𝐏𝐱𝐚𝐧 𝐥𝐢𝐯𝐮 𝐭𝐱𝐨 𝐧𝐢'𝐚𝐰 𝐨𝐞 𝐧𝐠𝐚𝐫𝐢

Вот он, тот самый момент, который будущий Оло’эйктан так долго ждал. Когда тулкуны радуются, они становятся безумно громкими, желая оповестить о своем хорошем настроении других. Жители Ава’алту, услышав знакомый клич, принимаются кричать и кидаться в воду, чтобы наконец-то встретиться со своими духовными братьями и сестрами. Аонунг слышит беспокойные всплески воды вперемешку с чужими возгласами, и ему поскорее хочется показать Моран этих прекрасных созданий. Познакомить ее с Отто, но все идет не так, как он ожидал. Вместо долгожданной встречи он сидит на полу темного маруи, прижимая к себе хрупкое по его меркам тело лесной девушки, которая уже долгое время не реагирует на его слова, лишь тяжело дышит и сильнее прижимается к нему, словно от этого зависит ее жизнь. — Sìltsan, Morang, sìltsan, — девушка в его руках сопит, как загнанный илу, от чего он чувствует, как в его собственной душе поднимается волна паники, — тебе надо успокоиться… Аонунг опускает голову и утыкается лбом в ее плечо, тут же ощущая легкую дрожь в чужом теле. Не так давно ему довелось подержать в руках новорожденного детеныша илу, и тот трепет, который будущий Оло’эйктан испытал при этом, был схож с чувствами, что настигли его сейчас. Он должен с этим что-то сделать, нельзя оставлять ее в таком состоянии. — Посмотри на меня, — парень аккуратно обхватывает ладонями холодное лицо Моран и приподнимает, заставляя ее наконец-то вспомнить о его существовании. В ее глазах он видит слезы, готовые вот-вот сорваться с места и прочертить мокрые дорожки на бледных щеках. Она не будет плакать. Он ей не позволит. Наследник клана Меткаина притягивает лесную девушку ближе, пока они снова не соприкасаются лбами. Моран на него даже не смотрит, лишь стыдливо поджимает губы и опускает глаза. Кончики её ушей нервно подрагивают, и она тянется к ним, сжимая полупрозрачную кожу тонкими бледными пальцами. — Дыши, — Аонунг тянется к тонкому запястью, и девушка не сопротивляется. Он чувствует, как расслабляется ее рука в его ладони. Лесная девушка доверяет ему, — вдох. Сын вождя кладёт руку девушки на свою грудь и делает глубокий вдох, после чего слегка кивает, заставляя свою лесную подругу повторить за ним. Моран колеблется, но всё же делает так, как хочет Аонунг. — Tam tam, ma Morang, — от его тихого голоса становится спокойнее, и девушка окончательно расслабляется и прикрывает глаза. Наследник клана Меткаина медленно выдыхает и опускает руку подруги ниже, на туго перевязанный пресс. Они и раньше так делали, это помогало Моран сконцентрироваться на ощущениях и не думать ни о чем другом, кроме дыхания. Сейчас ему нужно было ее успокоить и он сделает это, обязательно сделает. Девушка выдыхает в унисон с ним, после чего они так же одновременно делают новый вдох. *** Доносящиеся с улицы крики не давали мне покоя, как бы я ни старалась о них не думать. Многочисленные голоса сливались в один жуткий вой, волнами разносившийся по округе. Меня трясло так, словно я снова оказалась во власти непогоды, как в ту ночь, когда была вынуждена покинуть родную деревню и оставить позади всю свою жизнь. «— Eo ayoeng lu txana tìkawng…» «— Ma sa'nu! Ma sa'nu, ngati oel kin!» «— Set hivum!» «— Kehe! Ma Ukawla! Rä'ä si!» «— Ayngari zene hivum!» Закрываю уши, чтобы не слышать до боли знакомый и родной голос, но если от криков на улице спастись еще можно, то от голоса, что доносится из самых потаенных уголков измучанной души, избавиться не так просто. Я не хотела, чтобы Аонунг видел меня в таком состоянии. Чтобы хоть кто-то видел меня такой. «— Дух воина должен быть крепким, как Дерево Дома. Какой бы ни была сильной буря, оно стоит, и ничто не сможет сломить его.» — пронеслись в голове слова Тсу’мона, и губы против моей воли скривились в едкой ухмылке. Если