𝐏𝐱𝐚𝐧 𝐥𝐢𝐯𝐮 𝐭𝐱𝐨 𝐧𝐢'𝐚𝐰 𝐨𝐞 𝐧𝐠𝐚𝐫𝐢

Закончили мы довольно поздно. Когда мы с Циреей вышли из хижины Нутфе и Мивы, было уже темно, и лишь кораллы в океане и далекие растения в лесу освещали Ава’алту, помогая не промахнуться ногой и не свалиться в воду, да и вообще хоть как-то ориентироваться во всем поселении с его витиеватыми многочисленными мостами. Как оказалось, Алира была супругой Та’кука, с которым мы познакомились утром. Сначала я решила, что девушка шутит, этот парень выглядел слишком молодо для на’ви, у которого уже есть семья и маленький ребенок. Мы с Циреей проводили Алиру с дочкой до дома, где их уже ждал Та’кук. Парень сидел у входа и с каким-то не очень довольным видом точил большое охотничье копье. Я видела подобное, когда мы с Аонунгом завалились домой к Ротхо и его семье, точно такое же было у его отца. Его уши дернулись, уловив звук наших шагов, и он тут же отложил копье в сторону и улыбнулся. Как по мне, вышло очень натянуто. — Ma 'ite, — девочка на руках Алиры весело закричала и принялась тянуть к парню маленькие голубые ручки. Тот вскочил с места и за пару прыжков преодолел расстояние между нами. Теперь он стоял прямо перед супругой, поглаживая Ансит по коротким темным волосам, — я вас уже заждался. Он приобнял Алиру и аккуратно поцеловал ее в лоб, заставляя прикрыть глаза от такого нежного действия. Мы с Циреей неловко переглянулись и опустили головы, разглядывая резную поверхность моста. Внезапно до наших ушей донесся хриплый тихий смех. — Tsakarem Tsireya, sevin Morang, — парень слегка кивнул в знак приветствия, и заметив наше с Циреей смущение, улыбнулся еще шире, довольный тем, какой эффект возымели на нас его слова и действия. Алира звонко засмеялась и в шутку шлепнула его по крепкому плечу. — Прекрати смущать их, — Та’кук сделал оскорбленный вид, но надолго его не хватило. Парень не выдержал и улыбнулся, забирая дочку из рук супруги. Та сразу же тихо принялась что-то урчать, перебирая ручками украшения из чьих-то зубов, висевшие на его шее. — Уже уходите? — спрашивает Алира, глядя на то, как Цирея берет меня за запястье. Наследница клана Меткаина кивает, и несколько ракушек в ее волосах ударяются друг об друга, издавая приятный звук. — Мы и так задержались в хижине дольше, чем планировали, боюсь, приду чуть позже и мне точно попадет от матери, — девушка понимающе кивает, а ее супруг замирает на месте, словно мы только что сказали что-то очень плохое. — Давайте я провожу, — он уже хотел отдать девочку обратно матери, но вмешалась Цирея. Девушка сделала пару шагов вперед и отрицательно помотала головой. — Не надо, все хорошо, — на ее лице появилась та самая милая улыбка, которая так запала мне в душу. Мне безумно нравилось, когда она улыбалась именно так, — не маленькие, Та’кук, не заблудимся. Парень хотел возразить, но его остановила рука Алиры, которая аккуратно легла ему на грудь. Девушка провела рукой выше, останавливаясь на татуированном плече, чтобы привлечь к себе внимание супруга. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, Та’кук с сомнением, а Алира с немым вопросом. Мне вдруг показалось, что все жители Ава’алту владеют чем-то наподобие мысленного общения, и только я одна не понимала, что происходит вокруг. Наконец, Та’кук сдался. Парень закатил глаза, но с места не сдвинулся. Его супруга слегка нахмурила брови в ожидании объяснений, но тот лишь потряс головой и принялся играть с сидящей на его руках дочерью, которая отчаяно требовала его внимания. Когда мы уходили, что-то заставило меня обернуться. Алира гладила дочку по голове, о чем-то с ней разговаривая, а Та’кук задумчиво смотрел нам вслед. Стоило нашим взглядам пересечься, как про коже проходит волна мурашек. Его худое лицо подсвечивалось кораллами, и выглядело это жутко. Я засмотрелась на парня и не заметила, как пропустила