мои чувства в приторных ритмах

Когда Деймон приглашает её на благотворительный вечер, — бизнес и удовольствие, двух зайцев одним выстрелом, — она соглашается, не мешкая. Ей нравится он и его мир; красивая опасная картинка, отличающаяся от её обычной жизни. Деймон дарит ей подарки и говорит, что ему доставляет удовольствие её баловать. Его голос опускается, а глаза темнеют, изучают её от макушки до пят, будто бы он видит её впервые. Ao issi issa byka dāria. Ты — моя маленькая королева. В его глазах тёмная красивая песня, беспокойные волны, бьющиеся о зрачки. В тон его словам, сказанным тихо, на ухо, ночью, когда приходит пора прощаться в очередной раз. Это кружит голову. Это льстит. Сомнения возникают чуть позже, когда Рейнира стоит у шкафа. У неё не так много по-настоящему дорогих вещей, чтобы не смотреться дёшево на фоне Деймона с его костюмами и запонками, которые стоят как несколько её зарплат. Рейнира знает, как преподнести себя — как подобрать подходящий наряду макияж и прическу, где улыбнуться, где промолчать, где включить очарование. Её уверенность в себе порой не знает границ, — и это качество, которое она унаследовала не от своих родителей, — но даже она сейчас не очень помогает. Деймон не уточнил про дресс-код; и всё же, она знает, что нужно быть на высоте. От того, что приходится быть Золушкой в этом сценарии, внутри неё бурлит раздражение, словно эта роль — чуждая и навязанная ей извне. Она отбрасывает платье на кровать и поджимает губы, набирая Алисенте по видеосвязи. — Я могу одолжить тебе своё изумрудное платье, — предлагает та, и Рейнира кривится ещё сильнее. — Нет. Я могу взять деньги из заначки и купить что-то новое. У неё не так много накоплений, чтобы тратить их на неоправданно дорогие шмотки, но желание покрасоваться и не дать повода для насмешек достаточно сильное, чтобы она задумалась над этим серьёзно. Она слишком ценит и цепляется за свою гордость. Разговор с Алисентой мало помогает с выбором; ей кажется, она только сильнее запуталась и её комната выглядит, как мастерская безумного дизайнера. Отложив вешалку с пиджаком, она падает на кровать, поверх одежды, и пишет Деймону. (18:41): мне нечего надеть :( Его ответ приходит несколько минут спустя, и он, как и всегда, лаконичный и загадочный. (18:55): Это не проблема. Не проблема для него. Но ей как никогда заметна разница в их мирах, нечто, что сложно игнорировать в такие моменты, как этот. Пальцы зарываются в мягкую ткань серебристого платья, которое она носила в клуб пару месяцев назад. Даже оно, несмотря на то, как оно подчёркивают её грудь и бедра, не дотягивает до уровня тех, кто будет на вечере. Через час в дверь звонят, и курьер молча протягивает ей доставку. Внутри — настоящий гладкий шёлк. Голубое платье сидит на ней так, словно было сшито по её меркам. Струится по телу, тонкие бретельки аккуратно придерживают ткань; в этом цвете Рейнира кажется невинной и юной, кем-то вроде нимфы из древнегреческих мифов. Или, может, даже весенней Персефоной, которую вот-вот украдут в царство мёртвых. Она чувствует себя могущественной, несмотря на нарочито нежный вид. Она чувствует себя собой.

***

Он красивый, это первое, что приходит в голову, когда Деймон заезжает за ней. Он всегда таким был — с самого первого дня, когда зашёл к ним в кофейню и притянул к себе её внимание почти насильно. Сейчас он особенно хорош, с естественной непринужденностью опираясь на капот машины. В чёрном костюме и светло-голубой рубашке, которая подходит к её платью. Волосы собраны в аккуратный пучок, она помнит, как зарывалась в них руками. Второе, что бросается в глаза, — его ухмылка, которая тянет уголки губ вверх, когда он отталкивается от машины и шагает к Рейнире навстречу. Он не мешкает и притягивает её к себе для поцелуя, губы требовательно касаются её рта. После он трется носом о её щеку и касается виска, бормоча: — Я хочу всё отменить и оставить тебя только себе этим вечером. Рейнира смеётся, сжимая пальцами лацканы его пиджака. Она готова согласиться; снова оказаться с ним наедине, но вместо этого цокает языком. — Я не для этого столько собиралась! Деймон снова опускается к её губам и целует, чуть медленнее и чувственнее, за талию прижимая к себе. — Тогда пойдём, Issa prūmia. Сегодня я буду твоим личным драконом и никуда тебя не отпущу от себя. Благотворительный вечер проходит на последнем этаже одного из лучших отелей, и Рейнира испытывает облегчение от того, что ей не пришлось надевать своё старое платье, в котором она смотрелась бы не к месту среди женщин с бриллиантами в ушах и дизайнерскими нарядами. На них смотрят — она ощущает на себе любопытные взгляды, жадно изучающие её и ищущие несовершенства. И всё же Рейнира удобнее перехватывает руку Деймона и распрямляет плечи, заставляя себя расслабиться и черпая уверенность из спокойствия своего спутника. Он кажется гордым и самодовольным, не опускает руки с её талии, а его губы то и дело касаются её волос, словно ему сложно сдержаться. Поймав их отражение в зеркале, Рейнира думает, что они чертовски хороши — так, словно были созданы вместе. Внимание, которое они получают, взгляды, которые их провожают, и языки, которые поют сладкие речи, оправданы. Деймон знакомит её со своими приятелями и партнёрами по бизнесу; шепчет ей на ухо грязные сплетни почти о каждом, заставляя её прятать смех за бокалом шампанского. Всё это кружит голову: и теплая ладонь поверх шёлка её платья, и его губы, оставляющие крохотный поцелуй у уха, и непрекращающиеся разговоры. Когда Деймон отходит на пару минут, Рейнира останавливается у столика с закусками и цепляет виноградину, наблюдая за людьми вокруг. Рядом вдруг останавливается женщина с массивными серёжками и горчичного цвета платьем, кажется, миссис Ланнистер или всё же Талли?.. Она смотрит так, словно Рейнира задавила её любимую собаку. Мышцы напрягаются сами собой, бровь взлетает вверх в немом вопросе. Миссис-как-её-там хищно ухмыляется, и неожиданно этот вечер — как падение в ледяную воду (всё не могло быть идеальной сказкой, наивная дурочка): — Поверить не могу, что у него хватило наглости притащить сюда любовницу при живой жене. Сколько тебе лет? Шестнадцать? Она не отвечает. Только моргает, ощущая во рту вкус шампанского и винограда. Внутри — тишина, а после волны гнева и обиды, которые обрушиваются, как лавина. Как на валирийском "лжец"? Кажется, это слово Деймон упустил. Рейнира движется на автомате, резко ощутив потребность оказаться где угодно, но не здесь. Все эти люди и их взгляды вдруг невыносимы; всё это время они видели картину полностью, в то время как она исполняла роль клоуна. Она сбегает, но это — милосердие с её стороны. И это попытка спасти остатки собственного достоинства.