мои чувства в приторных ритмах

Он не пытается уговорить её или настоять на встрече. И хотя Рейнира не из пугливых, она рада, что он не оказывается настойчивым преследователем, который заваливает её телефон сообщениями. В пятницу он показывается в кофейне, в сером костюме и брогах, как из рекламных роликов парфюма. Погода, наконец, стала достаточно терпимой и можно спрятать тёплые вещи в шкаф, хотя Рейнира мысленно отмечает, что будет скучать по его дорогим пальто, в которых он выглядел, как детектив из нуарного фильма. А ещё она замечает, что ему удаётся выбрать время, когда утренняя толпа рассосалась и в кофейне воцарился временный, но желанный покой. Это позволяет ему задержаться у стойки и пройтись по Рейнире медленным, почти ленивым взглядом. Остановиться на её лице и ухмыльнуться. Ей хочется повторить за ним, но она нарочито прячется за деланно профессиональным: — Доброе утро. Что будете заказывать? Он видит её насквозь. Взгляд мимолётно падает на её рот, но стремительно возвращается к глазам. Не будь Рейнира так отчаянно сосредоточена на нём, на его лице, на каждом микро-выражении, проскальзывающем в его чертах, она бы упустила этот крохотный взгляд. Но она перехватила его, и волосы у шеи встают дыбом, приятная дрожь электрическим разрядом проходится по спине. Деймон чуть подаётся вперёд, будто желает быть ближе. Рейнере приходится напомнить себе, почему это плохая идея, вокруг них всё ещё Красный Замок с его устойчивым запахом кофе, приглушенным звуков из динамиков, — они с Алисентой вместе составляли плейлист, — и несколькими клиентами за столиками. — Доброе утро, gevie. Что ты мне посоветуешь? Незнакомый язык приятно ласкает слух; Рейнира уверена, что никогда не слышала его до этого. Но вместо того, чтобы спросить значение его обращения, она прикусывает губу и нагло заглядывает ему в глаза. Ей нравится играть в сопротивление. Деймон кажется тем, кого не пугает и не отталкивает такое поведение; наоборот её нахальный тон и выходки только забавляют его. — Я не фанат кофе, — пожимает плечами она. И она даже не лжёт. Ей никогда не нравился вкус, несмотря на то, что она уже год работает в кофейне. — А что ты любишь? Он выглядит действительно заинтересованным. Его ладонь ложится на стойку возле кассы, и Рейнира цепляется взглядом за кольцо на его длинном мизинце. Она прячет руки в карманы джинсов под фартуком, с силой вдавливая их в джинсу, лишь бы не сделать ничего опрометчивого — вроде того, чтобы дотронуться до его ладони, переплести их пальцы в один клубок, увидеть на практике, как её ладошка тонет в его руке. — У меня ощущение, что тебе не понравится. — И всё же. Удиви меня. Рейнира закатывает глаза, но улыбается. Будь здесь Кварл, он бы не успокоился и дразнил её до самой смерти; но сегодня она работает в паре с Алисентой, у которой короткий перерыв. — Зелёный чай. Деймон ухмыляется чуть шире и кивает. — Значит, зелёный чай. Как примерный работник, Рейнира вбивает заказ в кассу и ведёт подбородком в сторону витрины с выпечкой. — У нас есть свежие сконы и малиновые маффины. Он не утруждается тем, чтобы посмотреть на витрину — его взгляд не уходит с её лица, словно он не хочет переставать смотреть на неё хотя бы на секунду. — Боюсь, что я не смогу остаться сегодня. Рейнира старается не дуть губы и не выглядеть разочарованной. Она вспоминает о его сообщении, которое так и осталось без ответа. — Чай с собой? — Kessa. Да. — Три доллара тридцать. Будет готово через пару минут.

