Волекрат

Западные Земли

Шахтерский поселок «Золотой зубок»

Гумбольд сын Ориса.

Коротконогий бочкообразный мужчина сидел на крыльце и что-то споро выстругивал мелким ножичком. Иногда он отрывался от своего занятия, чтобы посмотреть в ясное голубое небо. Подслеповато щурясь, он улыбался и возвращался к своему занятию, напевая что-то веселое под нос. Под яркими лучами утреннего солнца его лысая голова сверкала, будто натертая маслом. Неизвестно сколько так просидел бы он, неотделимый от умелого дела и теплого дерева ступенек, если бы идиллию не нарушили торопливые шаги, на звук которых умелец и повернулся, отвлекаясь от небольшой деревянной фигурки, с которой работал. — Господин управляющий, что привело вас ко мне в столь ранний час? — миролюбивым тоном спросил мужчина, вставая и отряхиваясь. — Гумбольд! — по вытоптанной грунтовой дороге, единственной улице поселка, к нему приближался управляющий Золотого Зубка — Лионнель Хилл. — Почему с самого утра я должен слушать жалобы сира Томмена на то, что его людям не докладывают мяса уже целую неделю? Как по-твоему они должны нас защищать, неспособные даже щит поднять? Лионнель был как всегда богато одет, его внушительный живот поддерживался бархатным поясом с золотистыми кисточками, а на плечах лежал вышитый цветочным узором плащ. За его спиной маячил один из «людей сира Томмена» — ранее обычных вестерлингских ополченцев, вдали от обитаемых мест превратившихся в настоящих собак на службе у Хилла и сержанта. Рослый детина очевидно компенсировал личную безобидность Лионнеля, у которого даже богатый львиноголовый меч болтался на поясе, как неприкаянный. — Господин управляющий, — неторопливо проговорил главный повар поселка, складывая и убирая ножик в мешочек на простом кожаном поясе. — Я уже говорил вам, что после «Ночи Зверя» никто больше не отваживается выйти далеко за пределы Зубка, а из ближайшей лесной кромки разбежалась вся дичь. Да и вчера вы приказали выдать им очень внушительный запас еды. — Гумбольд беспомощно развел руками. — Откуда же мне взять свежее мясо? — Значит урежь пайку шахтерам и раненым. Убери из нее караванные запасы. — маленькие свиные глазки Хилла недобро блеснули, словно он что-то вспомнил. — В такое время каждый меч на счету. Последние слова управляющего потонули в кашле, от которого многофунтовое тело затряслось. Стражник за его спиной потянулся за флягой на поясе и быстро передал ее начальнику. Тот жадно присосался к горлышку, а до чуткого носа Гумбольда дотянулся запах пряного вина. Повару оставалось только горько ухмыльнуться: — Хорошо, господин управляющий, я выдам шахтерам больше крупы и сухарей, доставленных последним караваном, но и они скоро кончатся. Не знаю почему, но в этот месяц нам привезли меньше еды, чем раньше. — Я сам со всем разберусь, — восстановивший дыхание Лионнель вернул флягу и уже отвернулся от лысого мужчины. Махнув рукой, он бросил через плечо. — Твое дело обеспечить людей едой — так и обеспечь! Управляющий, сопровождаемый стражником покинул одинокого повара. Стоило толстяку скрыться с глаз, как воздух будто бы стал легче и свежее. Гумбольд вновь примостился на крыльце, вот только благостное настроение совершенно исчезло. В смятении он покрутил в руках фигурку игрушечного рыцаря, которого он так долго вырезал. — Пап, что было нужно управляющему? — из приоткрытых дверей за его спиной высунулась лохматая голова подростка. — Господину управляющему, — тихо поправил Гумбольд сына, чуть отодвигаясь, чтобы юноша смог сесть рядом с ним. — Приказал урезать паек шахтерам. — Но как так можно?! — подросток стал возмущенно размахивать руками. — В их еде больше ячменя и овса, чем у лошадей! А им еще в штреках работать, норму выбивать. Помрут же, бать! — Тихо ты, Петри! — Гумбольд несильно шлепнул сына по затылку, настороженно осматриваясь. — Пошли-ка лучше в дом. — Пап, но ведь шахтеры уже