***
Отец отправился за продуктами, мать — на работу в фармацевтическую фирму, Гу Сян — на пары… А Чжоу Сюй спал на его диване после того несчётного количества выпитого. Сам же Вэнь Кэсин находился вторую неделю на больничном, и в эту ночь ещё не ложился — тоже слегка промочил горло вином. А сейчас он был весь в игре. Создал в ней племя, старательно выровнял ландшафт, заставил своих подопечных в игре добывать ресурсы… А людишки из вражеского племени пытались мешать его персонажам делать то, что нужно. У Кэсина зачастую не было возможности контролировать свою жизнь в полной мере, но тут… Тут он мог делать что угодно. Он выбрал нужную способность из предложенного меню, только собирался нажать, чтобы покарать тех, кто ему мешает… — Симулятор бога? Серьёзно? — хрипло засмеялся Чжоу Сюй за спиной, сонно потирая глаза. Кэсин даже не заметил, как тот подкрался. — Да. — И тебе это интересно? — не поверил он ему. — Помогает расслабиться, — вновь занёс он курсор над вражеским племенем. Как же его они достали. Не сильнее чем отец, в очередной раз высказавший ему ещё вечером, до прихода Чжоу Сюя, всё, что думал о его «бесполезной» работе («В органах много не заработаешь без большого опыта, лучше бы ты пошёл в бизнес, сын! Целее был бы!»). Чем мать, причитавшая, что не для того она растила его, чтобы он, по дурости своей, сам же себя бы и угробил. И, самое «любимое», что он не сделал ей внуков. Как будто это так просто! То, что Кэсин любил детей на расстоянии пятьсот тысяч ли от себя, по крайней мере тех, что совсем маленькие и плакали без остановки, никого не волновало. К тому же, с противоположным полом у него большие проблемы. В их ведомстве из женщин была только дерзкая и яркая, сорокапятилетняя Ло Фумэн: выглядящая как мечта любителя гламура, но на которую западёт только настоящий псих, а сама она — на поле для своего профессионального интереса. Где ещё пытаться кого-то «искать» он не представлял. А после того, как Кэсин в своё время узнал, что даже у главы Е есть пара — Чанцин, их главный судмедэксперт — совсем сник и прекратил свои редкие попытки кого-то себе найти. С копами редко кто хотел связываться на самом деле. Потому что их работа сопряжена с риском, а добавлять себе головной боли не каждый бы решился. Но порой попадались такие исключения как Е Байи и Жун Чанцин, которые могли спокойно ругаться о бытовых проблемах, стоя над жмуриком. Ему довелось однажды застать один такой их диалог: «— Ты специально добавил стручки фасоли к лапше, я знаю, Чанцин! — Если бы ты не воровал бездумно еду со сковородки, Айи, то с твоим желудком было бы всё также прекрасно, как и у моего подопечного, за исключением... Взгляни, кстати, какие ровные стенки желудка, ну просто загляденье. Даже жаль, что шальная пуля попала в него, такой красивый «экземпляр» был бы для практикантов…». Это казалось какой-то сюрреалистичной дикостью. Немного даже завидно, хоть и тошно. Они раздражали тем, что могли так спокойно переключиться с работы на личное и обратно. У самого Кэсина же каждое новое дело не выходило из головы до момента его раскрытия. Если он вдруг начнёт с кем-то отношения, то вряд ли из коллег, а с другими не будет такой душевности, как у шефа Е и судмедэксперта Жун Чанцина. Единственные, кто его не нервировал — это его А-Сян, Хэлянь И, с которым он редко когда виделся, но больше среди толп людей. И, вдруг, Чжоу Сюй. Который пришёл вчера вечером, снова напоролся на Вэнь Жуюя, и тот — видимо подействовала головомойка от Гу Мяомяо — чопорно и вежливо его поприветствовал и придержал свой язык в узде. — К тебе гость, снова, — скупо оповестил он тогда Вэнь Кэсина, сонно сощурившего глаза, успевшего задремать. С Чжоу Сюем они общались о расследовании, торговались, тот потом делал себе массаж колен и суставов, занимался попутно с прихваченным кистевым эспандером, а Кэсину настолько осточертело и нахождение дома, и то, что он был не при деле, что захотелось пригубить чего крепкого. И Чжоу Сюй лично вручил ему весьма добротного вина в тёмно-зелёной бутылке. Если бы Вэнь Кэсин был в хорошей форме, он бы её всю опрокинул в себя и не поделился бы. Но учтивость, которую в него словесно вбивали годами, не прошла даром, потому они с Чжоу Сюем выпили сначала по глотку каждый из прикроватной кружки Вэнь Кэсина. А потом, захмелев, принялись