***
Осенью семья находит время на выходных навестить родителей Кацуки. В конце лета Кимико исполнилось три года, и бабушка с дедушкой помогают в проведении ритуала сити-го-сан. Мицуки закручивает пепельно-светлые волосы в два пучка, украшает их ярко-красными цветочными заколками. Упрямые колючие пряди, доставшиеся от отца, укладываются не сразу, и к концу причесывания девочка вся на нервах, и Мицуки приходится прибегать к помощи Очако, чтобы уговорить малышку не двигаться посреди макияжа. Вместе они впервые облачают Кимико в кимоно. Масару выбирает одеяние до щиколоток с длинными рукавами, цветом морской волны, испещренное узором из пионов и слив. На маленькие ножки надевают носки с раздельными пальцами, виниловые сандалии, а на запястье подвязывают ремешок розовой сумки в цветочек. Завершает наряд мягкий киноварный жилет на груди — специальный элемент для трехлетних девочек по такому случаю. Весь комплект взят напрокат. Очако наотрез отказалась тратить около ста тысяч иен на то, что дочь наденет в общей сложности один раз. Вместо этого она предложила купить красивое платье, как это нынче делают многие семьи, и Кацуки согласился с этой идеей: ему было ни жарко ни холодно, лишь бы Кимико выглядела хорошенькой на фотографиях. Но старшие Бакуго отдали предпочтение традициям и предложили купить кимоно в подарок. Очако просила, умоляла, заклинала Кацуки отговорить родителей от столь расточительного поступка. Уж больно вежливая навязываться свекрам, но, к огромному неудовольствию мужа, она практически шипела инструкции на ухо, пока тот убеждал мать по телефону. В итоге, они пришли к компромиссу и достали костюм напрокат. Полный комплект, включая аксессуары, обошёлся в пятьдесят восемь тысяч иен. Всю неделю Очако ворчала в постели, что такие деньги можно пустить на месяц похода Кимико в детском саду, пока Кацуки не надоел назойливый бубнеж, и он не попытался задушить её подушкой, чтобы та перестала считать каждую, блядскую монету и отпустила уже ситуацию. Однако теперь, видя, как славно Кимико выглядит в кимоно, Очако не нарадуется. Масару подвозит их до фотостудии, где Мицуки назначила запись. Они приезжают как раз, когда из студии выходит семейство с таким же разодетым малышом, и вскоре наступает очередь Кимико. Несмотря на все старания фотографа распотешить, она отказывается улыбаться в камеру. Девочка на протяжении всей съемки держит угрюмый вид: лоб наморщен, накрашенные клубничной помадой губы поджаты. Студийный свет нагревает кожу, и макияж, вероятно, ощущается тяжелым с непривычки, так что Очако понимает, почему Кимико не в духе. Впрочем, по меркам семьи Бакуго она ведет себя довольно пристойно, отчего мать лишний раз не возникает. В противном случае, дочь в любой момент способна завопить, покатиться по полу, вцепиться в замысловатые пучки в волосах и разорвать в клочья взятое напрокат кимоно стоимостью пятьдесят восемь тысяч. По сравнению с подобным кризисом, хмурое выражение лица на памятных фотографиях гораздо предпочтительнее. Не велика беда. Кацуки, возможно, даже предпочтет, чтобы всё было именно так. Ещё бы! Очако улавливает, как он, скрестив руки на груди, самодовольно наблюдает за съемкой, и закатывает глаза. Каков нарцисс! Но она улыбается. Как бы то ни было сердце трепещет и поёт. После съемок они шествуют в близлежащий храм для проведения церемонии — в одно из самых маленьких в округе, намеренно выбранное, дабы избежать скопления людей. Кимико утомится в душной одежде, а Катсуки точно сорвет крышу, если им придется развлекать фанатов, занимаясь чем-то столь личным, как прохождение их ребенком важного рубежа. Поэтому, пока большинство семей стекаются в святилища, где празднества идут полным ходом, они выбрали тот, который не привлечет много народу. К их приходу храм относительно пуст, и приглашение внутрь поступает немедленно. Кимико чудом сохраняет спокойствие на протяжении почти тридцати минут молитвы и ритуала, послушно кланяется священнослужителю, когда её просят, и даже соглашается в конце сделать глоток священного безалкогольного сакэ, хотя и высовывает язык с отчетливым звуком отвращения от горьковатого вкуса. Выходя на территорию храма, у девочки на шее висит медальон, а кулачок держит пакетик с традиционными красно-белыми тысячитлетнимм конфетами. Очако позволяет дочери полакомиться и, пользуясь её эмоциональным подъемом от сладостей, делает ещё несколько снимков в церемониальном наряде, прежде чем они уезжают обратно в дом Масару и Мицуки на приятный семейный ужин в довершение праздника.***
