***
Выходной Жана, как ни странно, выдался довольно ужасным и унылым, за исключением, может быть, вечера. Хмурые тучи, медленно плавающие по небу под стать его настроению, преследовали его. Весь день он чувствовал себя как на иголках. С самого утра, за чашкой кофе, он проверял несколько оставшихся с работы бумаг, но каждые пять минут зависал взглядом на одной точке, не в силах хоть как-то сосредоточиться. Ему было тревожно, мысли улетали, а нога то и дело тряслась от нервов. Обычно, в свои выходные, Моро проводил часы в особняке Миньярда или прогуливался в парке с Нилом, вечером заходя в бар или, может быть, на какой-нибудь концерт. Он помнил, как несколько раз заглядывал на вечеринки вместе с Ники и мистером Клозе, или ужинал в ресторане после сложного дня на работе, и это…было его обычной рутиной. Хорошие дни. Очень хорошие дни. Он забыл об одиночестве, о той жизни, которая у него была в Нью-Йорке, о том, что раньше у него не было ничего, ведь теперь он находился в кругу людей, которым было не все равно. А сейчас… Нет. Сегодня ему не хотелось снова крутиться в мыслях о скорой утрате семьи и новых приятелей, так что он просто оставил это, молча позволил напряжению мучить его размышлениями о будущем. В полтретьего ему позвонила Рене, всегда понимающая и мягкая, она не расспрашивала о его унылом настроении и расстроенном голосе, она знала, что в его семье, с его кузеном и другом, происходят неприятные вещи, о которых он не хочет говорить. Она аккуратно поинтересовалась, как прошел его день, как продвигается работа, и…это было хорошо. Он пригласил ее на чай, чтобы позже прогуляться по набережной, и она согласилась. Жану нравилась мисс Уокер, она была сильной, но при этом сопереживающей и твердой. Так что да, вечер его прошел довольно неплохо, учитывая обстоятельства. Он не знал, к чему приведут эти встречи с Рене, но они не торопились, медленно узнавали друг друга, понемногу раскрываясь и делясь маленькими истинами. Сейчас этого было достаточно — у них обоих куча своих дел, и они не спешили переводить свои отношения во что-то большее, если это вообще могло стать чем-то большим. Однако позже ночью, вернувшись после встречи с Рене, Жана снова настигла тоска. Настроение было не самое хорошее, что неудивительно, и все же, его это раздражало. Ночь прошла в постоянных тревожных сновидениях, нескольких пробуждениях из-за постоянного чувства зуда, а с утра его вовсе разбудил звонок телефона, из-за чего Жан чуть не свалился с постели, чертыхаясь и запутываясь в простынях. Нагой и сонный, он поднял трубку, чтобы услышать на другом конце серьезный, но при этом бодрый голос его дяди Стюарта. — Жан? — мужчина позвал. — Доброе утро, дорогой племянник, как ты? — Дядя Стюарт, — выдохнул он, еле разлепив глаза. — Здравствуй. Что-то случилось? Мужчина нечасто связывался с ним по телефону, в основном разговаривая и встречаясь с ним на их семейных посиделках с Нилом, поэтому было странно, что тот решил позвонить ему ни свет ни заря. — Все прекрасно, племянник, — ответил он, однако в голосе чувствовалось напряжение, легкая неуверенность. — Я знаю, что ты не любишь недоговоренности, поэтому перейду к сути — у меня к тебе дело. — Какое? — Я знаю, что вы с Джо…кх-м, с мистером Миньярдом соседи, до меня дошли слухи, что вы стали неплохими…друзьями, так сказать. — Дядя, я не совсем понимаю… — Я и Эндрю давно не виделись. Ты прекрасно знаешь, что Нил не сразу оповестил меня о том, что тот вернулся, а после…у меня не сказать, что было время, чтобы увидеться с ним. — Что-то мне подсказывает, что ты просто не хотел. — Что? — Дядя. Я знаю, что ты натворил дел, не стоит пускать мне пыль в глаза, думая, что я на это поведусь. На другом конце провода ненадолго замолчали: — Ты знаешь, что Рико с Нилом не ладили в последнее время, — сказал он утвердительно, будто племянник читает его мысли и уже должен знать, о чем пойдет разговор. — Да что ты? — фыркнул Жан довольно едко. — Интересно, почему? Но мужчина его не слушал: — А теперь они ведут себя так, будто бы…все замечательно. Собираются уехать вместе. — Я в курсе, — зло пробормотал молодой человек. — Мне бы хотелось кое-что прояснить перед их отъездом. Повидаться с Эндрю. Устранить недоразумение и, возможно, кх-м…наладить наши отношения. Не хотелось бы оставлять недосказанности. Сам понимаешь, эти недопонимания… — Недоразумения? Недопонимания? — Послушай, не знаю, что тебе сказал Эндрю, или Нил…но это было решение твоего кузена. Он сам хочет уехать с Рико. Я думаю, они поняли свои ошибки и решили начать все с начала. — Ты не серьезно, — тихо пробормотал он, нахмурившись. Его нос неожиданно зачесался. — Ты сам в это не веришь. — Рико — успешный молодой человек. Я верю в то, что и Нил это прекрасно понимает. Я думаю, что если после возвращения… Что… Я думаю, что если твой кузен сделал подобный выбор, невзирая на…некие преграды, значит он обдуманно выбрал себе достойного спутника и понял, что ему нужно. — Дядя. — Я бы хотел, чтобы мы все встретились и поужинали, как взрослые люди, и хорошо провели вечер. Милая Рене тоже приглашена, естественно. Я думаю, Нилу будет приятно напоследок увидеть свою подругу, кузена и…старого друга. Так что я уже пригласил мистера Миньярда, и…он дал согласие. — Стюарт. — Так что я жду тебя сегодня на нашем семейном ужине. Без тебя это будет уже совсем не то, ты сам понимаешь, верно? — Жан молчал. — Ты же хочешь провести немного времени с Нилом перед тем, как он уедет, правда? — Ты ужасен, — прошипел он, — ты мог бы это остановить, но позволяешь этому случиться и веришь, что прав? Как ты можешь так себя вести?! — Жан… — Ты обещал ему защиту! Ты обещал ему нормальную спокойную жизнь и теперь притворяешься, будто все в порядке?! Ты знаешь, что Нил никогда и ни за что не захотел бы уехать с Рико! Как ты смеешь… — Жан, — его имя произнесли так, будто ударили в спину ножом. — Ты должен понимать, что я всегда думаю о вашем с Нилом благополучии. К сожалению, обстоятельства твоего кузена сложились иным образом, его судьба не такая, как твоя. И будь уверен, что если бы твой отец, мой брат, совершил нечто подобное, что сделала Мэри…или ты сам прошел бы подобный Нилу опыт, я бы позаботился и о тебе… — И ты бы сделал что? Тоже меня продал? Как вещь? — он сжал трубку так сильно, что казалось, у него повылетают суставы. — Будь Нил не таким умным, будь он… Если он не был бы Нилом, ты бы сделал все иначе. Но ты пользуешься им. И знаешь, мне даже повезло, если бы я был настолько, черт возьми, гениален, возможно, меня постигла бы та же участь. Но ты хорошо устроился, отличное давление через ошибки родителей. Просто прекрасно, есть чему поучиться. — Жан! — мужчина зашуршал в трубке. — Пойми, я не делаю ничего, что принесло бы ему вред. Я делаю лишь то, что обеспечит ему как достойную, так и безопасную жизнь. Не прикидывайся, что он не рассказывал тебе о нападении людей Натана, — Моро пыхтел в трубку. — Он взрослый, и до этого момента я позволял ему делать все, что он захочет. Нил не хотел Рико? Пожалуйста, он с ним не был. То, что Морияма жил в нашем доме ничего не давало. — Кроме домогательств! Но Стюарт не слушал: — А теперь Нил сам решил уехать с ним. — Рико шантажирует его! Мужчина затих: — Если бы это было так, он бы уже сказал мне. — Но дядя… — Послушай, ты должен доверять своему кузену, разве нет? — Как ты так можешь… — Приходи на ужин, — заученно выдал Стюарт, — ему нужен вечер с семьей. — Дядя… — Увидимся вечером. Линия оборвалась, и он машинально положил трубку. Нагие ступни поплелись обратно к постели, и он плюхнулся на нее, смотря вперед остекленевшими глазами. Что это был за адский бред? Как Стюарт может быть таким слепым? Боже! Жану хотелось выть от несправедливости. Иногда ему казалось, что он разговаривает не с людьми, а с кирпичными стенами, которые отбивают его слова от себя, как пустой воздух. Они слышат, но не слушают, просто закрывают глаза на правду, не желая оказаться неправыми глупцами, совершившими ошибку. Сил бороться не оставалось.***