не могут терпеть Хилла и его прихлебал, особенно когда тетя Хильда появилась в деревне, — уже куда тише произнес юноша, стоило отцу и сыну оказаться за стенами своего жилища. — После такого они точно его распотрошат. — Ты тут меньше моего, а потому не помнишь, что когда в прошлый раз человек призывал «распотрошить» управляющего, его изуродованный труп еще неделю висел прибитый ко входу в шахту, несколько шахтеров и вовсе пропали. — Гумбольд сделал паузу, внимательно глядя на сына. — А некоторые рабочие внезапно стали старшинами и получили прибавку к ежемесячной выплате. — Вот же гниды… — протянул Петри и тут же увернулся от размашистого удара отцовской ладонью по губам. — Бать, да за что, все же верно говорю?! — Верно говорить надо правильно, а не как селюк безродный. Наша семья поколениями владеет таверной в Скале не для того, чтобы мой наследник смог найти общий язык лишь с отребьем! — Отец в назидание показал на прибитый к стене старый щит с изображенной на нем монетой и полной пенного напитка кружкой. — Я думал Аннет научила тебя манерам, пока ты не рванул за мной из дому. — Прости, отец, — при упоминании матери Петри отвел взгляд и сжал зубы. В уголках больших ребячьих глаз выступили капельки слез, а подол рубахи скомкался в кулаках. — Мама меня хорошо учила, я все запомнил… — Ну что ты, мальчик мой, — сменил гнев на милость Гумбольд и заключил сына в крепкие объятья. — Скоро мой контракт закончится, и мы вернемся домой к маме и Изольде богатыми людьми. Представь сколько всего мы сможем сделать с нашей таверной! А может уже и не с одной! — Да, вернемся… — мальчик спрятал лицо на отцовской груди, оставляя на белой рубахе следы горячих слез. ***

Западные Земли

Шахтерский поселок «Золотой зубок»

сир Томмен Сол

Одинокий петух взлетел на забор и гордо нахохлившись заходил из стороны в сторону. Он птица важная, полезная — его на мясо не пустили, в отличие от многих других животных, которыми месяцами обзаводилась небольшая шахтерская деревня. Он знал — стоило ему проснуться, как и двуногие начнут расторопно бегать по своим делам. Потому и берегут его — как еще им узнать о наступлении нового дня? Воодушевленный пониманием своего величия, он вскинул свою увенчанную алым гребнем голову к выступившему солнцу и задорно пропел о начале нового дня. — Заткните кто-нибудь эту дурную птицу, голова раскалывается! Следом за этим криком высокого мужчины в облеванной кирасе, в бедного петуха полетел чей-то грязный сапог. Разразившись птичьими проклятиями, пернатый часовой слетел с забора у дома сира Томмена Сола и скрылся в траве. — Зачем ты, идиот, кинул свой же сапог? — сержант стражи, покачиваясь, зарядил по голове своему подчиненному, с которым едва выполз из собственного дома. — Иди ищи его в крапиве, тупица! Второй мужчина в одном исподнем покатился с крыльца, подняв пылевое облако с грунтовой дороги, иссушенной солнцем. Томмен разразился надрывным смехом и сел, где стоял. Последствия хорошей попойки давали о себе знать. — Моя голова… — простонал воин, который после праздника даже не смог стянуть с себя остаток доспеха. — Папенька, держите воду, — звонкий голосок юной девушки словно привел его в чувство, а ледяная вода из глиняного кубка и вовсе сбила жар, охвативший голову. — Спасибо, милая, — Томмен вытер усы и вернул посуду своей дочери, чье четырнадцатилетие и отмечали вчерашней ночью. — Ты такая же заботливая, как твоя матушка. Мелия гордилась бы тобой. Дочь с благодарностью потянулась к отцу, чтобы обнять его, но в последний момент увидела засохший остаток ужина на доспехе, отчего быстро смутилась и скомкано поблагодарив, отошла к двери. На это Томмену оставалось лишь неловко усмехнуться. Да, он выглядел так себе, зато каков был праздник! Для этого праздника ему пришлось выторговать у скряги Хилла много мяса и остаток алкоголя, но и повод был каков! Также двое его