𝐏𝐱𝐚𝐧 𝐥𝐢𝐯𝐮 𝐭𝐱𝐨 𝐧𝐢'𝐚𝐰 𝐨𝐞 𝐧𝐠𝐚𝐫𝐢

Мы сидели в абсолютной тишине, вслушиваясь в голоса, которые медленно к нам приближались, и по мере их приближения мне все больше и больше казалось, что один из них мне очень хорошо знаком. — Это Куцати? — Аонунг хотел махнуть на меня рукой, но так и замер. Это действительно была она, но не одна. — Это Атан, — тихо подсказывает парень и хмурится. Он тоже не ожидал увидеть здесь этих двоих, — и они гуляют вместе. — Она мне сказала, что пойдет помогать маме с ужином, — пока я недоумевала, сын вождя повернулся ко мне с ехидной улыбкой. — Врет тебе твоя подружка, — очень хотелось ударить его прямо между ушей, но я воздержалась, мне не хотелось нарушать идиллию двух на’ви, — я бы задумался над этим, если бы был на твоем месте. — Замолчи ты, — он закатывает глаза и отворачивается, едва слышно щелкая языком, — радуйся вообще, что они гуляют и у них все хорошо, минус одна твоя проблема. — Ага, но одна проблема все же останется со мной навсегда, — я была готова задохнуться от возмущения, — прилипла ко мне, как испачканный в смоле лист, хоть с кожей отдирай, еще и возмущается постоянно. — Могу попросить отдать меня на обучение Ротхо, — после этой фразы Аонунг дернулся и широко раскрыл глаза, словно его под хвост ужалила оса, — будешь свободен, как никто в этом клане. — Ты правда думаешь, что с ним тебе будет легче? — его тон заставил меня сильно сомневаться в своих словах. Сын вождя смотрел на меня так снисходительно, что мне стало как-то неловко, — Могу отдать тебя ему на день, но ты не выдержишь даже до полудня, завоешь, как раненный илу. Он тут же сделал вид, что думает над моим предложением. — Возможно, тогда ты поймешь, что я лучший учитель из всех, кто тебе встречался. — Да на тебя как ни посмотри, со всех сторон идеальный, — Аонунг сделал вид, что не услышал нотки яда в моем голосе, и натянуто улыбнулся, словно я сделала ему самый большой комплимент в его жизни. — Приятно, что ты наконец-то это признала, — закатываю глаза и посильнее сжимаю губы, чтобы не сказать ему что-нибудь очень гадкое. Все же было нормально, что с ним сегодня случилось? — возможно, теперь ты будешь ко мне прислушиваться, чтобы в очередной раз не попасть в глупое положение. Мое терпение лопнуло. — Было бы к чему прислушиваться, — в ответ на мое шипение парень лениво дергает ухом, словно я какое-то назойливое насекомое, — думаешь, научил меня плавать и заработал авторитет? Возможно, в глазах отца ты прекрасный сыночек, но на деле та еще заноза в хвосте. Сразу после моей гневной тирады между нами воцарилось молчание. Парень нахмурился и прижал к голове уши, а его губы скривились так, словно ему под нос положили кусок тухлого мяса. — Да что ты вообще понимаешь, — раньше этот тон вызывал беспокойство, но сейчас я была настолько зла, что мне было все равно. Аонунг повернулся ко мне лицом, — я был жестоко наказан родителями за то, что ослушался их, но они бы и не узнали, если бы не ты… Он довольно грубо ткнул меня пальцем в грудь, от чего я почти потеряла равновесие, но успела опереться рукой на крепкий ствол ближайшего дерева, но он не обратил на это никакого внимания. — Потом меня заставили обучать тебя, и я делал это, даже если не хотел. В какой-то момент мне даже показалось, что ты нормальная, но я, видимо, ошибся, очень сильно, — он ошибся? А как же я ошиблась, — иди к Ротхо, раз я уж настолько сильно тебя раздражаю. — Вот и пойду, — пока мы ругались, Куцати с Атаном уже успели уйти, поэтому говорить тихо больше не было смысла. — Вот и иди, облегчишь мне жизнь, — он не дал мне договорить, просто вскочил с насиженного места и быстрым шагом направился в сторону деревни, оставляя меня в гордом одиночестве. Когда я пришла домой, никого из девочек уже не было. Краски и другие принадлежности были аккуратно сложены в углу хижины. В углу? Только сейчас я заметила, что готовых фонариков стало намного меньше. Возможно, они успели отнести их Тса’хик без меня. Думать ни о чем не хотелось, хотелось просто лечь и уснуть, но