Люди, работающие последние несколько лет в одном офисе с взрывным героем Бакуго, как правило, избегают его по утрам, когда он особо запальчив и готов выкрикивать угрозы расправы любому, кто хотя бы бросит тень в его сторону. Но сегодня Кацуки в отличном расположении духа. Вчера по почте наконец-то пришли фотографии его дочурки, и он очень доволен итогом — несмотря на то, что на всех снимках Кимико близка к истерике. Его мать получила посылку с одной крупной и дюжиной маленьких распечаток. Кацуки и Очако взяли по шесть штук на работу. Она хочет показать придурку Деку. Он хочет показать Киришиме и всем остальным в офисе, кому не всё равно. Накануне вечером Очако напомнила, что скромность — величайшая добродетель, и Бакуго не должен слишком хвастаться их ребенком, но это была нерешительная попытка, поскольку сама дрожала от восторженного волнения. Кацуки готов поспорить, что она успела вплести фотографии в каждый разговор с коллегами этим утром. В свою очередь он позволяет товарищам по команде в кои-то веки собраться вокруг его рабочего места, чтобы они могли с благоговением поглазеть на распечатки его маленькой девочки. Фотографии принимаются очень хорошо, и выражение лица отца становится надменнее с каждым повторением слов «милая» и «очаровательная». Хех, само-собой, кто из этих говнюков смог бы произвести на свет такое прекрасное потомство, как у него! Его приподнятое настроение слегка портится, когда Киришима чуть дольше изучает фотографии, а затем изрекает, что он отныне знает, как бы выглядел Кацуки с макияжем. Замечание вызывает больше, чем несколько плохо подавляемых взрывов смеха у остальной части команды. Кацуки бросает убийственный взгляд на Эйджиро и угрожающе размахивает кулаком, но засранец лишь откидывает голову назад, превозмогая хохот.***
Год завершается тем, что Уравити попадает в Топ-20 впервые за пять лет замужества. Она находится в самом низу списка — под номером двадцать, но так или иначе это феноменальный прорыв. Коллеги Очако встречают новость дружными аплодисментами. Разделяя её неуёмную радость, Деку улыбается от уха до уха. Всё агентство собралось за столом в конференц-зале, который снова заполнен едой и напитками, поскольку празднует окончание первого года, оказавшимся плодотворным для всех сотрудников. В шесть часов вечера бизнес-менеджер включает большой телевизор, посмотреть трансляцию последних рейтингов героев на Nippon Hero Kyokai, и Очако с трудом верит своим глазам, когда видит, как её геройское имя мелькает на экране рядом с несколькими знакомыми, такими как Тсукуёми и Креати на семнадцатом, Фроппи на четырнадцатом и Красным бунтарем на одиннадцатом. От переизбытка чувств наворачиваются слезы. Уравити вернулась! И это только начало. Она полна решимости продолжать подниматься по служебной лестнице в последующие месяцы. Сжимая кулаки в энтузиазме, Очако выражает своё предвкушение и собравшиеся снова вскакивают, хлопают в ладоши, после чего усаживаются и с затаённым дыханием ждут, пока ведущий готовится огласить первую десятку. За полтора года расстановка практически не изменилась, и только ранги с первого по четвертый время от времени меняются между старшими героями. Деку упорно отстаивает свою позицию на пятом, а Бакуго и Шото до сих пор сравнивают счет на седьмом месте. Так продолжается уже девятнадцать месяцев, и публике не терпится узнать, кто дорвется до шестого. Кацуки усердно работал, но, к большой благодарности Очако, после грандиозной ссоры он старается больше не потерять себя в службе. Бакуго по-прежнему склонен брать сверхурочные — с этим ничего не поделаешь. Но он начал осознавать, что его не бывает дома по вечерам и выходным и стал компенсировать, выделяя больше качественного времени для общения с семьей. Даже если это означает, что он не может проявлять себя активно в геройской деятельности, или что ему приходится отказываться от дней, которые предпочел бы провести целиком в постели. Кацуки было несладко, но он дал обещание и поныне держит своё слово. Очако гордится своим мужем. Она, как никто другой, знает, как трудно совмещать семью с карьерой профессионального героя, и тем не менее вот уже полтора года Кацуки превосходно справляется с двойной ролью. Он замечательный отец, замечательный герой, и она всем сердцем молится, чтобы этот месяц стал тем месяцем, когда он, наконец, победит Тодороки в гонке за шестое место. Наконец, на экране появляется Топ-10. Глаза Очако сразу же останавливается на седьмом ранге, и её пульс учащается втрое: стоит одно имя. Шото. Она вдыхает и поднимает взор на шестую строчку, ожидая увидеть Кацуки. Но его там нет. Сердце пропускает пару ударов. Медленно, дрожа всем телом, она опускает взгляд, минуя Тодороки, туда, где под номером восемь значится «Бакуго». Восторг от того, что она попала в Топ-20, полностью рассеивается. Кацуки занял восьмое место, опустился на строчку ниже. Теперь он уступает не только Деку, который остался на пятом, но и Тодороки тоже. Очако чувствует слабость, поворачивается к Мидории. Он встречает её растерянный взгляд серьезным лицом. Он знает. Понимает. И слегка кивает, давая понять, что она может уйти с вечеринки пораньше. Прощаясь с залом, каким-то образом ей удается выдавить улыбку на губах и бодрость в голосе. Коллеги в унисон жалуются. Рано ещё уходить, они толком не навеселе! Но Очако демонстративно смотрит на время и оправдывается тем, как дочь поднимает ужасный шум, если не возвращается домой вовремя. В разгар празднования окончания года никто, кроме Изуку, не замечает, как, повернувшись к выходу, Очако сбрасывает радостный вид.