— Я тут вычитал недавно, что Солнце с каждым годом становится все горячее, — сказал Рико, закуривая свою противную сигару. Они сидели в просторной округлой светлой комнате с множеством окон. Кругом горели лампы и свечи, белоснежные стены украшали серебряные узоры, а светлые витиеватые шторы летали от легкого ветерка за окнами. Тем не менее в комнате было слишком душно, то ли от обстановки, то ли от теплой погоды, несмотря на начавшуюся совсем недавно осень. Рене, чьи короткие волосы были собраны голубой лентой, а нежное синее платье касалось колен, размахивала веером в сторону своего лица, и это было единственное, что могло отвлечь Жана от разворачивающейся картины, от которой у него кипела вся кровь в жилах. Он сидел с мисс Уокер на маленьком диванчике рядом с кушеткой, на которой расположился в своем черном, почти угольном костюме мистер Миньярд, в то время как его кузен Нил со своим спутником Рико Морияма сидели напротив них, слишком близко друг к другу. Они никогда не сидели так раньше. Моро бросил осторожный взгляд на Эндрю, но его эмоции были тщательно скрыты за пеленой пустой апатичной маски, и только когда Рико небрежно прошелся по волосам Нила свободной рукой, его челюсть дернулась, а кулаки медленно сжались. Джостен молчал и упорно смотрел впереди себя, не решаясь взглянуть ни на кого из присутствующих. Его руки были сложены на коленях, плечи ссутулились, а когда рука Рико прошлась по волосам, он слегка дернулся, но не отодвинулся, чего не сделал бы раньше. — А, нет, погодите, наоборот, — вновь сказал Рико, ухмыляясь дыму вокруг себя, — Солнце постепенно остывает. Жан даже не понимал, что он несет, полностью сосредоточившись на касаниях Рене, которая мягко и успокаивающе вложила свои пальцы в его. Рико улыбнулся, а затем положил руку Нилу на колено, сжимая его как свою вещь. Эндрю дернулся, и Джостен бросил на него цепкий останавливающий взгляд. Не надо, говорил он одними глазами. — Знаете, я думаю, по приезде мы с Нилом снимем номер в Плаза, — размышлял Морияма лениво и по-собственнически, и Эндрю закинул руку на спинку кушетки, пытаясь заставить себя не броситься вперед. — Наш дом будет готов примерно через неделю. Нужны все эти рабочие и горничные. Сами понимаете, все-таки надо привести сад в порядок к заморозкам. Официанты зашли в комнату, как по команде, и предоставили каждому гостю по холодному напитку. — Мистер Миньярд, а что насчет Вас? — Рико услужливо и довольно чопорно перевел тему, но его едкий грязный взгляд бродил по Нилу. — Собираетесь куда-нибудь? — Надеялся на дорожную поездку, — пусто ответил он, посмотрев на Нила. — Да что Вы? Хотите попробовать плебейскую жизнь? Эндрю наигранно дернул бровью и улыбнулся: — Конечно, мистер Морияма, иногда нужно опускаться на землю, не так ли? — он осмотрел мужчину с ног до головы. — Нельзя получать все, что ты хочешь, просто так. Иногда нужно стараться. Ждать, — намекнул он, — поездить по стране, увидеть реальную жизнь. Жан нахмурился, они оба говорили настоящий бред. — О, собираетесь опробовать Вашу цирковую тележку в деле? — Мазерати, — кивнул Эндрю, обнажая зубы. — Не боитесь бензина не напастись? Говорят, у междугородних магистралей сократили заправки, — Рико провел своей рукой выше по колену Нила, от чего тот напрягся еще сильнее. — Ах да, точно. Всегда же можно заехать в аптеку, — Эндрю сжал челюсти на это тонкое заявление, — говорят, в аптеках теперь чего только не купишь. — Да, верно, — процедил мистер Миньярд с лживой усмешкой, — я тоже об этом слышал. Рене резко встала, поправляя платье: — А мистер Хэтфорд скоро к нам присоединится? — она быстро и нервно махала веером в воздухе. — Его так давно нет! Нил, его задержали на работе? — Он будет с минуты на минуту, — глухо ответил парень. — Твой дядя очень занятой человек, милый, — она обошла диванчик и встала позади Жана, слегка обмахивая веером и его, и он был ей благодарен, у него уже пот шел градом от этого ужаса. — Он так много работает, как и ты, дорогой… Как вы не устаете? — О, Нил, — Рико повернулся к нему, — ты действительно так много работал в последние месяцы. Нам едва ли удавалось провести время вместе, — Джостен сжал губы в линию и отвернулся. — Но мы все наверстаем, верно? — замурлыкал мужчина. Джостен сглотнул, а затем все же натянуто улыбнулся: — Конечно. Рене и Жан пылко уставились на него, в то время как Эндрю продолжал все сильнее и сильнее сжимать пальцами спинку. Жану показалось, что он услышал тихий хруст. — Может быть, ты даже перестанешь работать на некоторое время? Нил резко повернулся: — Перестану? — он непонимающе посмотрел на мужчину. — Но я же… Ты говорил, что я… Они не смогут без меня. Если бы Моро не знал лучше, это движение показалось бы ему почти нежным, то, как Рико положил пальцы ему на макушку и провел ими вниз, сжимая шею. Но нет, это не было таковым, это было скорее похоже на призыв к покорности. — У нас отпуск, — Рико криво и неприятно улыбнулся, — вместе. Ты, я, номер в Плаза и длинные ночи напролет. Жан раскрыл рот — неужели это происходит? Он знал, он точно знал, что кузен никогда бы не позволил этому человеку делать с собой эти грязные…вещи! Неужели Рико действительно собирался взять Нила, как он всегда и хотел? Лицо Нила дернулось, губы почти затряслись, его глаза были полны презрения и настоящей, настоящей ненависти к этому человеку. Гнев полз по его лицу, отвращение отдавалось по всему телу, но он тщательно, так тщательно держал себя в руках, что Моро чуть не выблевал на пол свой напиток, слушая эти мерзкие, отвратительные слова Рико. Сейчас он помнил, что Морияма всегда был таким. Даже тогда, когда они вместе учились, он помнил его колючие слова, его едкие замечания, оскорбления и недостойные поступки. Он помнил, как этот человек опускал на колени других учеников, как заставлял унижаться перед собой, как одно его слово могло заставить преподавателей с безупречной репутацией исчезнуть с позором и клеймом, и даже сам Жан, раз или другой, чуть не попадал под горячую руку его нескончаемых истерик. — Оставьте его, — отчеканил вдруг Миньярд. Рико медленно перевел взгляд: — Мистер Миньярд, я не думаю, что Вы имеете здесь право голоса. Более того, я не думаю, что Вам вообще дозволено быть здесь. Вы так не считаете? Эндрю его не слушал: — Это то, как Вы собираетесь строить свою жизнь? — усмехнулся он. — Будете заставлять его делать то, что хотите только Вы? — Я думаю, — с нажимом повторил мистер Морияма, еще крепче обхватывая парня за шею, — что мы с Нилом сами разберемся, что нам делать. По какому праву Вы устраиваете скандал в моей семье? — Вашей семье? — мистер Миньярд рассмеялся. — Эндрю не устраивает скандал, — ощетинился Нил, и Морияма яростно посмотрел на него. — То есть… Мистер Миньярд всего лишь сказал, что ты перегибаешь палку с моей работой, Рико. Это ты устраиваешь скандал, а не он. — Правда? — мужчина агрессивно вдавил пальцы в его шею, и от этого кожа начала покрываться краснотой вперемешку с белыми круглыми разводами. — Возьми себя в руки, — прохрипел Нил, — не позорься. — О, взять себя в руки? — Мистер