бы он только знал. От мрачных мыслей меня отвлекает Аонунг. Возможно, он все это время разговаривал со мной, но я настолько была поглощена своими воспоминаниями, что просто пропустила все его слова мимо ушей. Его длинные пальцы обхватывают мое запястье, и я непроизвольно расслабляюсь. Моя рука ложится на его грудь, и я чувствую под пальцами теплую шершавую ткань бинта, а где-то под ним тревожно бьется чужое сердце. Он переживает из-за меня. Грудную клетку неприятно сдавило, словно я неудачно приземлилась, упав при этом с большой высоты. Я поймала себя на мысли, что именно так выглядит укол совести, про который мне столько раз говорила Укавла, когда я по-глупости делала какие-то странные и не очень хорошие вещи, но за которые никогда не чувствовала вину. Его грудь вздымается, и он слегка трется об меня переносицей, намекая, что я должна сделать так же. И я делаю. — Tam tam, ma Morang, — чувствую, как веки тяжелеют от его тихого голоса, который сейчас действует на меня лучше, чем когда-либо действовала сон-трава, так полюбившаяся моей Укавле. Мама любила варить мне отвары в такие тревожные ночи, когда дожди были настолько сильными, что не давали сомкнуть глаз из-за шума, сливающегося с раскатами грома и яркими вспышками молнии. Выдох. Рука против моей воли опускается ниже, повторяя уже наизусть выученное упражнение, но в этот раз все иначе. С каждым новым вдохом я чувствую, как мне становится легче, словно голоса и образы прошлого покидают меня так же легко, как дается очередной выдох. Присутствие будущего Оло’эйктана успокаивает, помогает окончательно расслабиться и забыться, и он это чувствует. Аонунг отстраняется и кладет руки мне на плечи, слегка массируя их пальцами. — Irayo, — парень слабо улыбается и кивает, из-за чего я снова чувствую неприятный укол где-то внутри. Только сейчас до меня доходит, что он так ждал эту встречу со своим духовным братом, но теперь просто тратит свое драгоценное время, которое может провести со своим другом, на то, чтобы успокоить меня. — Lolen ngaru peu? — он кладет ладонь на мою макушку и проводит по волосам, из-за чего я чувствую себя маленьким ребенком, который испугался рити и устроил из-за этого целую истерику, унять которую смог лишь более взрослый и опытный на’ви. — Это… тяжело объяснить, — Аонунг внимательно меня разглядывает, словно это поможет ему проникнуть мне в душу и выявить причину моего беспокойства. Из-за столь пристального внимания мне становится неловко, и я опускаю голову, чтобы подцепить пальцами висящее на нагрудной повязке украшение, и принимаюсь перекатывать его между пальцами, чтобы отвлечь себя от прожигающего насквозь и будоражащего кровь взгляда будущего Оло’эйктана, — это просто произошло, не бери в голову. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то узнал правду, ведь нельзя изменить того, что уже произошло, но извечные взгляды, полные жалости и сочувствия, не дадут мне жить спокойно. Каждый такой взгляд будет лишний раз напоминать мне о событиях давно ушедших дней, напоминать о том, что я не справилась, подвела всех и из-за этого осталась одна. Всю правду о моем прошлом знала лишь Тса’хик Ронал, но в этом случае у меня просто не было другого выбора. Я должна была получить Утуру, и она пообещала молчать. Сын вождя понимает, что большего от меня сейчас он не добьется, поэтому в ответ лишь тяжело вздыхает и встает, протягивая мне руку. — Тогда пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить. В деревне почти не осталось на’ви, и теперь, когда глаза привыкли к большой толпе, деревня Меткаина казалась мне заброшенной. Угольки в наших фонариках практически догорели, и они едва заметно светились по всему берегу, из-за чего атмосфера казалась мне жуткой, но к ней я привыкла за время обрядов Унилтарон. В ритуале в