ближайших помощников — Коллер и Мот смогли раньше времени покинуть свои посты у ворот и башен, чтобы в собрании ближайших подчиненных отметить вступление его дочери во взрослую жизнь. — Остальные еще спят, папенька, мне их будить? — девушка быстро обтерла кубок об подол легкого повседневного платья. Она встала раньше первого солнца и уже успела привести их с отцом хозяйство в какой-никакой порядок, отдельно от лежащий вполвалку стражников. — Да, плесни каждому немного свежей воды на их упитые морды, — сержант усмехнулся и поднялся, глядя на то, как один из его собутыльников пытается встать с пыльной дороги. — Только к Моту не приближайся, а то видел я, как вы вчера друг на друга смотрели. Его я разбужу сам. Девушка покраснела и быстро исчезла в доме. Томмен, будучи ленным рыцарем, хотел как мог улучшить положение своего маленького рода, а потому заранее договорился о помолвке единственной дочери с сыном и наследником сира Йомана, своего куда как более богатого соседа. Это достижение позволит его собственному сыну получить куда больше возможностей, чем когда-то имелось у него самого. Мужчина сплюнул и спустился с крыльца относительно твердой походкой — пора было навести порядок в доме. — Поднимайся, кусок дерьма, солнце уже высоко! *** В дом управляющего сир Томмен постучался в самом достойном своем состоянии. С помощью дочери он привел в порядок лицо и доспех, поел и вот уже мог в приличном виде стоять на пороге своего начальника. Стоял он не один, на крыльце, прячась от солнца, отдыхал его подчиненный, сторожащий покой управляющего. Перед тем как постучаться, они обменялись парой фраз, из которых сержант узнал, что болезнь Хилла, подхваченная им в Ночь Зверя, лишь развивается, а кашель все слабее поддается пряному вину. Весь его немногочисленный запас и так был полностью отдан заболевшему хозяину деревни, от чего пара шахтеров, также промерзшая в ту холодную ночь, уже была при смерти. Для разговора же с управляющим у рыцаря были не только собственные причины, но и высказанное вчера Хиллом пожелание. — Заходи! Из-за крепко сложенных стен послышался громкий голос и кашель. Открывая дверь, Томмен прошептал: — Как бы не пришлось искать нового управляющего… Мягкий золотистый свет проходил сквозь свободные от ставень слюдяные окна и стелился по желтоватым страницам бумаг, раскинутых на рабочем столе Лионнеля Хилла. Сам владелец дома сидел в кресле и над чем-то старательно корпел. Напротив него стоял свободный стул, на который Томмен по привычке и сел. Терпеливо ожидая, пока толстяк закончит выводить цифры в своей скучной счетной книге, воин позволил себе расслабиться и прикрыть глаза. Голова все еще болела после алкоголя. — У нас проблемы, — сухой и напряженный голос охрипшего от кашля Лионнеля Хилла вырвал мужчину из полудремы. — И какие же? — Томмен широко зевнул и потянулся. Слова и тон управляющего могли бы напрячь кого-нибудь менее опытного, чем сержант стражи. — У моих ребят все чисто, частокол обновлен, башня поставлена, патрули ходятся, а шахтеры работаются, — мужчина расслабленно откинулся на спинку стула и улыбнулся. — Так какие же у меня могут быть проблемы, господин управляющий? — Не ерничай, и без тебя плохо, — Хилл потянулся к посеребренному кубку и отхлебнул вина. — Если проблемы будут у меня, то они будут и у тебя, так что прищеми свой петушиный хвост и внимательно слушай. Лицо сержанта скривилось, но он сел прямо и цепким взглядом бывалого убийцы окинул бледное лицо управляющего. Этот толстяк действительно цепко держал его, но в какой хватке нет слабого места. И пусть Хилл помог ему устроить помолвку дочери, щедро платил и покрывал его расслабленную службу, но вот стать участником проблем управляющего, Томмен совсем не желал. Легкая работа в Зубке ему была по нраву, особенно когда сын исправно обучался управлению в родном поместье. — Тогда говори конкретнее, господин