Морияма, — повысил голос Эндрю, и Жан бросил на него осторожный взгляд. Миньярд сейчас выглядел не просто злым, он выглядел по-настоящему разъяренным. — Неужели Вы хотите, чтобы по приходе мистер Хэтфорд обнаружил здесь месиво, м? — Мистеру Никто-из-ниоткуда не давали право решать, что мне делать. Бродячим собакам обычно вообще не дают гавкать. Сиротке Доу стоит об этом помнить, не так ли? Нил схватил Рико за руку: — Прекрати! — Попытка засчитана, — отбил Эндрю, — но приберегите свое красноречие для другого раза. Например, для Вашего папаши, которому нет дела ни до Вас, ни до ваших игр. Как думаете, как долго Ваш брат будет терпеть такое отродье, ошибку и позор, которым Вы являетесь для всей Вашей семейки? — взгляд Рико в этот момент мог заморозить адское пекло. — Хотите подсказку? Не тратьте время, — он улыбнулся. — Вам до меня не добраться. Нельзя добраться до того, кто побывал на дне. Все сидели в шоке. По крайней мере Жану казалось именно так. Его челюсть точно упала на пол, пока он смотрел то на своего кузена, то на Рико с Эндрю. Морияма медленно повернулся к Нилу, его взгляд опустился тому на шею, подхватывая цепочку из-под рубашки. Нил чертыхнулся, бросая на него злобный взгляд. — Вы, вероятно, думаете, что слова попрошайки для меня что-то значат? — Рико посмотрел на Эндрю. — Мое — есть мое, — он затянул цепь на шее Нила вокруг своих пальцев. Нил тут же поддался назад от давления, кольцо впилось ему в кожу, а сильное натяжение заставило задыхаться. И тут до Жана дошло… — Отпусти, — рыкнул Эндрю, убирая всю формальность речи. — Он сам дал мне на это право, ты не понял? …Нил посадил себя на цепь. Однажды отдав всего себя Эндрю, он непременно запер себя в клетку, засунул в ловушку, из которой не сможет выбраться, если кто-то придет и затянет цепь, которую тот добровольно накинул себе на шею, потуже. Нил сам сделал это, он позволил забрать себя, шантажировать и угрожать, надавливая на самое дорогое, что у него есть. Рико приблизился к лицу Нила, когда Эндрю встал и схватил нож со стола, но Джостен уже выставил перед ним руку. — Кем бы ты ни думал, что стал, и что бы ты ни сделал, — низко бормотал Рико рядом с ухом Нила, но смотрел на Эндрю и именно ему адресовал эти слова, — из помойной крысы не сделать человека. Подобная тебе грязь должна знать свое место, — брезгливо заявил мужчина. Он улыбнулся, а потом сказал громко и уже более формально: — Вы нам не ровня. — Это все, что ты можешь? Хвастаться тем, что ты богатый маленький сукин сын, у которого слюнки изо рта текут? Что ж, если ты об этом, то мы равны. — О, нет, — напевал Морияма, — мы не равны. Вот я, они, — он кивнул в сторону Жана и Рене, а затем указал глазами на Нила, — и он. Вы нам не ровня. Мы по рождению другие, это у нас в крови, а ты, — он усмехнулся, — это ты. Рене прижала ладонь ко рту, ее глаза бегали от разъяренного Эндрю до посиневшего лица Нила, которого душила вещь, что раньше была символом его надежды. Рико чуть повернул голову к Нилу, зашептав на ухо: — Думал, все так просто? Думал, годы твоего непокорства канут в лету? Пожинай плоды своих решений. Нил перевел тяжелые глаза на Эндрю, перед которым до этого выставил руку, и тихо закряхтел: — Ты безупречен, — он смотрел на мистера Миньярда, пытаясь заставить поверить, что все слова, которые говорил Рико, неправда. Морияма непонимающе перевел между ними взгляд: — Ты всегда безупречен. Как будто сошел с рекламы на Таймс-Сквер, — Нил пытался усмехнуться, но цепочка, хотя и немного ослабшая, продолжала давить ему на шею. — Мужчина в безупречном костюме. Невероятный. Рико раскрыл рот, Нил говорил Эндрю, что чувствует к нему. Жану не хотелось называть это чем-то, что людям нравится именовать любовью, ему было страшно думать о таком серьезном слове, и все же…Рико услышал это признание. Он услышал, потому что Нил не хотел, чтобы в последнюю их встречу мистера Миньярда снова смешали с грязью и назвали ничем. Ты безупречен. Ты невероятен. Не смей верить в то, что ты ничего не стоишь. — Что здесь происходит?! Дверь в комнату резко хлопнула, и на пороге появился Стюарт Хэтфорд. Его глаза расчетливо оглядывают каждого, кто находится в помещении. Рико резко отпускает Нила, и тот наконец заходится в приступе кашля, подвеска одиноко падает на его грудь. — Стюарт! Наконец-то Вы вернулись! — Рико встает и подходит к нему с выученной улыбкой. — Мы с Нилом немного повздорили. Мистер Миньярд слишком много себе позволяет. Эндрю наконец подлетает к Нилу, который пытается встать, и подхватывает его под руку. — Не трогайте его! — вскрикивает Рико. — Отвали от них! — орет Жан, наконец взрываясь, а потом едко смотрит на Хэтфорда: — Это то, чего ты хотел, дядя? Вот этого? Посмотри на него! Это твой племянник! Твой чертов племянник, и ты отдаешь его этому психопату! — Нил, что здесь произошло? Кузен только качает головой, не в силах сказать и слова. — Молодец, Форд, отличная затея, — рычит Эндрю. — Давно не виделись, очень не рад встрече. — Как он Вас назвал? — шокированные глаза Рико блестят сокрушенной ненавистью. — Что ты сказал? Ты! Щенок! Стюарт хватает Рико за плечи: — Что ты творишь? — цедит Стюарт. — Что ты вытворяешь в моем доме?! — Это все он! Как Вы посмели позвать его в свой дом, Хэтфорд? Дядя Стюарт качает головой, потерянно смотря на Миньярда: — Джозеф… — Я вернулся, и вот, что ты делаешь, да? Вот это. — Джозеф, я не… Нил сказал, что… — Ты позволил мне уйти и сделать все это, чтобы сейчас дать этому ублюдку управлять твоей ебаной семьей и мозгами? — Боже мой, — Жан хватается за волосы, — Вы просто… — Послушайте, давайте мы сядем и спокойно поговорим. Вы расскажете мне, что произошло и… — Я скажу, что произошло, Нил и я собираемся уехать. Нил выбрал меня! Меня! А этот заурядный бандитишка, который позволяет себе фамильярности в Вашу сторону и которого Вы пустили в свой дом, пытается увести моего мужчину! — Он не твой! — кричит Жан, и Рене нервно хватает его за руку. — Успокойся, прошу, — шепчет она. — Я все о нем знаю! Мы в курсе, из-за чего сбился наш курс, и во всем виноват этот… Не говорите, что Вам ничего не сообщали о срыве договора купли-продажи, Хэтфорд. Он из банды! Он забирает нашу прибыль, он думает, что может забрать Нила… — Ты, блять, издеваешься? — Жан идет на Рико, отрывая руку от Рене. — Может еще о морали заговоришь, чертов капризный ребенок мафии. Но Рико не слушал, он причитал Стюарту обо всем, абсолютно обо всем. Он говорил о делах Эндрю, даже не постеснявшись Рене, говорил об их идиотских договорах, кричал из-за упавших акций, о каждой мелочи, к которой Эндрю был даже не причастен. Если говорить совсем честно, Рико откровенно врал, и сам завирался в своей же лжи, путая все, что только можно, и ко всему приплетая Нила. Он орал, снова и снова, что Нил его, что он его с самого начала, еще с того момента, как тот даже имя сменить не успел… Что Нил должен всей его семье, хотя это давно было не так, что откуп Стюарта ничего не значит, что без Джостена никакая работа не выйдет, что все пойдет ко дну, что он просто… — Заткнись! Звонкая пощечина эхом разносится по комнате, и все резко замирают. Полностью красный от гнева Хэтфорд стоит перед пораженным ударом Рико Морияма, на чьей щеке теперь расплывается алый след. Его глаза расширены, в них плескался абсолютный шок и неверие. — Вы об этом пожалеете, — прошептал Морияма, хватаясь за щеку. Он немедленно развернулся к Нилу: — Ты больше никогда его не увидишь. Рико подошел к Джостену и с гневом отцепил его от рук Эндрю. — Нет! — крикнул Нил, хотя всего