Человеку свойственно ошибаться

— Кид Флэш, — Бэтмен, конечно, был ничуть не удивлен тем, что застал его здесь. — Ты нас не оставишь?.. — Н-нет, — кажется, Уолли даже запнулся от напряжения. Пораженный взгляд Робина так и буравил его. — Простите, я хотел бы остаться… если можно, — это было одним из самых жалких отступлений в его жизни. Но, по крайней мере, он не поторопился ретироваться со сверхчеловеческой скоростью — на что, вполне вероятно, и рассчитывал Бэтмен. Впрочем, не исключено, что у него вовсе и не было такого расчета, потому что произнес он совершенно бесстрастно: — Как пожелаешь, — и, кажется, немедленно потерял к нему интерес. Дик поднес ладонь к лицу и кашлянул в кулак, тщетно пытаясь не привлекать к себе внимания — но, совсем наоборот, в это самое мгновение всеобщее внимание было приковано к нему одному. — Прости, — вырвалось у него, и он быстро поправился, кажется, понимая, что излишние извинения едва ли сыграют ему на руку. — То есть, я хотел сказать, мне жаль. Уолли уже сказал… что прошло чуть больше времени, чем мне казалось. Я многое успел пропустить? — О, да, — голос Бэтмена все еще был размеренно-ровным. — Например, ты успел пропустить дренаж собственных легких. И много других увлекательных процессов — впрочем, это скорее плюс. Дик выдержал удар стоически, хотя на слове «дренаж» у него все-таки дернулись губы. — Это была… обычная простуда. Клянусь. Я не хотел подвергать команду опасности. — Я бы не стал обвинять тебя в намеренном саботаже. Уолли чувствовал нарастающую потребность фазировать куда-нибудь в мебель. Но только он обещал Робину остаться. Так что и в самом деле пришлось остаться и ждать — не то окончания этого странного диалога, не то того-самого-момента, когда окажется, что не вступиться уже невозможно. Дик и сам мог бы постоять за себя. Это он всегда умел несмотря на то, что был младшим из них. Но сейчас он казался… да, именно уязвимым — то слово, которое бы его, безусловно, разозлило. Но если спрятать это слово, правда не перестанет быть таковой. Лицо Робина казалось таким бесцветными, что Уолли надеялся — Бэтмен видел это тоже и не собирался затягивать свой допрос. — Я не… мог предположить, что… — Дик наморщил нос, кажется, отчаянно думая над каждым словом. — Я хотел быть полезным. И был уверен, что у меня получится. — Значит, ты не хотел быть обузой? — и стал именно ею, да, нетрудно было догадаться, о чем тот говорил. Дик растерянно посмотрел в ответ, не в силах ни соглашаться, ни отрицать. Уолли чувствовал, как вот-вот внутри него готова была лопнуть какая-то натянутая струна, как вдруг Бэтмен поднялся. — Тебе нужно отдохнуть, — Уолли пришлось напрячь слух, чтобы расслышать эти слова, — и немедленно он почувствовал себя неловко, третьим лишним, пытающимся влезть туда, где ему нет места. Ладонь Бэтмена лежала у Робина на руке — Уолли напряг и зрение тоже, чтобы увидеть, как кончики пальцев сдавили торчавшее из больничного халата плечо; и на мгновение Бэтмен напомнил ему Барри. Кажется, не только он, но и Дик выдохнул с облегчением, когда они остались одни. — Бэтс волнуется за тебя, — зачем-то сказал Уолли, словно это было не очевидно. — Он был сам не свой все эти дни. И не потому, что думал о твоем провале. — Я знаю, — Робин осторожно откинулся на спину; его сбившееся дыхание все никак не становилось ровнее, так что Уолли понял — ему тоже скоро придется уйти и оставить его в покое. — Это не значит, что мы не вернемся к этому разговору. — Не думай об этом сегодня. — Дик тяжело вздохнул и покашлял снова. Посмотрел на испуганно округлившего глаза Уолли: — Я думаю, это из-за трубки. — Кид Флэш кивнул, все еще не позволяя тревоге отпустить себя. — Представляю, как все это выглядит со стороны. — Как все это выглядит со стороны? — переспросил Уолли. — По-твоему? Думаешь, кто-то станет думать о тебе хуже? — Я позволил какому-то идиоту взять себя в плен. И это не было… случайным стечением обстоятельств. Только следствием моей глупости. Бэтмен будет прав во всем, что выскажет мне завтра, — он повернул голову: — Тебе не стоит быть тут в это время. Это… между нами. — Я просто… подумал… — Меня не нужно защищать от человека, который приютил меня с детства. — Знаю, знаю, — теперь Уолли чувствовал себя глупо. Он должен был защитить Дика от… кое-кого другого. Не вышло — что он мог сделать теперь? Вдолбил себе, что от его помощи сейчас будет хоть какой-то толк. Все же из них двоих вовсе не Робин вел себя порой, как полный идиот. Он был слишком переполнен… другими чувствами. Они заморочили ему голову. — Что говорят остальные? — голос Робина звучал уже тише, как если бы он наполовину погрузился в сон, но Кид Флэш