управляющий, кто сейчас доставляет «нам» проблемы. — Я уверен, тебе известно, что меньше чем через неделю сюда придет следующий караван, — Лионнель предпочел не заметить издевки в обращении и продолжил, сложив руки на столе. — Но тебе стоит знать, что вместе с этим караваном к нам с инспекцией едет Робар Имре, один из советников моего дяди, лорда Вестерлинга. И он очень хочет получить для себя и для своих людей такую лакомую кормушку, как эта. Золотой Зубок здорово поднимет его положение в Скале и на всем севере Запада. — Я все еще не понимаю, где эта проблема превращается из твоей в «нашу». — В том месте, где Робар встречается с обеспокоенными шахтерами и той шлюхой Хильдой и узнает, как негодяй-управляющий и его, — тут Хилл не удержался и усмехнулся. — Цепной сержант, неправильно управлялись с ресурсами лорда Вестерлинга, отчего бедный лорд недополучал солидную кучу золота. — Чушь, управляешь здесь ты, я лишь обеспечиваю порядок! — воин озлобленно рыкнул и махнул рукой, будто отгонял надоедливую мошку. — Я просто исполнял приказы. — А вот тут, мой добрый друг, начинается самое для тебя интересное, — Хилл лишь нахмурился, видя гнев своего партнера, который инстинктивно успел положить руку яблоко меча. — По бумагам, на шахте все еще трудятся Микель со своей шайкой смутьянов, а также… — Хилл сделал многообещающую паузу, видя, как заходили желваки у Томмена, понявшего наконец ситуацию. — те четыре идиота, которых ты, душегуб, приказал забить до смерти за то, что они по пьяне обсуждали как трахнут твою дочурку. Это уже не говоря о свидетельствах всех тех прочих, получивших от тебя плетей за слова и косой взгляд. — Не смей… — А теперь подумай, что найдет, а точнее что нашепчут Робару побитые тобой доброжелатели, когда тот не обнаружит этих шахтеров? А ведь я должен буду оставить своему сменщику дотошный отчет обо всем в этой дыре, — Хилл улыбнулся. Каждое его слово било ровно в цель, обезоруживая ненадежного сержанта. — Или думаешь у многоуважаемого советника не найдется лишнего верного рыцаря, способного тебя заменить? За такие преступления против собственности лорда, ты можешь потерять не только место, статус и положение, но и вся твоя семья лишится земли, помолвки и будущего. — Ах ты тварь! — сержант вытянулся вперед, положив руки в перчатках на широкую столешницу. Его злые глаза и прерывистое дыхание не обещали Хиллу ничего хорошего, но Томмен смог остановиться и вернулся на место. Злобно сплюнув прямо на бумаги, он прошипел. — Ты говорил, что обрежешь все хвосты, если я помогу тебе с бунтовщиками. И вот твоя благодарность за мою помощь! — Мы лишь выгодно сотрудничаем, никакой благодарности, — Хилл ощутимо расслабился и откинулся в мягком кресле. Было видно, что от сержанта он ожидал всякого. — Я щедро делился с тобой золотом, закрывая глаза на твои мелкие промахи, а ты обеспечивал порядок и мою безопасность. Ничего личного, только деньги. Томмен хотел высказать собеседнику все, что он думает о его сотрудничестве, но промолчал. Хилл обвел его вокруг пальца и теперь, стоило только ему потерять позицию управляющего, как сир Сол в лучшем случае полетит следом за ним, а в худшем, станет бродягой без дома и будущего. — Неведомый с тобой, лживый ублюдок, — сержант грузно осел на стуле и тяжело выдохнул. — Чего ты от меня хочешь, чтобы я убил советника нашего лорда? А дальше что, вместе с тобой покаяние написать и на плаху встать? — Сейчас я работаю над решением наших проблем. Но одно пока можно сказать точно — до приезда Робара Хильда и ее рьяные защитники дожить не должны, — глаза Хилла зловеще блеснули. Он жадно потер руки, так нетерпелось ему избавиться от этой женщины, что посмела рушить его порядки. — Для нее у нас найдется еще один обвал, пусть воссоединится с муженьком. — Буду ждать указаний, господин управляющий, но у меня есть пара небольших просьб… ***

Западные Земли

