***
Телефон на кровати громко сигналит утренним будильником. Очако пора вставать на работу. С закрытыми глазами она шарит варежками по подушке, пытаясь отложить на ещё сладких пять минуточек. Цокнув, Кацуки выхватывает мобильник, велит ей вытереть слюни со рта и подыматься. Она стонет, но, пошатываясь, принимает сидячее положение. Вернув телефон, снимает варежки для сна и сквозь тяжелые веки возится с экраном. Бакуго отрывает спину от кровати, встает на ноги, говоря Очако идти собираться — он позаботится о завтраке. И уходит на кухню, пропустив, как она озабоченно сверлит ему в затылок. Из них двоих Кацуки определенно хуже переносит утренние часы, но за прошедший месяц он просыпается раньше, чем Очако. Ну, технически, он не просыпается раньше — просто мало спит. После консультации с менеджерами Кацуки обнаружил на уме много мыслей, прокручивающихся по ночам снова и снова. Чаще всего солнце поднимается за горизонтом прежде, чем он замечает, и в итоге сон летит в тартарары. Очако не слышала о консультации. Она не знает, что Бакуго достиг плато в своем развитии, не знает, что руководители сочли его непригодным для выполнения миссий того уровня, каким занят Тодороки. Кацуки не стал с ней делиться, потому что она бы выдала раздражающе оптимистичную речь, а его это сейчас совсем не прельщает. Или, что ещё хуже, начнет беспокоиться о нем, а он в свою очередь будет беспокоиться о том, что она беспокоится, почувствует себя обязанным делать всё по правилам, сдаст назад и возьмет наставника или что там ещё предложили его менеджеры. Бакуго не хочет этого делать и не хочет, чтобы его мнение менялось. Чего он хочет, так это вернуть седьмое место и немедленно. Он всё обдумал и решил: его дерьмовые менеджеры могут катиться нахуй. Не может быть, чтобы у него было меньше умений чем у половинчатого ублюдка. Коль агентство не помогает ему поймать крупную рыбу — Кацуки выхватит её собственными силами. Он прорвется на вершину и в одиночку. Бакуго расправиться со злодеем высокого уровня и докажет всем, что не растерял мужества. Он сделает это. Он покажет им. Занятость ребенком ещё не означает, что фары погасли! Кацуки сердито переворачивает сосиски. Они чуть не вылетают из сковороды, но одним плавным движением ему удается поймать их с краю и опрокинуть обратно лопаткой. Вон, как у него с рефлексами! Он как раз расставляет тарелки, когда на кухню ковыляют вялые домочадцы. Они уже одеты для выхода, но прогнать сон с лица им не удалось. Никто в семье не жаворонок, это точно. Кацуки раскладывает рис по отдельным чашкам и подает на стол Очако и Кимико. Следом занимается нарезкой омлета и сосисок на мелкие кусочки, чтобы дочери было легче брать еду тренировочными палочками. Очако предлагает подменить, дать ему побыстрее поесть и одеться на работу, но он заверяет, что не торопится. Женщина подозрительно хмурится, и Кацуки мысленно чертыхается. Кто дернул его за язык? Он поспешно объясняет, что начальник разрешил компенсировать долгие часы, поэтому можно явиться немного позже. Всё ещё выглядя неубежденной, Очако медленно кивает. Кацуки делает вид, будто ничего не замечает. Ему не нравится лгать Очако, но иначе никак. Если она узнает, что он задумал, то преградит дорогу, а его операция почти близка к завершению. Правда в том, что он не появлялся на работе уже несколько дней: подал заявление о временном отпуске, сославшись на состояние здоровья, а в действительности шарахался в маленьком городке на восточной окраине Токио, занимаясь неофициальным патрулированием. В течении пару месяцев в этом районе одним за другим находили тела в темных переулках. Согласно новостям, жертвы умирали от кровопотери из-за травмы, полученной в область живота. Орудие убийства втыкали в спину до передней части брюха, заодно