пить из горла. Так тот и остался у него. Родители, поутру, на удивление, ничего ему самому не высказали. Кэсин только мельком услышал потом, как Гу Мяомяо упрекала мужа: «У него в кои-то веки появился друг! Не отпугни и этого, Жуюй! Или я с тобой разведусь!». Возможно именно поэтому Чжоу Сюй, весь такой заспанный, с вмятинами от декоративной подушки на лице, всё ещё находился у него. — Ты хочешь их убить? — недоверчиво указал Сюй пальцем на уже горящих нарисованных человечков. — Разве их нельзя как-то просто привлечь на свою сторону? — Можно, конечно, но слишком долго, — он видел, как они горят, и чувствовал умиротворение. — А-Сюй, тебе что, жаль их? — он обернулся на внимательно смотревшего на него Чжоу Сюя. — Это же всего лишь персонажи. Тот тепло улыбнулся и почему-то вдруг погладил по его щеке, с выражением на лице, изображающим какой-то неведомый восторг, а Кэсин вздрогнул, замер и нервно прожал пальцем ещё несколько раз курсор компьютерной мышки, давая больше огня на экране. Его редко кто касался. Он сам невольно избегал прикосновений, и с трудом терпел показную заботу во время болезней. Одно дело массаж медсестры… Вдруг резко обдало огнём при воспоминании, что вместо неё последний раз ему массировал спину господин Чжоу. Но это касание сейчас… было приятно? Слишком уютно от такого простого жеста, что даже стало страшно. Его будто приручали как дикого зверя. — Конечно, Лао Вэнь, — мягко сказали ему соглашаясь, — всего лишь персонажи. Он отвернулся тут же от Чжоу Сюя, и рука того соскользнула с лица и убралась потрепать свои же волосы, словно в смущении. Кэсин постарался вести себя как обычно, продолжая играть, но сердце неистово заходилось в каком-то странном и совсем непривычном для него ритме. Даже когда он бывал на опасных для жизни заданиях, с ним такого не случалось. Это был страх? Или же что-то другое? Он обрадовался, когда Чжоу Сюй ушёл восвояси. Кэсин мало что знал о том же профилировании, но подумал, на одно короткое мгновение, что ему не помешал бы хороший психолог. Или психотерапевт. Возможно психиатр. Потому что понимать преступников ему было легко, а вот себя — в разы сложнее.***
Первый день после выздоровления был как глоток свежего воздуха. Солнце — ясное, на небе — ни облачка. Господин Е был даже более лоялен к нему, чем обычно — этому наверняка поспособствовал ещё и отличный второй завтрак от Чанцина, который тот неспешно уплетал. «Благослови все боги, какие существуют и нет, Жун Чанцина» — думал Вэнь Кэсин, сидя за столом напротив шефа. — По поводу Хэлянь Чжао… Мы точно установили, что он сбежал за несколько дней до взрыва в суде: это передали из колонии, где его содержали. У него было достаточно времени, чтобы организовать всё. Поднятые записи камер того времени заприметили его неподалеку от здания — он заходил внутрь в девять утра под видом их обычного техника, вышел через шесть часов. Никто ничего не заподозрил, потому что тот, каким-то образом, узнал расписание смен… — Мне не дают покоя два момента, господин Е. Зачем ему сначала похищать Цинлуань и Бэйюаня, одну отпускать, а другого — убивать, если он действительно хочет прикончить главу Хэлянь? У меня не складывается картинка происходящего. — Фумэн говорит, что что-то могло нарушить его планы. — Вряд ли столь сильно, раз уж он всё же решился на покушение. Мне кажется, его вообще не волнует, попадётся он полиции или нет. Или же… Байи даже отодвинул ещё недоеденный завтрак, что означало его крайнюю заинтересованность в том, что думал офицер Вэнь. Возможно он держал Кэсина в отделе из-за таких моментов: обычно, когда на него снисходило озарение, его предположения бывали недалеки от истины. — Ну не томи, погань бледная. — Помолчи, старушенция, я думаю, — отмахнулся Вэнь Кэсин, сосредоточившись, цепляя ногтями губы от нервозности. А потом и вовсе взял со стола начальника ручку с бумагой и начал писать в три столбца. Сходства: покушения происходили конкретно на главу города. Время именно после взрыва в суде, а не до него. Убийство — в каждом из случаев. Различия: способы убийства. В одном была только пальба и попытка завладеть автомобилем, в другом — поджог, в третьем случае — пальба и две бомбы, одна из которых не настоящая, а потому и не сработала. Видеозапись как метод предупреждения, запугивания. И