вместо этого я полночи ворочалась в попытках отогнать плохие мысли. *** — Эй, — сквозь сон я почувствовала, как меня аккуратно трясут за плечо, — просыпайся. Над головой я увидела обеспокоенное лицо Куцати. Девушка сидела, склонившись надо мной с фонариком в руках. — Что случилось? — она нахмурилась и поджала губы. — Я пришла забрать еще часть фонариков, будить тебя не хотела, но ты так тяжело дышала, что я стала волноваться, — стоило мне окончательно проснуться, как меня снова накрыла неприятная волна вчерашних воспоминаний. — Как Атан? — сейчас не хотелось говорить намеками и загадками, просто хотелось услышать хоть что-то хорошее. Девушка мечтательно вздохнула, но потом удивленно распахнула глаза и напряглась, ведь никому об этом так и не сказала. — Откуда ты знаешь? — молча прохожу к одному из выходов и опускаю ноги в прохладную воду. По коже прошла неприятная волна мурашек, и я дернула плечами, желая отогнать это ощущение. Куцати встает с места и садится рядом со мной. — Видела вас вчера вечером на пляже, — девушка снова смущенно улыбнулась и прикрыла лицо прядью темных волнистых волос, — почему ты нам сразу не сказала? — Ничего не подумай, я хотела, но боялась, что Окмайя увяжется за нами, — я попыталась изобразить подобие улыбки. Это очень похоже на юную на’ви, всегда все хочет знать, — и я боялась, что это его смутит. — И как все прошло? — Куцати принялась в подробностях пересказывать все события вчерашнего вечера и их совместной прогулки. Мне хотелось хороших новостей, но я слушала ее вполуха, одновременно с этим погружаясь в свои мысли. Воспоминания снова и снова возвращали меня в прошедший день, и мне каждый раз приходилось себя одергивать, стоило подруге каким-то образом прикоснуться ко мне. — Представляешь? Поэтому мы договорились погулять еще и завтра вечером, — рассеянно киваю, а внутри все неприятно переворачивается, и я чувствую, как начинаю злиться, — только не говори пока другим девочкам, Окмайя не усидит на месте. — Хорошо, — девушка встает и принимается собирать фонарики, и в голове что-то щелкает, — ты уже относила их Ронал? Куцати кивает, укладывая их в небольшую корзину, которую, видимо, принесла с собой с утра. — Их приняли? Она что-то сказала? *** Двумя днями ранее *** — Oel ngati kameie, Tsahik Ronal, — женщина кивает и протягивает юной на’ви руку, приглашая войти в хижину их семьи. Маруи семьи Оло’эйктана священно, никто не может войти сюда просто так. — Заходите, — Куцати послушно проходит первая, а за ней Дейшана и Окмайя. Девушки несут в руках по плетеной корзинке, до верху набитой фонариками, — это не все? — Нет, простите, Тса’хик, еще нужно время, — матриарх клана Меткаина вопросительно поднимает брови в немом вопросе. Куцати смущает этот жест. Она поджимает уши и слегка опускает голову, стараясь не встречаться с женщиной взглядами, — нужен еще день, а потом мы принесем все остальное. — Хорошо, — с души девушки упал огромный валун. Она до последнего боялась, что навлечет на себя гнев Ронал. Куцати и так запрягла с этим Моран, и ей не хотелось, чтобы та из-за нее бросала все свои дела. Когда все фонарики были расставлены, девушки как можно тише покинули дом правящей семьи, стараясь не отвлекать Ронал от дел. Их уход не осталься незамеченным, но Тса’хик не считала нужным как-то это комментировать. Женщина позволила себе отвлечься лишь тогда, когда снова услышала звук приближающихся шагов. — Подготовка к празднику идет успешно, — заключает Тоновари, останавливаясь в проходе и оглядывая только что принесенные изделия, — она постаралась на славу, из нее выйдет хорошая Тса’хик. Ронал довольно улыбается и берет в руки один из ближайших к ней фонариков, чтобы рассмотреть его получше. Слова мужа ей льстили, так как она действительно выбирала невесту для их сына с особым усердием. Много девушек пришлось ей увидеть не только в пределах родной Ава’алту, но и в соседних кланах. Аонунг унаследовал ее характер; парень был таким же вспыльчивым и упрямым, как его мать, поэтому она искала