какие-то жалкие минуты назад собирался позволить делать с собой что угодно. — Нет! Эндрю! Нет! Жан быстрыми шагами преодолел расстояние, пытаясь отцепить мужчин друг от друга. Он был готов перегрызть этому ублюдку горло, когда Эндрю попытался ударить Морияму в живот. — Нил! — рыкнул мистер Миньярд. — Эндрю, — Нил пытался удержать его руку. — Все вон! Сейчас же! — Стюарт быстро подошел к ним, а затем крикнул горничной: — Бекс, вызывай охрану. — Стюарт, — племянник посмотрел на дядю с жаром, — я передумал. Я не… — Мы поговорим об этом, — Стюарт отмахнулся, серьезно посмотрев на мистера Миньярда: — Джозеф, ты должен уйти. — Серьезно, Форд? — он почти вцепился ему в рубашку, рыча в лицо. — Уходи. С тобой мы тоже поговорим позже. — Черта с два, ты даже слова теперь от меня не дождешься. Это низко, даже для тебя. Стюарт Хэтфорд сжал губы, не пытаясь как-то оправдаться. — Нил, пошли, — Рико потянул его за плечи, и он поддался. — Пойдем. — Стой, — Эндрю схватил его за рукав, — одно слово. Просто скажи, и я все сделаю. Слово, и ты это получишь. Охрана вошла в помещение, Нил не успел ответить, и все, что видел Жан после, было сплошной потасовкой, которая не закончилась ничем хорошим, потому что мистера Миньярда выставили из дома.***
Жан слышал только крики, крики и ничего кроме криков. Стюарт ругался с Рико, Рико ругался с Нилом, а Нил ругался с обоими. Жан прошел через семь кругов ада, пытаясь достучаться до дяди, но тот даже не слушал, или слушал, но был не в себе. После разговора с Нилом Стюарт был слегка потерян, а Рико выглядел взбешенным и разъяренным как бык, постоянно угрожая своей тупой фамилией и могущественной семьей. В конечном итоге его просто выгнали из кабинета, чтобы поговорить в спокойствии. Впрочем, Моро тоже покинул компанию своей семьи, чтобы дать им выяснить личные обиды только вдвоем. Он помнил, что когда Эндрю выпроводили из дома, Нил все же вырвался к нему, чтобы прошептать какие-то слова, которые Миньярд принял с нахмуренными бровями. Жан даже ничего толком не услышал, кроме обрывочных слов: «время», «не смей думать так», «я не знаю», «не хочу, чтобы они сделали это с тобой» и «я не могу». Нил отчаянно посмотрел на Эндрю, и Моро было до жути любопытно, что все это значит. Но, в любом случае, как бы он ни старался помешать и дать им хотя бы на секунду дольше времени, кузена вновь затащили в дом, а Эндрю чуть снова не подрался, еле сдерживая себя от кулаков. Он поправил свой костюм, не желая и дальше терять свое достоинство и гордость, отряхнулся от высоких охранников и, взглянув еще раз на дом, зло направился в сторону мазерати, коротко кивая Моро на прощанье. Жан хотел заглянуть к Миньярду через несколько часов, чтобы немного скрасить себе ужасное завершение дня, но не стал обещать, вместо этого попросив Рене тоже покинуть их дом, потому что сейчас было не время и не место, а ему совсем не хотелось, чтобы девушка случайно попала под горячую руку Рико. Все было ужасно. День, вечер, все. Все разрушалось. А Нил все еще уезжал. Из разговора, который ему довелось все-таки услышать, Жан понял, что решение остается прежним. Джостен уезжает в Санта-Барбару вместе с Рико, а Стюарт никак не препятствует этому. Он ненавидит это. Жан ненавидит все. Рико, Стюарта, людей, этот чертов Пальметто, который казался раньше мечтой. Они сломали все, что только можно. Они не стоили ни его кузена с мистером Миньярдом, ни Жана. Они не стоили их, и ему было невыносимо знать, что он лишается своей жизни, своего брата, своего друга — всего в одно мгновенье…***
— Хотите остаться? — спросил мистер Миньярд с детским, почти невинным выражением лица. Моро впервые видел подобное в его твердых и жестких линиях глаз и скул. — Солнце скоро встанет. Моро хмыкнул: и правда, скоро светало. После отвратительной встречи он все же покинул особняк Хэтфорд-Джостен, оставляя Нила на съедение червям, потому что он сам попросил его об этом. Уехал он с тяжестью на сердце, но решил зайти к Эндрю, который мрачно обходил сад. Оба долгое время молчали, попивая бренди, и лишь час спустя смогли вымолвить пару слов, наконец стирая дым накопившегося гнева. Той ночью, по желанию и любопытству самого Жана, Эндрю рассказал ему те подробности из своей прошлой жизни, о которых до этого не упоминал или всячески обходил стороной. Он говорил о сближении с Аароном и почему на самом деле поступил так, как поступил с их матерью — Тильдой; что на самом деле способствовало такому радикальному решению. Говорил о Ники и о судьбоносной встрече с добрым и великодушным Ваймаком. О своей юности, детских гамаках на улице, о помоях, которые ему приходилось есть от голода. О войне… О каждой мелочи, которая интересовала Жана. — Знаете, я тут подумал, — снова начал Эндрю, крутясь вокруг статуй и слегка усмехаясь их выражениям, — у меня ведь столько вещей, но если на чистоту — ничего у меня и нет. Именно в тот раз Жан по-новому открыл для себя мистера Миньярда. Его дар, который не встречался ему больше ни в одном из людей, и который он, возможно, больше никогда не встретит. — До Стюарта и его условий я и Нил, мы…распланировали, как будем жить на те небольшие доходы, которые сможем получить после того, как уедем. Множество глупых планов маленьких людей. Тогда мы еще думали, что жить как все остальные было бы не так уж и плохо. Нам было нужно немного, в этом мы были солидарны. — Что на самом деле было в том письме? — спросил Моро, решив, что откровенность может исчезнуть, а ему нужно еще так много узнать. — В тот раз Вы мало об этом сказали, а Нил и вовсе его сжег… — Правда, — просто ответил Эндрю, — почему я пошел на войну и не мог вернуться. Я не сказал ему о Стюарте, но он и так понял. Я просил его подождать, пока встану на ноги, решу дела и, — Миньярд скривился, даже фыркнул, а потом…сделал такое выражение лица, будто сам не верил своим словам, — я ощущал себя женатым. Жан хотел сделать глоток, когда услышал эти слова, но вдруг остановился со стаканом у губ и раскрытым ртом. Все ради него. Дом, вечеринки, деньги… Абсолютно все ради Нила, который сделал то же самое в ответ, даже не до конца зная правду. Ради его кузена, который пытался сбежать, чтобы найти Эндрю, который работал, чтобы к его возвращению у них было столько возможностей делать все, что они захотят; дать Эндрю возможность перестать думать о том, чего он не смог, ведь Нил сделал бы все за него. Они стоили друг друга. Безумцы. Сигареты были закурены, солнце начинало окрашивать небо первыми лучами, и тут Жан решил признаться: — Сказать честно, все детство и юность у меня не было возможности вкусить жизнь, — покрутил напиток в руке, — у меня был Нил и несколько товарищей, и все же… Я думал, что так будет всю жизнь. Лицемерие, поддельные улыбки… Я никогда не встречал людей подобных Ники, — он улыбнулся уголком губ, а Миньярд тихо усмехнулся в ответ, — или мисс Уокер. — Рене, — кивнул Эндрю, — поистине честный человек. Святая в своих же грехах. — Верно… Послушайте, я не хочу показаться льстецом, но я действительно рад нашей встрече, — он повернулся к Миньярду, — и мне все равно на весь балаган, на Ваши сомнения, что Вы меня обременяете. Это стоило того, чтобы узнать Пальметто. Узнать о всех живых и о всех умерших. Невероятное переплетение судеб и людей, которые могут встретиться на пути. Этот опыт дал мне урок. Мистер Миньярд долго смотрел на него, словно выискивая ложь на чужом лице, его глаза пронзительно смотрели в душу, и Жану не было страшно. Между ними было понимание. — Мистер Миньярд, сэр, — дворецкий подошел к Эндрю сзади, но тот даже не шелохнулся, — Чикаго на линии, сэр. Он кивнул, искоса посмотрев на Моро: — Это люди Дэя. Мне нужно отлучиться, — Жан затянулся, — Вы останетесь, старина? — Я думаю, мне пора, — вежливо отказался Моро, — с утра на работу. У меня встреча. — Понимаю, — Эндрю встал, — что ж, я Вас провожу. — Не стоит, — отмахнулся он, — Вас ждут. Миньярд сжал губы в линию, но кивнул, казалось бы, с благодарностью. — Ну ладно, — выдохнул Моро, протягивая руку Эндрю для рукопожатия, — я Вам позвоню. — Обязательно, старина.***