стрельба — тоже запугивание. Во втором случае был шантаж, в первом и третьем же его не было вовсе. В последнем столбце он отмечал всё, его смутившее, выбивающееся из общей картины. Закончив, он поднял на Е Байи глаза, и тот тут же подался локтями, поставленными на стол, вперёд, вперившись в него сосредоточенным, выискивающим взглядом. — Я думаю, у нас два преступника, шеф. Но они не работают в паре. Почерки разные, действия… кажутся несогласованными. Хэлянь Чжао предпочитает запугивание: с оружием, при большом скоплении людей. Это отдает неумением, нервозностью, показухой. Он словно заявляет: «Смотри, как я могу!». Но вот… второй. Он действует иначе. Осторожен. Запугивает не ради удовольствия, как Хэлянь Чжао. А… Хм. Возможно, что ради мести. Но с этой частью лучше обратиться к офицеру Ло, это уже сфера профайлинга. — Но Хэлянь Чжао же убил Бэйюаня, и то было не при скоплении… — Старая черепаха, ну пораскинь ты мозгами! Просто представь, на мгновение, что я прав, и то был не Хэлянь Чжао! Е Байи вдруг просто кивнул. — Ладно. Многие обвиняют Хэлянь И во взрыве в суде. Возможно кто-то из родственников погибших мог бы… — Нет. Это здесь не причём. Или не совсем. Что-то не сходится. Не понимаю. Господин Е выглядел удивлённым. — Почему же? Вэнь Кэсин закусил губу. Он не знал что ответить. Что-то вертелось на задворках памяти о более давних днях, о первом суде над Чжао Цзином, на котором Кэсин лично не смог присутствовать из-за того, что лежал в больнице под капельницами. Уже тогда подле Хэлянь И не было Цзин Бэйюаня. Это казалось странным. — Хэлянь И упоминал, что не виделся с Цзин Бэйюанем три года. Но при этом, в сведениях о господине Цзине, написано, что тот был рядом с ним при первой выборной кампании, а потом, в силу личных причин, покинул её. Кто занял его место? Я не слишком следил за этим моментом… Шеф Е разочарованно откинулся обратно на спинку стула, взял горячий кофе из термоса и чуть отхлебнул. — Цинь Цзюсяо. Сначала был первым помощником Бэйюаня, потом занял его должность. — Чёрт. Он же умер тогда от взрыва, как и Чжао Цзин. — Да. Вэнь Кэсин старался мысленно сосредоточиться. Кто же был ещё? Наверняка же был кто-то! Он что-то упускал. — Иди, давай, отдохни, А-Син, — вдруг сказал шеф Е со странной интонацией. — Не хочу, чтоб ты загнал себя до состояния пациентов, которых осматривает Чанцин. Учитывая то, что пациенты Жун Чанцина имели нулевой пульс и давление, ему бы не хотелось стать его новым подопечным в ближайшем будущем.***
Жетон быстро полетел в рюкзак, документы, вроде паспорта, и остальное из бумаг, как свидетельство о рождении — туда же. Давно это надо было сделать. В дверь постучались и, не дожидаясь разрешения, вошли. — Ты уходишь? — тихо спросила Гу Сян смиренным тоном. Вэнь Кэсин повернулся к ней с перекошенным от негодования лицом, глубоко вздохнул и попытался выдавить из себя что-то обнадеживающее, но не смог. Потому просто кивнул, зависнув над рюкзаком с куцыми пожитками. Неизвестно, куда он подастся, но стоит прихватить пару трусов и носков. Он не выдержит здесь больше. Ещё чуть-чуть — и использует табельное не по инструкции. Он держался только на своей железной выдержке, но и она треснула, прямо как стекло в электрическом чайнике с кипятком, который Вэнь Кэсин в ярости бросил на пол кухни сорока минутами ранее. — Я понимаю… Но папа… — Может идти куда подальше. Я… я заберу тебя, как только смогу нормально устроиться, А-Сян. Но жить здесь больше не буду. Надоело. Надоело, чёрт побери! — из глаз брызнули невольно слезы, но в голосе их не было. Только всеобъемлющие обида и злость. В детстве он привык, что его попрекали даже куском хлеба. Что он живёт в этом доме, а потому его заставляли идти туда, куда он не хотел, делать то, что делать не желал. Но выбирать теперь как ему жить он не позволит. Пускай и самому уже сложно работать в отделе. Но если он уйдет оттуда, то только тогда, когда сам захочет! — Брат… Может, ещё подумаешь? Ну куда ты пойдешь на ночь глядя? Хоть до утра подожди, — она подошла поближе и попыталась обнять его, и дрожь прошлась по телу. Он не любил, когда его обнимали, и позволял это добровольно лишь А-Сян. Но даже так первым порывом было вырваться, который он еле в себе подавил. Потому что не хотел ранить её, обидеть. И случайно нанести вред. А он, к