсина, но этим утром у него было много других забот. Например, его юаньлиншань смотрелось на нем теперь отвратительно. Серые разводы на бывшей еще вчера персиковой ткани расстраивали взгляд, но вернуться в Долину не помешали бы. Чжоу Сюй выглядел намного лучше его; как только они вышли в сторону города, он настоял на том, чтобы зайти в магазин и купить новое ханьфу. Он так очаровательно корил себя в том, что испортил явно новые одежды. Вэнь Кэсин немного поспорил, но больше для виду. Ему очень сильно хотелось иметь какой-нибудь подарок от Чжоу Сюя! А в следующий раз и он подберет что-то особенное… Преодолев дорогу, которая все равно оказалась слишком короткой, чтобы успеть наговориться с Чжоу Сюем, Вэнь Кэсин сразу же потащил его в магазин. Солнце уже поднялось, улицы города оживились утренней суетой, торговцы выставили свежеприготовленные блюда. Вокруг было полно людей, но чумазый вид Вэнь Кэсина беспокоил разве что его самого. Когда же они, наконец, зашли в магазин, то в глаза сразу же бросилось то красное ханьфу, от которого он накануне отказался. Вэнь Кэсин даже губу закусил. Продавец выставил его на самое видное место, словно знал, что Вэнь Кэсин вернется! Демонстративно пройдя мимо, он взял в руки пурпурный, довольно простой набор. Пояс выглядел интересным, но весь наряд невозможно было сравнить с тем красным, на которое так и падал взгляд. — Примерь его. Чжоу Сюй до этого стоял тихой тенью и просто наблюдал за тем, как Вэнь Кэсин перебирал ткани и внимательно рассматривал вышивку. Неужели было так заметно предпочтение? — Что примерить? — Вэнь Кэсин потянул на себя травянистое пао, приложил к плечам. — Это? — Нет. Красное ханьфу, — Чжоу Сюй подошел, взял и подал его Вэнь Кэсину в руки. Даже это у него получалось изящно. Вэнь Кэсин правда хотел и обязательно нарядился бы в кровавый шелк, но боялся. Близ горы Цинъя, где призраки одеты в красное, Вэнь Кэсин боялся показаться Чжоу Сюю одним из них. Наверное, не будь он им, то боялся бы меньше. Чжоу Сюй растолковал заминку по-своему. Выгнул бровь, развернулся к продавцу и, не спрашивая, заплатил. — Постой! — Я куплю тебе еще, если захочешь, но это хотя бы примерь. Голос Чжоу Сюя звучал и мягко, и взволнованно, мгновенно пробудив в Вэнь Кэсине любопытство. Да и сопротивлялся он больше из разумных побуждений. Но если сам Чжоу Сюй ничего не видел в красных одеждах, то почему Вэнь Кэсин должен был наделять красивый наряд каким-то дополнительным смыслом? Он быстро переоделся за ширмой и вышел к Чжоу Сюю. Наверное, стоило безнадежно испортить одежду. Да весь гардероб, если бы это гарантировало, что Чжоу Сюй будет смотреть на него так, когда он будет выбирать новый. На его лице читалось ничем не прикрытое восхищение, такое откровенное, что его совершенно нельзя было демонстрировать чужим глазам. Благо, близость Санъя к Долине призраков наделила местных жителей, а особенно торговцев, способностями к прорицанию, может даже и к чтению мыслей: владелец лавки вынырнул на улицу, “чтобы не мешать дорогим покупателям”, и оставил их наедине. Впрочем, позволить себе хоть что-то сверх взглядов Вэнь Кэсин не мог — его время закончилось еще на рассвете. — Мне идет? — только и спросил он, хотя и так видел, что идет. Чжоу Сюй взгляда оторвать не мог и что-то сжимал в руке. — Идет, но твоему образу кое-чего не хватает. Иди сюда, — он подарил Вэнь Кэсину лукавую улыбку, поманил к невысокому стульчику без спинки в углу магазинчика и усадил напротив маленького бронзового зеркала. В его руке блеснул перламутровый гребень. Чжоу Сюй провел им по прядям Вэнь Кэсина сверху вниз, отделил часть, пропустив ее между пальцами, и ловко скрутил в пучок на макушке. Гребень в его руках исчез. Его место заняла деревянная шпилька. Не успел Вэнь Кэсин ее толком разглядеть, как та оказалась вставлена в его пучок. — Вот теперь ты выглядишь идеально! Вэнь Кэсин с этим утверждением был полностью согласен. Словно завороженный, он не мог оторваться от собственного отражения. Сердце стучало так громко, что, казалось, его было слышно даже в доносившемся с улицы шуме. Чжоу Сюй не только купил для него то самое алое ханьфу! Чжоу Сюй подарил ему шпильку! Вэнь Кэсин не смог удержаться и приласкал пальцами нежные очертания нового украшения. Они были прекрасны. Стремительная и дерзкая, словно настоящее пламя, шпилька, как ничто до этого отражала внутреннюю суть Вэнь