«Месть не сладка, если обидчик не поймет, от чьей руки он умирает и за что несет кару. По моему плану тот, кто причинил мне зло, должен был узнать, что расплачивается за старый грех.»
***
Погода стояла тошнотворно прекрасная. Яркое солнце неласково грело своими теплыми лучами. Чонгук предпочёл бы что-нибудь менее радостное: небо, затянутое тяжёлыми грозовыми тучами, и серую сырость, которая соответствовала бы тому, что творится в душе у альфы. И все же он на всех парах гнал домой. К Тэхёну. Знал, что тот пригвоздит осуждающим взглядом. Знал, что надломил омегу своим поступком. Знал, что утешить не сможет. Он и не собирался. Возможно, лучшим решением было бы задержаться в столице ещё на пару дней, но терпения не было. Да и не дало бы это ровным счётом ничего. Время не отменит уже исполненного: никого не сможет воскресить. И Чонгук был уверен, что оно не поможет Тэхёну принять все как есть. Генерал эгоцентрично следовал зову своего сердца. Он привык к восхищению и ненависти к своей персоне. Восхищенных взглядов от своего омеги Чону получать не доводилось. Но и глубокой ненависти он в полюбившихся глазах не видел. Теперь же всё станет сложнее, но Чонгук никогда трудностей не боялся. Не испугался и сейчас. Альфа не ждал, что Тэхён выйдет встречать его на крыльцо. И не удивился, когда не застал омегу в поместье. Но внутри что-то больно кольнуло. Сам виноват. Бесспорно. Но даже вернувшись назад во времени, ни одного своего поступка не изменил бы. Сомнения бесполезны. Сожаления губительны. Чонгук устал после долгой дороги, но найти Тэхёна хотелось как можно скорее. Это ощущалось острой нуждой. Альфа полагал, что найдет омегу в его прошлом доме или у старого дерева. Но Тэхёна в излюбленных местах не застал. Взволнованный и ведомый инстинктами Чон, только вернувшись ни с чем, вспомнил, что прислуга может быть в курсе местонахождения Тэхёна. Но и тут полное разочарование. Садовник только добавил беспокойств, рассказав о подпортившемся здоровье омеги и что тот не ночевал сегодня в поместье. Тэхён бунтует или просто пытается уложить мысли в голове. А может, всё сразу. Это показалось генералу очевидным. Поэтому Чонгук вернулся к работе. Он явился в часть и с головой погрузился в накопившиеся за время отсутствия дела, позволяя Тэхёну не быть под надзором. Но обеспокоенные мысли постоянно сбивались и возвращались к светлому образу. Только бы омега не наделал глупостей на горячую голову. Только бы беду на себя не накликал. — Найдите его как можно быстрее. Всё переройте, но доложите мне, где он, — Чонгук не смог удержать себя и в конце недолгого разговора с несколькими приближенными отдал приказ. — Если потребуется… доставить силой? — уточнил молодой мужчина с длинным шрамом на правой скуле и под тяжелым взглядом генерала отвернул пиджак. — Не трогать. Я сказал доложить, а не доставить. Вы ищете моего мужа! — прорычал генерал и кивнул на дверь, яростно сверкнув глазами на всех присутствующих. Вновь оставшись в полном тоски одиночестве, Чон почувствовал, как время остановилось. Кукушка в настенных часах вот-вот должна была пропеть двенадцать раз. Чонгук вернулся всего несколько часов назад. Ещё даже половина дня не прошла. Но по ощущениям — будто целая вечность. Генерал не знал, куда себя деть. Все доклады пропускал мимо ушей. Бумаги, ожидающие визирования, приходилось перечитывать по несколько раз, хотя Чонгук никогда рассеянностью не отличался. Когда в осточертевший за такой короткий срок кабинет явился Хосок, альфа почувствовал новый прилив злости. Он самое ценное доверил другу, а тот не уследил, не сберёг и вынуждает сейчас нервничать. — Скажи мне, что знаешь, где Тэхён, или убирайся. Я