сожалению, мог. — Знаешь, А-Сян… Куда угодно. Хоть на помойку, хоть в трущобы. Куда глаза глядят. Лишь бы подальше отсюда. Гу Сян всхлипнула и придвинулась, схватившись за складки одежд. Кэсин попытался отцепить её от себя, но та замотала головой и прижалась лишь крепче. — Не пущу. Ни за что не пущу. — И заточишь меня здесь, пока я сам не сойду с ума и не сдохну? Завершишь дело папочки, как послушная и верная доченька? Гу Сян зарыдала практически в полный голос. Ну вот. Хотел не причинять боли, но, кажется, умел лишь это. Помимо ловли преступников. Он не знал наверняка, но, по разговорам у того самого клуба, где полицейских путали со стриптизёрами, вроде садистам за БДСМ-сессии неплохо так платили. Как кому-то может это нравиться, Вэнь Кэсин не понимал. Хотя, нет. Понимал. Даже слишком хорошо, потому что болезненно перекошенное от его слов лицо отца было приятным. Кэсин, как и господин Е, назвал его трусом. Каким тот и был. Слышать о себе правду неприятно же, верно? Но он не смог удержаться от этого. И, на его вкус, зрелище стоило годов контроля над ним и его желаниями. Но только теперь этому наступил конец. — Конечно нет, но… ты же будешь меня навещать? Не оставишь насовсем тут одну? — Ещё мама останется… — Ты прекрасно знаешь, что она такая же, как и он! — яростно прошептала Гу Сян, оторвавшись от его груди, и посмотрев заплаканными глазами. Конечно знал, просто хотел подбодрить. Этот вечер побил все рекорды его провалов. — Если ты отвлечёшь её и отца, то тогда я буду приходить к тебе. Даже сюда. — О, поверь, я сделаю это! И ты сдержишь своё слово, гэ! Иначе я из-под земли найду тебя! Кажется, чтобы отдалиться от всего семейства Вэнь, ему понадобится что-то вроде программы защиты свидетелей агентства ФБР. В которую он не попадет из-за убийства Вэнь Жуюя на почве ненависти. — Договорились. А теперь — делай. Замани их в гостиную, устрой им показ своих работ или ещё чего. Но чтобы они не выглядывали в коридор. Я скоро спущусь. Когда она кивнула и ушла, Кэсин с трудом принялся искать всё то, что надо было бы положить с собой, но голова плохо работала. Самое сложное было оставить родную А-Сян. У него не было много сбережений, но на два месяца жизни вдали от родни их хватит. А потом, может, он действительно заберёт её, если она будет к этому готова. Но для него лучше будет уйти как можно скорее. Его, вернувшегося уставшим после смены, остановил от подъёма в свою комнату оклик Вэнь Жуюя. Пришлось развернуться всем своим болящим от напряжения телом, вникнуть в то, чего тот хотел, и проследовать следом на кухню. — Сын, — начала мать семейства, уже сидевшая там, — нам надо с тобой серьёзно поговорить. — О твоей службе, — добавил отец, закрыв дверь, и нахмурил грузные брови. Оглядев их, серьёзно настроенных, он выдавил из себя: — Я могу хотя бы чай выпить спокойно после работы? — Конечно, родной, — резво встала Гу Мяомяо со стула, — я сейчас заварю, и еду тебе ещё разогрею… — Я сам, спасибо, — остановил он её. Потому что не хотел сидеть с ними за столом в щекочущем чувство опасности ожидании. Пройдя до конца светлой, в персиковых тонах, кухни, он взял электрический стеклянный чайник, наполнил его водой из-под крана и поставил закипать. Тяжёлая тишина нарушалась только действиями Вэнь Кэсина, пока родители как воды в рот набрали. Он успел положить чайный пакет в синюю кружку, которую ему подарили сослуживцы, с надписью «я не сплю, мои глаза просто отдыхают от вашего мельтешения» из-за его привычки прикрывать на долгое время веки во время питья. Тогда он решил, что забавнее будет пить из неё дома, потому что коллеги не так уж и часто его донимали, в отличии от домочадцев. Когда закипевший чайник оказался в руке, отец всё же отмер от дверного косяка, сел за стол рядом с матерью, внимательно смотря на Кэсина. — Ты должен уйти из полиции, сын, — твёрдым, не терпящим возражений голосом заявил он. — Почему же? Кипяток полился в кружку, заполнив её до краев. — Потому что ты подвергаешь себя опасности каждый раз, когда… — Раньше вас это особо не волновало, — развернулся он к ним лицом. Ощущение пластиковой ручки чайника в пальцах не давало наговорить гадостей, рвущихся на язык. — Это было до того, как в тебя попали обломки бетона. Да, ты был в бронежилете, А-Син, но, — мама всхлипнула. — Сначала Чжао