Кэсина. — Тебе не нравится? — Чжоу Сюй расценил слишком долгое восхищенное молчание Вэнь Кэсина по-своему. — Да, деревянная шпилька, наверное, слишком проста для этого наряда, а… — А-Сюй, она великолепна! — Вэнь Кэсин не выдержал, и, убедившись что за ними никто не наблюдает, притянул Чжоу Сюя за ворот ханьфу для быстрого благодарного поцелуя. — Это лучший подарок, что я получал в своей жизни! *** В Усадьбу Четырех сезонов Чжоу Цзышу возвращался в самом довольном расположении духа. Прошедшая ночь была восхитительной! Волшебной! Просто невероятной! Он впервые целовал губы другого, такого желанного человека, он впервые касался его обнаженной кожи, он впервые достигал в его руках блаженства. Чжоу Цзышу никогда толком не интересовался такими вещами, но разговоры в спальнях адептов слышал. Так вот, значит, чем грезили его братья! Вот к чему стремился неугомонный в своих романтических мечтах Цинь Цзюзяо. Что ж, теперь Чжоу Цзышу наконец начал его понимать. Зря он корил влюбчивого шиди за неусердие. Сегодня он и сам впервые за всю свою жизнь не только забыл об утренней медитации, но и пропустил сразу все тренировки. И дело было вовсе не в том, что он был в дороге. Обыкновенно это ему не мешало. Просто сейчас его мысли витали совсем в другом месте, и перемешивать их сосредоточением на ударах, шагах и поворотах, а уж тем более изгонять, не хотелось совершенно. Напротив, эти мысли и влекомые ими жаркие воспоминания хотелось воспроизводить в сознании снова и снова. Припадать к ним, словно рассматривая со всех сторон, снова и снова переживать их. В мечтах о Вэнь Кэсине неблизкая дорога до усадьбы обернулась для Чжоу Цзышу одним мигом. С улыбкой на губах он въехал вечером в знакомые ворота. Усадьба казалась ровно такой же, какой он два дня назад ее оставил. И все же в воздухе витало беспокойство. Чжоу Цзышу, подогреваемый изнутри ощущением счастья, даже не сразу его распознал. Лишь удивился, почему тренировочное поле, обыкновенно тесное в этот час от адептов, внимающих мудрости наставника, абсолютно пустое. Чжоу Цзышу спешился у стойла и бросил поводья конюху. — Что-то произошло? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Глава усадьбы снова приболел. То ли простудился, то ли съел что-то не то, то ли… Продолжение речи Чжоу Цзышу уже не слушал. Он со всех ног бежал к покоям наставника, безуспешно пытаясь оттолкнуть от себя тревогу и чувство вины… Интерлюдия 3 Е Байи мерил шагами тронный зал Хозяина Долины. Украшенный, он уже несколько дней смотрелся и чувствовался непривычным. Вазы со всё никак не завянущими веточками пестрых цветов сбивали хмурый настрой недостаточно сильно, чтобы приказать их убрать. Пусть хоть что-то яркое и раздражающее будет, думал Е Байи и наворачивал очередную тысячу шагов. Уже несколько дней не было никаких вестей от шпионов, разосланных по всему Цзянху. Сегодня он послал еще сотню в Пятиозерье. У них был один четкий приказ — притащить Вэнь Кэсина в Долину. И больше всего Е Байи боялся, что ему принесут тело. На этот случай он донес до каждого призрака, что лучше бы с телом принести доказательства вины, чтобы он знал, с кого снимать головы — со своих или всё же… Е Байи пнул попавшийся под ногу камень. Тот оказался выступом, простой неровностью скалы, и вырвался из пола куском размером с дыню. Е Байи постарался дышать медленней, успокоить себя, не позволить разрушительной силе вырваться. И, погасив душевное волнение, тут же услышал за спиной шуршание одежд вдали. Ло Фумэн поклонилась на почтительном расстоянии: — Вернулись две девушки из Департамента. У обеих одинаково интересные новости. Е Байи ногой вернул камень на место и прошел к трону Хозяина Долины. Он его не любил, но пока ощущал необходимость для призраков видеть привычное. Да и для многих устрашение оставалось единственным законом их сгнивших душ. Если бы не было тех, кто в этой грязи продолжал жить, Е Байи давно бы уничтожил Долину… — Нашли Вэнь Кэсина? — он не стал скрывать нетерпения перед Ло Фумэн. Да и не думал, что его гнев и спешка были сейчас секретом хоть для кого-то в Долине. — Он передал сообщение, — не поднимая глаз, ответила Ло Фумэн. Знала больше точно, но ничего важного не утаила бы, к этому Е Байи с радостью привык. Вэнь Кэсина она также опекала и не допустила бы, чтобы её интриги задели его. — Пусть заходит та, что с сообщением. — Слушаюсь, Хозяин. Ло Фумэн поклонилась и