Где-то в Холмах Пендрика

Джон их Долины

По горной дороге медленно шел большой пеший отряд. Сапоги мерно выбивали клубы пыли, от чего задние ряды постоянно кашляли и проклинали впередиидущих. Ряды вооруженных мужчин издалека виделись достаточно упорядоченными, но вблизи было видно, как эти нетренированные люди периодически толкались, выходили из строя и потом нагоняли отряд. Самые беспечные и дерзкие, скрываясь за спинами товарищей, прикладывались к флягам на поясах, чтобы, утерев усы и бороды, расхохотаться над очередной шуткой соседа. — Отец не мог выдать мне людей получше, чем эти олухи? Высокий голос молодого мужчины раздался из головы колонны, подходящей к крутому повороту дороги. Джон не посмел поднимать голову на говорившего, пусть и находился достаточно близко к нему, чтобы услышать эти осточертевшие брезгливые интонации. Его тошнило от одного вида этих надменных глаз очередного богатого неженки. Однако краешком глаза… — Мой господин, большую часть наших людей ваш старший брат увел на границу с речниками, там опять неспокойно, — спутник молодого лорденка, седоусый сир Гарольд устало вздохнул. И было от чего, на памяти Джона, только при нем подобные вопросы поднимались уже трижды. — А для того, чтобы стрясти с Вестерлингов золото за незаконную добычу хватит и этого сброда. Джон поморщился от такого обращения к себе. Он бросил взгляд на окружающих его людей — эти-то безусловно сброд, но вот он раньше и коня имел, и копье, и доспех! И пусть сейчас все это заложенно, но как только они обнесут шахту — Джон точно все вернет. А там и к картам больше не притронется. Никогда! — Я знаю, знаю, дядя Гарольд, но ты только посмотри на них! — сир Карон Эстрен поднялся в седле, вытягивая тонкую шею. — Эта чернь там пьет! Сержант! — Эстрен повелительно указал ближайшему к нему воину в хорошем доспехе. — Всыпьте тому бородатому в седьмом ряду плетей. Каждый, кто будет пить в моем войске до того, как мы заберем золото — не получит ни одной монеты! По рядам прокатился ропот, но мозги большинства быстро сравнили выпивку и золото. Победило, конечно, последнее, а потому, когда неудачный выпивоха кричал под ударами сержанта, никто и не посмотрел в его сторону. — Вы суровы, как ваш отец, господин, — рыцарь покачал головой и также отвернулся от задних рядов. — Вы безусловно лучший лидер, чем ваш старший брат. — Мой старший брат в будущем станет лордом, но я буду его мечом, мне нужно быть суровым, — одухотворенно произнес Эстрен, будто повторяя за кем-то. — Мы в нескольких часах пути от шахты, и сегодня я докажу отцу и брату, что буду достоин стать мечом моей семьи. — Брат… Слыша это слово, Джон будто выпадал из реальности, уносясь разумом в далекое прошлое. В те времена, когда он еще жил в Долине Аррен и имел семью. Крепкую семью ленных рыцарей, поколениями служивших Долине в битвах с горцами и другими землями. Как давно это было. Там у него был отец и мать, сестры и старший брат. Джон уставился в одоспешенную спину Карона Эстерна. Смог бы и он стать для брата этим суровым мечом? Что за дурость! Отец выбросил его из дома в семнадцать, дав с собой лишь ржавый меч и худую клячу, которую даже крестьянин не стал бы запрягать в плуг. Очевидно, что отец не хотел, чтобы Джон был не то что мечом, но даже соседом своего старшего брата, которому и отходило бы все наследство. Как же он тогда сказал: «Моей семье Блэкфайр не нужен». От мыслей о том, что было дальше, Джона отвлек очередной поворот, уводивший с проторенной дороги глубже в горы, и разговор двух всадников, командующих этим походом. — Как только отец нашел их в такой глуши? Кому придет в голову искать шахту в таком месте? Джону тоже был очень интересен этот вопрос, а потому все мысли о печальном прошлом быстро вылетели из головы. — Никто и не искал здесь шахту, господин, — старый рыцарь поудобнее устроился в седле и продолжил. — Просто