разрывая крупную артерию. Экспертиза выявила следы чужеродной ДНК в ранах потерпевших, позволив предположить, что орудием убийства был вовсе не предмет, а часть тела самого преступника, в связи с чем правоохранительные органы проводят расследование в отношении жителей городка с зарегистрированными причудами модификации тела. На данный момент погибло шесть человек, что не может не вызывать тревогу, особенно учитывая, как мало времени потребовалось для достижения этой цифры. Поимка злодея, которого в народе нарекли «Проколом», стала первоочередной задачей департамента полиции Токио. Агентство профессиональных героев, в котором работает Кацуки, входит в число тех, к кому периодически обращаются за подмогой. Начальник поручил это дело более опытной команде, но Кацуки твердо намерен стать тем, кто одолеет Прокола. Долгожданная возможность. Его менеджеры хотят риска — он даст им риск! Если Бакуго добьется успеха, козлинам в агентстве придется признать, что он готов вывести свою карьеру на новый уровень, и тогда ему вернут чертово седьмое место, и это только начало. Как только Кацуки станут постоянно отправлять на жесткие миссии, он обязательно обгонит Шото, а затем и засранца Деку, пока не окажется на вершине, и они оба не будут жрать за ним пыль. И вот так, без благословения работодателя и без ведома жены, Кацуки бродил по городу, где были обнаружены жертвы Прокола. Вчера он наткнулся на Шото за тем же занятием. Полудурок официально занимался этим делом и должен был сразу сообразить, что Бакуго в нем не фигурирует, но он, черт возьми, всё равно взял да спросил: чего Кацуки тут забыл? Каков гад. Вероятно, получал удовольствие от того, что ставил людей в неловкое положение. Кацуки рявкнул, чтобы он не совал нос куда попало, а Тодороки осмелился ответить, что фраза скорее применима к непрошенному, что явно втянулся в операцию, куда его не назначали. Затем говнюк невозмутимо посоветовал ему не терять голову, и Кацуки так разозлился, что едва сдержался, чтобы не пустить в ход кулаки. Как у этого урода хватило наглости раздавать приказы! Лидерство в рейтинге ещё не даёт ему право говорить свысока. Паскуда! Кацуки знает, что делает. Пусть Тодороки оставит паршивые советы при себе. В середине завтрака Кимико начинает ерзать на стуле. Кацуки уговаривает её съесть ещё пару кусочков, но она швыряет в него тренировочные палочки. Очако немедленно отчитывает дочь за ужасное поведение, отец лишь сжимает челюсти и глубоко вдыхает, унимая пыл. Кимико в том возрасте, когда все дети — сорванцы, тут ничего не попишешь. По крайней мере, так гласит в книге по воспитанию, но, Бакуго иной раз задумывается, не является ли это возмездием богов за то, как он сам обращался с родителями в детстве. Кацуки поднимает упавшие на пол палочки, откладывает их в сторону и пододвигает миску Кимико к себе. Придется доедать — не пропадать же даром. Да и он уже привык. Очако и Кимико могут идти, если закончили с трапезой. Он помоет посуду перед уходом. Мать отсылает Кимико обуваться и подождать у входа. Они купили башмачки на липучках, дабы попрактиковаться надевать их самостоятельно и, похоже, ей очень нравится. Девочка радостно убегает, оставляя родителей на кухне. У Бакуго вмиг сосет под ложечкой. Очако неглупа и прекрасно видит его насквозь. Он может сколько угодно хранить секреты, но она наверняка почувствовала неладное. И разумеется, жена тянется через стол, накрывая его ладонь своей. Слегка насупившись, она спрашивает, что его гложет. Кацуки колеблется. Может быть, ему стоит рассказать. Так положено. Она его жена и заслуживает знать. Он открывает рот. И тут же закрывает. Нет, пусть остаётся в неведении. Нельзя допустить, чтобы она волновалась о нем и пыталась убедить его оставить позади рейтинг. Он должен