вышла. Сразу же в зал засеменила одна из Департамента Неверных, поклонилась ниже некуда, демонстрируя бесстыдный вырез, но тянуть не стала. — На рынке в Пятиозерье я встретила Вэнь Кэсина, но силой его привести не смог бы и отряд призраков, потому я… просила его вернуться. Е Байи закатил глаза. Врет, демоница, и не краснеет, и даже почти не сбивается. — Попросила? — Да, убедительно. — И убедила? — Е Байи поднял бровь и подался слегка вперед. Девушка дрогнула. — Хозяин, умоляю, поверьте, я… — Довольно! — девушку как подломило, она упала на колени. Е Байи выдохнул, вспоминая, что его нрав не волновал одного лишь Вэнь Кэсина, — Что сказал он сам? Точные слова. — Сказал «я вернусь завтра с рассветом». Она дрожала. Е Байи махнул рукой в знак, чтобы убиралась. Ее слова значили, что встретила девчушка Вэнь Кэсина отнюдь не в Пятиозерье. И врала же… наверняка он её подкупил и теперь эта демоница боялась и нарушить купленное слово, и произнести лишнее. Дуреха! В зал вошла вторая девица из Департамента Неверных. Е Байи и смотреть на неё не хотел, но все же решил выслушать. Почему Ло Фумэн решила, что и у нее есть интересная информация, если обещание от Вэнь Кэсина вернуться уже было передано? Демоница заговорила, и облегчение, накатившее на Е Байи вздох назад, улетучилось. По Пятиозерью ходили слухи, что при старом Хозяине был тот же ученик, что и при новом. Большая часть слухов была смешна или нелепа. Одни говорили, что то была ученица — эти слухи Е Байи сам поддерживал, пока возраст и рост Вэнь Кэсина позволял. Выезжая за пределы Долины, он рядил его в женские тряпки, закрывал лицо газовыми вуалями и платками. И если бы он так быстро не вырос, то слухи бы все еще сбивали врагов со следа. Но нет, люди шептались, что у ученика Хозяина Долины хранится ключ от Арсенала. И это было опасной правдой, непонятно откуда всплывшей. Но самым интересным оказалось то, что демоница узнала практически случайно. Просто ошибившись с подсчетом времени и заночевав в лесу. Там люди, больше похожие на чужестранных наемников, обсуждали тайник некоего благородного господина, богатого чрез всякой меры и такого же завистливого. Тайник, в котором якобы хранились трофеи. Демоница описала всё, что обсуждали наемники, и Е Байи показалось, что в этой истории просвечивают личности, ему смутно знакомые… Или не так уж смутно. Если поднапрячься, Е Байи сумел воскресить в памяти пятерку друзей его предпоследнего ученика и по совместительству главного наставнического просчета. Прямой, как палка, Гао Чун, вспыльчивый Шэнь Шэнь, не хватающий звезд с неба Чжан Юйсэнь и Чжао Цзин. Последний всегда казался Е Байи самым безобидным. Не слишком храбрый, следующий за своими братьями во всем, тот выглядел человеком, лишь случайно попавшим в опасный переплет. Ну, а сейчас… сейчас именно на него падали главные подозрения. Это следовало срочно проверить. Выдав шпионке кошелек монет да приказав подобрать себе надежных напарниц, Е Байи отправил ее не Вэнь Кэсина искать, а Чжао Цзину в служанки наниматься. Слухи и сплетни — слишком ненадежный источник фактов. Их нельзя сбрасывать со счетов, но, прежде чем использовать, нужно тысячу раз проверить. Выставив обеих девиц: одну на новое задание, другую — отбывать наказание на кухню, Е Байи откупорил кувшин вина и крепко задумался. О дружбе, предательстве, судьбе Цзянху и собственных ошибках. Из раздумий его вырвало тихое поскребывание. — Хозяин долины, — охранявший вход в тронный зал Белый призрак нерешительно просунул голову в дверь, — там на подступах обнаружен ваш воспитанник. — Живой? — Хмель, едва-едва коснувшийся разума Е Байи, мигом отступил. — Живехонький! Довольный, в новом наряде, увешанный корзинами с едой. Выставленные на скалах стражники говорят, судя по запаху, в одной из них знаменитый Санъянский суп. Е Байи прикрыл глаза ладонью, не зная, плакать ему или смеяться. Только Вэнь Кэсин мог сбежать в окно, отсутствовать десять дней, а потом вернуться как ни в чем не бывало через главные ворота. Возможно, Е Байи зазря считает Жун Сюаня своим главным наставническим просчетом? Возможно, за эти годы на звание нашелся новый претендент? Наглый, безрассудный, уверенный, что сможет задобрить учителя, всего лишь принеся ему любимой еды! Впрочем, тягу Вэнь Кэсина к вкусностям можно было и поощрить. А потом к Аи Мэн — наглой продажной пигалице — на кухню в помощь дополнительные руки!