***

Она пишет ему первая в воскресенье с предложением встретиться. Прямо и без лишних намёков, выстрелом в упор. Алисента говорит, что ей стоит быть мягче, но в ней больше действия, чем томительного ожидания, когда кто-то решит за неё. Он заезжает за ней на машине и, хотя она не разбирается в марках, она понимает, что с такой тачкой он может не проводить часть своего утра в очереди в кофейне, а посылать за кофе своих помощников. Рейнира скользит в кожаный салон, замечая его контраст с её джинсовой курткой, клетчатой юбкой и кедами с длинными шнурками. Но она держит спину прямо и бросает, поворачивая голову в сторону Деймона: — Классная тачка. Он смотрит на неё с весёлым выражением; его взгляд одновременно похож на мягкое прикосновение любящей руки и раскалённые угли. — Спасибо, kēlītsos. Он отъезжает от её дома и, удобнее устроившись на сидении, Рейнира спрашивает: — Что это значит? И что это за язык? Деймон искоса кидает на неё взгляд, который она не может трактовать. Он кажется почти удивлённым её вопросами. — Это значит "котёнок" на валирийском. — Я думала, это мёртвый язык, — пожимает плечами она, глядя на его руки на руле. Ей следует перестать так пялиться на его руки и не представлять путешествие его ахеренных длинных пальцев по её коленке вверх к бедру, где поднялась её юбка. Деймон фыркает. — Язык не может быть мёртвым, если есть те, кто на нём говорят. Он кажется действительно заинтересованным этой темой. Но родители мало говорили о Валирии, хотя у них дома и висела репродукция картины с одним из замков Древней Валирии. — Я не знаю людей, которые говорят на нём. Кроме тебя. Он понимающе гудит, прежде чем произнести: — Я научу тебя. Это не вопрос и не предложение. Рейнира находит в этом ещё один шанс испытать его терпение, и лукаво замечает, не уводя глаз с его профиля. — Если мы продолжим общаться. Деймон качает головой, отвлекаясь от дороги, чтобы взглянуть на неё. Он не выглядит злым, только усмехается, размашисто-весело, самоуверенно: — Ты всегда такая колючая? — Нет. — Рейнира разглаживает складку на юбке, мимолётно отвлекаясь, прежде чем продолжить: — Я уже говорила, что плохо тебя знаю. Ты можешь быть, маньяком, в отношениях или женатиком с двумя детьми и собакой. Она вскидывает бровь. Деймон закатывает глаза. Он снова смотрит на дорогу, давая ей возможность беззастенчиво его разглядывать. — Я не в отношениях, и у меня нет детей. Но у меня есть кот. Перед глазами встаёт картинка — его в деловом костюме и котёнком в руках. В груди теплеет. Она всегда хотела кошку, но дома едва хватало места для старины Балериона. — Ты никак не прокомментировал про маньяка, это тревожит, — шутит Рейнира, наблюдая за тем, как он паркует машину и, наконец, разворачивается корпусом к ней. — Я не маньяк. — Маньяк бы так и сказал. Ей нравится, как звучит его смешок. Он близко, прямо напротив, и он смотрит так же голодно и пронзительно, как и обычно, хотя не делает попыток приблизиться и сократить расстояние. Она знает, что это игра. С каждой минутой наедине с ним в ней всё больше уверенности в том, что у этой игры нет правил, но есть вполне очевидный исход. В идеале — сразу два победителя. — Может быть, это мне нужно быть аккуратнее. — Конечно. По выходным я гоняюсь за любителями капучино с сиропом и убиваю их. — Сладкая смерть. Она может поклясться, что по щекам ползёт предательский румянец, который хочется затолкать внутрь. Деймон замечает, конечно, замечает — его полуулыбка-полуусмешка растёт и он выглядит довольным собой. Сердце стучит как открытая рана, выталкивающая кровь наружу. — Ivestragī's jikagon, issa dōna. Я хочу кое-что тебе показать. — Я не... — Первый урок начинается сейчас. Он выходит из машины и открывает ей дверь, предлагая свою руку. А после ведёт за собой, не отпуская её ладони. Как она и думала, его пальцы полностью захватывают её ладошку — тёплые и уверенные, безопасный замок.