не в настроении сейчас водить разговоры, — Чон провёл рукой по своему лицу, пытаясь стереть с него усталость. — Я знаю, где он. Решил, ему пойдёт на пользу, поэтому не вмешался, — повёл бровью Хосок и только после этого отдал честь. Он всегда сначала отвечал на вопрос друга и только после переходил к формальностям, если поблизости не было лишних ушей и глаз. — О чем идёт речь? — Чонгук облегчённо выдохнул, но расслабиться себе не позволил, чуя явный подвох. Слова Хосока не успокаивали, а скорее наоборот. — Твой Тэхён хотел сбежать сегодня ночью через перевал. Партизанской тропой. Его поймали солдаты и закрыли на ночь, — альфа подорвался со своего кресла, сжимая руки в кулаки. Злость с каждым произнесённым словом превращалась в ярость, но Чонгук старался сохранить ясный ум. — А утром Тэхёна забрал генерал Пак, — добил Хосок и лишил друга любой возможности здраво мыслить.***
Тэхёна рвало уже желчью, потому что те жалкие крохи, что он невероятным усилием воли сумел затолкать в себя, давно покинули его ослабшее тело. Омега продержался недолго. Не сосчитать, сколько раз он жмурился, вздрагивал и пятился, пока генерал Пак с невероятной гордостью и неподдельным фанатизмом рассказывал и показывал живые и мертвые экспонаты своей личной кунсткамеры. Когда тошнота подступила в первый раз, Тэхён выбежал на улицу, не желая терять лицо и выворачивать нутро в месте, которое забыть не сможет уже никогда. Оно до конца жизни теперь будет преследовать омегу в самых страшных снах. А Чимин молча последовал за ним, упиваясь чужой реакцией, и даже протянул свой шелковый платок. Тэхён отказался и впервые попросил закончить экскурсию. Не выдержал. Но Пак вернул его обратно. Одна чудовищная картина сменялась другой, и омега мог бы продержаться подольше, только вот это были не застывшие картины, а чаще всего ещё каким-то чудом живые организмы. Сделав очередной неуверенный шаг, Тэхён повалился на пол, окончательно потеряв связь с реальностью. А очнулся на жесткой кровати в окружении серых стен и с холодным компрессом на голове. — Тэхён! — бодро позвал Чимин. — Честно говоря, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Я поражен вашим мужеством. Тэхён стянул со лба смоченную в каком-то прохладном растворе марлю и сел на кровати. Хотел встать на ноги, но не смог. Сил не хватило. — Вы первый омега, который смог увидеть так много и не отключиться. Поздравляю! — Пак захлопал в ладоши, и Тэхёну каждый удар делал ещё больнее, чем уже было. — И многим вы это показывали? — шёпотом спросил Тэхён. — Много или мало — это понятие относительное. Но тут даже не все работники могут дойти до середины. Изумительно, — Чимин, широко расставив ноги, сидел на стуле возле Тэхеновой койки и с лучезарной улыбкой соединил кончики своих пальцев. — Это госпиталь? — шмыгнув носом, омега попытался прервать хвалебные оды в свой адрес и пожалел об этом, стоило услышать ответ. — О, нет-нет, — Пак развёл руки в стороны, призывая посмотреть вокруг и оценить масштаб. — Стерилизационный центр, — пояснил он. — Первый в государстве. Но скоро мы построим такие в каждом городе. — Можно мне домой? — попросил Тэхён, прерывая повисшее после последнего высказывания генерала молчание. — Выпьем чаю с ромашкой, и я провожу вас, — немного поразмыслив, согласился Чимин. — Я плохо выгляжу. Не хочу никого смущать своим видом, — омега уже понял, что припираться и отказываться бесполезно, но пытаться стоило каждый раз. — Пустяки, — отмахнулся Пак. — Я просто запрещу всем на вас смотреть. Никто глаз не посмеет поднять, — заверил своим доброжелательным тоном. — А если посмеет, тем лучше. У меня появятся новые экспонаты, — генерал дернул бровями, демонстрируя огонь предвкушения. — Впрочем, если вам неудобно, чай мы можем выпить и в вашем поместье. Встретим вместе Чонгука. Вы, верно, соскучились? Тэхён кивнул. Других вариантов у него и не было. Сейчас главное было как можно быстрее покинуть лагерь и оказаться подальше отсюда. Даже смерть не так страшна, как то, что творится во владениях генерала Пака.***