В то утро офис Жана бурлил как обычно, но проку от него не было никакого. Его потерянный взгляд бродил по помещению и кучке дорого одетых мужчин, которые были заняты своей работой, в то время как мозг самого Жана был похож на вату, мягкую и бесчувственную. В один миг его жизнь, взгляд на мир и людей вокруг перевернулся и сломался. Нет. Это будет обманом, не за один миг, даже не за один день, все сломалось еще в тот момент, когда он приехал в Пальметто. Вся эта ранее пленящая красота медленно горела, незаметно уничтожая лживые куски, которые он называл жизнью. Жуткая наивность, вера в справедливость, благочестие, в праздную мораль теплились в его душе, пока он не вкусил этот город, пока не ощутил аромат денег, свободы, счастья... Он думал, что на свете нет ничего невозможного, что человеческая душа свободна на бескрайний покой мысли, на счастливый момент, но вот он здесь…вспоминает то, как минувшим днем разрушилась его тщательно построенная картонная стена. Эндрю, безусловно, не откажется от него, он знает это. Жан видел это в его глазах, в его тонкой линии сжатых губ. Но мистер Миньярд…теперь никогда не будет прежним. Он вряд ли сможет рассмешить Моро, скорее всего больше никогда не улыбнется, а в глазах не загорится огонь желания. Жан знал, что Эндрю станет его тенью, бесконечно верной, поддерживающей и понимающей фигурой друга, но на веки безрадостной. Глаза сами по себе зажмурились от осознания. Мистер Миньярд, тот, кто так саркастично над ним подшучивал, кто порой фыркал и жужжал на Жана, закатывая глаза, а потом брал его под руку и тыкал носом, внимательно объясняя каждую деталь работы или глупого нового контракта; кто внимательно слушал, а главное всегда слышал; тот, кто никогда не жалел, но всегда выручал словом и делом, теперь…пуст. Его друг потерян и одинок. Не было сил терпеть эту муку, образы Нила, цепи на его шее, которую затянул Рико… Как же погано было это ощущение беспомощности перед лицом монстра. Осознание, что однажды его брат сам заковал себя в цепи, в надежде на воспоминания об Эндрю. Он держал это как символ, а теперь эту самую цепь крепко сжимал в своих лапах Рико, подобно зверю искусителю. Пальметто для Жана заполнился призраками. Город, некогда вибрирующий в золотом мареве миражей, опротивел ему. И весь этот вид, красочные картинки, свежим ароматом зелени преследующие его сны, теперь были на вкус как пепел. Моро возвращался домой подавленный, с горькой миной на лице. В руках дорогущая сумка, а к телу прилегал коричневый костюм, рубашка которого давила шею, как поводок. Жан расстегнул пуговицу, пытаясь вдохнуть побольше воздуха и завернул к повороту у собственного дома, сбивая попадавшиеся на пути камешки, как маленький мальчишка. Ночь была поистине притягательной и таила в себе что-то магнетическое, что ощущалось на кончике языка. Будто что-то вот-вот должно было случиться, какое-то странное разъяснение, раскрытие секретов, которое преследовало его весь день непонятным предчувствием, но все молчало, за исключением шума листвы и сверчков, спрятавшихся в траве. Взглянув в сторону особняка Эндрю, он нахмурился: его друг стоит в саду рядом с открытыми воротами, из которых выходит кучка горничных, которые, очевидно, закончили свою работу и покидали дом мужчины. Он мрачен и на удивление небрежен, несмотря на чистый вид, от костюма на нем лишь штаны да подтяжки, свалившиеся на бедра, руки скрещены на груди, которую обхватила черная майка и ярко демонстрировала напряженные мышцы предплечий. Жану хотелось бы вновь заглянуть к Миньярду, сесть рядом с ним на балконе, блаженно затянуться сигарой, встретить его ровный спокойный взгляд, услышать шутку, бархатистый редкий смех и чокнуться с ним стаканом виски, но он не мог себе этого позволить. Он не мог сейчас видеть его. Знал, что Эндрю накинул бы на лицо пустую гримасу, попросил бы принести им кучу сладких закусок и мирно слушал бы его болтовню, как обычно не прерывая. Но все это было бы ложью, он старался бы ради Жана, ради его комфорта, даже когда на душе скребут кошки. Моро не хотелось этого, не хотелось заставлять Эндрю притворяться, что все как обычно, чудесно и распрекрасно, сейчас мужчине нужно было время на себя и свое уютное одиночество… Завернув к тропинке, почти скрываясь за кустами изгороди к своему дому, его вдруг ослепил свет фар. Машина, как сумасшедшая, влетела в поворот, резко тормозя и съедая собственные шины. — Эндрю! — донесся надрывный крик. Мистер Миньярд, до этого отвернувшийся и собиравшийся приказать закрыть ворота, резко останавливается и оборачивается, ошеломленный. — Эндрю! Нил даже не закрыл машину, он просто бежал. Нет. Несся со всех ног. Его серая рубашка развевалась на ветру, а ботинки скользким звуком отбивались по газону. Он врезался в грудь Эндрю с такой силой, что тот чуть не упал, сделав два непроизвольных шага назад. Пальцы Нила на шее и волосах мистера Миньярда, почти готовые вырвать. Всего секунду Эндрю только стоит, казалось, не совсем поверивший, что Нил здесь, перед ним. Глаза широко распахнуты, но руки все равно бездумно подлетели к телу напротив. Он медленно обхватил шею Нила сзади, а вторую руку крепко прижал к пояснице, притягивая к себе. Он прикрыл глаза, зарылся лицом в волосы Нила, а затем поднял его над землей. Ноги кузена сцепились в замок на пояснице мистера Миньярда, когда тот покрутил Нила вокруг себя, крепко сжимая в руках. В какой-то момент он остановился, и нос Джостена заскользил по щеке Эндрю, а губы шептали слова, которые Жану было не дано услышать, и… Миньярд смотрел на него с тем блеском в глазах, с таким вниманием, которые Моро видел в нем только в присутствии Нила, и больше никого. Мужчина пробормотал что-то в ответ, на что кузен покачал головой, прислонив свой лоб к чужому. Эндрю шепнул ему слова, развернулся и понес через сад по короткой дорожке к особняку. Он щелкнул пальцами, и вдруг из ниоткуда появился незнакомый мужчина, который сразу же побежал к желтой машине Нила, запрыгивая на водительское кресло и заводя мотор, чтобы отвезти ту в гараж. Жан сглотнул и продолжил смотреть: его брат и друг скрылись за деревьями, как тайна, которой была окутана вся эта ночь.***