Цзин, теперь это… Рука Вэнь Кэсина задрожала. — Знаю. Но кто-то не дал мне поступить на дизайнера интерьеров. А там из опасностей — только заснуть во время проектирования скучной кухни и умереть от этого. Но вам же нужна была «мужская» профессия. Престижная. Так что теперь не жалуетесь. — Так, Син-эр. Мы уже много раз с тобой говорили об этих дизайнах, и к делу сейчас это не относится, — прервал его Вэнь Жуюй, слегка повышая тон речи. Ему в ответ хмыкнули. — А что относится? То, что моя работа приносит пользу, в то время как ты сидишь здесь и порастаешь мхом в своих кастрюлях? Хочешь что-то изменить, отец — пойди и открой ресторан, но в мою жизнь не лезь. Никаких внуков, — глянул он на мать, — никаких уходов из профессии, — перевел взгляд обратно на отца. — И никаких компромиссов в этом больше не будет. Вы слишком привыкли, что… — Если не уволишься, то я не потерплю тебя больше в моем доме. Смотря на закипающего от гнева отца, Кэсин понял, что тот не шутил. Он повернулся к ним спиной, взял в руку кружку и попытался отпить. Почувствовав лёгкую боль на кончике языка — поставил на место с сожалением. Слишком горячо, обжёгся. — Трус, — пробормотал он, как казалось ему, едва слышно. Вэнь Жуюй отодвинул стул с ярким скрипом деревянных ножек о светлую плитку, когда встал. — Не смей называть меня трусом, Вэнь Кэсин! Я сделал всё возможное, чтобы ты и Гу Сян получили нормальное детство и образование, никогда не боялся трудностей!.. Кэсин глянул на него почти скучающе, но он чувствовал свой поднявшийся от раздражения пульс, отдающийся где-то в ушах, в его нервно дрожащей руке. — Мальчики, успокойтесь, пожалуйста, я уверена, что… — Сядь обратно, Мяомяо. Я слишком долго это терпел. Ты постоянно говорила, чтобы я был с ним помягче, что он ещё ребёнок… Но он уже вырос. И посмотри каким стал — неблагодарным! И бесполезным маменькиным… — Жуюй! — …бесхребетным слюнтяем! Лишили его, видите ли, обучения на дизайнера! Да если бы не тот же господин Хэлянь, его и в отдел криминалистики бы не взяли! Вечно под протекцией ходит! Ещё и гордится этим! Забыв, что держал что-то в руке, Кэсин сжатым с силой кулаком стукнул по стенке кухонного напольного шкафа, и выронил сам чайник. Звон стекла и плеск кипятка на пол оглушил. Уши заложило. Протекция? Ему никто не давал поблажек! Никогда! Его валили на тех же вступительных испытаниях больше чем кого-либо! А начальные проверки? Он чудом не вылетел в первые месяцы службы. И совсем не потому, что не справлялся. А потому что кто-то пытался воспользоваться своим старым влиянием и попросил нужных людей мешать ему выполнять свою работу. Нечем гордиться? У него лучшая раскрываемость в отделе! Даже старик Е чуть ли не молился на его чуйку, хоть и вслух это не признавал! Бесполезный? Он спасал и спасает жизни многих людей! Слюнтяй? Вэнь Кэсин холодно рассмеялся, не чувствуя обожжённую кипятком руку, лишь только свой собственный гнев. Он оттолкнулся от кухонного шкафчика, двинулся на Вэнь Жуюя, и тот даже сделал опасливый шаг назад. Гу Мяомяо поднялась и схватила его за локоть, тот же дёрнул им, сбрасывая её ладонь. — И это говорит мне тот, кто панически боится ездить теперь на машине, других политиков, полицейских? Кто отказался от своей мечты, едва прикоснувшись к ней? Кто только и умеет, что пытаться подкупать моих экзаменаторов или уже моих бывших сослуживцев, лишь бы выжить меня из отдела? Он говорил это Вэнь Жуюю в лицо, которое исказилось от злости слов. Тот замахнулся, и Вэнь Кэсин не зажмурился, лишь по какой-то инерции чуть оттолкнул в сторону Гу Мяомяо, которая попыталась встать между ними. Вэнь Жуюй тяжело дышал. Кэсин, больше похожий внешне на мать, оказался до удивления спокоен. Он почувствовал, что вывел отца из себя. Почти сломал его. Остался последний штрих. — Хорошо, что ты отказался от поста. С таким главой у нашего города и страны не было бы будущего. Продолжай поддерживать господина Хэлянь-младшего, и может быть он, по своей милости, даст тебе какую-нибудь незначительную должность. Как и полагается мелким, тявкающим собачонкам. Вэнь Жуюй занёс уже кулак, но как-то слишком неумело, явно никогда не дрался ни с кем. Вэнь Кэсину легко удалось перехватить его и с силой опустить вниз. — Лишь слабаки пускают в ход руки, отец. Ты, как политик, должен это понимать. — А-Син! — крикнула