небольшую ступеньку, соединяющую два моста между собой. — Осторожно! — Цирея хватает меня под локоть и тянет на себя, — Что с тобой такое? — Все хорошо, задумалась, — парень казался мне странным. Я его плохо знаю, но все то время, что мне довелось его видеть, он был дружелюбным, расслабленным на’ви, однако, сейчас он таковым не выглядел, и, как мне кажется, даже его супруга Алира это заметила. Я отвела Цирею домой и уже планировала идти к себе, но тут мой краем глаза мне удалось заметить тёмную фигуру. Неуловимый силуэт ловко маневрировал между большими хижинами и скрывался в темноте каждый раз, когда я пыталась разглядеть его. Одна часть меня понимала, что в поселении опасности нет и быть не может, но другая, наученная жизнью и мудрым Энтоком медленно потянулась к висящему на поясе ножу. — Кто там? — как и ожидалось, ответа не последовало, но силуэт начал приближаться, всё так же прячась от моего взгляда за хижинами, изредка давая о себе знать, мелькая то там, то тут. Я бы сказала, что в этот момент мое сердце ушло в пятки, но это не так, ведь я прекрасно чувствовала его бешеное биение где-то в горле. Его глухие удары отдавали в уши, мешая прислушиваться к шорохам чужих шагов. «Оно здесь…» — силуэт последний раз мелькнул у ближайшей хижины, и до меня донесся звук чьего-то тяжелого дыхания. — Моран? — из тени вышел парень, которого я много раз видела в компании Аонунга. Это тот самый, которого потрепал илу сына вождя. Кажется, его зовут Коëн. Он согнулся и уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. — Что с тобой? — моя рука с облегчением отпустила костяную рукоять ножа. Парень пару раз дернул головой, от чего его торчащие в разные стороны волосы хаотично трястись из стороны в сторону, напоминая одно растение, которое росло на рифовой зоне. Перед тем, как заговорить, парень сделал ещё пару глубоких вдохов. — Аонунг… на пляже… нужна помощь… — думать не было времени, ноги сами понесли меня вслед за другом Аонунга, который, как мне уже удалось заметить, очень ловко перепрыгивал в одного моста на другой и проскакивал между хижинами. «Лишь бы с ним ничего не случилось», — спрыгиваю с моста, и мои ноги касаются холодного песка, а меня словно прошибает молнией. Перехожу на медленный бег, а затем и вовсе на шаг, с каждым разом двигаясь всё медленнее и медленнее. Коëн замечает моё смятение и тоже останавливается. — Что случилось? — Разве Аонунг не дома? Кончик хвоста начинает нервно дёргаться, когда я замечаю странную улыбку на его лице. Хоть на пляже и было довольно темно, не заметить недобрый блеск в глазах парня было невозможно. — Неужели? Какая ты умная, — его голос сочится ядом, и я невольно прижимаю к голове уши, чтобы не так хорошо его слышать. Неприятное молчание прервал шелест листвы. Кто-то прятался у кромки леса. Из кустов вылезла ещё пара мальчишек, которых я тоже видела рядом с сыном вождя. Выглядели они не менее подозрительными, чем парень, который стоял в двух шагах от меня. — Пришла? — в голосе одного из парней явно проскользнуло удивление. Второй лишь восторженно присвистнул, — Не ожидал, что у тебя получится. Коëн самодовольно ухмыльнулся и повернулся к друзьям, которые начали расходиться, окружая меня. Сейчас, в темноте ночи они мне напоминали небольшую стаю молодых нантангов, пытающихся загнать в угол йерика. К сожалению, в этой ситуации этим бедным йериком оказалась я, и мне это очень не нравилось. — Это было легко, я просто сказал ей, что нашему Ао нужна помощь, — меня скривило от слова «нашего», и парень это заметил. Снова эта мерзкая улыбка и не предвещающий ничего хорошего взгляд, из-за которого хотелось вцепиться в парня и выцарапать ему глаза, но я изо всех сил заставляла себя держаться и не проявлять агрессию. — Сразу побежала спасать? — насмешливый громкий голос прозвучал прямо около уха, заставляя