«Я смеюсь, чтобы не плакать,
не выть, не стонать, не кричать,
не вопить дурным голосом,
не ругаться на чём свет стоит. Смех — это просто ещё один способ
дать выход эмоциям.»
***
Издалека приметив знакомую фигуру, Тэхён ускорил шаг навстречу. Нет, не остановился и даже не замедлится, поравнявшись. Не промолвил ни слова. Лишь метнул гневный потемневший взгляд и, едва не перейдя на бег, молниеносно вышагивал в сторону отведённых им с генералом апартаментов. Омега едва касался ногами пола. Так скоро ими перебирал, что оставлял после себя ветерок, на котором пружинисто развевались его светлые волосы. Чонгук последовал за Тэхёном. Он отчетливо видел его настроение. Один раз окликнул, пытаясь привлечь внимание и, быть может, успокоить, но омега и бровью не повёл. Чон не видел в этот момент его совершенного лица, но по отсутствию малейшей реакции понял, что попытки обратить на себя внимание лучше на время прекратить. Очевидно, что Тэхён если и станет слушать, то лишь за закрытой дверью. Генерал предполагал, что омега будет злиться. Его реакция вполне ожидаемая и абсолютно допустимая. Но Тэхён выглядел и вёл себя так, словно его задело за живое. Похоже, что задело. Но преследовал Чон совершенно другие цели. И посему, послушно семеня чуть позади, чувствует за собой вину и подбирает слова для успокоения грядущей бури. Тэхён, если бы не ступал по каменным коридорам первый, оказавшись, наконец, в дали от чужих глаз и ушей, всенепременно хлопнул бы тяжёлой дверью. Да посильнее. Но двери повезло. Закрывал её Чонгук. Даже слишком бережно. Боясь создать какой-нибудь лишний или слишком громкий звук. Омега остановился в самом центре комнаты. Будто ему понадобился тормозной путь. Он глубоко дышал носом, плотно сжимая губы и челюсть. Скрипя зубами и метая молнии из чуть прищуренных глаз, он развернулся на пятках. И даже генеральская выдержка затрещала по швам от вида такого разъяренно-обиженного Тэхёна. Было непривычно видеть его столь эмоциональным. Омега искренне улыбался и демонстрировал удивление или восхищение. Он не скупился на эмоции хоть сколько-нибудь положительные. Но за все время знакомства Чон заметил, что Тэхён предпочитает скрывать свои мысли и чувства, имеющие более мрачный характер. Помешкав всего миг, Чонгук успел подумать, что даже такой злой на него омега прекраснее всего и всех вместе взятых. Чон под пристальным взглядом снял китель, медленно опустил на спинку стоящего рядом с ним малахитового цвета кресла и сделал шаг навстречу: — Тэхён, я… — договорить не успел. Замолчать заставила звонкая пощечина. След, оставленный тяжёлой рукой омеги, тут же начал гореть. Альфа не мог бы с точностью сказать, что поразило его больше: сила удара или то, что он вообще этот удар получил. Чонгук ожидал чего угодно, но не этого. Однако, положа руку на сердце, генерал был почти уверен, что Тэхён наградит его ледяным взглядом, как делал это ранее не раз и не два. Потом помолчит, всем своим видом выказывая пренебрежение, а после начнёт задавать вопросы. Но омега вёл себя по своему собственному сценарию, и у Чонгука не оставалось выбора, кроме как подыграть. Перечеркивать те крупицы тепла, которых удалось добиться в отношениях, не было никакого желания. Альфа, замолчав, вернул голову, которая повернулась в сторону из-за удара, в прежнее положение и облизал пересохшие губы. Он рискнул посмотреть в глаза, находящиеся теперь восхитительно близко, и сглотнул, ожидая своей дальнейшей участи. — Ты! — вскрикнул Тэхён. И этот крик больше был похож на рычание. — Почему нельзя было рассказать мне всё? Почему я узнаю обо всём от постороннего? И почему нельзя было хотя бы предупредить меня? М? Не считаешь нужным посвящать меня в свои планы? Но я почему-то должен в них участвовать и чувствовать себя полнейшим идиотом! — омега закончил свою тираду только потому, что воздух в лёгких закончился и стала кружиться голова. Тэхён зол не только на Чонгука, который ничего не рассказывает. Но и на себя за то, что позволил себе расслабиться и снизить