деревне Анурай моя Укавла использовала похожие фонарики, которые расставляла во всех укромных уголках костяного святилища, создавая особую, мистическую обстановку подстать великому обряду. Пока я разглядывала пустующее поселение, Аонунг успел спуститься в воду и выудить из-под моста небольшую лодку, на которой обычно плавали рыбаки. Будущий Оло’эйктан сел в нее и принялся возиться с веслом. Когда-то он мне рассказывал, что для каждой такой лодки сделано свое весло, которое рыбаки деревни привязывают к ней особыми сложными узлами, чтобы то не потерялось при непогоде. Светящиеся водоросли и кораллы мягко подсвечивали окружающее пространство, позволяя мне лучше разглядеть Аонунга. Парень сидел, склонившись над паутиной из узлов и время от времени хмурил брови, когда у него что-то не получалось. Он ловко поддевал длинными пальцами зеленоватые веревки, после чего дергал узлы. Некоторые поддавались и распускались, а некоторые, наоборот, только сильнее затягивались, заставляя Аонунга пробовать снова. Чтобы не мешать ему, я села на край моста и свесила вниз ноги, продолжая наблюдать за сыном вождя со стороны. В полутьме можно заметить, как проявляются веснушки на его плечах, руках и шее. Одна за одной, они загорались, подобно звездам на темном, почти черном небе, и вскоре он сам стал напоминать часть ночного неба, только здесь, в Ава’алту. Даже краске не удалось скрыть светящиеся причудливые узоры на его теле, маленькие веснушки горели даже под тонким слоем ритуальной краски. «Красивый», — единственная мысль, которая проносится в моей голове. Мне вдруг показалось, что Аонунг почувствовал, о чем я думаю. Не услышал, а именно почувствовал. Ловко выудив весло из плена веревок, он перекинул его через край лодки и повернулся, встречаясь со мной глазами. — Что-то не так? — он словно светился изнутри, и дело было не только в веснушках на его коже, но и в глазах. Свет кораллов отражался в его больших голубых глазах, из-за чего они казались еще более волшебными, чем обычно, — Моран? — М? — сын вождя тихо смеется и осуждающе качает головой, словно я сделала что-то плохое, — Можем плыть? — Да, можем плыть. Он подводит лодку ближе, и я спрыгиваю вниз, приземляясь на деревянное дно. Аонунг ловит меня под локоть и сажает в один край лодки, а сам садится в противоположный и принимается грести, с каждым разом унося нас все дальше и дальше от берега. — Тулкуны большие, в Ава’алту им тесно, придется плыть за рифы. — Хорошо, — от воспоминаний о недавно пережитом столкновении с акулой по спине пробежала неприятная волна мурашек, и я недовольно дернула плечами, желая сбросить с себя это мерзкое ощущение. Не думаю, что в эту ночь нам предстоит встретить ее вновь, но бдительность терять нельзя, и я ненароком дергаю ушами, вслушиваясь в ночную тишину. Чем дальше мы отплывали от берега, тем отчетливее доносились до моих ушей чужие голоса и беспорядочные всплески воды. На глубине было достаточно темно, свет кораллов уже не доставал до поверхности, но, если хорошенько присмотреться к ночной темноте, можно было заметить едва светящиеся силуэты, которые то появлялись над водной гладью, то снова скрывались в глубине темных вод. На’ви радостно улюлюкали и о чем-то переговаривались между собой, но из-за шума волн разобрать их речь было затруднительно. Когда мой взгляд вернулся к Аонунгу, я заметила, что кончики его ушей нетерпеливо подрагивают, ровно как и пальцы, которые то сжимали, то разжимали внушительную рукоять весла. Он сидел, опустив глаза, и сосредоточенно вслушивался в чужие крики, но вдруг сын вождя резко выпрямился и навострил уши, словно наконец услышал то, что хотел. Любопытство взяло верх, и я решила снова попытаться прислушаться к окружающим нас звукам. Не сразу, но мне удалось услышать странные, завывающие звуки. Они