знал, что тот не позволит себе заснуть, не дождавшись ответа, и потому сказал: — Волнуются. Ждут твоего возвращения. Что?.. Ты же не думаешь, что они укоряют тебя или уже разрабатывают план, как сократить команду на одного человека? — это слово вырвалось у него естественно, и тут же он почувствовал, как странно оно прозвучало именно сейчас — как тяжелый намек, указание на природу, которой не изменить. Как нелепо и быстро изменилось значение такого простого слова. Но Дик этого не заметил или сделал вид. — Я постараюсь не слишком тут задерживаться, — пробормотал он, закрывая глаза. Его дыхание замедлилось уже через минуту. Уолли знал, что Дик умел управлять своим сердцебиением, даже умел притвориться мертвым... но едва ли он притворялся сейчас. Пожалуй, еще совсем недавно он был достаточно близок к смерти, чтобы в дело не вступало притворство. Думать об этом было тяжело, и Уолли постарался прогнать лишние мысли из головы, потому что теперь все должно было быть в порядке. Если только Бэтмену и в самом деле не придет в голову отстранить Дика, забрать из команды. Но такого не могло случиться — они прощали друг другу и большее. К тому же, сейчас Уолли — как и остальным — нечего было прощать; так он считал и был уверен, что с ним согласятся все остальные, кроме, может быть… И вновь — это было не его дело. Уходить все еще не хотелось. Кид Флэш протянул руку и прикоснулся ко лбу Робина — тот был влажным и все еще слишком теплым — но хотя бы не горячим, как еще совсем недавно. От прикосновения Дик не проснулся, хотя Уолли показалось, что на мгновение его дыхание сбилось; еще немного — и он снова придет в себя, так что Уолли медленно отнял руку и через мгновение был уже далеко. Робин спал следующие два раза, когда Кид Флэш приходил к нему, так что Уолли почти начал подозревать, что это было не совпадение. Однако приставать он не стал. Если Дик по какой-то причине не хотел говорить с ним, не стоило и пытаться… а если нет, тогда он просто не даст ему как следует отдохнуть. Когда он примчался в третий раз, постель была пуста. Уолли поморгал, тщетно пытаясь сообразить, что это могло значить — хорошее или плохое, когда услышал: — Эй, Ка-Эф, я здесь, — Робин стоял у окна, подозрительно тяжело опираясь на подоконник, но, во всяком случае, он стоял на своих ногах и говорил голосом уже вполне обычным, не сдавленным и не хриплым. Только самую малость запыхавшимся, словно он… — Ты же не пытался тренироваться? — уточнил Уолли очевидное. Робин даже не попытался принять смущенный вид. Он был убежден в своей правоте. Это убеждение и привело его сюда, но Кид Флэш не собирался читать ему нотации. Для этого ему нужно было отличаться от него чуть больше. — Я не пытался. Я тренировался, — Дик облизал губы. — Я все еще надеюсь остаться в команде, так что… Уолли не понравилось, как звучали эти слова. Как будто… в этом до сих пор оставались сомнения. Хоть малейшие. Хоть у кого-то. Конечно, у него была чертовски хорошая идея о том, кто мог посеять эти сомнения… И все-таки Уолли был уверен, что Бэтмен не стал бы в самом деле… если только в каких-то одному ему понятных воспитательных целях. Потому что Бэтмен славится своим интеллектом. Он слишком умен, чтобы наказывать Робина за то, что случилось. Слишком умен, чтобы терять Робина из своей команды… из своей жизни. Но Дик, похоже, всерьез беспокоился об этом, и теперь Уолли беспокоился тоже. — Пожалуйста, не надо, — и он вложил сюда сразу все свои просьбы — не волноваться, не перенапрягать свое тело, не сомневаться в своем месте. — Дик… — он раскрыл руки, почти не надеясь на объятие, но Робин неожиданно упал в него с такой готовностью, словно только этого и ждал. Лбом он все еще доставал только до его груди. — Я так рад, что с тобой все в порядке. Тот шумно вздохнул в ответ. — У меня ноги подгибаются, — сообщил он почти буднично, и, прежде чем Уолли запаниковал бы, осторожно отстранился и опустился обратно. — Может быть, ты прав. Нужно было отложить тренировки на пару дней. Скорее уж на пару недель, подумал Уолли, но вновь ничего не сказал вслух, только, помедлив, сел рядом. — Тебе нужно что-нибудь? Может, сбегать к вендинговому аппарату? Обернусь за пару секунд. Или, тебе, наверное, пока нельзя шоколад. И кофе тоже… — поймав умоляющий взгляд Дика, он снова был уже на ногах. — Понял. Лечу. Он сам не понял, как это произошло, но, когда он вернулся, в палате уже находился Бэтмен. Может быть, он тоже был спидстером, но тщательно это скрывал. От неожиданности Уолли едва не выронил из охапки целую гору батончиков. — Извините, — зачем-то сказал он. — Я… снова здесь. — Скорее уж, я удивился, не увидев тебя здесь с самого