Носок ботинка ударил в незапертую, чуть приоткрытую главную дверь особняка, распахивая настежь. Нос Нила исследовал пространство между шеей и плечом Эндрю, и это ужасно, как настолько простое действие заставляет его дрожать, гореть и вспоминать. Вспоминать цепкий взгляд Нила и его припухшие губы, когда он отодвигался от Эндрю тогда, пять лет назад, после особенно интенсивного поцелуя. Вспоминать его кожу под пальцами, неровные шрамы и сильные мышцы. Он помнил вкус Нила на своих губах и чувство насыщенности, правильности и покоя, будто все вдруг встало на свои места, наполнило его до краев. — Мистер Миньярд, сэр… Он резко останавливается, а Нил замирает у его плеча, их головы медленно поворачиваются на звук голоса, и этот старый, добрый и верный дворецкий в идеально выглаженном костюме смотрит на них с лукавым выражением лица. — Не сейчас, Аллан, — цедит Эндрю. — Мистер Хэммик вернется к полуночи, мне попросить его остаться у мистера Клозе на эту ночь? Кроме того, звонили из Чарлстона, я полагаю, все разговоры на вечер отменить? Миньярд смотрит на дворецкого секунду, а потом закрывает глаза, пытаясь сдержать себя. На его руках мужчина, которого он хочет целовать всю ночь, весь следующий день и, если уж быть совсем честным, всю оставшуюся жизнь; и последнее, что ему нужно — это разбираться с этим дерьмом прямо сейчас. Нил начинает смеяться, он тихо хихикает ему в плечо, и это согревает что-то в животе Эндрю. Он спрыгивает с Миньярда, заглядывает в глаза, а потом отворачивается с маленькой ухмылкой в уголке губ. У него болят руки, они в буквальном смысле зудят от желания вернуть Нила назад, снова почувствовать его кожу на себе, еще раз ощутить дыхание у основания собственной шеи. Эндрю быстро дает поручение, не забыв напоследок сказать, чтобы их не тревожили, уже хватая рукав рубашки Джостена. — Вам что-нибудь потребуется? Музыка или… — Аллан. Эндрю нетерпеливо смотрит на него, пытаясь заставить заткнуться, а затем отмахивается и уводит Нила под чужой смешок. Он знает, что мужчина позаботится обо всем, даже без слов самого Миньярда.***
Это было по-детски — быстро бежать по коридорам огромного особняка. Но они все равно делали это. Бежали, врезаясь в стены и повороты, хватали и тянули друг друга, цепляясь ровно точно так же, как годы назад. Они были еще так молоды, но это не мешало им чувствовать себя так, будто прошел целый век их разлуки. Горячее дыхание между ними согревало воздух, но губы все еще разделены, осторожно ждущие верного момента. Нил врезался в дверь, Эндрю дернул за ручку, и парень провалился в комнату, утягивая Миньярда за собой. Они едва успели запереться, а Нил уже начал исследовать его шею и плечи, останавливаясь на челюсти. Тонкие пальцы схватили его за подбородок точно так же, как когда-то Джостена хватал сам Эндрю. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — он невесомо водил своими холодными губами по губам Миньярда. — Поцелуй меня. Поцелуй, поцелуй, поцелуй… И, конечно, Эндрю ловит рот Нила своим, крепко хватая щеки и заглушая чужие слова. Его пальцы поглаживают шрамы на лице, и гулкий стон долгожданного прикосновения наконец проникает в рот Эндрю. Они двигаются, бесконечно сбивая друг друга с ритма влажными языками, не в силах остановиться, немного сбавить темп. Этот поцелуй похож на одну большую пытку, такой крепкий, жаркий и яростный он был. Губы сжимались в отчаянии и грубых укусах, и Эндрю это нравилось; нравилось, даже если хотелось разорваться на тысячи кусочков от того, как большой палец Нила медленно прошел свой путь от уголка челюсти к его нижней губе, просто чтобы остановить, довести до отчаяния тяжелым взглядом. Волосы парня были взлохмаченными и яркими, глаза блестели и притягивали, и это было приятно. Приятно до такой степени, что кружилась голова; приятно так сильно, что грудная клетка сжималась и разжималась, и он чувствовал собственный пульс в ушах — вот каково было целовать Нила. Быть с ним просто в одной комнате, делить идиотское маленькое пространство — это всегда падение. Самое страшное и желанное чувство, которое Эндрю избегал, но никогда не мог отказать себе в риске рядом с ним. Он просто не мог отказать себе в том, чтобы хотеть остаться с Нилом. — Заставь меня вспомнить, как это было, — шепчет он и тянет Эндрю за ворот майки. — Я так хочу помнить каждый момент, как его помнишь ты. И Эндрю целует его. Он целует его, и целует, и целует… Потому что он хочет, чтобы Нил чувствовал это, он хочет показать, как это было для него каждый раз, хочет напомнить каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждый чертов укус и след. Он так этого хочет. Когда Эндрю Джозеф Доу был ребенком, ему довелось увидеть мир за чертой того яркого миража, в котором он живет сейчас. Он видел жизнь без прикрас, его юное тело было маленьким, но его разум, его большая фантазия — им не было конца. Иногда, когда ему удавалось сбежать, он ночевал среди таких же отбросов, как и он сам. Это были помойки, старые склады, закрытые заброшенные заводы, пляжи, и…в такие моменты, когда голова касалась твердой поверхности земли, песка, камней или ржавого железа, на котором ему предстояло провести ночь, каждый раз он смотрел на звезды. Он смотрел на эти яркие огни, которые были так свободны от тошной гнусной судьбы обычных людей, и надеялся, всегда надеялся, что найдет что-то, что заставит его чувствовать что-то большее, чем ничего; чем абсолютную пустоту. Эндрю закрывал глаза, и его мечты неслись через морскую гладь, синее небо и серебряную луну. Когда Эндрю Миньярд целовал Нила Джостена, он чувствовал именно то, о чем мечтал. Он всегда думал, что ему нет места, ни здесь, ни там — нигде. И он не соврал Жану: поцеловав Нила однажды, он обрек себя на постоянную муку желания целовать его до конца жизни. Они сами сделали это друг с другом. Но такова природа людей — они идут на поводу у желаний, а когда эти желания слишком большие, слишком необъятные — люди идут на грех. Он с тяжестью отстраняется, и Нил сглатывает, его кожа горит под пальцами Эндрю, а глаза прикованы ко рту. Ему приходится надавить большим пальцем на угол челюсти, чтобы встретиться взглядом: — Абрам. И этого достаточно, чтобы Нил потерял контроль. Этого достаточно, чтобы Нил закрыл глаза и выдохнул так, будто не дышал долгие-долгие часы. Он выглядит настоящим, намного более реальным сейчас, когда Эндрю назвал его второе имя. Когда его веки снова приоткрылись, он с жаром вцепился в губы Миньярда, обжигая рот горячими яростными поцелуями. Нил поцеловал его достаточно сильно, чтобы Эндрю простонал ему в рот. Одни ноги путались с другими, пока они скидывали ботинки, и Эндрю толкнул его на кровать. Не прошло даже чертовой секунды, как Нил приподнялся на локтях, и стоило Миньярду сделать шаг вперед и опустить колено, чужая рука подлетела к краю штанов и потянула на себя, заставляя забраться в постель и чужие объятия. Ему нравилось это — чувствовать и смотреть; нравилось, как голова Нила запрокинулась, а пальцы вплелись в волосы, пока Эндрю водил языком по шее и месту за ухом. Ему нравилось, как непослушные руки парня потянулись к майке, резко выдергивая ее из штанов. — Абрам, — позвал Эндрю, оставляя невесомые короткие поцелуи на скулах, — дыши. — Сними ее, — быстрое дыхание Нила опалило лицо, губы касались ключицы, а руки все еще оттягивали ткань, — сними все это. Я не… Их одежда летит, будто перья от подушки, тихо и незаметно. — Куда я могу… Эндрю… Миньярд берет его запястья, без стеснения и страха проводя от низа живота и вверх по собственной груди: — Все равно. Куда угодно. Нил смотрит на него неуверенно, но тут же задыхается, когда колено Эндрю проскальзывает по чужому бедру, заставляя возбуждения прижаться друг к другу. Руки Нила проходят под подмышками Миньярда, останавливаясь на спине, прижимая кончики пальцев и слегка надавливая ногтями. Эндрю медленно двигается взад и вперед, и невесомые поцелуи у самого уха обжигают, заставляют кожу на руках покрываться мурашками. В какой-то момент у него начинает звенеть в ушах, мягкая мелодия отчаяния нежным одеялом окутывает помещение, и им приходится отцепиться друг от друга. Эндрю смотрит на дверь и понимает, что его дворецкий, этот чертов старикашка-идиот Аллан, действительно, действительно мать его, растормошил Юинга, заставив играть на инструменте ночью. Нил тихо смеется, и это глупо и правда смешно, то, что Аллан