подняться и сделает для этого всё, что потребуется. Изображая нетерпение, Кацуки огрызается, что не вдупляет, о чем она несет. Озабоченное выражение никуда не девается, но Очако уступает, убирая руку. Что ж, как угодно. Она ставит пустую миску в раковину и перед выходом из кухни целует его в волосы. Живот перекручивается от вины, однако упрямство стоит на своём. Как только ситуация разрешится, Кацуки обязательно принесет извинения. Она вовсю будет неистовствовать за безответственный замысел и за то, что он держал его в тайне, но он должен это сделать. Он должен. Очако поймет, и быть может ей не потребуется слишком много времени для прощения.***
Телефон вибрирует от очередного сообщения Киришимы, отчего Кацуки с исступлением щелкает языком. Этот дебил тоже способен читать его, как и Очако, и он, кажется, убежден, что тот замышляет недоброе. Несколько дней он настырно названивает, вынюхивая истинную причину, по которой друг не появляется на работе. Кацуки реагирует на вызовы только для того, чтобы удостовериться, что приставучий дубина не попрется к его жене. Он нервно открывает сообщение, и содержание оказывается вполне ожидаемым. Где Кацуки, что он там творит и почему не берет трубку? Кацуки отвечает, что во имя всех святых, он имеет право взять ебучий перерыв, если неважно себя чувствует. И, как он уже тысячу раз повторял, Киришиме следует перестать быть шипом в пятке, оставить его в покое и дать спокойно, блять, поправляться. Эйджиро присылает серию смайликов с покерфейсом. Бакуго не из тех, кто берет больничный при недомогании. Очако приходится буквально приковывать его к кровати. Думает, Киришима купится на эту чушь? За кого он его принимает? Кацуки яростно печатает, что принимает его за истеричного и параноидального придурка, кем он и является, затем засовывает телефон в карман куртки, стараясь не обращать внимания на систематические вибрации. Уже далеко за полдень — Бакуго решает устроить привал. Он сидит в небольшом магазинчике на главной торговой улице и перед ним на столе стоит свежая тарелка с популярным в городе сортом данго. Он берет шпажку и откусывает шарик, щедро политый пастой из красной фасоли. Сладко. Очако бы точно понравилось. Жаль, нельзя прихватить парочку домой, иначе она раскусит, где он скитался. Кацуки не смог забрать свой костюм из офисной раздевалки, поэтому он в гражданской одежде, прикрывается легкой курткой, которая не создает неуместный контраст в середине весны. Маска для лица пока сложена квадратиком в кармане, бейсболка низко натянута на голову. Это не просто прикрытие от фанатов. После вчерашнего столкновения с Тодороки весьма вероятно, что полиция и герои, официально занимающиеся делом Прокола, будут начеку. У него нет желания быть замеченным и допрошенным, так что Кацуки предпочитает держаться в тени, пока не настанет время действовать. Бакуго едва успевает доесть вторую порцию данго, как его отвлекают продавцы, собравшиеся у входа. Они возбужденно перешептываются и указывают на что-то вдалеке. Кацуки немедленно встает, бросает на стол деньги, спешит на улицу выяснить, что происходит. Надвинув козырек ещё ниже, вливается к толпе и сразу же видит источник возникшего переполоха. Из-за невысоких зданий на юго-востоке поднялся высокий столб льда. Кацуки тотчас догадывается, что это значит. Тодороки в пути! Оказывается, полиция установила владельца ДНК. В доме подозреваемого был проведен обыск, и в последней отчаянной попытке скрыться Прокол пустился в бега. Теперь Тодороки следует по горячим следам среди улиц жилого района, а полиция и герои расположились по периметру, оцепляя район и помогая гражданам эвакуироваться. Сучий ад! Кацуки явился слишком поздно. Он надеялся, что успеет вмешаться до обострения ситуации. Громко ругаясь, Бакуго