тянулись, словно капающая с дерева смола, становясь то выше, то ниже, а затем и вовсе терялись в шуме воды. — Txopu si nga? — наши взгляды встречаются, и будущий Оло’эйктан насмешливо щурит глаза, замечая мою настороженность. Он откладывает весло в сторону и слегка машет мне рукой, подзывая ближе, — сядь рядом, Отто любит подплывать незаметно. — Почему я должна бояться…? — мое возмущение было прервано достаточно шумным всплеском воды прямо у бока лодки. Огромный столб воды поднимается вверх, и глаза цепляются за большой темный силуэт, который тут же оказывается под водой, вызывая очередной мощный всплеск. Большая волна ударяется о деревянный бок лодки, желая перевернуть ее вместе с нами, но Аонунг крепко держит меня за плечо, второй рукой хватаясь за край лодки и наваливаясь на нее всем весом, удерживая таким образом на плаву. Рефлекторно хватаюсь за его плечи, чтобы не перевалиться за край, и чувствую, как он крепче прижимает меня к себе, восторженно вглядываясь в огромные круги на воде. — Покажись! — кричит наследник клана Меткаина и широко улыбается, обнажая острые белоснежные клыки, когда замечает темное нечто, медленно приближающееся к нам. Оно останавливается на приличном расстоянии от нас, но затем я понимаю, что очень ошиблась с размерами тулкуна, когда его длинная морда показывается из воды у самого носа лодки. «Приветствую тебя, мой брат», — говорит Аонунг при помощи жестов, и большие золотистые глаза тулкуна радостно щурятся, после чего он издает уже знакомый протяжный вой, похожий на тот, что мы слышали ранее. Вдруг тулкун отвлекается от своего духовного брата и принимается с интересом разглядывать меня, снова издавая необычные, но очень приятные уху звуки. На это парень смущенно закусывает губу и опускает голову, урча себе под нос что-то непонятное. — Моран, это Отто, мой духовный брат, — перевожу взгляд с Аонунга на огромное существо, что продолжает рассматривать меня, словно что-то необычное. Будущий вождь тем временем снова переключает все свое внимание на друга. «Это Моран, она…» — его руки замерли в воздухе, и он задумчиво опускает глаза в воду, размышляя над тем, как лучше меня представить своему тулкуну, но тот вдруг снова начинает тихо урчать, и на’ви кивает, соглашаясь с его «словами», — «да, она не отсюда, но это долгая история». Взгляд золотистых глаз мечется между мной и Аонунгом, словно он о чем-то нас просит, но я, как бы ни пыталась, понять его была не в силах, в отличие от будущего Оло’эйктана, который понял его с полу слова. Он аккуратно берет мою руку в свою и переваливается через край, увлекая меня за собой. В следующее мгновение моя ладонь опускается на нос тулкуна. Его кожа грубая и толстая, словно я глажу камень, а не живое существо. Отто довольно урчит и прикрывает глаза, и на моих губах появляется смущенная улыбка. — Ты ему нравишься, — раздается тихий шепот над ухом. Аонунг тоже улыбается, наблюдая за довольным тулкуном, что принимается шлепать плавниками по воде, стоит мне слегка почесать грубую кожу. — Он мне тоже нравится, — они обмениваются хитрыми взглядами, и тулкун что-то щебечет Аонунгу, после чего тот бьёт ладонью по воде, обдавая друга брызгами. По сравнению с тем представлением, свидетелями которого мы стали совсем недавно, выглядел жест сына вождя довольно забавно, но его друг тут же умолк, сощуривая один глаз, — о чем он говорит? — Да много о чем, — Аонунг машет рукой в его сторону, и он недовольно бурчит, — Отто сегодня слишком разговорчивый, но он очень рад нас видеть. Оставаться в их компании дальше было не очень комфортно. Эти двое давно не виделись, и у них есть много всего, что нужно успеть обсудить, да и просто пообщаться, а мое присутствие, как мне показалось, препятствовало этому, так как иногда им приходилось отвлекаться на меня, чтобы убедиться