позаботился об этом, будто они герои какого-то любовного романа, и им нужно что-то, что сделает все еще хуже, а точнее еще чувственнее, чем это уже было. Но это было не так. Потому что все уже было идеально. Это всегда было идеально рядом с ним. Но это не важно, ничего не важно, потому что музыка застилает все в глазах Эндрю. Он смотрит на Нила и понимает, что это действует и на него. — Мне нравится, как это звучит, — сглатывает Джостен. — Да? — спрашивает Эндрю, вновь надавливая пахом на член Нила. — Да? Он берет его за подбородок, целует, возобновляя движения, и слышит стон, который кажется в сто раз лучше любой музыки. Оконная рама распахнулась от ветра и ударилась о стену. Белые тонкие занавески поднялись, шурша по полу, и они оглянулись на фонари Лисьей Норы, засветил зеленый огонек… Завороженный, Нил очухался первым и с силой толкнул Эндрю в грудь. А потом снова. И снова, пока Эндрю не привстал, за что получил еще один толчок ладонями в грудь и с выдохом упал на спину, его голова оказалась у деревянных перил в изножье кровати. Нил забрался ему на бедра, схватившись руками за лакированное дерево. Миньярд сжал пальцы у него на ребрах, сильно, и еще сильнее. Нил наклонился, его губы слабо коснулись чужих, а затем ударились жестко и крепко, со стуком зубов. Он отцепил одну руку от перил и прижал пальцы к щеке Эндрю, оттягивая ее. — Я уйду от него. От них, — он сглотнул, — к тебе. Мне нужно просто… Я должен был сразу это сделать. Я должен был доверять тебе и позволить… — Нил. — Мне все равно, что случится, — шептал он, качая головой, — плевать, что они сделают. Все равно, все равно, все равно… Я уйду от них. Уйдем вместе? Уйдем… Я украду лодку, как ты когда-то хотел… Рука Эндрю мягко скользнула по щеке Нила, перстень царапнул кожу. Он потянул его за цепочку с кольцом вниз к себе за очередным поцелуем, нежно и слабо, не так, как это делал Рико, он никогда бы так не сделал. Никогда. — А Стюарт? — выдохнул Эндрю. — Рико? Морияма? Нам не нужно уходить, если тебе… Я могу заставить их замолчать. Нил поцеловал его: — Мне все равно, — и еще раз, — все равно. К черту это… Мелодия окутывала их сплетенные тела и громкое дыхание, руки Эндрю прижимали грудь Нила к своей, и все в нем болело и отдавалось набатом быстрого удара сердца. Он хотел сломать себе грудную клетку к чертовой матери от этого ощущения принадлежности, от идиотского щемящего чувства…близости. Нил целовал его живот, и бедра Миньярда непроизвольно приподнимались, пытаясь угнаться за наслаждением, за прикосновением. Парень мягко положил ему руку на тазобедренную кость, заглядывая в глаза. — Ты можешь… Нил сглотнул, заставляя Эндрю набрать немного воздуха в легкие, в ожидании. Пальцы Эндрю размашисто прошлась чужой спине, и Джостен завел свою руку назад, накрывая его пальцы своими, направляя дальше по пояснице и вниз. Пальцы Эндрю оказались у самого кольца мышц: — Это? — спросил он. — Да. Миньярд поцеловал его: — Мне нужно, чтобы ты встал с меня. Нил сильно поцеловал его в ответ, почти в желании забыть о том, что они могли бы сделать, и снова потеряться в ощущениях влажного скольжения, но затем все-таки перекатился, и Миньярд смог опустить дрожащие ноги на холодную плитку пола. Его трясло, он хотел обратно в постель, к его человеку, к чужим объятиям, поэтому, быстро скрывшись в ванной и шаря по полкам, не задержался надолго и вернулся назад на нетвердых конечностях так скоро, как мог. — Эндрю. Он подхватил щеку Нила, бросая бутылек куда-то рядом и заставляя их тела упасть снова в постель. Его спутник снова закинул на него ногу, забираясь обратно на колени. Миньярд пошаркал по кровати, не глядя открывая склянку и размазывая жидкость по пальцам. Нил сжал его щеки, углубляя поцелуй, и рука Эндрю потянулась тому за спину. — Мы можем не делать этого, — проверил он, не желая ошибиться. — Я хочу этого. — Ты, — он сглотнул, — как давно ты не… — Давно, — Нил усмехнулся, а потом отвел взгляд: — я… Вообще-то, этого не было без тебя. — Что? — он все еще не смотрел на Эндрю, поэтому ему пришлось ткнуть Нила в щеку, чтобы повернуть обратно к своему лицу: — Меня не было. Это нормально, если ты… — Эндрю, — Джостен потянул светлые волосы на его голове. — Я знаю, о чем ты говоришь, я не тупой. И нет, этого не было, потому что мне это было не нужно. Мне не особо хотелось делать это с кем-либо, пока… Ну, пока ты не вернулся, знаешь ли. Нил оставил поцелуй в уголке его губ, завел руку за спину, вновь положил свои пальцы поверх пальцев Эндрю и надавил на вход. — Абрам. — Все нормально, — поцелуй, — я хочу, чтобы… И еще один, который повлек за собой череду новых и новых более острых поцелуев. Эндрю вошел в него на одну фалангу, заставляя Нила остановиться и раскрыть рот, а после уткнуться лбом в чужое плечо. Миньярд почти остановился, слегка беспокоясь, но Нил сам направил его, медленно и осторожно опускаясь, оставляя короткие влажные поцелуи на ключицах. Эндрю становилось больно от напряжения и собственного возбуждения, трение паха к паху не совсем помогало, ему хотелось укусить Нила в плечо и потянуть за волосы, но вместо этого он продолжил свое дело аккуратно и мягко, пока парень не задрожал и не накрыл его рот со стоном. Он почти потерялся в ощущениях, посмотрел на лицо Нила, на его румяные щеки, шрамы, на мелкие веснушки и вздернутый нос, на эти голубые-голубые глаза, и в этот момент все для него остановилось. Эндрю помнил, как перед первым поцелуем с Нилом, годы и годы назад он ждал мгновения, мучительной секунды, чтобы запомнить, прямо как сейчас. Он пересчитал каждую выступающую косточку на его спине пальцами, а потом коснулся шрамов, поймав взгляд напротив. Эндрю знал, что Нил видит это, видит, как он хватает это воспоминание, пытаясь запомнить и занести в огромную библиотеку, которой является его голова. Именно поэтому, когда он сжал его, сомкнул пальцы на тазобедренной кости, прикасаясь долго и изучающе, это было болезненно правильно. Когда Джостен привстал, опуская руки на крепкую грудь Эндрю, двигаясь вперед и назад на его пальцах, его веки закрылись, а голова запрокинулась. Он облизал губы, и Миньярд надавил большим пальцем на его нижнюю губу. Провел рукой по щеке, ниже по шее и плечу, доходя до груди и подвески с кольцом. Нил поддался бедрами, сталкивая их возбуждения, и маленький вздох, перетекший в хриплый стон, вырвался из губ Миньярда. Он подхватил подвеску и прижал ее к коже парня, прямо к сердцу. Нил накрыл его руку своей. — Вот, как это было, — прошептал Джостен, но его голос задрожал, когда он чуть двинулся назад, навстречу пальцам. Миньярд опустил руку и провел ею по члену Нила, заставляя задохнуться собственным дыханием. Он ускорился, позволяя парню взять собственный темп на его пальцах, и когда Нил поцеловал его, а затем излился себе на живот с безмолвным криком на губах, он понял, что собственное возбуждение вот-вот сведет его с ума. Слегка влажный лоб Джостена покоился на его плече, пока он старался хватать ртом воздух. Эндрю становилось невыносимо, его член изнывал, а поцелуи Нила не насытили его, он хотел больше и больше с каждым новым разом и касанием, а видеть, до чего он довел его одними пальцами, не смягчило его положение от слова совсем. — Нил, — позвал его Миньярд, — мне нужно… Он наконец поднял голову, весь растрепанный и разгоряченный: — Я хочу отсосать тебе. — Эндрю сглотнул, позволяя парню поцеловать себя в шею. — Да? — Нил щекотал его щеки и скулы губами, медленно и лениво он целовал его плечи и руки, ключицы и грудь, его пальцы мягко массировали бедра, пока