устремляется к ледяной колонне, отмечающей местоположение Шото. Он продвигается взрывами, перепрыгивает через перила и взлетает над зданиями, ища кратчайший путь к цели. Он в небе, срезает путь над крышей жилого комплекса, когда замечает Тодороки двумя улицами ниже, преследующего тощего мужчину с длинными, растрепанными черными волосами, который не мог быть никем иным, как Проколом. Кацуки ныряет в гущу событий. На долю секунды Тодороки отвлекается на появление блондина и отводит взгляд от злодея. Прокол быстро ухватывается за преимущество, разворачивается и выстреливает в Шото чем-то похожим на усики, выросшими из предплечий. Тодороки прикрывается стеной льда. Снаряды оказываются чертовски острыми, что втыкаются в защиту. Это его причуда, понимает Кацуки, продолжая нестись по небу. Мерзкий тип отращивает на руках черную хрень, которую может использовать в качестве оружия. Вероятно, именно этим он колол своих жертв. Выглядит опасно, но если это всё, что способен злодей, то Кацуки ему не по зубам. Злобно ухмыляясь, он набирает скорость. Шото кричит ему остановиться. Ни в жизнь. Он одержит победу и покажет, как они все ошибались, думая, что Бакуго не готов к испытаниям. Лед поднимается навстречу Кацуки, образуя перед ним огромную белую глыбу. Герой опускается на землю и бьет взрывами один, два, три, четыре раза, пока преграда, наконец, не трескается и не поддается. Он вновь бросается за Проколом, но Тодороки догоняет, хватает за куртку и швыряет его на землю. Кацуки ударяется о бетон и скрипит зубами от боли. Кепка слетает с головы, телефон выскальзывает из кармана. Тодороки стоит над ним, что-то бормочет. Ну уж нет, он не собирается терпеть нравоучения. Бакуго идет за этим мерзавцем, и любой, кто встанет у него на пути, будет уничтожен к чертовой матери! В приседающем положении он наносит удар ногой, целясь в колени. Шото уклоняется, однако Кацуки хлопает по земле и производит взрыв. Внезапный толчок заставляет противника потерять равновесие, и Кацуки резко вскакивает, нанося ещё один удар. На сей раз нога попадает в яблочко. Тодороки падает на колени. Бакуго сводит ладони вместе и создает яркую вспышку перед глазами. Ослепляющий свет оглушает и лишает чувств оппонента. Это задержит его на время. Прокол, воспользовавшись потасовкой, исчез, однако Кацуки без напряга находит его сверху, пробегая по узкому переулку между двумя рядами домов. С ускорением он в мгновение ока оказывается в погоне. Выпустив мощный заряд за спиной для большего разгона, Бакуго сталкивается со злодеем и врезает их обоих в мусорные баки. С раной на лбу Прокол неуклюже поднимается на ноги, вновь активирует причуду, покрывая всё предплечье острыми усиками и ударяет вслепую. Кацуки достаточно легко уворачивается от атаки, и всё же придатки вытягиваются по мере их приближения, и приходится резво пригибаться и откатываться. Одному усику удается задеть щеку. Стиснув зубы, он одним махом вытирает кровь. Этот подонок нарвался! Бакуго оценивает обстановку. Узкий переулок не подходит для крупного наступления. Если он выложится по полной, материальный ущерб будет неизмерим. С другой стороны, если выстрелит меньшими, концентрированными взрывами, то положит злодея насмерть, что тоже не вариант. Для законного ареста Прокол должен быть схвачен живым и привлечен к ответственности. Идеальным сценарием будет, если Кацуки одолеет противника грубой силой. Тогда получится выжечь руки, вывести оружие убийцы из строя, сведя сопутствующий ущерб к минимуму. Прокол — кожа да кости, длинные нечесаные волосы свисают жирными черными сосульками на бледной роже, словно целую вечность не видевшим дневного света. Очевидно, что Бакуго превосходит его с точки зрения чистой физической силы и боевых навыков. Лишь причуда преступника