в одну ночь, почти что месяц назад, проезжавший мимо срочный посыльный вашего уважаемого лорда-отца упал с лошади в результате… Как же он это тогда сказал — громоподобного рева. Поймав кобылку, храбрец решил пролезть сквозь холмы в сторону звука, а там во тьме горели яркие огни факелов. Видимо, вестерлингских шахтеров тоже небо напугало, — на последней фразе сир Гарольд рассмеялся в усы. — Источник звука так и не нашли? — Да какое там, господин, когда ваш отец понял, что именно мы нашли, ни о какой, простите, небесной отрыжке не могло идти и речи. В тот день шел дождь, а гром и молнии в такую погоду — самое естественное явление! — рыцарь в назидание любопытному спутнику вытянул указательный палец. — Я знаю, знаю, — Эстрен отмахнулся от поучающего старика. — Мне мейстер Лорн все уши в свое время прожужжал о роли погоды в нашем хозяйстве. Остаток пути все вокруг Джона провели в молчании, а потому он сам лишь изредка смотрел по сторонам, сконцентрировавшись на дыхании. Годы злоупотребления алкоголем явно не пошли ему на пользу. А стоило только с лошади слезть, Неведомый побери! *** — Смотри, Гарольд, это что же, они вывели против нас вообще всех? — недоуменный возглас сира Карона Эстрена привел в себя пытающегося отдышаться Джона. Только они подошли к частоколу, окружающему поселение, как из ворот начал высыпаться народ, собираясь в беспорядочную толпу. Видимо, их ранее заметили стражники на дозорных башнях, да и тяжело не заметить отряд, отягощенный не только пешими ополченцами и наемниками, как сам Джон, но и парой повозок для добычи и еды. — Так и есть, господни, но не смотрите, что их больше, основная масса — шахтерская голытьба. Эти побегут при первых же смертях. — Наша цель золото, а не чернь, Гарольд, я уверен, кто бы не командовал этим балаганом, он быстро поймет, что легче всего — сдаться на мою милость, — Эстрен гордо вскинул голову. Роскошные павьи перья на шлеме затрепетали на ветру. Любое напряжение от предстоящей битвы быстро спало, когда Джон увидел трех спорящих о чем-то людей. Воин, жирдяй в богатых одеждах, местный управляющий, и какая-то баба. Действительно, балаган… Отныне уверенный, что боя не будет, Джон уперся щитом в землю и лениво осматривался. Красивое местечко выбрали: вокруг живописный лес с высокими деревьями, заливные поляны. Над всем этим зеленым великолепием нависает одинокая гора, внутри которой местные шахтеры и искали золото. Пейзаж портил только дрянной частокол, которым на родине Джона не защитились бы и от голодных свиней, не то что от горцев, которые и сами-то не далеко ушли от тех самых свиней. — О, кажется, определились, — торжествующе воскликнул Эстрен. — Идут к нам сдаваться. Поехали, Гарольд, Оуэн! — сын лорда махнул рукой двум всадникам. — Сержанты, стройте людей, нагоним на нх жути! — опытный рыцарь быстро отдал приказ и, пришпорив коня, направился следом за своим господином. — Встали в строй, ленивые ублюдки! Зычные призывы сержантов быстро привели в порядок расслабившихся воинов. Джон также подхватил щит и встал во вторую линию. Делал он это без паники или спешки. Боя не будет, а если вдруг они не договорятся, то убить шахтеров будет проще, чем свернуть куре шею. Минута тянулась за минутой, лидеры о чем-то переговаривались, но до Джона не доносилось даже обрывка фразы. Руки начали уставать держать щит перед собой, а потом он незаметно приспустил его на выставленное вперед левое колено. Боевой вид есть, а большего и не надо. Но вот ожидание кончилось, Эстрен и сопровождение развернулось и повело коней обратно к строю. Чем ближе рыцари и оруженосец со знаменем подходили, тем больше доносилось до внимательного слуха наемника. — Каков хитрый торгаш, Гарольд, мы за него грязную работу сделать должны, а он нам и так причитающееся золото отдаст! — младший сын лорда Эстрена явно веселился, улыбаясь во весь рот. — Он отдаст нам