Забудь, если хочешь и полюби, если сможешь.

— Я вас слушаю. — Рассказывай, что с тобой происходит. — Со мной? Ничего. Абсолютно, ничего. Как видите, то сижу перед вами живой и здоровый. Возможно, немного голодный. — Питер, ты прекрасно понял о чем я тебя спрашиваю. — Нет, не понял. Если хотите услышать конкретный ответ, то задавайте правильный вопрос. Тони слегка прищурился, рассматривая нечитаемым взглядом, сидевшего напротив него Питера. — Почему ты так говоришь? — Что говорю, мистер Старк? Можно, немного конкретнее. Старк тяжело выдохнул и набирая воздух в легкие сказал. — Почему ты говоришь, что я тебе не отец? — В смысле? Вы сейчас серьезно говорите? — Питер поджал колени ближе к груди и громко рассмеялся. Этот смех был не обычным, а истеричным, немного сумасшедшим. — Вы спрашиваете, почему я не считаю вас отцом? Я правильно понял? Мистер Старк, кажется вы забыли, что я ваш соулмейт. — Питер, — мужчина поднял руку вверх, собираясь с мыслями. — Нет, мистер Старк, не перебивайте. Каждый раз, каждое ваше похлопывание по плечу, словно шепчет, что я всего-то ваш отпрыск. Питер улыбался, широко. Глаза были наполнены болью, а брови сведены к переносице. Этот разговор начался неожиданно и паучок не был к нему готов. — Питер, послушай. Я не считаю тебя своим сыном. — Тони помассировал переносицу, прикрыв глаза. — Зачем вы мне врете? Считаете сыном, не считаете. Это лишь поверхностные слова. Смысл ведь, совсем в другом. — Питер опустил глаза в пол и тихо продолжил. — Я наверное раз десять уже сказал, что вы не считаете меня за соулмейта, а вы так и не опровергли. Хотя, вы видите во мне ребенка. Оно и понятно. Просто, знаете… Мне кажется, что я до самой старости буду надеяться от вас хоть чего-то, но так и останусь один. Я не чувствую теплоты, о которой так любят все говорить. Даже если взять вчерашнюю вечеринку. Ко мне подошли познакомиться, а я отказал, но… Не понял почему. Я понимаю, что у меня уже есть соулмейт, но проблема в том, что просто понимаю. Мне кажется, что вы просто от меня все время отстраняетесь и с каждым годом все сильнее. Может, пока не поздно, дадим друг-другу свободу? Черт, что-то вы долго молчите, для человека, который хотел поговорить. Питер поднял глаза на Старка, а тот стоял и кажется даже не дышал. Может, зря все выпалил вот так, разом? Хотя, какая разница? На душе стало так легко, словно с плеч свалился очень тяжелый груз. — Питер, как я мог не считать тебя ребенком, когда ты им и был? Тебе всего семнадцать, а мне сорок пять. Конечно, я не ожидал, что мой человек будет настолько младше, но я ещё ни разу не пожалел, что им стал именно ты. — Старк на секунду прервался. — Про какую свободу ты говоришь? Если про то, чтобы ты связал свою жизнь с кем-то другим, то я тебя уже не отпущу. Питер непонимающе на него уставился, приподнимая бровь в немом вопросе. — Почему ты так смотришь? Почему нельзя было хоть раз об этом поговорить? Сказать, что тебя волнует, а не держать в себе. Питер, ты много не понимаешь. Между нами огромная разница в возрасте и любое мое движение в твою сторону, можно расценить как педофилию. — Тони устало вздохнул и несильно щелкнул парня по носу. — Если бы я был твоим ровесником, то все было намного проще. Этот конфетно-букетный период, робкие взгляды, когда вы оба ещё неопытны, а отношения со мной могут упасть на тебя тяжелым грузом, поэтому я и ждал твоего полного взросления. — Так я вам… Интересен? — Питер до крови прикусил губу, ожидая как можно скорее услышать положительный ответ. — Питер, у меня впервые на тебя встал, когда тебе было всего четырнадцать. Представляешь? Ты был ещё совсем мелким в голове, а тело начало формироваться раньше. Возился со мной в мастерской в этих белых шортах, которые обтягивали все, что можно. Я тогда ужасно испугался и уже подумал, что правда педофил. Весь день просматривал фотографии твоих сверстников, но никакой реакции не было. Питер готов был завизжать и начать извиняться за свою глупость. Как он мог вообще такое подумать? Почему он такой эгоист и не