для него спокойную девушку, чтобы сгладить все острые углы его характера. Куцати подходила на эту роль как нельзя лучше — спокойная, вежливая, умная, скромная — все это оттеняло пылкий темперамент будущего вождя, создавая основу для крепкого союза. — Как красиво вырезаны узоры, — Ронал прислушиваться к голосу мужа и принимается тщательно их разглядывать. Действительно, все вырезано очень аккуратно, словно на’ви занималась этим всю осознанную жизнь. Женщина нахмурилась. Она сама учила Куцати этому и видела, какая резьба получается у той. Эта совсем другая. Крепкая рука, смелые, полные уверенности движения и абсолютное чувство материала, с которым велась работа, чего не скажешь о раскрашенных частях. Ронал притянула к себе несколько других, и несколько из них отличались. В них она смогла разглядеть мягкую руку Куцати, но все они были раскрашены по-разному. Женщина хмурится, и Тоновари замечает это. — Что-то не так? — Тса’хик поджимает губы и отрицательно качает головой, не желая делиться своими мыслями с мужем, а тот и не настаивает. Ответ жены полностью его устраивает. *** — Все прошло хорошо, сегодня надо отнести оставшееся, — Куцати неуверенно вертит в руках фонарик, кладет его в корзину и снова подходит ко мне, чтобы обнять. Хоть я и была зла из-за вчерашней ссоры с ее недосупругом, мне стало легче, когда я почувствовала ее тепло, — прости, у тебя из-за меня столько проблем. — Kehe, — кладу руки на ее плечи и притягиваю ближе, — все хорошо, не думай об этом, лучше проведи время с Атаном. — Атана нет, — я не ослышалась? — почти вся компания мальчишек уплыла за рифы, им разрешил Оло’эйктан, остался только Ротхо, он не поплыл. Внутри что-то снова неприятно сжалось, и настроение снова начало ухудшаться. — А почему они уплыли? — девушка неопределенно пожала плечами. — Я видела его утром, он сказал, что Тоновари говорил с Аонунгом и освободил их от наказания, — вот оно что. Он, должно быть, очень рад этому. Мне не хотелось оставаться одной, поэтому я напросилась помочь Куцати с перетаскиванием фонариков, на что та охотно согласилась. — Oel ngati kameie, Ronal, — женщина поднимает на меня глаза и едва заметно кивает в знак приветствия, после чего возвращается к своим делам, но затем снова поднимает на меня глаза. Она пристально следит за тем, как я достаю изделия из корзины и расставляю их рядом с другими. Пытаюсь не обращать на нее внимания, ведь выглядит она так, словно над чем-то сильно задумалась. — Как они тебе? — вдруг спрашивает женщина, кивая в сторону моих фонариков. Что мне ей сказать? Фонарики, как фонарики, ничего особенного. — Красивые, — пришлось притворяться, что я не видела их раньше. Аккуратно провожу пальцами по острым срезам, на которые потратила столько сил и времени, — аккуратная работа, Куцати хорошо справилась. Продолжать беседу не было желания, и, кажется, Ронал это почувствовала, поэтому больше не задавала вопросов и позволила мне дальше заняться перетаскиванием праздничных изделий. Наверное, я должна была почувствовать облегчение, когда мы все перенесли, но радости не было от слова совсем. Я не чувствовала себя свободной, на душе будто бы находилась целая Икнимайя со всеми парящими скалами и икранами, которых становилось все больше и больше. — Эй, — теплая рука коснулась моего плеча. Это был Ротхо, — везде тебя ищу, пойдем. — Куда? — На занятие, Аонунг попросил учить тебя вместо него, — сердце неприятно сжалось, но я лишь безразлично поджала губы, — Тоновари разрешил нам заплывать за рифы, Ао самый первый убежал, с раннего утра его не видно. Честно сказать, я ему завидую… Все последующие слова я пропустила мимо ушей. Выходит, вчера он мне не соврал, он действительно обучал меня просто потому что так надо, а не из-за того, что считал меня своим другом. Возможно, это к лучшему, что я узнала об этом сейчас, а не тогда, когда бы сильно к нему привязалась. Из груди вырывается тяжелый вздох. Кого я обманываю? Я уже к нему привязалась, хоть с собой надо быть честной. Илу сразу почувствовал