он ожидал ответа. — Я могу сам о себе позаботиться, — прохрипел Миньярд, его дыхание быстрое, а низ живота напряжен. Да, он хотел, чтобы Нил сделал это, но тот был уставшим и выглядел полностью разбитым своим освобождением. Его волосы растрепаны, щеки слишком красные, шея наливалась синяками от засосов, а губы полностью опухшие и обкусанные долгими поцелуями. — Я хочу сделать это, — ответил он низким голосом, — но ты можешь, м-м-м, просто… Он слез с его колен, опускаясь животом на кровать между ног Эндрю и устраиваясь поудобнее, целуя тазобедренную кость и проводя кончиками пальцев по ноге, медленно заводя руку во внутреннюю часть колена. — Да, — выдохнул Миньярд. Он раздвинул бедра в стороны чуть шире, сгибая ногу с рукой Нила под коленом. Парень оставлял влажные, невесомые поцелуи на его коже, неторопливо подбираясь к паху, отчего дыхание Эндрю то останавливалось, то распирало грудную клетку быстрыми, короткими вдохами. — Нил, — простонал он, когда парень обвел языком головку, и почти прикрыл глаза, закусывая собственную губу. — Нил, блять. Его не хватило бы надолго, не после того, как Джостен доводил его до исступления одними только поцелуями, влажными скольжениями. Он провел языком по всей длине, обхватил пальцами основание и взял его ртом до половины, двигая головой вверх-вниз. Эндрю прокусил себе губу до крови, он почти порвал наволочку, когда сжал ее в кулаке, его нога заскользила, а колени начали дрожать. — Нил, просто…черт возьми… Он посмотрел на него, обводя губами и языком кончик, продолжая двигать рукой, а затем прикрыл глаза от собственного наслаждения. Эндрю вплел пальцы ему в волосы. — Нил. Нил, я собираюсь… — простонал он, но этот ужасный, ужаснейший человек, чей один только вид сводил Эндрю с ума, лишь прогудел своим горлом в его возбуждение, опускаясь чуть ниже. Он убрал руки от головы Нила, у него начали трястись пальцы, его живот скручивался, а пульс долбил по ушам. Эндрю был готов взорваться. — Абрам, — прохрипел он, — ты должен остановиться. И Нил наконец отстранился, он провел рукой еще несколько раз, касаясь губами его бедра, и Эндрю излился себе на живот. Парень оставил короткий поцелуй на его ноге, опускаясь на нее же щекой, пока их громкое дыхание гуляло в пространстве между их телами. Эндрю тупо пялился в потолок, все его тело ощущалось каменным и убитым, растоптанным и разорванным на миллионы кусочков. Казалось, что он больше никогда не сможет двигать конечностями или нормально функционировать как здоровый человек. Он помнил, как это — быть с Нилом и позволять ему разбирать себя по частям. По телу прошелся приятный зуд, а слабый ветерок из окна пробежался по коже, остужая тело и разум. Эндрю ничего не мог с собой поделать, он почти оказался на другой стороне жизни в эти гребаные минуты. И ему хотелось снова поцеловать Нила. Человек, которого Эндрю мог по праву назвать несбыточной мечтой, приподнялся на нетвердых руках. Он огляделся, его лицо было нежным и расслабленным, но в то же время сосредоточенным. Нил встал, схватил пару полотенец с кожаной кушетки и снова упал на мягкую постель, аккуратно вытирая живот Эндрю и свое тело. Он выкинул ткани на пол и слегка неловко посмотрел на Миньярда. — Вернись назад, — хрипло сказал Эндрю, захватив чужие глаза цепким взглядом. Нил насмешливо приподнял брови: — Хорошо. Он подполз к нему, собираясь опуститься рядом, но Эндрю схватил его за запястье: — Нет, — сглотнул он, — сюда. Он потянул Джостена к своей груди, но тот нахмурился, останавливаясь: — Ты уверен? — Я, — он выдохнул, сжимая губы, — хочу. Да. Мне нужно, чтобы… Эндрю даже не стал пытаться дальше сформировать мысль, Нил все равно выбил каждую из них еще в ту секунду, когда врезался в него своим телом на пороге особняка, так что он просто продолжил тянуть его на себя. Аккуратно опустившись на Миньярда, руки Нила расположились на плечах и светлых волосах, одна нога закинута вбок, а нос уткнулся в шею. Эндрю опустил взгляд на каштановую копну, слегка зарываясь в нее лицом, а рука невесомо исследовала поясницу. Он водил пальцами туда-сюда, очерчивая круги на его коже, внешней стороне бедра и ягодицах. Нил провел носом по его челюсти, поцеловал кожу за ухом, обвел языком мочку уха, что заставило дыхание Эндрю вновь ускориться. Он взял Джостена за подбородок, поднимая лицо к себе, но парень уже смотрел на его губы, распаленный, но одновременно расслабленный. Миньярд склонился, и Нил прикусил его нижнюю губу, усмехнувшись. — Тебе смешно, — фыркнул Эндрю. — Нет, — смеялся Нил, снова кусая его губу. — У меня скоро вместо рта будет фарш, — Эндрю оставил маленький поцелуй в уголке губ парня. — Я всегда знал, что ты хочешь съесть меня на ужин и молчишь, маринуя как свинку. — Ложь и провокация, — Джостен хихикал ему в рот. — Поцелуй меня. И Эндрю поцеловал. Они лениво исследовали рты друг друга, пальцы Нила массировали его щеку и кончик уха, то и дело вздыхая. Им становилось холодно, музыка давно затихла, а ночь заглядывала в окна завывающим ветром. Им пришлось привстать, чтобы натянуть одеяла и подушки, но они быстро вернулись на место, укрытые тканями и телами друг друга, чтобы продолжить изучать уставшие от поцелуев рты. В какой-то момент они остановились, молча разглядывая друг друга и водя руками, кожа по коже. — Значит, это да? — тихо спросил Эндрю. — Ты останешься? Здесь. Со мной. — Да, — взгляд Нила бегал по его лицу с таким трепетом и обожанием. — Я не… Черт, я правда облажался. — Это не так. — Глупо было думать, что если я поеду с ним, то все будет нормально. Я просто…идиот. Даже если бы Рико не тронул тебя, он все равно заставил бы меня делать с ним…это. Эндрю сжал его плечо, заставляя снова поднять глаза: — Я знаю, что сам сказал, что смогу защитить тебя здесь, но…это по-прежнему решаешь ты. Мы все еще делаем по-твоему, — Нил нахмурился, но Миньярд вздохнул. — Поэтому, если ты правда хочешь уехать, сбежать, как ты сказал… — Да, — быстро ответил он, кивая головой. — Да, я хочу, чтобы мы сделали это. Миньярд сжал челюсти, ища в этих глубоких глазах уверенность: — И что, плевать на Стюарта? Рико? — К черту их всех. Они кучка… Блять. Как они посмели сказать тебе это? Выгнать тебя? — он злился, его лицо выглядело таким рассерженным. — Нил. Прекрати. Это уже ничего не значит. — Нет, — отрезал он, внимательно посмотрев на Эндрю. — Значит. Это значит для меня. Рико не имел права говорить такое о тебе, тупой избалованный кусок… — Эндрю закрыл его рот поцелуем, но Нил все равно продолжил говорить, даже если ему пришлось делать это в чужой рот: — И да, плевать на Стюарта. Пусть они оба катятся в ад. Они никогда нас не найдут. — Никогда? — шепнул Миньярд, ужалив вопросом уголок губ Нила. — Никогда. — У нас все еще есть… — Эндрю сжал губы, а потом исправился: — У тебя все еще есть Жан. Что делать с ним? Он твой брат. Он…мой друг. Нил надул губы: — Нужно придумать. Нельзя оставлять его. Не знаю, просто… — Ладно, — Эндрю грубо заправил прядь волос ему за ухо, — решим это завтра. Ему нужно рассказать, предупредить или… — Завтра, — поддакнул Нил, — решим это завтра. Миньярд внимательно посмотрел на него, а затем кивнул, оттянув нижнюю губу парня, прежде чем снова поцеловать. Одеяла накинуты на плечи, спокойная ночь затягивала их в свои сети, заставляя веки закрываться. Шепот сонных разговоров понемногу становился все тише и тише, пока усталость окончательно не взяла верх, и они не погрузились в сон, ожидая следующего дня. Их последнего дня в подвешенном состоянии, прежде чем навсегда исчезнуть со всех радаров.***