то раздраженно дернуться. На’ви, который это сделал, даже не заметил этого, продолжая весело прыгать вокруг меня. — Так сильно испугалась? — подхватил самый, как мне показалось, младший из них. Парни принялись смеяться и ходить вокруг меня кругами, прожигая недружелюбными взглядами. Раздражение в груди нарастало, и в какой-то момент я почувствовала, словно у меня в районе груди и горла расползается нечто тяжелое и горячее, обжигая все внутренности. Ощущения были настолько неприятными, что я снова скривилась. — Что такое? Мы тебе противны? Тебе с нами неинтересно? — Коëн дернулся в мою сторону, желая напугать, но у него ничего не вышло, и он недовольно скривил губы, словно перед ним стояла не я, а растаявшая под жаркими полуденными лучами медуза. Как они вообще посмели шутить так? Кто им позволил использовать Аонунга для того, чтобы вывести меня из деревни и просто поиздеваться надо мной? Для чего им это? — Вы как паршивая стая трусливых нантангов, — парни тут же остановились. Мне удалось задеть Коëна, судя по тому, как он сощурил свои мерзкие глаза. Парень недовольно хмыкнул и склонил голову к плечу, — такие же мерзкие. — Я так и знал, — он кивнул каким-то своим мыслям мерзко захихикал, — ты появилась и всё испортила. Все было хорошо раньше, и Ао проводил больше времени с нами, я был ему так же близок, как и Ротхо. Сердце пропустило удар от возмущения, и ногти впиваются в кожу ладоней, оставляя в ней глубокие борозды. — Как ты смеешь сравнивать себя с Ротхо, тупой кусок молюска, — парни, которые до этого тихо хихикали и что-то друг другу говорили, резко замолчали, не веря собственным ушам. — Это было зря, — в глазах замелькали звёздочки, а затылок обожгло острой болью. До меня не сразу дошло, что кто-то из стоящих сзади парней с силой дернул меня за косу. Волна боли прошла по всему телу, заставляя упасть на колени и схватиться обеими руками за основание косы. Боль была такой сильной, словно ее вырвали с корнем. Сквозь громкий писк и биение сердца, отдававшего в виски, мне удалось услышать какую-то возню. Чьи-то руки обхватывают меня и пытаются поставить на ноги. Этим кем-то оказался Ротхо. — Что ты себе позволяешь, Коëн? — замечаю Та’кука, который стоял между нами и группой парней, — Жизнь тебя ничему не учит? — Ты в порядке? — тихо спрашивает Ротхо, придерживая меня одной рукой, а второй аккуратно перебирает мелкие косички. Проверяет, на месте ли коса, — Я испугался, что они ее тебе оторвут. — Живая, — горлу больно, словно я проглотила горсть осколков ракушек, таких же острых, как у хижины мастериц. — Это она виновата! — Коëн почти кричит, делая пару шагов и оказываясь вплотную к Та’куку, но из-за приличной разницы в росте это выглядело довольно забавно. Я бы посмеялась, если бы смогла, — Аонунг не понимает, что происходит, и вы туда же! — Ты считаешь, что можешь перечить сыну вождя? — старший говорит твердо и уверенно, единственное, что выдает его раздражение — мечущийся из стороны в сторону широкий хвост, — Тебе известно, если ты перечишь сыну вождя, ты перечишь правящей семье клана. Он будущий Оло’эйктан, имей уважение. На мгновение парень замялся. Он стоял с открытым ртом, пытаясь сказать хоть что-нибудь, но ему в голову ничего не приходило, из-за чего он был похож на попавшую на сушу рыбу, которая не может добраться до воды. Какое-то время они стояли и молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, Коён решает сдаться. Парень недовольно дергает плечами и обходит нас, скрываясь в глубине поселения вместе с двумя другими мальчишками. Как только они уходят, Та’кук вздыхает с облегчением и подходит ближе, разворачивая меня к себе спиной. — Все нормально? — чувствую теплую руку на плече. Видимо, он хотел проверить косу, но решил не рисковать, — Сильно дернули? — Ощутимо, — голос все еще хриплый и неприятный, отчего