понимал простых истин. Мэй ведь говорила, что ему тоже непросто, но почему еще тогда не воспринял ее слова в серьез? — Когда тебе было четырнадцать, то остановится было легко. Питер, скажи, что делать было, когда тебе исполнилось пятнадцать, шестнадцать? Возраст согласия наступил, да, но ты ещё не перешел стадию. Пубертат и осмысленность, разные вещи. Ты любил собирать свое ЛЕГО, смотреть фильмы, а я работал. Питер, ты все равно был ещё ребенком и жутко испугался, если бы я попытался до тебя дотронуться. Знаешь как сложно было находиться с тобой рядом? Ещё после укуса паука, ты сформировался так, что смотреть на тебя было невозможно. — В каком плане, невозможно? Я поменялся в плохую сторону или от меня воняло? Питер буквально сжался на этом столе. Он никогда не замечал за собой, каких-то отвратительных изменений. — Не в ту сторону думаешь. После укуса, ты вытянулся, округлился, из-за тренировок подкачал все тело. Каждый раз смотря на тебя, уже представлял, что и сколько раз буду делать у себя в комнате. Поверь, это были мысли вовсе не о твоем костюме. — мужчина тяжело задышал и говорил все быстрее и быстрее. Казалось, что тяжелый груз скидывает не только Питер. — Помнишь, как-то ты остался у меня с ночовкой? Мы смотрели фильм и видимо он настолько тебе понравился, что ты постоянно хватал меня за руку или плечо. В итоге ты лёг на колени и вертел своей головой. Если честно, то я думал, что разложу тебя прям на том диване, да так, что ты забудешь как тебя зовут и стонал только мое имя. Питер ожидал все, что угодно, кроме этой голой правды. Он был готов даже принять отказ. Чем больше мужчина говорил, тем сильнее Питер сжимал ноги и начинал ерзать. Старк говорил слишком возбуждающе. Слишком низко. — Что теперь думаешь, Питер? Я считаю тебя своим сыном? — Нет. — Питер не знает, получилось у него сказать или нет, но на всякий случай отрицательно помотал головой. — Мистер Старк, я… — Карапуз, ты знаешь меня всю свою жизнь и до сих пор не можешь назвать по имени. — мужчина улыбнулся одним уголком, но получилось уж очень грустно. — Я не трону тебя до тех пор, пока сам не посчитаю, что ты вырос. Старк облокотился о стол, по обе стороны от бедер паучка. Он был слишком близко и Питер отчетливо ощущал аромат парфюма. Господи, кому надо продать душу, чтобы просыпаться на подушках, где есть этот запах? — Никому не нужно продавать душу, просто подожди, пока вырастешь и Мэй перестанет смотреть на меня как на педофила. — он мягко улыбнулся и потрепал парня по мягким, вьющимся волосам. — Я сказал это вслух? — Питер сложил руки домиком у самого носа. — А если я не хочу ждать? А если, Мэй не считает вас педофилом? — Считает. Ты просто не видишь ее взгляд, когда я тебя касаюсь. Карапуз, подожди немного. Мне тоже не просто, особенно когда ты сидишь на этом столе и смотришь на меня просящими глазами. Вот, будет двадцать и я поцелую тебя так, что ты в принципе забудешь как тебя зовут и сколько тебе лет. Мужчина наклонился к уху и сказал это так тихо, что по спине прошли мурашки. Черт, лучше бы он не знал правды. Как ему теперь жить, зная насколько сильно тебя, любимый мужчина, хочет видеть у себя в постели. У Питера кружится голова, а живот сводит от неизвестного желания. Хотя, кого он обманывает? Желание прекрасно известно. Оно возникает каждый раз, когда Питер думает о нем. Каждый раз, когда паучок к себе притрагивается. — Поцелуйте меня, один раз. — Пит просит это тихо, словно их могли услышать. Он смотрит на него снизу вверх и его глаза блестят, только от одной мысли. — Питер, не стоит. — мужчина поджимает губы и медленно разворачивается, словно борется с желанием остаться. — Один раз. Один поцелуй о котором никто не узнает. Пожалуйста… Тони. На последних словах, Питер почти хнычет. Прикусывая нижнюю губу и хватая Старка за руку. Он смотрел на него полными желанием глазами. Внутри буквально все трясется. Сердце в любой момент готово выпрыгнуть, а руки похолодели от волнения. — Тони, пожалуйста, я… Питеру уже дважды называет его по имени. Кто бы