мое настроение, поэтому был на удивление податливым, но наша связь давала о себе знать, поэтому большинство его движений были дерганными и резкими, из-за чего я пару раз чуть не свалилась. — Успокойся, — говорит Ротхо, хватаясь за рукоять и останавливая взволнованное животное, — он все чувствует, ему некомфортно. — Я спокойна, — парень нагнулся и посмотрел в глаза моему илу; тот тихо заурчал. Возможно, жалуется на меня другу. — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — Ротхо переключил свое внимание на меня, поэтому теперь вглядывался в мое лицо, ожидая ответа. Думать долго не пришлось. — Отвези меня к Дереву душ, — к моему удивлению, он не стал спорить. Друг принялся щелкать, подзывая своего илу, и тот послушно приплыл на его зов. Дорогу я не запомнила, поэтому вел меня Ротхо. На протяжении всего пути он пытался хоть как-то меня подбодрить, но облегчение я почувствовала только тогда, когда увидела священное дерево. «Oell ngati kameie, ma Sa'nu, — мысленно обращаюсь к ней после установления связи, — lawnol a mì te'lan.» Еле сдерживаюсь от тяжелого вздоха. Раньше я спокойно с ней общалась, не боясь, что кто-то может нас услышать, но сейчас, когда это оказалось невозможным, было тяжело собраться с мыслями и передать ей все так, как есть. «Я не знаю, что со мной, — знакомый тихий звук успокаивал, и тело начало расслабляться, — понимаю только, что очень злюсь, мне нехорошо и, возможно, обидно? Я не хочу это чувствовать, что мне с этим делать?» Звуки снова стихли, и сердце дико застучало в предвкушении долгожданного ответа. «Nari si, — пронесся громкий шепот прямо над ухом, заставляя то неосознанно дернуться. Пытаюсь сосредоточиться, чтобы услышать больше, — hrrap lok'ngaru längu.» «Что это значит?» — но она не реагировала на мои вопросы, продолжая шептать, словно куда-то сильно торопилась. «Poan hìlyawnu ngat, — ее слова заставляют нахмуриться, и я чувствую, что воздуха в легких уже недостаточно, — tsakem eltu si nga teya syaw.» «Ma Sa'nu?» — шепот сменился уже знакомым звуком, поэтому разрываю нашу связь и всплываю, жадно хватая ртом воздух. На поверхности меня ждал Ротхо. Как только я всплыла, парень спрыгнул со своего зверя подплыл ближе, позволяя за себя ухватиться. — Все нормально? — киваю, но слова Матери не выходят у меня из головы. Что может со мной случиться на территории клана Меткаина? Кого мне нужно услышать? Кому надо меня защищать? — Поехали домой. — Хорошо. Мы плыли молча, и меня это вполне устраивало, только шум небольших волн, ударяющихся о бока илу, и далекие крики летающих животных. Эта идиллия успокаивала, и я старалась ее не нарушать. — Ротхо, — сердце ушло в пятки, стоило мне услышать знакомый голос. За нами увязалась довольно большая компания мальчишек Меткаина, но для меня они были большим бесформенным пятном. Единственный, на кого я обратила внимание — Аонунг, который плыл впереди всех, — мы решили поохотиться за рифами, поплыли с нами. В доказательство своих слов он достает из-за спины большой гарпун и протягивает его другу, но тот не спешил принимать столь заманчивое приглашение. — Я с Моран, — он кивает в мою сторону, но Аонунг даже не поворачивается, — мне придется взять ее с собой. — Это мужская охота, — с нажимом произносит сын вождя, выделяя интонацией слово «Мужская». Ему хотелось показать, что мне здесь не место, — пусть плывет домой, не маленькая уже. — Ао… — Я не спрашиваю, что мне делать, сын Тоновари, — Ротхо, пытавшийся сгладить сложившуюся ситуацию, нахмурился и устало потер переносицу. Эйва свидетель, он пытался. После этих слов наследник клана Меткаина все же соизволил повернуться в мою сторону. Его глаза были такими же голубыми, как обычно, но казались мертвыми, как у тех рыб, которыми я кормила своего илу. Он слегка потянул за рукоять, и его зверь пришел в движение. Парень подплыл так близко, как это было возможно. — Хочешь на охоту? — не дожидаясь ответа, он грубо вручает мне охотничье оружие, которое оказалось тяжелее, чем я думала, — Я покажу тебе охоту.