Ротхо недовольно хмурит брови, а Та’кук злобно шипит. — Я им хвосты пообрываю, — старший аккуратно кладет руку на мою шею и слегка сжимает ее. От его прикосновения становится неприятно, но мне приходится терпеть. Не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще, а они потащат меня к Тса’хик Ронал, если я скажу, что все плохо. — Что будем делать? — Ротхо и Та’кук переглядываются, последний лишь пожимает плечами. — Не знаю. Если ей очень плохо, то придется будить Тса’хик, а если… — Все нормально. Парни снова переглядываются, но теперь недоверчиво. Детям с малых лет говорили, что бы ни случилось, нельзя дергать других на’ви за их косы, будет очень больно. Моя Укавла часто напоминала мне об этом и говорила, как важна она в жизни каждого из нас. Утрата косы была равносильна смерти — так говорил каждый, кто по какой-либо причине ее лишался. Сегодня мне повезло. — Моран, это серьезно… — Все нормально, правда, — Та’кук хмурится и хочет возразить, но я снова прерываю все его попытки, — коса на месте, я нормально себя чувствую. — Точно? — Ротхо заглядывает мне в глаза, пытаясь понять, не обманываю ли я его. — Да, отведите меня домой. Голова еще кружилась, и я чувствовала, что меня подташнивает. В теле была дикая слабость, но Та’кук крепко держал меня под руку, предостерегая от падения. Идущий рядом Ротхо хмуро шел рядом и думал о чем-то своем. В голове вертелся вопрос, и я решила задать его, когда мы дошли до моей хижины. Завтра они уже могут и не вспомнить об этом. — О чем шла речь? — парни сначала растерялись, но затем, когда Та’кук прижал уши к голове и отвернулся, стало ясно, что он понял суть вопроса. Ротхо продолжал о чем-то напряженно размышлять, нарочно игнорируя мои слова, — Почему вы молчите? — Иди спать, Моран, мы поговорим об этом завтра, — старший аккуратно заводит меня в хижину, — утром я приду тебя проверить, если тебе будет нехорошо, позову Тса’хик. — Почему завтра? — Потому что отдыхай, — парень не стал дожидаться очередной волны возмущений с моей стороны и покинул хижину. Еще какое-то время я стояла и прислушивалась к тихим шагам двух на’ви и их утихающим голосам. Прохожу к своему спальному месту и сажусь, поджимая под себя ноги. Тянусь рукой и аккуратно трогаю косу. Ощущения неприятные, но терпеть можно. Сон не шел, в голове проносились вихрем разные неприятные мысли и воспоминания о встрече с этими мальчишками. Мы никогда не общались, у нас не было конфликтов, но что тогда произошло? *** — Убить их мало, — шипит Та’кук, перепрыгивая с одного моста на другой. Следом за ним шел Ротхо, раздраженно размахивая хвостом, — чем они вообще думали? — Явно не головой, — он еле сдержался, чтобы не разбить Коёну нос. Ему было страшно представить, что могло произойти, дерни один из мальчишек Моран сильнее. По его телу пробежала неприятная дрожь, и парень брезгливо дернул плечами, — когда Ао узнает, у них будут проблемы. — Не говори пока ему об этом, — слова старшего ошарашили Ротхо. Парень растерялся от того, что только что услышал, и чуть не провалился в щель между двумя мостами. Та’кук успел схватить его под локоть и потянул на себя. — Ты в своем уме? Если Аонунг узнает, что мы ему об этом не сказали, он нас посадит на охотничье копье. — Он сейчас не в том состоянии, чтобы решать такие вопросы, — Та’куку вдруг показалось, что он разговаривает с маленьким бестолковым ребенком, — сначала дай ему прийти в себя, а потом идите бейте лица, кому хотите, я вам даже помогу, если надо будет. Уже у хижины старшего они сели на небольшие деревянные ступени и синхронно вздохнули. Оба понимали, что эту ситуацию им придется разрешить самим, и оба были уверены, что в итоге их ждет скандал от сына вождя. Это было неизбежно. — Как чувствовал, предлагал же проводить, — старший искренне считал себя виноватым. Он мог предотвратить