бдительность. Да настолько, что даже почувствовал, как тепло вместе с кровью растекается по венам. — Ты не идиот. Это я идиот, — вздохнул Чон и, не выдерживая вины, опустил голову. — Мне стоило предупредить тебя о Юнги. Но опасность тебе не грозила. Я бы не стал так рисковать. — Мне тебе поклониться за это? — Тэхён нервно усмехнулся и скрестил руки на груди. — Он не будет со мной разговаривать, пока не отойдёт. А отойдёт он не скоро. И с тобой бы он разговаривать не стал, если бы учуял подвох, — начал вполголоса объяснять Чонгук и выглядел сейчас не как грозный генерал, а как провинившийся школьник. — Я не могу спустить ему с рук то, что он… — Чон сбился. — То, что с тобой произошло по его вине. Я обязан привезти Юнги. Уговорить его надо было любой ценой. — А не разговаривает он с тобой потому, что ты его на свадьбу не пригласил. Или потому, что чуть не убил того, в чьих руках, фигурально выражаясь, драконье сердце? — Тэхён выгнул бровь. Эмоции постепенно утихали. Злиться на такого Чонгука оказалось тяжелее, чем злиться на щенка. Омега постоянно напоминал себе, кто перед ним стоит, но мысленные образы явно проигрывали образу во плоти. Чон кивнул, подтверждая слова Тэхена. И осторожно встретился с ним глазами, надеясь увидеть в них подтаявший лёд. — Мог хоть упомянуть дракона, — добавил Тэхён и фыркнул, стряхивая волосы с глаз. — Тебя бы это удовлетворило? — Чонгук улыбнулся уголками губ, прекрасно зная, что нет. — Я бы подыграл, — уклончиво ответил Тэхён, понимая правоту альфы. Мыслей которого он не знал, но догадался по его мягкой улыбке. — Я не сомневаюсь в тебе. Просто на вопросы, которые ты бы начал мне задавать, отвечать должен не я. Лучше обратиться к первоисточнику. — И всё же неплохо было обозначить наличие этого источника, — теперь смягчился сам Тэхён, но вида старался не подавать. Может, удастся выторговать ещё один день в столице? Домой хотелось и не хотелось одновременно. С одной стороны, омега устал от впечатлений и хотел вернуться к своей спокойной жизни на родной земле, где воздух чище, а вода слаще. С другой — не было никаких гарантий, что жизнь будет спокойной. А тут довольно неплохо. Много всяких диковинок. И кошмары не мучают. Так себе объяснял Тэхён свое нежелание возвращаться. — Поедешь со мной в гавань? — почти умоляя, предложил Чонгук, аккуратно беря чужую ладонь в свою, чтобы поднести к губам и оставить несколько нежных поцелуев на костяшках тонких омежьих пальцев. — Мы ведь уже в гавани, — растерялся Тэхён. Но руку не забрал. — Мы в столичной гавани. Тут шумно и грязно, — отмахнулся альфа. — Хочу показать тебе другую. Это недалеко, — омега не отвечал. — Там правда красиво. И можно зайти в воду, — уговаривал. — Зайти в воду? Не может быть! — не поверил Тэхён, помня о снарядах, которые оказались на морском дне. Из-за чего существовал строгий запрет на купание на пляжах и в любых природных водоёмах, где нельзя просмотреть дно или отследить магический след. Эхо тысячелетней войны. — Правда, можно? — с детской надеждой в широко распахнутых глазах. — Правда, — подтвердил Чон и кивнул, лишний раз подтверждая свои слова. — Там, наверное, много желающих, — Тэхён помрачнел от собственной догадки. — Там вообще нет желающих. Все ведь знают о запрете, — широко и даже немного самодовольно улыбнулся Чонгук, и омега заметил медленно спадающий красный след на чужой гладкой щеке. — Поедем, — Тэхён закусил губу и кончиками пальцев свободной руки прикоснулся к месту удара. — Я тебя не жалею. Это было за дело, — предупредил он, но в разрез своим же словам погладил пострадавшую щеку. — Предлагаю отправиться прямо сейчас. — А как же наш отъезд? Мы успеем собраться? — замешкался Тэхён, хотя мысленно уже с брызгами заходил в солёную воду. — Отправим Юнги вперёд, а сами задержимся ещё на денёк. Я найду нам другую машину. — Ладно. Если ты так хочешь, — пожал плечами Тэхён, не желая демонстрировать радость от услышанного. Выдать его могли только глаза-льдинки, в которых стал заметен горящий огонь внезапной радости.***