мать, и раньше Кэсин опустил бы голову, лишь бы она на него так не смотрела. — Немедленно извинись перед отцом! Извиниться? А кто-нибудь хоть раз извинился перед ним самим за разрушенные мечты, за запрет на друзей, за выкинутые учебники по планировке, за годы пустых понуканий? За то, что называли его бесполезным? Он развернулся к Вэнь Жуюю. Обычно он всегда извинялся, и что-то внутри, противное и давящее, говорило, что и сейчас надо сделать так, и всё станет как прежде. В голове билось удушающим эхом: «Как прежде? Как прежде. Как преж..?!». Он так не хотел. Лицо Вэнь Жуюя близко. Его можно ударить, но не нужно. Перед ним можно извиниться, но не стоит. — Прости, что я сын такого жалкого человека как ты. Прости, что никогда не смогу уподобиться тебе и дрожать от каждого звука машины. Что никогда не стану таким же беспомощным перед лицом опасности… — А-Син! — … что, в отличие от тебя, могу защитить нашу семью, и тебе от этого тошно. Прости, что это ты на самом деле бесполезный, а я — нет. Он понёсся прочь, не слушая крик матери. Кэсин не даже не хотел её называть больше этим словом. Потому что она тоже его подавляла. На лестнице, на одной ступени вверх от пола коридора, сидела Гу Сян со стеклянным взглядом. Она настороженно подняла на него глаза, но ничего не сказала. Поднимаясь тогда наверх, ему был слышен оттуда топот её ног, направлявшихся в сторону родителей. За ним же никто не пошёл следом. А потому он начал собирать вещи. Злость, приливами и отливами своих волн, наполняла его и схлынывала. Питала и истощала как электрическими разрядами. Вещи были собраны. Трусы, носки, документы, жетон… Вырезка из газеты в старом учебнике, две пары брюк, три лёгких свитера, два справочника по криминалистике и ноутбук с зарядкой для него и телефона, наушники, сохраненная заначка денег, ключи от подсобки с амуницией в отделе… Больше ничего не влезло. Больше ничего и не нужно. Гу Сян что-то говорила родителям в гостиной. Он не слушал. За порогом было ветрено, повсюду — лужи, тёплый свет фонарей, тёмное небо над головой. «Иди куда хочешь», говорили дорожки в грязи и дождевой воде, в которых отражались местами дома соседей: полные семейного уюта и, возможно, счастья, а может и горя. Он сделал первый шаг и наступил в маленькую ямку, наполненную водой. Промок ботинок. Потом второй. Вэнь Кэсин заблокировал телефоны родителей. И двинулся вперёд, вслушиваясь в звуки улиц, не зная куда. Ему было всё равно. Холод, бивший в лицо, не волновал. Мыслей, как таковых, в голове не было. Там, в кои-то веки, блаженно пусто. Оказавшись у заросшего пруда, в котором отражалась яркая, кажущаяся невероятно большой, луна, нельзя было не засмотреться, залюбоваться. «Она похожа на сыр», — заметил Кэсин для себя. И в желудке подтверждающе всё заурчало. Он так и не поел. И даже не выпил грёбаного чая. Редкие прохожие ходили поздно по тропинкам, фотографируя небесное тело и неизбежно расстраиваясь, что камера не передавала его красоты. Резвые порывы ветра заставляли кутаться плотнее в пальто — шарф он, всё же, забыл. Скамейка в парке была неприятно мокрой. Телефон звонил, нарушая естественные, для такого времени суток, звуки… Телефон звонил? Глянув на экран, Вэнь Кэсин увидел, что его вызывал шеф Е. — А-Син, глупый мальчишка, с тобой всё в порядке?! — Вполне. Сижу. Сыт. Доволен. — Мне… — боги, да что случилось, если господин Е пытался через силу подобрать правильные слова? И, судя по звуку, кого-то не устроила его медлительность от слова совсем. Послышалось: «Дай сюда, Айи, ты совсем не умеешь говорить с людьми!». Е Байи остроумно заметил, что слишком странно это слышать от того, кто в основном предпочитал общество трупов. — А-Син, это Чанцин. — Здравствуйте, господин Жун. Что-то случилось? Как оказалось, Е Байи позвонил отец и спросил о его местонахождении. —...