в том, что я не засыпаю от скуки. Это было мило, но до безумия неловко, поэтому я была очень рада, когда услышала голос Циреи. — Моран, плыви сюда, — пробегаюсь взглядом по водной глади и замечаю знакомую макушку, выглядывающую из воды. Девушка улыбается и машет мне рукой, — я познакомлю тебя с моей духовной сестрой! Хоть я и рада ее появлению, мне было немного неловко перед Аонунгом и Отто, не хотелось, чтобы они думали, что мне с ними неинтересно, но при этом хотелось дать им возможность поговорить с глазу на глаз, без меня. Сын вождя едва заметно улыбается и гладит меня по плечу, давая понять, что он не против моего ухода, а затем поворачивается к младшей сестре. — Следи за ней, Цирея, — подруга улыбается и кивает, а я недовольно хмурюсь и бросаю на парня мрачный взгляд исподлобья. — Не надо за мной следить, не пропаду. — Цирее расскажешь, — сын вождя закатывает глаза и аккуратно пихает меня в бок локтем, подталкивая ближе к деревянному краю, — головой за неё отвечаешь, я не шучу. Девушка тоже закатывает глаза, от чего становится очень похожа на старшего брата. Из-за разницы их характеров я часто забывала, что они происходят из одной семьи; для меня это было так же странно, как сравнивать икрана и илу — совершенно разные животные, из двух, казалось бы, абсолютно разных миров, но даже между ними было больше общего, чем у Аонунга и Циреи. Эти двое смеряют друг друга подозрительными взглядами, после чего девушка переключает все внимание на меня. На ее лице тут же появляется та самая ласковая улыбка, и она протягивает мне руку, зовя за собой. Вода не такая теплая, как днем, и кожа тут же покрывается мурашками, а мне хочется сжаться в комок и заползти обратно в лодку, но от этого меня в прямом смысле слова удерживает Цирея. Девушка держит меня под локоть, утягивая за собой подальше от лодки, и у меня нет другого варианта, кроме как послушно плыть следом, выискивая глазами похожий на Отто темный силуэт. — Ее зовут Леа, я уверена, она тебе понравится. *** Аонунгу не нравилась эта идея, от слова совсем. Он и сам не знает, что послужило причиной, но ему было не по себе оставлять лесную девушку в компании своей сестры посреди темного океана. Несмотря на то, что здесь тулкуны. Несмотря на то, что вокруг много на’ви. Будущий Оло’эйктан всем своим видом старался показать, что ничуть не переживает из-за этого, но Цирея ему, кажется, не сильно-то и поверила. Теперь, когда младшая сестра утащила Моран, Аонунгу оставалось лишь задумчиво смотреть им вслед и нервно бить хвостом по деревянному боку лодки. Это странное состояние не укрылось от глаз его духовного брата Отто, который по природе своей был очень любопытным и наблюдательным тулкуном. «Ты нервничаешь?» — сын вождя дернулся от неожиданности, вспоминая о существовании своего духовного брата. Он пару раз глупо моргает, а затем хмурится. «О чем ты?» «Это из-за необычной девушки?» — Аонунг растерянно дергает ушами. Необычная девушка. Придумает же. «Ее зовут Моран», — стоит ему увидеть хитро сощуренные глаза тулкуна, как он тут же понимает, что очень сильно влип, — «не начинай, прошу тебя». «Я уверен, что хочу знать эту историю», — Отто настойчиво утыкается носом в борт лодки, отчего ту начинает качать, и парню приходится приложить все усилия, чтобы вернуть ее в прежнее положение «Это очень долгая история», — хоть его духовный брат и любознательный, но особым терпением он никогда не отличался, и мысленно Аонунг молился, чтобы эта фраза его отпугнула. В конце-концов, у тулкунов есть еще куча дел, Отто не выдержит сидеть с ним до самого утра. «Эта история явно стоит того, чтобы задержаться здесь», — все надежды наследника клана Меткаина разбиваются, словно волны о высокие скалы, и парень мучительно стонет. Не так он себе представлял эту долгожданную встречу.