вообще все золото шахты, а это больше и быстрее, чем мы могли рассчитывать, ведь никто ничего не спрячет, ничего не придется искать, — более тихо, но не менее довольно отвечал ему рыцарь. — Да и к тому же это не доставит нам никаких проблем. — Дело говоришь. — Эстрен вновь улыбнулся и повернулся к знаменосцу. — А ты, Оуэн, что думаешь обо всем этом? — Милорд, простите, но разве убивать женщину, это по-рыцарски? — оруженосец был совсем юн, а потому его голос только ломался, что в совокупности с наивным вопросом вызвало на лице лорденка усмешку. — Не женщину, а крестьянскую бабу, — Карон назидательно погрозил смутившемуся оруженосцу. — Знай разницу, а не то… — Смотрите, лес! Выкрик из строя прервал самодовольного Эстрена, от чего тот сначала недовольно посмотрел на своих людей, а затем все же обратил внимание на лес. Джон тоже во все глаза смотрел на разворачивающуюся там картина. А посмотреть было на что. С невысокого холма рядом с деревней вниз слетела огромная волчья туша. Волк очевидно был мертв, но вот из-под него выкарабкивался какой-то человек. И пусть он был далеко, но одного взгляда на высокую фигуру в сером плаще хватило, чтобы Джон ощутил беспокойство. Рука инстинктивно сжала обтянутую кожей рукоять меча. — Неведомый побери, что за дрянь… Вокруг Джона также раздавались ругательства, не одному ему не понравился внезапно появившийся человек. Даже учитывая, что он почти сразу же опустился на колени, от него явно исходила угроза, а то, что он убил и пережил такого большого хищника в бою — о многом говорил. Джон про себя четко знал — он бы не пережил. — А это еще кто… — опасливо протянул Карон Эстрен. Он повернулся к давешнему сержанту, который охаживал плетьми пьяницу. — Сержант, возьми пару человек и разберись с ним. Воин молча поклонился и наугад выбрал пару крепких ополченцев из первого ряда. Джон почувствовал, будто бы перст судьбы прошелся мимо него, обдав жарким дыханием, когда стоящий впереди воин вышел вслед за указанием офицера. Что-то на грани сознания подсказывало ему, что от того незнакомца в плаще лучше держаться подальше. Казалось, оба отряда перед воротами шахтерской деревни замерли в любопытстве, опаске и ожидании, когда трое воинов Эстрена окружили высокого незнакомца, который был выше каждого из них минимум на полголовы. Никто не знал, о чем они говорили, и что ополченцы сказали незнакомцу, но стоило сержанту навести на него алебарду, как фигура в плаще вскинула собственный клинок и быстрым круговым движением снесла головы двум воинам по бокам от себя, не имевшим такого длинного оружия как алебарда. Мгновением позже враг приблизился к сержанту и насадил замешкавшегося мужчину на клинок, будто бы и не заметив стальной кирасы. Капля за каплей кровь падала с острия меча, смешиваясь с потоком начавшегося дождя. — Как... Как... Как смел он убить моих людей?! — Карон задрожал в седле в припадке ярости. С красным от бешенства лицом он обернулся к старому рыцарю и указал на убийцу. — Он оскорбил честь семьи Эстрен, сир Гарольд, немедленно принеси мне его голову! — Да, милорд, — скупый в таких ситуациях на слова ветеран войны Девятигрошовых королей одернул забрало и с копьем наперевес направил лошадь на противника. Джон, стиснув зубы, молил Семерых, чтобы сир Гарольд одним ударом пронзил пугающую фигуру, лишь бы избавиться от липкого страха, поселившегося в самом центре груди. Когда рыцарю оставалось до склонившейся над трупами фигуры каких-то жалких десять футов, она резко выпрямилась и выбросила вперед руку. С позиции Джона не было видного многого, особенно за пеленой надвигающегося дождя, но вот сир Гарольд пронесся мимо своего противника, а на том даже плащ не шелохнулся. Непобедимым исполином застыл неведомый враг, окруженный тремя телами, пока проехавший за его спину рыцарь под неверящими взглядами грузно завалился на бок и свалился с коня. Он был мертв.