это, настоять, убедить, но нет, вместо этого он согласился с Алирой и решил, что его чутье его обманывает. Идиот. — Ты не мог знать, что они до этого додумаются, не вини себя, — Та’кук устало потирает переносицу и дергает ушами, словно отмахивается от какого-то мелкого назойливого насекомого. — Мог. Я знаю их слишком долго, чтобы надеяться на чудо. Ротхо хотел возразить другу, но прекрасно понимал, что тот прав. Глупо было думать, что эти ребята забудут об их дневной перепалке, но он даже не догадывался, что они решат отыграться из-за этого на Моран. *** Ранее днем *** Ребята встречали Аонунга громкими криками и свистом. Сын вождя шел, опираясь на плечо лучшего друга. Нет, ему было не так плохо, чтобы использовать другого на’ви в качестве костыля, но ему приятна компания Ротхо. Некоторые ребята из компании привстали, пропуская своего предводителя на его законное место, на большое поваленное дерево, где он любил сидеть. — Как ты? — уголки губ Аонунга дернулись, и он опустил голову, скрывая легкую улыбку. Сколько бы он их не гонял и не придирался к ним, парни все равно беспокоятся о нем. Сын вождя понимал, что большую роль здесь играет его статус в клане, но лишний раз старался не думать об этом. Ему хотелось верить, что, будь он простым мальчишкой, ничего бы не изменилось, но в глубине души он все равно знал, что это не так. — Живой, как можно заметить, — Аонунг без труда находит глазами Коёна. Раньше они часто ходили втроем — он, Коён и Ротхо, но теперь, когда на его плечи легла ответственность за обучение Моран, времени на посиделки с друзьями было очень мало, а подходить близко к лесному созданию его товарищ не особо хотел, предпочитая разглядывать ее с довольно приличного расстояния. Ротхо оказался настроен к девушке более дружелюбно, поэтому парни чаще всего оставались вдвоем. Он и Ротхо. Аонунг и сам стал замечать, что компания Ротхо ему более приятна. Тот не обращал внимания на его статус и прямо говорил все, что думает. Это дорогого стоило, — говорят, мой илу потрепал тебя. Коён лишь вымученно улыбнулся и вытянул вперед длинную ногу, на которой красовался большой фиолетовый синяк. Все в клане знали, что илу хоть и выглядят дружелюбно, но в порыве паники могут причинить серьезный вред как своему наезднику, так и окружающим на’ви. Сегодня он убедился в этом сам, увидев такое вживую. — Тоже живой. Парни долго разговаривали о своём. Кто-то обсуждал надвигающийся праздник, кто-то спорил насчёт того, чем лучше и удобнее ловить рыбу, а некоторые молча точили ножи, прислушиваясь к чужим разговорам. Аонунг, как в старые добрые, сидел в компании Ротхо, Коëна и двух других парней, с которыми он не слишком часто общался, но которые всегда вились вокруг него. — Когда ты закончишь с этой? — в голосе Коëна Аонунг отчётливо услышал пренебрежение и ему это не понравилось. Только Ротхо удалось уловить напряжение, которое окутало сына вождя после неаккуратно брошенной фразы, но Коëн, кажется, этого не заметил. Парень пихнул локтем сидящего рядом друга, и его губы растянулись в довольной улыбке, — Привяжем ее за хвост к илу и пусть плывет, или… — Следи за языком, — все разговоры тут же утихли. Парни отвлеклись от всего, чем были заняты, чтобы убедиться, что им не показалось. Аонунг сидел, глядя куда-то перед собой. Ротхо даже показалось, что сын вождя перестал дышать, настолько неживым он выглядел. Всё его тело было напряжено, а острые уши были прижаты к голове сильнее обычного, что не предвещало ничего хорошего. Коëн захлопал глазами, не веря своим ушам. Аонунг ее защищает? — Что? — может, ему показалось? Парень подсел ближе, чтобы лучше слышать друга, но тот не торопился отвечать ему. Вместо этого наследник клана Меткаина продолжал сверлить невидящим взглядом песчаный берег. В горле образовался противный ком, который, как бы он ни