знал, насколько оно приятно звучит. Звучит так правильно и мягко. Только вот Питер ошибся в одном. Не один он думает, как приятно на слух, это имя. Тони глубоко вздохнул и резко разворачиваясь, притягивает парня к себе за талию. Притягивает так, что между их телами не остаётся и грамма места для воздуха. Его руки сжимают сильные бока, а губы сразу же накрывают чужие. Бородка слегка колется, но это словно добавляет ощущения к этим безумно мягким, горячим губам. Тут даже не остаётся сомнений, что Тони позволил себе отпустить «гончих собак». Он притянул к себе Пита, зарылся в его волосы и слегка натянул их на основании. Свободной рукой забрался под нелепую футболку, которую специально купил, скорее для себя. Он надеялся, что Питер в ней будет выглядеть нелепо и это хоть немного убавит желание. Но черт побрал все. В ней он выглядел особенно желанно. Такой домашний, мягкий. Питер обхватил Старка за шею, слегка поглаживая, переходя на волосы. Рядом с ним было хорошо так, как никогда. Питера буквально охватил восторг и похоть. Было жарко. Было правильно. Особенно, когда мужчина слегка посасывал, покусывал пухлые губы. Он касался далеко не трепетно, столько манящего и желанного рта. Старк ласкал своим языком неба, язык Питера. Проходился по кромке зубов. Гений на секунду оторвался, когда услышал тихое поскуливание, чем стон. Пит дышал тяжело, шумно. Он как рыба хватал воздух, когда его шею, то целовали, то прикусывали. У Питера тряслись ноги, а дыхание сбилось окончательно. Наверное, это было самым лучшим решением, но Тони закинул ногу парня себе на талию и вжался вставшим от желания органом, в точно такой же. Питер чуть не задохнулся, когда почувствовал, настолько сильно его хотят. Паучок обхватил обеими ногами талию мужчины, притягивая того ещё сильнее. Руки гладили плечи, шею, голову, когда сам Старк ласкал его поясницу, слегка отодвигая край резинки трусов. Он не смел зайти дальше, а лишь шумно выдохнул и сжал подтянутую ягодицу, через эти действительно проклятые, розовые штаны. Господи, насколько были прекрасны ощущения. Мягкая и одновременно упругая. Мужчина хоть и много раз представлял какая она будет на ощупь, но не ожидал, что будет… Настолько прекрасно. Сам Питер выгибался, предоставляя ещё большую площадь для сильных рук и тихо постанывал в рот. — Мистер Старк… Тони… Питер потянулся вниз, желая доставить удовольствие не только себе. Хотя, кого обманывать? Он сам, хотел потрогать мужчину. Узнать, такой же он как и в его мечтах или лучше? Ведь этот мужчина оправдывает все ожидания и одновременно их ломая, показывая насколько хороша действительность. Как только тонкие пальчики коснулись твердости, то мужчина резко отпрянул. Тяжело дыша, он протер лицо рукой. Грудь его, то поднималась, то опускалась, а руки сжимались в кулаки. — Пятница, скажите Хэппи заводить машину. Питера срочно, повторяюсь пятница, срочно нужно отвезти домой. — мужчина говорил быстро, низким и немного охриплым голосом. — Разблокируй двери. «Мистер Хоган будет у машины через пять минут.» — Мистер Старк, подождите. Вам не понравилось или… — Или, Питер, или. Если ты сейчас не уедешь домой, то я трахну тебя на этом грязном столе. Без нежности, без мягкости. Я слишком сейчас заведен, поэтому ничего не говори и просто спускайся вниз и садись в машину. — Ничего страшного, давайте на грязном, давайте без нежности. Мистер Старк, пожалуйста. — Питер, пожалуйста, — мужчина сильно зажмурился и задержал дыхание. — Питер, домой. Зайди сначала в ванную и приведи себя в порядок. Мужчина быстро вышел из мастерской, а Паркер так и не понял, что с его видом. Конечно, как он сейчас посмотрит на себя? А если и посмотрит, то увидит красные губы, едва заметные на шее засосы и шальные, как после алкоголя глаза. Питеру было мало и он был готов сорваться с места и побежать за мужчиной. Ведь он уже знал правду и теперь может на что-то рассчитывать. Останавливает его только одно. Сам Тони. Питер не хочет, чтобы мужчина чувствовал себя виноватым. Он подождёт. Не до двадцати, но подождёт.