полтора часа прошло ведь, а он только заметил, поверить не могу! Вэнь Кэсин вообще был удивлен, что тот заметил. — Тебе есть куда пойти? Если хочешь, можешь к нам. Потеснимся, но зато все довольны будут. Что скажешь? Очень хотелось согласиться. Ведь идти ему действительно не к кому. К Мин Ли не вариант — там ночевать негде в его клоповнике, а спина Кэсина не вынесет сна на полу. Фумэн просить неудобно: они общались вроде хорошо, но вдруг она начнёт испытывать на нём свои профайлерские фокусы? Или, теперь это кажется ещё более худшим вариантом, давать советы по семейной психологии? — Нет, спасибо большое, — главное, чтобы горло сильно не дрожало, иначе это выдаст его чувства. Он справится, обязательно справится, просто сейчас не знал как именно. Но точно не станет обузой на шее доброго Чанцина. И господина Е, который тоже, как оказалось, был не такой уж черепахой, возможно не слишком старой… Ладно, с этими мыслями он уже переборщил. Сварливость шефа Е он никуда не денет, даже если нахлобучит на него нимб и ангельские крылышки или заставит его переодеться в одежды небожителя. — Даю трубку Айи, он тоже хочет что-то сказать. На заднем фоне «Айи» чертыхнулся, и Кэсин не мог сдержать бледной улыбки. Может, если ему повезет, у него тоже появится кто-то вроде Чанцина, кто будет называть его уменьшительно-ласкательным именем, несмотря на его отвратительный характер, и готовить… Нет, готовить он хотел бы сам. Только стоит этому научиться. На душе потеплело от голоса господина Е, неловко сказавшего, что он может обратиться к нему за помощью, если будет нужно. — Вообще, есть кое-что… Шеф, не можешь попросить Фумэн прислать данные по моему «бегуну» на телефон? Прямо сейчас. — Опять за своё… Ну ладно. Если тебе так будет проще. Но чтобы завтра ты был в отделе как огурчик! И мне не жаловались на твои синяки под глазами. — Возьму у сестры тональник, — со смешком ответил он ему и даже в голове представил, как старый шеф грозит ему массивным кулаком. — Всё, до связи. Сейчас оповещу твою тётушку. Мстительный гад! И этот называл теперь его племянником Фумэн! Но своё дело, за что ему Кэсин был крайне благодарен, сделал. Потому что госпожа Ло прислала всё нужное фотографией файла для удобства, и только потом от себя добавила: «С тебя завтра два матча латте, племянник!». Кэсин даже улыбнулся, а потом набрал номер Чжоу Сюя, царапая губы от напряжения. Его «бегун» удивился столь неожиданному звонку в час ночи, но был бодр голосом. — Чем обязан, офицер Вэнь? Кэсин почувствовал себя неуютно. Во-первых, пропал эффект неожиданности, на который он рассчитывал: у Чжоу Сюя явно был его номер, где-то выцарапал, журналюга пронырливый. А во-вторых… — Мм… Я хотел спросить… Нет, не так… — он банально занервничал. Но не мог же он сразу рассказать всё, произошедшее дома? Они ведь даже не друзья. Даже не приятели. А его социальные навыки ограничивались коллективом отпетых язв, любителями поглумиться за чужой счёт (но в меру и по негласному дозволению, всё не настолько плохо), сочинителями кличек (это был, в основном, он сам), обсуждением трупов за едой благодаря некоторой бездушности Чанцина. — Слушай, мне больше не у кого узнать, но может… — голос всё же предательски задрожал, и он громко сглотнул. Из горла вырвался судорожный вздох, который заставил резко замолчать. — Что случилось? — предельно вежливо, с некоторым весьма странным волнением спросили его. — Ты не знаешь, может у кого из твоих знакомых можно было бы переночевать? Хотя бы две ночи, пока я не найду себе жильё. — Можешь приехать ко мне. Пиши адрес. Место, куда потом на такси добрался Вэнь Кэсин, отличалось от того, куда он отвозил ранее Чжоу Сюя. «Бегун» встретил его сам, вопросительно посмотрел на рюкзак за спиной, на что Вэнь Кэсин сразу дал ответ: «Там только всё самое необходимое. Я очень спешил». Было странно находиться в роли обывателя с обычными проблемами, пришедшего за помощью. А не копа, который шёл за преступниками или уликами против них. — Здесь я и живу, — господин Чжоу отпер дверь маленькой квартирки. Мизерная прихожая, которая вела сразу в чуть более широкую гостиную, а оттуда, слева, кухня и ещё две двери: в ванну и, наверно, спальню или кабинет. — Это квартира моего двоюродного брата. Того не стало некоторое время назад, а дядя не решался всё никак её продать или сдать, а потом, когда я вышел из комы, он предложил жить здесь мне. Я сам тут только второй месяц. Ещё не обжился основательно, — это было заметно по отсутствию безделушек на полках бокового шкафа гостиной, где было очень мало даже книг. По потёртому, с опустившимся вниз сиденьем посередине, диванчику — скорее даже тахте, с несколькими отделениями. Однако больше Кэсина впечатлили растения. Их было много. Всяких разных, стоящих по бокам в напольных