Lacrimosa

- Ты вся измазалась. Она засмеялась и стала тереть шею ладонью. Я решил ей не сообщать, что так она еще больше размазывает грязь. - Я знаю, - сказала она. - Там можно было срезать путь, но надо было пройти по грязи. И я решила пойти. - И все ради того, чтобы повидать меня? Она застенчиво улыбнулась, и я улыбнулся в ответ, не заботясь скрывать недостаток восьми зубов, о которых так сильно горевали мои братья. Последнее время они, мои братья, горевали очень много. В основном по поводу руки, но они нашли время и на то, чтобы оплакать мои зубы, голос, уши, мои шрамы, даже несколько потерянных ногтей. Особенно хорошо получалось у Макалаурэ, со всеми этими «Это моя вина» и «Я должен был пойти за тобой». Его голос чрезвычайно для этого подходил. Она придвинула стул. Моя теперешняя кровать была маловата. Мою старую кровать они давным-давно отдали семье, которая потеряла многих в Алквалонде; один из оставшихся в живых был, видимо, значительного роста, и ему-то понадобилась кровать. Братья заодно погоревали и о кровати, и даже дошли до того, что предложили найти это семейство и забрать ее, о чем я запретил им даже думать. - Как дела у вас в лагере? - спросил я. - Все как-то притихли после того, как ты уехал, - ответила она. - Особенно Финдекано. И даже Атар. Мне кажется, им всем тебя не хватает. Им было приятно видеть, как ты поправляешься. - Не говори моим братьям, - проговорил я тихо, - но там мне нравилось больше. Она просияла. - А у тебя что нового? - поинтересовалась она. - Братья по-прежнему подлизываются ко мне, - я вздохнул. - Их переполняет чувство вины. - Так они ведь , действительно, оставили тебя на смерть и на мучения в руках Моргота. - Да уж , и забыть об этом они мне точно не дадут. - Ты злишься на них? - быстро спросила она, точно это быстрота делала вопрос менее личным. - Нет. Не злюсь. Мне трудно сейчас злиться, даже на тех, кто меня ненавидит, потому что мне радостно быть живым и свободным. Не они же меня пытали, а Моринготто. Мне кажется, они порой об этом забывают. - Они же мальчики, - заметила она глубокомысленно. - Чего от них и ждать? Я кивнул, соглашаясь. Наступило приятное молчание. Нам не всегда нужны были разговоры, чтобы получать удовольствие от общества друг друга. - Я должен поговорить с твоим отцом, - сказал я, наконец. Она посмотрела на меня с удивлением. -Ой, - отозвалась она. - Надеюсь, ты не собираешься просить моей руки? - Ээ… - произнес я. - Надеюсь, я не подал тебе повода так подумать? - Нет. Это была шутка. - Тем не менее, - настойчиво продолжал я, - я должен рассказать твоему отцу, что ты здесь бываешь. - Зачем? - испугалась она. - Тебе что, не нравится, что я прихожу? - Конечно, нравится! И я боюсь, что он узнает, куда ты ходишь, и тогда заподозрит меня в каких-нибудь дурных намерениях. Я не хочу лишиться твоих посещений, и хотел бы, чтобы ты приходила как можно чаще - а этого можно добиться только, если я с ним поговорю. - … Если считаешь нужным, то поговори, - сказала она, улыбнувшись. На этот раз, уходя, она чмокнула меня в щеку. Я не возражал.