пытался, сглотнуть не получилось, и это раздражало его ещё больше. Желваки заходили ходуном, и сын вождя сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но выходило плохо. Внезапно он почувствовал чью-то руку, что легла на его плечо, и ему стало так противно, что он брезгливо дернулся, скидывая с себя чужую кисть. — Да что с тобой такое? — Коëн отпрянул, словно обжёгся о пламя костра. — Ничего. Следи за тем, что говоришь, — глаза напротив подозрительно сощурились, и сидящий под боком Ротхо напрягся. Аонунг всегда был вспыльчивым, но сейчас это было очень некстати, он нездоров. На глаза парню попался Та’кук, который быстрым шагом направлялся к ним. Настроение у старшего было хорошее, а это значит, что он сможет быстро сместить фокус внимания Аонунга и отвлечь его о неудачной шутки товарища. Они встретились взглядами и Ротхо стрельнул глазами в сторону двух на’ви, намекая другу на то, что он должен что-то с этим сделать. Старший понял его без слов. — А вот и я, — он прошел и сел аккурат между двумя парнями, закидывая руки им на плечи. — Ты сам так говорил раньше, что изменилось? — от резкого голоса юноши Та’кук резко выпрямился и снова перевел удивлённый взгляд на побледневшего Ротхо. Аонунг недобро хмыкнул, игнорируя большое количество направленных на него взглядов, — Почему ты так к ней прицепился? Ты с нами вообще практически не общаешься, всё время где-то с ней проводишь. — Тебя мои дела не касаются, — терпение Аонунга кончается, но Коëн, кажется, совсем этого не замечает. — Раньше все было иначе, а из-за этой белобрысой… — Знай своё место! — он уже и забыл, что не совсем здоров и только недавно еле вставал. Сейчас он вскочил с места так, как не мог, будучи здоровым. От такого резкого движения дернулись и остальные, а Коëн вскочил вслед за ним, — Вы как стая трусливых нантангов, смотреть противно! — Ты заговорил ее словами, — в голосе противника сын вождя слышит упрёк, и это ещё сильнее злит его. Он делает пару шагов навстречу, но между ними вклинивается Та’кук. Он кое-как распихивает парней руками, заставляя разойтись в разные стороны — тебе не кажется, что это неправильно? — Коëн, — старший планировал отчитать парня за неуважение к будущему Оло’эйктану, но быстро забыл об этом, когда Аонунг дернулся, чтобы ухватить того за руку, — да что с вами такое?! Ротхо повис на лучшем друге, совершенно позабыв о его травмах. Сейчас он был настолько резвым, что и подумать нельзя было, что с ним что-то не так. Коëн успел среагировать и быстро отшатнулся, в последний момент сумев избежать чужой хватки. Он смотрел на парня и не узнавал его. Тяжелое дыхание, прижатые к голове уши и красные от злости глаза. Это был не тот Аонунг, которого он знал. Она изменила его. — Не провоцируй его, — небрежно бросил через плечо старший. Как какому-то глупому ребенку. — Да пошли вы все! — не в силах терпеть такое безобразие, Коëн разворачивается и быстрым шагом покидает пределы пляжа, кожей чувствуя чужие взгляды, прожигающие его спину. Он был слишком обижен, чтобы оставлять это просто так, но Та’кук был прав — идти против Аонунга он не может. В расстроенном состоянии его нашли друзья — те два парня, которые всегда были рядом, но чьи имена Аонунг не потрудился запомнить. Они втроем сидели у его маруи, когда к ним подошел подозрительно довольный Атан. Было бы у Коëна настроение, он бы обязательно поинтересовался, почему тот отсутствовал на их традиционных посиделках, но сейчас говорить об этом у него не было ни сил, ни желания. — Чего такие грустные? Завтра праздник же, — он садится рядом с ними. Двое парней переглядываются, а Коëн устало опустил голову, разглядывая резную поверхность моста, — все так суетятся, Моран с Циреей убежали к мастерицам Парни снова переглянулись, но теперь к ним присоединился и Коëн, в голове которого тут же созрел план мести.