начала, — и что это должно было значить? Даже если Бэтмен говорил с сарказмом, убедительно осознать его редко оставалось возможным. Может быть, это была не ирония? Если нет, то что тот хотел этим сказать? Растерянность Уолли, должно быть, бросалась в глаза, потому что Бэтмен нетерпеливо вздохнул. — Ты можешь остаться, Кид Флэш, — чувствуя себя глупо, тот кивнул, и пара шоколадок все-таки выскользнула из его рук. Он плюхнулся на стул, не пытаясь их поднять. Бэтмен никогда ничего не делал просто так. Если он позволил ему остаться, у этого тоже была какая-то цель. — Пожалуйста, не надо, — вдруг сказал Уолли, и Дик посмотрел на него удивленно. — Все в порядке, Ка-Эф, — сказал он. — Не беспокойся. И… ты правда не обязан быть здесь. Вместо ответа Кид Флэш забрался на стул с ногами. Голосу он не доверял, опасаясь, что у него вырвется что-то еще, чего он не сможет удержать в себе. — Меня не нужно защищать, — пробормотал Робин словно бы про себя, но Уолли услышал тоже. — Я сам знаю все про себя. Его лицо казалось странно замершим, губы плотно сжатыми. Может быть, с таким лицом он пытался противостоять натиску Сосульки, прежде чем тот пригвоздил его к земле. Но только сейчас у него не было врагов. Бэтмен никогда не был его врагом; Робин верно сказал — это Уолли придумал себе сам, может быть, в тщетной и запоздалой попытке все-таки защитить его — хотя бы от кого угодно. — Я знаю, что виноват, — сказал Робин. — Не уверен, что здесь есть, что обсуждать. Я только хочу сказать, что… этого больше не повторится. И я больше не позволю так легко себя одолеть, и… У Дика не было врагов, кроме, разве что, него самого. — Я спросил тебя накануне, готов ли ты выполнять задание, верно? — и зачем только Бэтмену нужно было оставаться таким хладнокровным? Почему он не мог быть таким же открытым, как Барри? Почему он не мог просто сказать Робину, что беспокоился о нем — и поэтому вынужден был оставаться строг? — Да, я… я помню, что я ответил. Я правда так думал, — кажется, у Дика голова уже ни на шутку шла кругом. Он странно моргал, словно в глазах у него стояла пелена. Едва ли он смаргивал слезы. Такого не могло быть — слезы смаргивал только Уолли. Только сейчас он поймал себя на этом. — Я знаю, что должен был отказаться. Я ошибся, — кажется, он все-таки готов был заплакать. Или это было что-то другое, но его голос звучал странно — почти так же странно, как сразу после того, как из его горла выдернули трубку. Это было совсем недавно. Особенно по человеческим меркам. Уолли спустил ноги обратно на пол, готовясь сам не зная, к чему. — Будем считать, что человеку свойственно ошибаться, — и уже в который раз слово «человек» звучало едва ли не снисходительно; но ведь все они были люди. Пусть мета-люди — большинство из них — но люди тем не менее. И Дик ошибался меньше каждого из них. Тот прочистил горло, зачем-то прижимая руку ко рту. Та мелко подрагивала, и Уолли почему-то не мог не смотреть на эту руку. — Я хочу все исправить, — пробормотал Робин. — Я больше никого не подведу, даю слово, — и его рука сильнее стиснула подбородок, будто пыталась сдержать что-то рвущееся наружу. Дик зажмурил глаза, и Уолли увидел слезу на его щеке, и это было уже слишком. — Тебе не нужно ничего исправлять! — выкрикнул он, уже мало заботясь о том, что могло произойти дальше. — И хватит уже об этом! — теперь оба они — и Бэтмен, и Робин смотрели на него, как на спятившего. Пришлось ответить их ожиданиям. В одно мгновение Уолли схватил Дика в охапку и стремглав выбежал прочь. Это смутно напомнило ему то, как он мчался с ним в тот самый день. Он говорил «тот самый день», хотя это было совсем недавно, и он вовсе не ожидал, что побег очень скоро придется повторить. Только в этот раз он убегал не от противника, хотя… с какой сторон посмотреть. Он чувствовал, как Дик отчаянно цеплялся за его шею. В прошлый раз он был неподвижен в его руках, но теперь, кажется, прочувствовал на себе все прелести сверхбыстрого бега — к счастью, в этот раз Уолли не бежал так долго, ведь он понятия не имел, куда именно и зачем сбегал. Когда он остановился, Робин скатился на землю и зажмурился, трудно дыша; потом схватился за горло, уже совсем белый. Что-то свистело в его груди, как поршневой насос. — Дик?.. — наверное, ему не стоило говорить так вслух. Кто угодно мог их услышать, но сейчас Уолли не думал об этом; все казалось неважным. — Дик! Ты в порядке! Все в порядке, посмотри на меня, — но тот не был в порядке; от нехватки воздуха его губы быстро синели, и в отчаянии он вцепился Уолли в локоть, словно тот мог что-то сделать, но что?.. Только вернуться с прежней скоростью обратно туда, откуда только что сбежал.