вызывает опасения. Недостаток информации вынуждает держать дистанцию. Механика его способностей довольно примитивна, но Кацуки никак не покидает ноющее чувство, что за этим кроется нечто большее. Слишком просто. Почему так просто, если злодей — главный приоритет? Откуда-то сзади доносится треск льда: Тодороки пускается в погоню. Бакуго нужно добить мудака без вмешательства третьих лиц. Времени на раздумья нет! Отбросив осторожность, он выпускает серию небольших зарядов по земле между собой и злоумышленником, используя образовавшийся дым и обломки, рвется вперед, заложив горящие руки за спину. Как и ожидается Прокол нападает издалека. Герой переставляет ладони так, что взрыв подбрасывает его вверх на безопасное расстояние от черных снарядов. Далее он ныряет вниз головой сквозь облако сажи к злодею, в панике уносящего ноги. Ещё чего! Никуда не денется! Кацуки прибавляет ходу, а когда оказывается достаточно близко, выставляет руки перед собой и высвобождает разрушающую энергию. Ударная волна накатывает на убегающего, и он падает. Прокол пытается отползти на четвереньках, но Бакуго упирается коленями в спину, прижимая голову к холодному бетону. Он пытается включить причуду, но Кацуки безжалостно обжигает оба предплечья, не давая что-либо предпринять. Дико извиваясь, Прокол кричит от боли. Кацуки насрать. Эта тварь прикончила шестерых человек. Он заслуживает некоторого страдания. Затем так внезапно, что это застает врасплох, мужчина перестает сопротивляться и затихает. Как только Кацуки начинает думать, что Прокол потерял сознание, из-под него раздается хохот, от которого волосы на шее встают дыбом. Гребаный безумец поехал кукухой! Бакуго приказывает ему заткнуться, но душегуб укатывается со смеху пуще преженего — звонко, смело, словно подменили человека, что всего мгновение назад выл и сокрушался. Голос злодея срывается от безумного волнения. Его поймали — что ж, это скверно, но похоже выдалась удачная возможность заполучить ещё одну жертву. Седьмую. Последнюю и лучшую. Кацуки крепче сжимает запястья и намеренно давит всем весом на обожженную кожу. Прокол издает тревожный звук — нечто среднее между визгом и маниакальным смехом. К Бакуго закрадывается неуверенность. Он осматривает пленника, зажатого под коленями. Не может же быть, чтобы у засранца до сих пор росли эти хреновины, несмотря на тяжелые ожоги. Словно прочитав мысли, Прокол гогочет ещё громче. Неужели Бакуго не знает в чем его причуда? Кацуки чувствует, как стынет кровь в жилах. Нет, он не знает. Даже если бы у полиции была какая-либо важная информация о способностях Прокола, её бы не передавали постороннему. Кацуки не знает. Он ни черта не знает. Инстинкты тотчас вопят ему держаться подальше, но он мешкается. Если Бакуго отпустит преступника и Шото придет на помощь, то его рейтинг… Но вот же блядство! Если в причуде мерзавца есть что-то более зловещее, то ему грозит серьезная опасность. В голове проносится образ жены и дочери. Черт. Он не может умереть. Не может оставить их. Не сегодня. Не так скоро. Кацуки решает, что его жизнь важнее ранга и собирается спрыгнуть со спины помешанного, но из-за колебаний даёт осечку. Это волосы. Черные усики на предплечьях злодея были волосами, и его макушка полна ими — целыми и невредимыми. Кажется, что всё происходит в замедленной съемке: растрепанные сальные локоны скручиваются вместе и застывают в одно смертоносное копье. Оно устремляется быстрее, чем Кацуки успевает отпрыгнуть, пробивает переднюю часть куртки, пронзает правую сторону живота и выходит через спину. Кровь вытекает изо рта, в глазах темнеет. По мере того, как сознание Кацуки угасает, его мысли возвращаются к Очако, и он задается вопросом, найдет ли она когда-нибудь в себе душевные силы простить память о нём.