горшках, по углам. — А, это, — Сюй махнул рукой на них, после того, как снял куртку и кинул её на диванную спинку, заметив пристальное внимание к большим и малым цветам. — Они принадлежали предыдущему хозяину. После смерти сына, дядя не мог на них даже спокойно смотреть. Продать руки у него не поднялись, выкинуть — тоже. Одним из условий для моего заселения было, чтобы я ухаживал за ними. — А ты умеешь? — наконец смог подать голос Вэнь Кэсин и снял со спины рюкзак, принимаясь за пальто. Сюй же хмыкнул. — Какой бы я был журналист, если бы даже с растением совладать не мог? Пара статей по садоводству решили мою проблему с отсутствием знаний в этой сфере. Но перечитывать приходится. Располагайся пока, а я нам что-нибудь заварю горячего, и обсудим всё… — увидев на лице Вэнь Кэсина протест, Чжоу Сюй выдал ему сурово: «И не спорь, офицер Вэнь! Не каждый день мне звонят копы в час ночи, и я хочу узнать: почему это произошло. Уважь моё профессиональное любопытство». Усевшись на тахту, он выдохнул. Хорошая, пускай и не очень большая, квартира. Жаль будет отсюда уезжать. Переклеить бы обои на другие, не такой блеклой расцветки в цветочек, или даже поставить деревянные панели местами, делая своеобразное зонирование комнаты — выйдет очень даже свежо́. Заменить этот свисающий с потолка обычный провод с лампочкой и патроном на что-то более вразумительное, к примеру — на светодиодную кольцевую потолочную люстру — будет изумительно. И пространства станет визуально больше. А если ещё хаотично расставить какие-нибудь картины, что на стенах, что просто в пространстве комнаты… По его задумке, что-то вроде стиля фьюжн здесь бы смотрелось очень даже стильно и уютно. Особенно с более тёмными стенами. Он любил контрасты и уже представлял, как в подобной квартире мог бы ими обыграть это пространство для своей фантазии. — Вот, выпей, — протянули над ухом, и Кэсин встрепенулся. Чжоу Сюй был совсем близко, а он и не заметил. Чай приятно обволок горло, но отдал каким-то странным послевкусием. Возможно он перенервничал больше, чем думал. — Насколько ты сможешь меня приютить? — спросил он, делая повторный глоток. — Коль сможешь платить половину за квартиру — на сколько хочешь. Оплата в следующем месяце будет, — просто ответил Чжоу Сюй, с каким-то профессиональным интересом изучая уже своего сожителя. И продолжил огорошивать, не давая даже возможности отказаться от щедрого предложения. — Ванна — за дверью слева, туалет — там же. Справа моя комната. Посередине — кухня, но это ты и так отсюда можешь разглядеть. Диван раскладывается, и он очень удобный: даже ты, с твоим ростом, отлично на нём поместишься, не придется поджимать ноги. Холодильник полон, но я буду не против, если на следующей неделе ты купишь немного продуктов. Я не люблю грецкие орехи, но у меня осталась парочка упаковок с ними, очищенными — я забыл их тебе положить в передачку, которую приносил. Думал на днях отдать, но ты сам очень ко мне удачно пришёл. Только вот… — лицо Чжоу Сюя смешно наморщилось, — не ешь их при мне, пожалуйста. Всё что угодно, но только не это. А теперь — рассказывай, что у тебя приключилось. Пока он скупо описывал произошедшее, Чжоу Сюй дёрнул за ручку ниже уровня подлокотника дивана-тахты, и оттуда выкатился двухуровневый ящичек: сверху были снеки и орехи, снизу — парочка бутылок вина. Кэсин подумал, что находится в раю, и опустошил разом кружку. Сюй поспешил её заменить на новую и к ней вдобавок принёс маленький бутылёк, из которого капнул пару раз ему в напиток содержимое. Кэсин сначала глотнул, и только потом додумался спросить, что же было добавлено. — Успокоительное с седативным эффектом. Ты выглядел на грани истерики. — Я не буйный и не истерик, — буркнул ему тот в ответ. — Но успокоиться и хорошо выспаться тебе всё равно не помешает. У тебя синяки под глазами с половину куриного яйца, Лао Вэнь. Такими темпами завтра «тётушка» будет потешаться над твоей бессонной ночью, а ты, как я понял, не очень любишь, когда лезут в твою личную жизнь. Живо представив «тётушку» с оскалом-улыбкой и её потрясающими красными ногтями-когтями, когда она будет выпытывать из него подробности, он поблагодарил его, всё до капли опустошил из кружки, а потом, выслушав пожелание доброй ночи и ответив Чжоу Сюю тем же, провалился в спасительный сон.