Идти было тяжело. Собственное тело не слушалось, ноги подгибались, и Тэхён часто оступался. Чимин же, вместо того, чтобы воспользоваться автомобилем, предпочёл пройти неблизкий путь до поместья пешком. И каждый раз подлавливал омегу за локоть, не давая ему упасть. Кое-как добравшись до своего места жительства, Тэхён впустил нежеланного гостя и приказал кухарке заварить чай. Оставаться один на один с Паком омега боялся сильнее прежнего. — Что думаете? — завёл новую беседу Чимин, громко отпивая из своей широкой фарфоровой чашки. — Об увиденном, — альфа добавил конкретики. — Что предпочёл бы не видеть, — слишком откровенно для себя ответил Тэхён, потеряв способность удерживать свою защитную маску. Пак рассмеялся в голос и потянулся к миске с песочным печеньем. — Но вы уже видели. Между репликами образовывался целый океан неловкого молчания. Впрочем, неловким оно было только для омеги. — Если бы в лотерею мог выиграть каждый, главным призом была бы благодарность за участие, — сообщил генерал, и Тэхён, как ни старался, не понял, к чему это было сказано. — Наверное, вы правы, — на всякий случай согласился омега. Чимин открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но за открытым окном, возле которого они сидели, пили чай и вели странный разговор, раздался гул двигателя автомобиля. Тэхён ухватился за этот звук, как за спасательный трос, брошенный утопающему. Он подорвался с места и подлетел к окну, игнорируя головокружение. А когда увидел, кто это приехал, со всех ног побежал на улицу, оставив изумленного Пака одного жевать печенье. Тэхён бежал так, будто может не успеть. Будто стремится кого-то обогнать. Вышедший из машины Чонгук даже не сразу поверил своим глазам. Он успел сделать несколько быстрых шагов в сторону Тэхёна, прежде чем тот бросился ему на шею, трясясь и прижимаясь всем телом. Чон совсем не так представлял их встречу после столь долгой разлуки. После того, как он целый город стёр с лица земли, а омега даже насекомых без надобности не убивает. Сердце забилось быстрее от неподдельного счастья. Его драгоценный Тэхён пальцами хватается и шмыгает носом, пытаясь не разреветься, но тщетно. Чонгук даже жалеет, что не сдержался и ударил Хосока, прежде чем последовать по стопам своего мужа, пытаясь отыскать его, но найдя только дома. Чон двумя руками обхватывает заплаканное бледное лицо и большими пальцами стирает крупные слёзы, когда слышит сдавленный кашель. Явно для привлечения внимания. Пак Чимин. Когда Чонгук ехал сюда, был полон решимости оторвать ему голову, наплевав на любые последствия, но сейчас испытывает благодарность. Он позже узнает, что такого сделал Пак, что Тэхён, наплевав на все своё миролюбие, сам прыгнул в объятия к убийце. Узнает и отомстит. А омега наконец-то чувствует себя в безопасности. От Чонгука пахнет порохом и сбиты костяшки пальцев. Он совсем недавно бил кого-то и, скорее всего, даже убил. И Тэхён не забыл, с чьей легкой руки недавно погибли сотни тысяч людей. Не забыл. Но сейчас перед глазами стояли совершенно другие картины. Сегодня омега увидел, что смерть может быть лучше жизни, и это перевернуло весь его мир. И Тэхён рад бы сказать, что выбрал сейчас меньшее зло, но в этот конкретный миг ему наплевать. Он выбрал зло, что защитит. То зло, что способен приручить.***